Нерия не оглянулась: — Всё кончено. Эти слова вылетели из её уст удивительно легко. Она не была в них уверена, и всё же сказала. Стало как-то легче. Она понимала, что сделала Дэниелу больно. Но лучше пусть он переживёт эту боль сейчас, чем позже, когда будет достигнута точка невозврата. Она уходила, сама не зная куда. Просто шла, чтобы уйти. Пункт назначения, в общем-то, не так уж важен. Она размышляла над тем, что сказал ей Амелл. Насчёт Ульдреда. Если всё так, как сказал Дэниел, то почему Старший чародей всё ещё не выдал их Первому Чародею? Или выдал? Может, приказы об их усмирении уже лежат у Грегора на столе? Она быстро оценила ситуацию. Если всё так, как она думает, то встреча с Ульдредом ни на что не повлияет. Если приказов нет, значит Ульдред ничего не сказал, а значит, просто необходимо узнать, почему он укрывает магов крови. Вдруг он сможет помочь? А вдруг Дэниел просто параноик? Что, если Ульдред и вовсе ни о чём не знает? Взвесив все «за» и «против», Нерия решила, несмотря на предупреждения своего друга, всё же обратиться к Ульдреду с вопросами. Ей всё равно уже нечего терять.
Дэниел так и стоял на коленях, неспособный поднять голову. Нет, нет, нет… он не верил, что это произошло. Это всё сон, ужасный, страшный сон, кошмар, наваждение. Чем крепче он сжимал веки, тем чётче сияло перед его глазами клеймо усмирённого. — Дэниел? — безразличный ко всему голос зазвенел у него в ушах. Всем телом дрожа, он поднял голову. Это был не сон. Нет, это был не сон… — Почему? — беззвучно прошептал Дэниел. Слова застревали в горле, будто запинались о большой ком слёз, затрудняющий дыхание. Нерия нахмурила брови и, указав пальцем на метку, медленно спросила: — Ты спрашиваешь об усмирении, да? — Конечно, о нём, — чуть дыша, проговорил Дэниел, едва сдерживая слёзы. — Я не помню, — покачала головой девушка. — Всё, что было до этого, очень мутно, будто затуманено. Но теперь всё предельно ясно. У Дэниела вдруг заболело сердце да так сильно, что он невольно схватился за грудь. Усмирённые все до одного так говорили, что теперь им всё ясно, что они довольны своим положением. Что раньше их жизнь состояла из каких-то бурных эмоций, вечных переживаний, нервов. А теперь всё спокойно. Всё понятно. Всё хорошо. Ничего не хорошо. Дэниел резко поднялся с колен и схватил эльфийку за плечи. — Как, Нерия?! Как так?! Пожалуйста, скажи, что это просто нехорошая шутка! Его трясло, как в лихорадке, глаза бешено метались, мозг отказывался верить в увиденное. Не может этого быть. Просто не может. За что, за что её усмирили?! — Я сожалею, если моё состояние приносит тебе неудобства, — спокойным тоном проговорила Нерия. — Ты помнишь меня? — резко спросил Дэниел. Вдруг ещё не всё потеряно? Может, можно как-то вернуть к жизни мёртвую душу?.. — Конечно, — на лице девушки мелькнула тень вежливой улыбки. — Ты… ты помнишь, что было между нами? — влажными ладонями он коснулся её рук. — Помню, — она покорно склонила голову. — И ты… ты ничего не чувствуешь?.. Вместо ответа эльфийка покачала головой. — Как же так… Дэниел упал на стенку, закрыв лицо руками. Чем дольше он с ней общался, тем больше ему казалось, что всё нормально. Его мозг изо всех сил старался не осознавать реальность, ограждая Дэниела от нервного припадка. Он должен узнать, что произошло. — Что ты помнишь? Из последнего? Расскажи мне всё.Нерия стояла перед входом в кабинет Старшего чародея. Её сердце бешено колотилось, она не знала, чего стоит ожидать. Её пугала не неизвестность, а предлагаемые перспективы. Случится ли страшное, если она зайдёт? И что произойдёт, если она откажется войти? Слишком много неопределённого, слишком плавающие переменные и ни одной константы. Количество результатов этого уравнения уходит в бесконечность. Нерия тяжело вздохнула и постучалась в дверь. — Да? — послышалось с той стороны. Она вошла. Ульдред кидал в кружку с чаем кубики рафинада. На его письменном столе стояла чашка с каким-то недорогим печеньем. Всё выглядело настолько по-домашнему уютно, что Нерия тут же успокоилась. — А, Сурана, — недовольно заметил Старший