Я всегда буду за тобой

      Дэниел сидел на своей кровати уже второй час, не двигаясь, лишь изредка моргая. Сейчас он был похож на одного из близнецов.       — По-моему, он потерял связь со вселенной, — покачал головой Хиггинс, пытавшийся добиться от парня хоть слова с тех самых пор, как привёл его в спальню.       — А по-моему, ему нужно к врачу, — сказал Эадрик.       — Может он того, одержим? — прошептал здоровяк, будто боясь, что своими словами может, и правда, призвать демона.       — Его проверяли три или четыре дня назад, — ответил эльф, делая какие-то пометки в дневнике.       — И как? Нашли что-нибудь?       Эадрик посмотрел на него, как на идиота.       — А… ну да, — сообразил Хиггинс.       — Может, ему эта эльфийка мозг повредила?       — Нерия-то? Ласточка может, она боевая.       — Боевая ласточка, — усмехнулся себе под нос Эадрик. — А где Йован? Через полчаса уже отбой.       При этих словах Дэниел поднял глаза.       — Эй, ты с нами, брат? — настороженно спросил Хиггинс, махнув Амеллу рукой.       Дэниел кинул на него непонятный взгляд, затем медленно осмотрелся, словно видел комнату впервые, и нахмурился. В голове вертелось множество спутанных мыслей, память будто игралась, пыталась освободиться от оков. Среди этого гула Дэниел отчётливо различал лишь одну мысль: книга. Надо коснуться книги. Ничего не видя, ведомый одним лишь инстинктом, он поднялся и медленно, словно мертвец, зашаркал к выходу. Хиггинс и Эадрик переглянулись, и здоровяк ненавязчиво схватил парня за руку.       — Ты куда, Дэн?       Дэниел повернул голову, ничего не ответив, высвободил запястье и отправился дальше. Он не знал, где и куда идёт. Но книга знала. Она вела его, и только благодаря ей, а, может, необычайной удаче он не попался на глаза ни одному храмовнику. Цель — это всё, что было ему известно. Он не ощущал ни страха, ни боли, только желание выполнить задачу. Ничего вокруг не существовало. И его тоже. Чем ближе он был к обсерватории, тем яснее становились мысли. Наконец, он начал понимать, куда движется. Дэниел вдруг с ужасом осознал, что тело его не слушается, и впервые за всё время с тех пор, как он коснулся книги, ему стало по-настоящему страшно. Но он не мог поделать ровным счётом ничего. Что-то внутри пыталось его успокоить, лелеяло сознание, поглаживало взбудораженный рассудок. И Дэниел успокоился ровно до тех пор, пока не оказался у двери в обсерваторию, где его ожидали два человека, знакомые силуэты которых он различит и в полнейшей тьме.       — Вы? — он тяжело выдохнул, вновь обретши власть над собственным телом — Йован, я думал, ты не хочешь приходить…       — Я передумал, — коротко ответил тот.       — Нерия?..       Эльфийка сложила руки на груди и отвернула голову.       — Ты сказал, что тебе нужна помощь, — сухо проговорила девушка, — ты всё ещё ищешь её?       Дэниел нерешительно кивнул. Он уже не был уверен. Он снова чувствовал себя нормально, отстранённо-холодно. Он протиснулся в узкий проход, и в нос ударил уже ставший таким родным запах пыли и ветоши. Разум здесь был особенно чист, и Дэниел чувствовал себя, как дома. Кровь взывала в нём, он чувствовал, как помеченная рука сама тянется к заветному тайнику, где грудой хлама была укрыта та самая книга. Дэниел вдруг ощутил себя конченым наркоманом, но, как и всё прочее, это чувство быстро прошло. В предвкушении он принялся разбирать тряпки, под которыми таилось его сокровище, но эльфийка его остановила.       — Дай её мне, — серьёзно произнесла она.       — Зачем? — покосился на девушку Дэниел.       — Ты хотел, чтобы я помогла тебе. Я помогаю.       Дэниел сощурил глаза, осматривая эльфийку, пытаясь хоть что-нибудь узнать о её намерениях, но её скрывали магия и каменно-неприступное выражение лица.       — Что ты хочешь сделать? — игнорируя подругу, продолжил рыться Дэниел.       — Спасти тебя.       — Это мы уже проходили, — холодно заметил Дэниел, взяв книгу в руки. Волна спокойствия окатила его тело и душу, от которой, как ему казалось, остались одни угли. С трепетом он коснулся кожи переплёта и хотел открыть гримуар, но Нерия резко положила ладонь на книгу, не дав ему этого сделать.       — Что ты хочешь? — процедил сквозь зубы маг. — Оставь книгу в покое.       — Нет, — резко заявила эльфийка, попытавшись вырвать гримуар из рук мужчины, но Дэниел вцепился в него железной хваткой. В его глазах отчётливо читалась непоколебимость: он не отдаст книгу. Дэниел это знал, Нерия это знала, но продолжала попытки её выдернуть. Йован с неким беспокойством наблюдал за этой молчаливой упорной схваткой. Наконец, Дэниел дёрнул с такой силой, что Нерия по инерции полетела вперёд и упала ему на руки. На одно мгновение, всего на одно мгновение он растерялся, что-то тусклой искоркой в нём зажглось и тут же погасло, но этой мимолётной заминки хватило ловкой эльфийке, чтобы схватить книгу и выпорхнуть из спонтанных объятий. Глаза мужчины загорелись, как у взбешённого быка. Без слов, он кинулся на девушку, стараясь отобрать своё сокровище.       — Йован! — вскрикнула Нерия, зажав книгу в тиски. — Держи его!       Дэниел кинул взгляд на мужчину, и Йован на секунду остановился, колеблясь.       — Йован! — Нерия бросила на него не менее суровый взгляд, и его ноги невольно продолжили движение. Он неловко схватил руки Дэниела, стараясь свести их за спиной, но мужчина был силён, гораздо сильнее его. Одним движением он оттолкнул своего тощего дружка, но Йован не сдавался. Он навалился всей тушей на Дэниела, и тот волей-неволей пошатнулся. Нерия откатилась в сторону и быстро встала на ноги.       — Хватит! — стиснула зубы эльфийка и вытянула вперёд руку. — Дэниел, послушай меня, внемли голосу разума!       И Дэниел внял. Как ни странно, но ярость в нём резко утихла, словно та неведомая сила, которая им двигала, решила послушать, что же скажет эльфийка. Нерия, видя, что Дэниел остановился, позволила себе выдохнуть.       — Ты хочешь, чтобы я тебе помогла избавиться от… этого? — она указала подбородком на книгу.       Да, он хотел этого, он хотел сказать «да». Но книга сделала это за него, и голова против воли кивнула. Это настораживало. Дэниел сразу понял, чего хочет книга, но никак не мог этому противостоять. Ему оставалось лишь надеяться, что Нерия окажется хитрее.       — Как ты хочешь это сделать? — спросил он.       — Я не скажу, — сощурилась девушка. — Ты должен мне довериться, если и вправду этого хочешь.       Дэниел ощущал, как сила, таящаяся в книге, роется в его мозгу, пытаясь откопать какие-нибудь полезные воспоминания об эльфийке. Он нарочно вызывал лишь ничего не значащие моменты, пытаясь заглушить попытки книги зондировать его мозг. Со стороны казалось, будто он глубоко задумался.       — Ладно, — выдавил из себя парень. Но Нерия не верила ему, нет, ни на йоту.       — Йован, привяжи его, — нахмурилась эльфийка.       — Что? — возмутился Дэниел. — Я вам не игрушка! Что вы собираетесь делать?!       — Не нервничай так, — выдохнул Йован. — Это ради твоей же безопасности.       — Ну, нет, — он снова начал терять контроль, снова начал мыслить с помощью гримуара. — Убирайтесь отсюда оба!       — Всё, надоело! — оскалилась Нерия. — Как хочешь, держи его!       Она выхватила из-за пояса кинжал, который всё это время оставался незамеченным. Разъярённый, Дэниел прыгнул на эльфийку и схватил за запястье, не давая сделать то, что она задумала.       — Уйди! — сдавленно крикнула она. — Или я применю его к тебе!       Йован приложил последние усилия и всё-таки смог повалить парня на пол. Нерия воспользовалась заминкой и с размаху воткнула кинжал в чёрный гримуар. В ушах тут же раздался невыносимый визг. Дэниел схватился за голову в исступлении пытаясь разодрать себе скальп. Йован и Нерия тоже ощутили этот неистовый вой, вонзившийся в мозг, режущий изнутри, будто сотня самых острых клинков. Из раны, оставленной зачарованным кинжалом Нерии, чёрными пузырями пенилась кровь. Визг не прекращался, лишь всё нарастал и нарастал, и Дэниелу уже казалось, что его голова сейчас взорвётся, а рука, испещрённая кровавыми узорами, сейчас сгорит. Все трое так и кричали, скорчившись на полу, истощая звуковой барьер, искусно возведённый Нерией. Боль, агония, разум Дэниела разрывался на тысячи мелких осколков, каждый из которых был ничем иным, как его собственными воспоминаниями. Он ощущал эту боль так явственно, что хотел