чародей. — Ты соизволила явиться. — У меня есть вопросы, — без прелюдий начала девушка. — У тебя? — рассмеялся Ульдред. — Нет, дорогая, это у меня к тебе пара вопросов. Он взял печенье из мисочки и макнул его в горячий чай. — Присаживайся. Нерия не слишком горела желанием оставаться здесь надолго, но понимала, что осторожность может помочь ей разыграть все карты верно. Ульдред не отличался излишней доверчивостью. Скорее напротив. Поэтому Нерии нужно было вести себя максимально привычно. По-настоящему. Когда она присела на край софы, Старший чародей хлебнул из чашки и мягко спросил: — Ты почему на занятия не ходишь? Нерия повела бровью. Что ответить? Правду? Правда слишком мыльная и глупо звучит. Что-то придумать? Нет, не вариант. — Что молчишь? — спросил Ульдред, откусывая кусок размякшего печенья. — Амелл говорит, что у тебя, видите ли, депрессия. Нерия мягко усмехнулась. Эх, Дэниел. Всегда будет её защищать. Когда она думала о нём, то ассоциировала его с каким-то большим и благородным зверем, возможно, с королевским оленем, которого она единожды видела на картинке. Это было самое красивое животное, которое она когда-либо видела. — Он просто беспокоится обо мне, — сказала она, ковыряя ногтем неровности стола. — Он мало что знает. — Тогда, может, ты мне расскажешь? Нерия посмотрела в глаза учителю. Из-под тяжёлого капюшона её зелёные глаза как-то по-особенному сверкали. Она чуть заметно улыбнулась и отрицательно покачала головой. Ульдред хмыкнул: — Значит, я поставлю тебе незачёт. Нерия махнула рукой. Ей было абсолютно всё равно. Она решила осторожно начать подводить Ульдреда к ответу на вопрос, который так жаждала ему задать. — Я знаю, что вы с Дэниелом не в ладах. Почему у вас такие натянутые отношения? Ульдред хищно сощурился. Похоже, она здесь не единственная, кто ведёт свою игру. — Думаю, это наши с ним дела, — ответил Старший чародей, не изменившись в лице. — Он всегда отзывается о вас плохо, — она решила попробовать взять преподавателя на лесть, — но я сомневаюсь, что все его опасения могут быть обоснованы. Ведь многие ученики относятся к вам с уважением. — А ты? — тут же вставил Ульдред, продолжая со спокойным видом пить чай. — Что ты думаешь обо мне? Нерия смотрела ему в глаза, пытаясь прочитать хоть что-то. Но Старший чародей был непробиваем. — Я редко появляюсь на занятиях, как вы могли заметить, — лукавила эльфийка, — я вас почти не знаю. — Хм, — безразлично хмыкнул Ульдред. Кажется, сработало. — Дэниел слеп, — учитель откинулся на спинку кресла, — он не видит очевидного. За это я его не люблю. Он скоро окончательно запутается в своих проблемах. Я хочу ему помочь, но он слишком глуп, чтобы разглядеть истину, слишком глух, чтобы меня услышать. Пусть и дальше тонет в своём болоте, пока не одумается. Нерия задумалась. О чём именно говорил учитель? Не о том ли случае с перчаткой? Вероятно, самое время спросить. — Я знаю, — тихо начала она, опустив глаза, — что вы… снимали с Дэниела перчатку. Преподаватель заинтересованно наклонил голову. Наконец, его лицо начало проявлять хоть какие-то эмоции. Нерия подумала, что лучше бы он продолжал играть роль безучастного наблюдателя. — Так, значит, это ты тот самый второй неизвестный, — Ульдред с недоброй ухмылкой потирал гладко выбритый подбородок. — Я подозревал. Всё-таки он не знал. Нерия прикусила язык. — И чего же ты хочешь? — Хочу знать, почему вы защищаете магов крови, — прямо спросила она, понимая, что больше нет смысла юлить. Это не Орлей. Игра закончилась. — Он не маг крови, — фыркнул Ульдред, — он даже не пользовался своими способностями. — А вы откуда знаете? — Нерия начала распаляться, и вся осторожность улетучивалась вместе с ростом любопытства. — Это же Дэниел, — маг развёл руками. — Я бы поверил в кого угодно, хоть в Йована, но только не в Дэниела. Он законник до мозга костей. Он не воспользуется запретной магией, даже если его жизнь будет от этого зависеть. «Да, — подумала Нерия. — Это правда. Но он воспользуется магией крови, если от этого будет зависеть чужая жизнь. Например, моя». — Я скажу тебе то же, что сказал ему, — Ульдред вернулся к печенью. — Ни он, ни ты не заслужили стать усмирёнными лишь за то, что однажды оступились. Я готов защищать вас, если вы согласитесь стать моими учениками. — В чём подвох? — она скинула капюшон, чтобы отчётливо видеть лицо чародея. — Подвох? — усмехнулся Ульдред. — Я не могу просто радеть за хороших учеников? Всем своим видом Ульдред показывал, что не может. Нерия глянула на свою перчатку, сшитую из юбки Адель. На запястье шов был немного неровный. Зелёный цвет выглядел очень приятно. У орлесианки был хороший вкус. Вдруг Ульдред взял её ладонь в свою. Нерия опешила так, что даже не стала сопротивляться. Он медленно стянул с неё перчатку. Его ладонь неярко вспыхнула голубым, и на гладкой бархатистой коже магессы проявился отчётливый незаживающий шрам. Нерия смотрела на этот отпечаток древней магии, и вдруг он показался ей таким чуждым, она вдруг решила, что хочет от него избавиться во что бы то ни стало, будто бы именно он был причиной всех её бед. Ульдред прошёлся шершавым пальцем вдоль шрама. Ей стало неприятно от того, что кто-то прикасается к… этому. — И вы… можете помочь? — она неуверенно глянула на преподавателя. — Смотря, что ты имеешь в виду под помощью, — он поднял на неё безразличный взгляд. Как ему это удаётся? Скрывать эмоции? Почему она не может его прочитать? Ничего, абсолютно ничего, этот человек был словно камень, непробиваем и абсолютно холоден ко всему. — Избавить от этого, — она указала носом на шрам. — Ситуация, конечно, не такая запущенная, как у Дэниела, — заметил чародей, — но шрам явно оставлен магией. Я не могу ничего сделать, так как не знаю её природы. Разве что, ты мне расскажешь… Она активно закачала головой. — Нет, я сама не знаю. Он с надменной усмешкой смотрел на эльфийку, после чего, отпустив её руку, сказал: — Ну и ладно. Нерия спешно надела перчатку, и когда не стало видно метки, ей полегчало. — И что же тогда? — без надежды спросила она, закинув капюшон обратно на голову. — Если станешь моей ученицей, можешь забыть о своём шраме, — сощурился Старший чародей. — Я за тебя костьми лягу перед «начальством». Последнее слово он произнёс с издевательской усмешкой. Похоже, он не слишком-то жалует Ирвинга и Грегора. И как он всё ещё остаётся на плаву? Как его не выявили? Неужели никто из привлечённых им учеников не решился доложить на него Первому Чародею? Хотя вряд ли слова из уст магов крови имели бы хоть какой-то вес. Ульдред пожал плечами, покончив с печеньем, и, утерев салфеткой уголки губ, сказал: — Решение за тобой.
— Ты… ты пошла к Ульдреду? — у Дэниела вдруг помутнело в глазах. — Ты рехнулась?! Девушка виновато опустила голову. — Извини. Я не помню, почему так поступила. Ты спросил, что я помню, и я рассказала. Он не мог привыкнуть к тому, что в девушке, стоящей перед ним от Нерии осталась лишь одна оболочка. Нерии больше нет. Нет. Нет… Он не мог всё так оставить. Он должен узнать, что произошло, как в этом замешан Ульдред, и почему всё-таки Нерия оказалась… Он не мог даже мысленно произнести это слово. Он поднял взгляд. Эльфийка так и смотрела на него с ничего не выражающим лицом. Как же это больно… — Я узнаю, — пробурчал он, сжав ладони девушки, — я во всём разберусь… Я… я найду способ тебя… я… Он закусил губу, понимая, что бессилен, что все его слова должны успокаивать только его. Нерии уже всё равно. Но они не успокаивали. Усмирение необратимо. Неужели нельзя было просто её убить?! Зачем поступать так жестоко?! Он заплакал. Просто стоял, а из глаз его текли слёзы. Он ничего не мог с этим сделать. Он и не хотел. Нерия безразлично смотрела на то, как мужчина содрогается всем телом, закрыв лицо руками. — Я ведь поклялся защищать тебя, — сквозь слёзы невнятно бормотал он. — Как это произошло… почему я не… почему ты? — Мне жаль, — выронила девушка, неловко коснувшись ладонью его плеча. В её голосе прозвучал намёк на сочувствие. Возможно, она действительно сожалела, что причиняет мужчине боль. А может, просто старалась быть вежливой. — Мне надо побыть одному, — выдохнул Дэниел, нервно сглатывая. — Хорошо, — девушка