вырвать собственное сознание, когтями впиваясь в голову. Он не чувствовал руку, не чувствовал ничего, только невыносимые муки, которые, казалось, способна прекратить только смерть. Нерия всеми силами боролась с этим ужасом. Превозмогая боль, которая, казалось, из всех троих её задела меньше всех, она подползла к книге и, взявшись истекающей кровью ладонью за рукоять кинжала, торчащего из обложки, ещё раз резанула им по книге. Группу захлестнула вторая волна визга и боли, на этот раз звучавших совсем отчаянно. Нерия ударила третий раз, и книга полностью скрылась за пеной чёрной, как смола, крови. Обложка шипела, корчилась, страницы истлевали на глазах, метки на руках истекали кровью, голова разрывалась от нещадных воплей, заполонивших разум…       А потом всё стихло.       Дэниел и Йован без сознания рухнули на пол. Нерия держалась. Стало вдруг так светло и тепло на душе, никаких голосов, боли и мучений. Всё, что осталось, лишь сожаления, приправленные толикой усталости. Она осторожно поднялась, переползши в угол, и там тихо пришла в себя, оглядывая руку, из метки которой всё ещё сочилась кровь. Нерия подвигала пальцами: рана совсем не болела, только кровоточила. Найдя кусок тряпки, она плотно перемотала кисть. Она перевела взгляд на парней: Дэниел так и лежал на полу, скрутившись. Йован очнулся и сел, массируя голову, глядя куда-то вдаль.       — Он жив? — хрипло произнесла эльфийка. Йован осторожно перевернул парня на спину. Он выглядел хуже всех. Рука его вся обливалась кровью, в той же багровой жидкости были и спутанные каштановые волосы, испачкавшие попутно ещё и лицо. Йован прижал пальцы к его горлу, прощупывая пульс.       — Жив, — заверил маг, откидываясь на стенку. В полумраке нависла удивительная тишина, такая спокойная и оглушающая, мягко, трепетно обволакивающая. Они будто застряли в вечности, потерялись в неведомом нигде. Они не знали, конец ли это, но у них ничего не осталось. Только эти мгновения.       Дэниел открыл глаза и, резко вдохнув пыльный воздух, закашлялся. В голове, в груди, в душе… везде было так пусто. Он вдруг почувствовал, как гробовая тишина с силой давит на уши.       — Как тихо, — пробормотал он, взявшись одной рукой за голову, — и… и холодно.       Он сел, обхватил руками плечи и сильно зажмурился, пытаясь избавиться от тишины, создающей в голове всепоглощающий вакуум. В одно мгновение стало так пусто, одиноко и… свободно. Дэниел вдруг осознал, что думает самостоятельно и как это трудно. Он обернулся и взглянул на измученные лица своих друзей. Неужели это он один заставил их всех страдать? Они не подходили к нему, лишь продолжали настороженно наблюдать. Он тяжело опустил руки и покачал головой. От древних знаний, оставивших, казалось, клеймо у него в мозгу, не осталось и следа, он не помнил ничего из того, что дала ему книга. Зато прекрасно помнил всё то, что натворил. Каллен, Адель, Нерия…       — Нерия! — вдруг в чувствах вскрикнул Дэниел и повернулся к девушке. Он резко поднялся, и голова тут же закружилась. Он остановился и, пошатываясь, облокотился на стенку. Нерия взволнованно переглянулась с Йованом и неуверенно подошла к мужчине.       — Дэниел? — она осторожно коснулась его плеча.       — Нерия, — тяжело выдохнул Дэниел, заглядывая девушке в глаза. — Прости меня… Прости меня, пожалуйста… я…       Он сглотнул, застрявший в горле ком и отвёл взгляд. Ему было так тяжело просить о подобном, он понимал, что не достоин прощения. Сам виноват. Сам. Нерия погладила его по плечу дрожащей рукой, и Дэниел вдруг ощутил, как его глаза наполняются слезами. Он закрыл лицо рукой и упал лбом на стенку, беззвучно содрогаясь. Нерия видела эти глаза, знала их. Это были его глаза, Дэниела. И вдруг сердце её опустилось в пятки, она поняла, что не может выдержать его терзаний и крепко обняла его, казалось, совсем похудевшее тело.       — Это моя вина, — прошептала она дрожащим голосом, теперь и она не могла сдержать слёз. — Если бы я не предложила открыть эту книгу, мы бы не…       Она не закончила. Это и не было нужно. Никому из них. Они всё понимали и хотели лишь одного: забыть обо всём и никогда, никогда больше не вспоминать.       — Я не хочу, конечно, вас прерывать, — поднялся Йован, — но у нас есть проблемы…       Дэниел и Нерия разжали руки и, глянув на заплаканные физиономии друг друга, мягко рассмеялись. Да, у них оставались проблемы. И это даже не залитые кровью мантии, которые они, несомненно, сожгут прямо здесь, и вовсе не беспорядок, который они устроили в обсерватории.       — Наши метки, — шмыгнула носом Нерия, вытянув вперёд руку. — Книга их больше не скрывает, а я не помню заклинание…       Дэниел потёр висок, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, но тщетно. Знания стёрлись так же легко, как и появились.       — Я тоже, — пожал плечами маг. — Может, теперь они заживут, раз больше не подпитываются магией?       Нерия попробовала залечить рану, но, сколько бы усилий она не прилагала, ничего не происходило. В конце концов, она сдалась.       — Стойте! — осенённо воскликнул Йован. — Я же переписывал…       Он, спотыкаясь, подбежал к другой куче с хламом и принялся её разгребать. На дне лежали сшитые сапожной нитью листы бумаги. Ничего не пропало, всё осталось, как было, и троица незаметно с облегчением выдохнула. Йован, с лёгкостью ориентируясь в собственных записях, быстро нашёл нужные страницы.       — Вот, — сказал он, указывая пальцами на выведенные строки. Каждый из них прочитал заклинание и был уверен, что видит эти слова впервые. Всё-таки, страннейшая вещь с ними приключилась.       — Как же теперь быть, — ужаснулся Дэниел, спрятав за заклинанием кровавые узоры. — Книга больше не приглядывает за нами… заклинание не будет держаться вечно, а следить за ним постоянно мы не сможем. Хотя бы ночью…       — Значит, нам нужны перчатки, — решительно объявила Нерия.       — Но, — нахмурился Йован, — это же будет подозрительно…       — Не будет, если мы будем носить их все втроём, — сказала Нерия, — на одной руке. Одного цвета.       Парни непонимающе переглянулись.       — Ну что вы такие тугодумы, — закатила глаза девушка. — Только слепой в Круге не знает, что мы друзья, а перчатки будем носить, типа это наша очередная причуда. Ну, будто мы «из одной команды», я не знаю, как ещё разжевать.       Дэниел почесал затылок. Как-то очень непривычно было думать самостоятельно. Это было сродни занятия спортом после годового простоя. Мысли рождались даже с какой-то болью. Но это было приятно.       — Может сработать, — неуверенно согласился парень, — всё равно у нас нет идеи лучше.       — Мы все трупы, — обречённо покачал головой Йован.       — Нет, — категорично заявил Дэниел. — Я больше не допущу, чтобы кто-то из вас страдал по моей вине, по чьей либо вине. Если вас обнаружат… указывайте на меня. Говорите, что это всё из-за меня. Это не ваша вина.       — Дэниел, — выдохнула Нерия, обхватив его ладони своими. — Ты знаешь, мы не скажем…       — Я не могу себе позволить, чтобы вас убили, — покачал головой маг, — лучше одна жертва, чем три…       Нерия смотрела мужчине в глаза и знала, что никак не сможет противостоять его решимости. Это был тот Дэниел, которого она знала, тот, за которым можно пойти и в огонь, и в воду. Который сам туда всех и утащит, а потом сделает всё, чтобы вернуть, всё как было. Дэниел-защитник. Дэниел-герой. Нерия до хруста сжала его тело в объятиях и сквозь зубы процедила:       — Никогда.       Дэниел глубоко вздохнул. Конечно, они не предадут его, даже если он прикажет им. Но от этого не становилось ничуть радостней. Он сел на пол и присмотрелся к обугленному вспученному нечто. Какое же зло таилось в книге? Что он впустил в себя? Все они? И можно ли ручаться, что он полностью свободен и не представляет опасности для окружающих? Но, по крайне мере, сейчас он ощущал такую ясность мысли, которую, казалось, не испытывал даже до соприкосновения с книгой.       — Так… откуда ты узнала, что надо делать? — вдруг подумал Дэниел.       — Из книги же, — пожала плечами девушка. — Иронично, не правда ли?       — Да уж, — потёр шею парень. — Но ты же не ходила с нами в обсерваторию.       — Зато Йован ходил, — ухмыльнулась эльфийка.       — Думаешь, я ради удовольствия переписывал заклинания в стольких экземплярах? — усмехнулся парень, похлопав друга по плечу.       