кивнула и поспешила удалиться. Дэниел остался один. Пустота поглощала его. Он медленно сполз по стенке на пол и, обхватив колени руками, целиком и полностью отдался своему горю. Нет. Это не укладывалось в голове. Ещё ведь совсем недавно он разговаривал с ней, с настоящей Нерией. А теперь её нет. Нет. Нет. Нет. Почему она? Как так? Кто виноват? Он должен найти виновника. В голове Дэниела крутилось, билось о стенки сознания лишь одно имя. Ульдред. Ульдред, этот узконосый маг не может быть непричастным к усмирению его подруги. Наверняка он находится в центре этой истории, ведь не зря она сразу началась с него. Дэниел вытер рукавом покрасневшие глаза и, полный решимости наведаться к магу, поднялся. Кажется, сейчас у Ульдреда урок? Отлично. Не нужно его искать. Он накинул на голову капюшон, чтобы никто не видел его заплаканного лица, и уверенным шагом двинулся к классу Старшего чародея. Он не постучался. Просто вломился в классную комнату. Сейчас Ульдред преподавал у молодых ребят, лет по тринадцать каждому, не более. Ещё совсем дети. Дэниел не мог себя сдержать. Он больше не боялся Ульдреда. Он ненавидел его лютой, чистой ненавистью, невырожденной. Перерождённой. Он чувствовал, что полностью себя не контролирует. Оно и не нужно. Дэниел сжал кулаки и непробиваемым големом двинулся в сторону преподавателя. — Амелл? — Ульдред отвлёкся от своей писанины, и надменно глянул на ученика. На его лице не было ни намёка на беспокойство. Ничего, скоро, это изменится. — Что ты с ней сделал?! — Дэниел замахнулся и, когда его кулак был уже всего в нескольких сантиметрах от лица Старшего чародея, он вдруг остолбенел. Все его мышцы сковало, он больше не мог пошевелиться. Лицо Ульдреда так и не изменилось. Он лишь резко отвёл руку парня в сторону, и, обращаясь к ученикам, произнёс: — Как любезно со стороны господина Амелла было помочь нам в изучении заклинания Паралича. Вы можете наглядно наблюдать его действие. Как видите, оно вполне может спасти вам жизнь… или, как минимум, уберечь от лишних синяков. Спасибо. Дэниел. Последние слова он произнёс с особым нажимом, притянув парализованного парня за грудки. — Если пожелаешь обратиться ко мне впредь, — злобно прошипел он у самого его уха, — будь добр, хотя бы постучись для приличия! Он с силой отбросил мага от себя, и заклинание тут же развеялось. Дэниел с грохотом упал на пол. Ученики с выражением лёгкого шока на лицах смотрели то на Дэниела, то на своего учителя. «Высокомерный ублюдок», — подумал про себя маг, поднимаясь. Мышцы всё ещё зудели от онемения, и когда начинали отходить, то по всему телу точно пробегал точечный электрический разряд. Он терпеть не мог это заклинание. Оно было под стать Ульдреду: такое же подлое и неприятное. Он встал и, не оглядываясь, вышел из класса. Уязвлённая гордость заставляла его мысли хаотично метаться по извилинам головного мозга, а остальные части его тела — медленно сгорать со стыда. Ничего. Он его подождёт. Вламываться к учителю на урок, когда там дети, было действительно не самой лучшей идеей. Кровь всё ещё пульсировала в висках, но он старался мыслить трезво. И всё равно единственное, что он хотел — набить лицо Ульдреду. Это занимало все его мысли. Пусть он только выйдет, Дэниел выскажет ему всё, что думает. Хотя пусть лучше Ульдред говорит, пусть расскажет ему, как такое случилось с Нерией! Дэниел вдруг тут же размяк. Стоило ему только представить, что довелось пережить его подруге, как её до этого довели… Он сполз по стенке. Она ведь наверняка кричала… просила не делать этого, может, даже умоляла… сломить ведь можно каждого. Даже такую сильную девушку, как она. И когда происходит такое, когда зло побеждает, когда герои проигрывают, становится по-настоящему страшно. Вдруг приходит осознание, что сказки лгут, что счастливого конца не будет. Нерия больше не вернётся. И это не сказки. Он не заметил, как прошло время, и коридоры вновь оживились, загудели различными голосами, чьим-то смехом и криками. Из классов начали выходить, выбегать, вываливаться ученики и маги. Он сидел, обнимая свои колени, и наблюдал за тем, как из класса Ульдреда выходили дети, о чём-то беззаботно болтая, вовсе не замечая скорчившегося у стенки парня. Через минуту вышел и сам преподаватель, закрывая кабинет на ключ. Дэниел спешно поднялся и, отряхивая робу, подошёл к Ульдреду. — А, Амелл, — не оглядываясь, бросил Старший чародей, — ты, кажется, хотел поговорить. Дэниел фыркнул. Кровь снова начинала закипать. — Что вы сделали с Нерией? — он крепко сжал кулаки. — О, уже на «вы», — усмехнулся Ульдред. — Вернулось уважение к вышестоящим? — К вам? Ни на йоту, — сплюнул Дэниел. — Отвечайте. — О чём речь, Амелл? Что я должен был с ней сделать? — Я знаю, что она приходила к вам до того, как… — он запнулся, — её усмирили. — А, так вот в чём вопрос, — безразлично хмыкнул Ульдред, — что ж, могу сказать, что я её точно не усмирял. — Но довели её до этого! Я уверен! — распалялся Дэниел. — Не ори, Амелл, — скривился Ульдред. — Если хочешь поговорить, то пошли в мой кабинет. Я не собираюсь ораться с тобой в коридоре. — К вам в кабинет, — злобно оскалился парень, — а вы не боитесь, что я вас там убью? Ульдред весело улыбнулся: — Кто? Ты, Амелл? Ха, точно нет. Абсолютно. Ты ещё даже Истязания не прошёл, юный ученик. — Мне не нужно проходить Истязания, чтобы швырнуть в вас огненным шаром, — Дэниел скрестил руки на груди. — Ага, — хмыкнул чародей, — я иду в свою комнату. Если хочешь, можешь идти со мной. Не говоря больше ничего, Ульдред развернулся и зашагал прочь. Как он это делает? Как ему удаётся с таким пафосом заканчивать любой разговор и всегда безоговорочно выходить из него победителем? В любой другой ситуации Дэниел бы скорее плюнул ему в спину, чем подчинился приказу. Но сейчас он просто обязан найти ответы на свои вопросы. Проглотив гордость, он поплёлся за преподавателем. У него было такое ярое желание схватить Ульдреда за горло, прижать к стенке и, наконец, впервые в жизни увидеть в глазах учителя страх. Все эмоции, которые он мог испытывать к Ульдреду, слились в сплошную чистую квинтэссенцию ненависти. — Зачем она приходила? — процедил он сквозь зубы. Ульдред обернулся, похоже, удивлённый тем, что Амелл всё же последовал за ним, и сказал: — Призналась, что она маг крови, — легко выпалил учитель. — Это не так! — вскричал маг. — Вы знаете, что она им не является! — Но её руки говорили об обратном, — усмехнулся чародей. — Рука, — поправил Дэниел. Ульдред чуть надменно двинул бровью: — Как скажешь. Он распахнул дверь кабинета, небрежно кинул тетради на диван и, устало потерев слезящиеся глаза, уселся в кресло. — Ну и что же ты хочешь узнать? — сразу начал преподаватель, откинувшись на спинку. — Всё, — проговорил Дэниел, — как до этого дошло? И не говорите, что вы не знаете! Я вас насквозь вижу. Ульдред хохотнул: — Ой, Амелл, просто молчи. Я расскажу тебе то, что посчитаю нужным. Не больше, не меньше. Дэниел стиснул зубы и, сложив руки на груди, принялся слушать Ульдреда. Всё равно он не сможет добиться от него большего. Он понимал это, и это его терзало. Он бессилен перед узконосым магом.— Что, Сурана? — недовольно пробурчал Ульдред, глянув на эльфийку исподлобья. Она считала себя умнее всех, умнее него. Это играло ему на руку. С самоуверенными людьми очень просто вести игру. Достаточно обладать лишь малой толикой хитрости. — Я не понимаю, что значит быть вашей ученицей, — хмурилась Нерия. — Я просто хожу на занятия, ничего не понимая, как и раньше. — А ты чего ожидала? — усмехнулся чародей. — Я не знаю, — пожала плечами эльфийка. — Чего-то… Ульдред вдруг посерьёзнел и, поднявшись с кресла, резко произнёс: — Ты думала, я буду обучать тебя магии крови, да? Каким-нибудь тёмным искусствам? Думала, что ты запросто раскроешь все мои тайны и секреты, а потом с радостным личиком побежишь к Амеллу, чтобы всё рассказать Первому Чародею? — Я не… — опешила Нерия, вдруг побледнев. — Ты ничего от меня не узнаешь, — мягче проговорил Ульдред, довольный произведённым эффектом. — Даже если бы хоть что-то из вышесказанного мной было правдой. — Ну да, — сощурилась эльфийка. — Вы мне не доверяете? Вы думаете, я веду двойную