Дэниел нахмурился, вдруг осознавая, сколько же всего происходило под его носом, чего он был не в состоянии контролировать.       — Так вы с самого начала были заодно, — изумился мужчина. Нерия и Йован неопределённо закивали.       — Я-то думал, что не один такой одержимый, — опустил голову Дэниел, — думал, Йован, ты единственный, кто меня не оставил…       — Ты никогда не был один, — заверила Нерия. — Мы были рядом. Всегда стояли за твоей спиной. И всегда будем за тобой, что бы ни происходило.       Дэниел мечтательно закрыл глаза. У него были лучшие друзья из возможных. Ему так повезло. Если бы не они, кто знает, чем бы всё обернулось.       — Знаете, — заметил Йован, — надо нам уходить отсюда. У нас ещё столько всего запланировано, надо столько всего сделать, от столького избавиться…       Дэниел и Нерия согласно кивнули. В первую очередь нужно что-то делать с окровавленными робами…       Никогда ещё Дэниела так не трясло при встрече с другими людьми. Каждый раз, когда Хиггинс протягивал к нему руку, чтобы поздороваться, ему казалось, что метка сейчас проявится и зальёт кровью всё пространство вокруг. Нерия обеспечила компанию перчатками со склада, которые, как она заверила, взяла оттуда «совершенно легально». Впрочем, Дэниелу уже было настолько всё равно, что он с радостью натянул простенькую тряпичную перчатку на свою калечную руку. Он просыпался ночью по несколько раз, и постоянно ему казалось, что все смотрят на его порезы. Друзья пытались его отвлечь, хотя и сами боялись за себя. Но всё же Дэниел пострадал больше всех, его метку было крайне сложно не заметить. Нерия пообещала сшить всем им красивые перчатки, но Дэниела это не особо радовало. Его вообще мало что радовало с тех пор, как они поклялись навсегда забыть историю с книгой. Но время шло, и никто так и не обратил на них внимание. И спустя месяц Дэниел, наконец, перестал просыпаться по ночам.       Мужчина направлялся на урок, удерживая под мышкой учебник по высшей магии, который всё никак не мог донести до библиотеки, а другой рукой пытался почесать лопатку. В башне мистическим образом оказался комар, хотя на улице стояла уже глубокая зима. И единственное на всю гигантскую башню насекомое умудрилось укусить именно его, ещё и в такое неудобное место! Считать ли это большой удачей или крупным невезением? Дэниел попробовал подсчитать вероятность случившегося события и сошёлся на том, что он удачливый на невезения.       — Амелл!       Из-за угла появилась эльфийка и радостно наскочила на Дэниела. Он неловко подхватил Нерию на руки, чуть не упав сам.       — Смотри! — она протянула к нему руку в перчатке. — Я всё-таки сделала это!       Дэниел присмотрелся и заметил новую митенку явно ручной работы с аккуратным женским швом. Девушка отогнула запястье перчатки, и на внутренней стороне Дэниел заметил аккуратно вышитое «Следуй звёздному пути». Он улыбнулся. Несмотря ни на что, Нерия оставалась мечтательницей и не прекращала находить прекрасное в обыденном. Возможно, она прятала свои чувства за наигранной жизнерадостностью, но глядя на это вечно улыбающееся существо, которое одним своим присутствием делает мир вокруг чище и приятнее, невозможно было усомниться в том, что каждое из её чувств — искреннее. Он коснулся митенки и ощутил под пальцами приятную мягкость.       — Неужели бархат? — удивился маг, поглаживая зеленоватую ткань.       — Ага, — самодовольно ухмыльнулась Нерия. — Здорово получилось, правда? Я сама не ожидала, из меня же швея, как из тебя танцовщик.       — Ой-да, ой-да, — съёрничал мужчина, — ты со мной не танцевала, чтоб говорить, что я плохо танцую.       — А я и не говорила, что из меня плохая швея, — насмешливо повела бровью эльфийка.       — Ха! Туше, — хохотнул Дэниел. — Но откуда ты взяла бархат здесь, в Круге?       — Ну, — Нерия закатила глаза, — скажем так: одна орлесианка лишилась юбки.       — Ты порезала юбку Адель?! — изумился Дэниел. — Нерия…       Девушка сложила руки на груди и строго посмотрела на мужчину.       — Мне всё ещё неприятно вспоминать тот… инцидент. Я бы ей не только юбку, всё лицо бы порезала, — она поджала губы, изображая пальцами ножницы.       — М-м-м, кожаные перчатки, — кивнул Дэниел, поведя бровью.       — Да-а-а, — с улыбкой маньяка протянула Нерия. Дэниел рассмеялся. Он заметил, что стал всё чаще задумываться над тем, как было бы хорошо им покинуть Круг, никогда больше в него не возвращаться, жить где-нибудь на окраине мира, любуясь водопадами, в гармонии с дикой природой. Он щёлкнул Нерию по носу и, поцеловав в лоб, оставил подругу. Какое бы настроение ему не задала эльфийка, он знал, что Ульдред, с коим у него сегодня был урок, обязательно его испортит. Он зашёл в кабинет, где уже началось занятие. Ульдред недовольно посмотрел на Дэниела, прервавшего его речь, но ничего не сказал, указав своим длинным носом на свободное место. Он прошёл к столу, где на одной лавке сидели три худощавых парня. Дэниел, не смотря на свою жилистость, на их фоне казался амбалом.       — …Так вот, — продолжил прерванную речь Ульдред, взяв в руку мел и подойдя к доске, — если глянуть на это с математической точки зрения, то: урон наносится магией духа и напрямую зависит от вашей магической силы, умноженной на 0.1 за каждый интервал, коих в заклинании два. Это значит, что во время второго интервала заклинание наносит в десять раз меньше урона, чем во время первого. Естественно, вы обязаны это учитывать.       Мел таял в руках Старшего чародея, осыпаясь вниз белым пеплом, пока он исчерчивал доску цифрами и диаграммами. Дэниел не узнавал это заклинание. Может, всё же стоило уделять Энтропии больше времени? Ха. Ульдред в силу своего аналитического склада ума любил всё сводить к точным математическим расчётам, что заставлял делать и остальных. Дэниел не считал себя великим тактиком, да и со стратегией у него всегда были проблемы, и все заклинания он читал исключительно интуитивно, без расчёта затрат маны и дальности действия заклинания. А при чтении заклинаний массового поражения он и вовсе забывал, что рядом могут находиться союзные силы. Тактику ведения боя преподавал преимущественно Старший чародей Торрин, но было заметно, что Ульдред знаком с этой дисциплиной не меньше. Старший чародей закончил писать и повернулся к ученикам, осматривая каждого, проверяя, закончил ли тот свои записи. Он скользнул взглядом по молодым людям и остановился на Дэниеле, тщательно его осматривая, щуря свои маленькие крысиные глазки. Дэниел только зашёл и, соответственно, ничего не записывал, чем привлекал к себе ненужное внимание.       — Амелл, — неприятно проскрипел Старший чародей, — останься после занятия.       У Дэниела резко упало настроение. Что надо этому длинноносому магу? Что он опять сделал не так? Может, стоит завязывать с опозданиями? Дэниел перехватил взгляд Старшего чародея и заметил, что тот смотрит на его руку, одетую в перчатку. Неприятный холодок пробежался у парня по спине. Либо чародей что-то подозревает, либо просто обратил внимание на его новый элемент одежды. Дэниел очень надеялся на второе.       — Продолжаем, — бросил Ульдред, вернувшись к доске и без сожаления вытерев написанное. — Не стоит забывать, что под действие заклинание могут попасть союзники или даже вы сами, по этому случаю…       Дэниел проснулся как раз к концу урока, когда худые парнишки за его столом начали подниматься. Он выпрямился, потянулся, потёр глаза. Бубнёж Ульдреда действовал лучше заклинания сна. Вот уж действительно «издержки профессии». Дэниел поднялся, поправляя мантию. Робы и мантии почему-то постоянно неимоверно мялись, так что их приходилось гладить каждый день, а то и не один раз. Он уже поднялся из-за стола, собираясь уходить, когда неприятный голос остановил его:       — Я просил тебя остаться, Амелл.       Точно. Дэниел со вздохом подошёл к мужчине.       — Да, Старший чародей?       Ульдред, хмурясь, осматривал Дэниела, будто ища в нём какие-то изъяны, потом совершенно неожиданно придавил к стенке, схватив за больную руку:       — Ты ополоумел, парень?       — Чт-что? — опешил Дэниел, с трудом сглатывая.       — Ты дурак или хочешь, чтобы тебя усмирили? — шипел Старший чародей, продолжая дёргать его за руку.       — Я не понимаю…       — Не понимаешь? — процедил Ульдред и рывком сдёрнул с чистой руки перчатку. Под его пальцами вспыхнуло заклинание очищения, и вся нехитрая магия, скрывающая порезы парня, в одно мгновение растаяла. Дэниел побледнел, вперившись взглядом в собственную руку так, будто видел её впервые.       — Не понимаешь, да?!       — Я… я… я, — задыхаясь, пытался оправдаться Дэниел, понимая, что всё бесполезно, конец, фиаско, занавес! Он только и мог, что с ужасом в глазах смотреть на старшего чародея, ожидая, какой приговор вынесет ему маг.       — Как так вышло? — сощурился Ульдред. — Что ты уже узнал, какие заклинания использовал?       — Я не пользовался магией крови, клянусь! — уверял Дэниел. — Я ничего о ней не знаю! А это… это…       — Случайность, да? — Ульдред сжал его запястье ещё сильнее, так что костяшки пальцев Старшего чародея побелели. — Я знаю тебя, Амелл, знаю, что, вероятно, твои слова — правда. Каковы бы ни были причины этого, — он указал носом на кровавые метки, — если ты утверждаешь, что не пользуешься магией крови, как минимум, во зло, то я могу тебе помочь.       Теперь Дэниел был в абсолютном замешательстве. Только что он был уверен, что длинноносый маг сдаст его храмовникам, а теперь тот предлагает свою помощь.       — Что? — в удивлении поднял брови Дэниел.       — Ты хороший парень, Амелл, — всё так же сквозь зубы цедил Ульдред. — Ты не должен страдать из-за своей тупости. Согласись стать моим учеником, и я смогу тебя защитить.       Дэниел не знал, что делать, его застали врасплох. Как он его защитит? Каковы условия сделки? Стать одержимым, как Хьюберт и Лу? Почему Ульдред будет это делать? Слишком много вопросов, на которые Дэниел, вероятно, не получит ответов.       — Почему я должен вам верить? — Дэниел собрал все вопросы в кучу.       — Потому что тебе ничего не остаётся, — хищно оскалился Старший чародей.       Он был прав. Что будет, если он откажется? Ульдред так легко его вычислил, что мешает остальным сделать то же? Но перспектива быть марионеткой Ульдреда радовала не больше. А что же Нерия? А Йован? Они, в конце концов, погибнут?       — Нет… нет, — мотнул головой Дэниел, с трудом выговаривая слова. — Мы справимся… сами…       — Мы?       Дэниела накрыла вторая волна ужаса. Мы? Он, правда, сказал «мы»?! Каков идиот…       — М-мы?.. — сглотнул Дэниел, словно не понимая, что происходит.       — Есть кто-то ещё? Кто?       — Нет никого, я оговорился…       — Не лги мне, Амелл, — прошипел Ульдред, — я вижу тебя насквозь. Кто ещё?       — Я не скажу, — твёрдо сказал Дэниел, взяв себя в руки. — Вам — не скажу.       — Ты глупец, — покачал головой Старший чародей. — Если я не буду знать их имён, я не смогу их защитить.       — Не нужна нам ваша защита, — теперь уже шипел Дэниел, — видел я, что происходит с теми, кто попадает под вашу протекцию. Я расскажу Первому Чародею, что вы защищаете магов крови!       — И как же ты это сделаешь? — усмехнулся Старший чародей. — Предоставишь в качестве доказательства себя самого? Не смеши меня. Я хочу не дать Кругу загубить твою жизнь лишь потому, что ты однажды осёкся.       Дэниел нахмурился. Он ему не верил, с каждым новым словом, вылетавшим из тонких сухих губ, всё больше. Он с силой дёрнул руку и вырвал её из хватки Старшего чародея.       — Нет, — убедительно произнёс Дэниел. — Я вам не верю. Можете сдать меня храмовникам, я не буду сопротивляться. Но я ничего не скажу вам. Ни за что. Хоть в мозгу у меня ковыряйтесь.       Он толкнул плечом Старшего чародея и вышел из кабинета. В след ему прилетело:       — Ты глупец, Амелл. Ты не знаешь, с чем играешь.       Сотни мыслей метались у него в голове, пока он шёл к своей комнате. Что теперь будет? Сдаст ли его Ульдред? А если нет, то как скоро обнаружат храмовники и другие чародеи его порезы? Неужели они все обречены… Нужно рассказать всё Нерии и Йовану.       Стоп.       Нет. Нерия и Йован ведут себя достаточно привычно, чтобы не вызывать подозрений. Если он расскажет им, что Ульдред за ними охотится, они будут волноваться и, возможно, выдадут себя своим поведением. Нет, лучше им ничего не знать, его предупреждения всё равно ни на что не повлияют, зато могут принести только ещё больший ущерб. Пусть это будут только его проблемы.       Он вошёл в спальню и сразу отметил, что на двух ранее не занятых кроватях лежат чьи-то вещи.       — У нас пополнение? — спросил Дэниел, заваливаясь в свою койку.       — Ага, — хмыкнул Хиггинс. — Причём они совсем новенькие. Храмовники поймали двух хасиндов.       — Хасиндов? — изумился Дэниел. — Варвары же неприкосновенны, как долийские маги.       Хиггинс пожал плечами.       — Не знаю. Как-то так.       Надо же. Чего только не увидишь в круге Магов. Дэниел перевернулся на спину и, глядя в потолок, думал лишь о том, что однажды его усмирят. Но больше всего он боялся, что усмирят Нерию и Йована. Вот их потери он точно не переживёт. Может, всё же стоило согласиться на предложение Ульдреда?..       — Вы только гляньте, кто пришёл, — скептически произнёс Эадрик. Дэниел опустил взгляд. В дверях стоял Андерс, вид его оставлял желать лучшего: мятая роба, грязные всклокоченные волосы, взъерошенная борода, волоски которой каждый смотрел в разные стороны и синяки под глазами, уходящие своей величиной в бесконечность.       — Ты жив, — вскочил Хиггинс и, подойдя к Андерсу, крепко сжал его в объятиях. Андерс, как тряпичная игрушка, сплющился в руках здоровяка и, отпираясь, заплетающимся языком произнёс:       — Мне срочно нужно в душ… и пожрать.       Выскользнув из цепких объятий Хиггинса, Андерс прошаркал к своей койке, достал из сундука полотенце, свежую робу и ещё груду банных принадлежностей и ленивым слизнем выполз из спальни.       — Эх, — улыбнулся Хиггинс, — это его ещё быстро отпустили. Бывало, он сидел в карцере больше года.       — Больше года? — изумился Дэниел. — На сухом пайке?       — Я не знаю. Но вернулся он очень измученным и озлобленным.       — Ха, представляю.       Дверь открылась, и на пороге показались Йован и Нерия.       — Дэниел, — позвали друзья, — иди сюда.       Парень поднялся. Он всё ещё разрывался между желанием всё им рассказать и сохранить всё в тайне. Больше всего на свете он боялся навредить своим близким неверными решениями. Именно поэтому он однажды пошёл по пути магии Созидания, потому тогда шесть лет назад спас Йована от удара ледяной глыбой. И поэтому ничего не должен им рассказывать. Нельзя сеять панику. Это ничем не поможет.       — Да? — он подошёл к приятелям.       — Что ж так официально-то? — рассмеялась Нерия. — Как-будто мы под венец идём.       — А что, собственно, случилось?       — Депрессия твоя случилась, — сказал Йован. — Друг, на тебе же лица нет.       — Ещё бы, — хмыкнул Дэниел, вытянув перед собой руку в перчатке. Нерия обхватила его пальцы своими, Йован тоже положил сверху руку.       — Ты же не один, — улыбнулась эльфийка. — Мы справимся с этим. Вместе.       — Угу, — кивнул Йован, — а теперь идём на склад. Нерия достала нам вкуснейшего антиванского чая…       — Чая? — не понял Дэниел.       — Да, — хихикнула девушка, — хорошего сорокаградусного чая с ромашкой. Говорят, ромашка успокаивает, да?       Дэниел рассмеялся:       — Да, так говорят.       — Вот и отлично, — взбодрился Йован, — главное — перчатки не пропить. А то ромашковый чай успокоит так, что потом и имени не вспомнишь.       — Всё, идём, — Нерия схватила Дэниела за рукав и без лишних слов потащила за собой.       Этот вечер действительно позволил Дэниелу расслабиться. За рюмками, представленными обычными кружками из столовой, качественного антиванского бренди друзья открылись друг другу заново, позволили эмоциям выйти наружу. Они понимали, что всё это ненадолго, всего лишь на один вечер. Но именно такие моменты имели ценность. Дэниел позволил себе быть чуточку развязанней, чем он был в трезвом состоянии, и, как выяснилось, он очень даже любит пожаловаться и посетовать на свою судьбу. Просто он привык всё копить в себе, а алкоголь выпустил всё накопленное на свободу. Нерия во хмеле оказалась особой довольно несговорчивой, и её всё время тянуло поплакать. Один лишь Йован после пары рюмок свалился без чувств в углу и мирно посапывал, пока Нерия и Дэниел обсуждали глобальные мировые проблемы, столь незначительные в обычной жизни, но столь важные в хмельном дурмане. И всё маленькое казалось таким большим, плохое — хорошим, всё ненужное вмиг обретало значение.       И лишь наутро каждый успел пожалеть обо всех своих земных грехах. И об отсутствии огуречного рассола.