игру, да? Прямо как вы? Ульдред открыл рот, чтобы что-то сказать, но осёкся. Она тоже хитра. Эти оливковые кошачьи глаза прожигали его, пытались выявить слабость. Но нельзя найти слабость там, где её нет. Проигнорировав последнюю часть её вопроса, Ульдред ответил: — Не доверяю, да. Тебе мало моей протекции? Хочешь большего? Ты чувствуешь этот привкус тщеславия на своих губах, Сурана? Эльфийка чуть заметно нахмурилась. Её угловатая мордашка старательно пыталась ничего не выражать, но какие-то малейшие детали всегда выдавали её. Подёргивания уголков губ, морщинки, собирающиеся на широком лбу, бегающие глаза — всё это ей не удавалось контролировать. Быть может, поначалу и получалось, но стоило ей чуть-чуть распалиться, как вся её осторожность пропадала. Это забавляло. — А если я действительно хочу стать вашей ученицей? Если я прониклась искусством энтропии? Вы откажете только потому, что не доверяете мне? На самом деле, заполучить в свои ряды такую способную ученицу, как Нерия, было довольно соблазнительно. Всё, что его останавливало взять Сурану полностью под свой контроль, был Амелл. Они общаются слишком тесно, а мальчишка уже давно копает под него. Пытается. Впрочем… — Разве вы не любите рисковать? — хищно улыбнулась эльфийка. Под тяжёлым капюшоном было видно лишь, как сверкают её глаза каждый раз, когда она пытается вызвать в нём интерес. Всё же было между ними что-то общее, видел Ульдред в этих оливковых глазах отражение чего-то до боли знакомого. Да, он любил рисковать. Она тоже. — Ты наглая девка, Сурана, — ухмыльнулся Ульдред, — мне это нравится. Хочешь большего, чем просто моя протекция? Хорошо. Он нагнулся под стол и достал оттуда маленькую коробочку. Внутри лежали чёрные металлические шарики. Все они были гладкие наощупь и неестественно холодные. Ульдред достал один и протянул эльфийке. — На, держи, никому не давай. — Что это? — девушка принялась вертеть таинственный предмет между пальцами. — Холодный… — Ага, — безразлично хмыкнул Ульдред, — узнаешь потом, как придёт время. Пока пусть у тебя будет. — Ладно, — пожала плечами эльфийка. Кажется, она была рада. Ульдред знал, чему она радуется. Радуется, что раскусила его, что получила какую-то толику его тайн, что сейчас побежит к Амеллу и весело сообщит об удавшейся операции, о том, как её план сработал, как она оказалась хитра. Вот только она не знает, что Ульдред оказался хитрее.
— Вы взяли её под свою защиту? — скептически бросил Дэниел. — Что это значит? Что вы делали? — Это уже наши с ней дела, Амелл, — ответил Ульдред, сплетя пальцы на груди. — Если б ты не пренебрёг моим предложением, знал бы. — И был бы сейчас в одном ряду с Нерией? — у него начинался нервный тик. — Не так уж и хорошо вы, похоже, её защищали. — Она сама выбрала свою судьбу, — Ульдред пожал плечами. — Что? — вспылил Дэниел. — Скажите ещё, что она сама попросила, чтоб её усмирили. Ульдред безразлично усмехнулся, ничего не ответив. — Я вам не верю, — Дэниел ткнул в преподавателя пальцем, — я уверен, я знаю, что это вы довели её до этого! — Просто было уже слишком поздно, — произнёс мужчина, — если б ты сразу сказал мне, кто этот твой таинственный друг по шраму, я бы мог что-то сделать. Но ты не сказал, увы. Это твоя вина, Дэниел. Подумай об этом. Дэниелу резануло по ушам собственное имя. Ульдред всегда звал его по фамилии, как когда-то это делала Нерия. Ему вдруг стало не по себе от такого сравнения. Она не заслужила того, чтобы о ней так отзывались. Пусть он ничего от него не добьётся, пусть ничего не сумеет доказать, но он не может оставить всё так, как есть. Не может Ульдред уйти безнаказанным. Даже если мистическим образом он окажется ни в чём не виноват, Дэниел просто его ненавидел. Сам от себя не ожидания, он вдруг двинулся вперёд и с размаху ударил преподавателя кулаком по носу. От такой внезапности Ульдред отлетел головой назад, ударившись затылком о стенку. Одной рукой он схватился за лицо, другой за голову, ошалелыми глазами глядя на ученика. Дэниел был шокирован не меньше. Он посмотрел на свой кулак, на котором остались пятна крови, словно не веря, что в том, что только что произошло, есть его вина. Его вдруг затрясло, он шумно сглотнул, неуверенно глянув на Ульдреда. Он сделал это? Неужели? Почему же нет того восторга, которого он ожидал? Ульдред лишь прожигал его насквозь глазами, и страшно отчего-то стало именно Дэниелу. Он так и молчал, не смея вдохнуть. Ульдред закинул голову, вытирая нос рукой. По щеке размазалась кровавая полоска. Он зло сверкнул глазами, и Дэниел растерялся. Что теперь будет? Он ему отомстит? Сдаст храмовникам? Убьёт?.. — Что, страшно, Амелл? — словно прочитав его мысли, процедил Ульдред. — Ты ведь осознаёшь, что я могу с тобой сделать? В порошок могу тебя стереть. Дэниел сжал кулаки и, собрав всю волю, отчётливо проговорил: — Сотрите. Пусть все знают, какой вы монстр. Ульдред презрительно усмехнулся, брызнув кровью на пол и, указывая на дверь, произнёс: — Монстр из нас двоих здесь только ты. Пошёл вон. Дэниел стиснул зубы и вышел из кабинета. Он и сам был рад это сделать. Снаружи, наконец, он позволил себе выдохнуть. Казалось, даже воздух здесь чище, чем там, внутри. На душе вдруг полегчало. Дэниел осознал, что именно он сделал. Он действительно ударил Ульдреда. Он так давно хотел это сделать, но теперь он ничего не чувствовал. Пустота, чёрная дыра, заполоняющая душу. Когда долго стучишься в закрытую дверь, и вдруг она открывается, то понимаешь, что тебе уже туда и не надо. Превышенное ожидание. Он подумал над словами Ульдреда. Старший чародей сказал, что в усмирении Нерии есть вина Дэниела. Он лжёт. Как он может быть виноват? Если кто-то и виноват, то только сам Ульдред. Дэниел не виновен. Он не виновен. Так ведь?.. Он взялся за голову. Он так и не узнал от Ульдреда ничего дельного. Дэниел откинулся на стенку и закрыл глаза. Неужели правда так и не вскроется? Кто может знать о том, что произошло? Тот, кто подписал приказ об усмирении, конечно! Ирвинг, Грегор, Старшие чародеи. И на этот раз они не смогут молчать. Решив, во что бы то ни стало раскрыть это дело, Дэниел зашагал к кабинету Первого Чародея.Нерия не понимала, почему она ещё десять минут назад хотела передать этот таинственный чёрный шарик в руки Первому Чародею, а теперь переминает его в руках, считая, что этого делать не стоит. Что он такое? Для чего нужен? Чем дольше она смотрит на него, тем больше ей кажется, что внутри что-то клубится. Хотя со стороны шарик кажется полностью чёрным, непроницаемым. Она покрутила его ещё немного, попыталась вскрыть. Бесполезно. Для чего же он?! Нерия почувствовала прилив гнева, чувства, которое её навещало крайне редко. Какие-то тайны, что-то скрывают… не доверяют. Она посмотрела на шарик ещё раз: ничего в нём не было. Пустой, холодный, металлический. Она безразлично бросила его в карман и двинулась в сторону спален. Но ноги её вдруг перестали слушаться. Мысли путались, она чувствовала навязчивое желание что-то сделать. Но что? Эта неопределённость грызла изнутри, её разрывало от каких-то непонятных чувств. Вскоре рассудок затуманился окончательно, и в глазах у неё потемнело. Что происходило дальше, Нерии узнать было не суждено. Сознание влилось в неё бурным потоком. Картинка перед ней вдруг стала настолько отчётливой, что глаза невольно заслезились. Она подняла голову, и обнаружила, чем занимается… — О, Создатель, — она застыла в оцепенении. Стена коридора, метра три, не меньше, была исписана кривыми нестройными буквами, собирающимися в непонятные, не имеющие никакого смысла слова. Нерия знала, что это была не краска. Вовсе не краска. Она посмотрела на свои руки, и бледность охватила её смуглое лицо. — Зачем, — в ужасе шептала эльфийка, глядя на истекающие кровью ладони. — Это не я… Я не могла… Зачем… Она в панике огляделась. Никого не было. Никто этого не видел? Может, ещё не поздно всё исправить?.. Что произошло?.. — Сурана? — это обращение заставило её сердце опуститься в пятки. Голос Ульдреда звучал как всегда холодно отстранённо, однако теперь в нём проскальзывали нотки удивления. — Я не знаю, — она резко развернулась, глядя на учителя большими глазами. — Я не знаю, что это, это не я! Ульдред почесал подбородок, хмуро оглядывая девушку, чья мантия была изрядно испачкана кровью, но ничего не ответил. — Вы обещали помочь мне! — чуть ли не кричала Нерия надорвавшимся голосом. — Вы говорили, что защитите меня! Я не знаю что это… Мне страшно… Ульдред чуть заметно вздохнул и отвёл взгляд. — Я защищу тебя, — медленно произнёс он, — как и обещал. Но я согласился сделать это лишь по той причине, что ты никак не была связана с магией крови… но теперь… — Это не я, клянусь! — она в бессилии упала на колени. — Я не помню этого! Я этого не делала! Старший чародей смотрел на неё с неким подобием сожаления. — Помогите мне, — она подползла к нему, хватаясь окровавленными руками за полы мантии. — Прошу, умоляю вас! Ульдред закрыл глаза, словно ему было больно видеть подобное, после чего подхватил девушку под мышки, поднимая на ноги. — Ладно, — хмуро кивнул он, — хорошо. Я сделаю всё, что в моих силах. — Спасибо! — с искренней надеждой выдохнула Нерия, зажав мужчину в объятиях. — Спасибо! — Да, да, — недовольно пробурчал Ульдред, отстраняя от себя девушку. — Шарик, который я давал тебе… он у тебя? — Шарик? — непонимающе захлопала ресницами Нерия. — Да… вот он. А зачем?.. Ульдред перехватил чёрный предмет у эльфийки и, поднеся его к свету, медленно повертел в руках, всматриваясь в центр. — Хм, Безумие, — чуть слышно буркнул Старший чародей. — Что?.. — Ничего, — он сунул шарик в карман, — идём, нужно тут прибраться. Нельзя, чтобы кто-то это увидел…
Кабинет Первого Чародея. Дэниел был в нём только сегодня с утра, а казалось, будто прошла целая вечность. События сегодняшнего дня настолько сильно потрясли его, что он совсем потерялся во времени. Теперь-то Первый Чародей не сможет отвертеться, он попросту больше не может скрывать правду. Дэниел со вздохом постучался в дверь. Из кабинета послышался усталый старческий голос, приглашающий войти. Внутри стоял невыветривающийся запах валерьянки. Он всегда у Дэниела ассоциировался со стариками, хотя далеко не они одни пили настой этой пахучей травы. — Снова ты, Дэниел? — Первый Чародей глянул на него исподлобья. — Я нашёл Нерию, — сквозь зубы процедил парень. Первый Чародей заметно нахмурился. — Мне очень жаль… — Почему вы сразу не сказали?! — вспылил мужчина. — Зачем все эти игры в прятки? Я что, по-вашему, ребёнок? Первый Чародей тяжело вздохнул и, набрав в лёгкие воздуха, проговорил: — Нерия сама просила тебе не говорить. Сказала, что не хочет тебя расстраивать… раньше времени. Дэниел прикрыл глаза. Как же это странно, говорить о Нерии в прошедшем времени. Не потому, что она что-то делала раньше… а потому что её больше нет. Он никогда к этому не привыкнет. Почему он должен привыкать к чему-то подобному? — Вы говорите так, словно, Нерия сама просила об усмирении, — с трудом выдавил из себя маг. — Это ведь не так? Это не может быть так. Ирвинг с сожалением посмотрел на парня. В его глазах читалась забота, он хотел уберечь Дэниела от чего-то разрушительного, что может уничтожить его, расщепить, стереть в пыль. Дэниел смотрел на него щенячьими глазами, будто умолял вернуть всё, как прежде. Будто Ирвинг был на такое способен… — Просто расскажите, почему так произошло? Почему приговор оказался подписан?.. Ирвинг долго смотрел на Дэниела, после чего коротко кивнул и подошёл к окну. Зима снаружи совсем разбушевалась. Сквозь сплошной снежный поток было невозможно ничего разглядеть. Хорошая погода для откровений.«Совсем ничего не видно, — думал Ирвинг, глядя в окно. — Зима в этом году суровее, чем обычно. Будто нас всех смести с лица земли хочет». За окном стояла сплошная снежная завеса, за которой не было видно ни отблеска озера, ни света луны. Месяц подходил к концу, она должна была быть полной. Так пройдёт и ещё один год, а в башне Круга этого даже не заметят. Жизнь здесь идёт своим чередом, спокойно, размеренно, без эксцессов. Потому, когда что-то отклоняется от нормы, это очень заметно, в привычный распорядок вклиниваются какие-то незапланированные события, и у запрограммированного ума начинается паника. Первый Чародей смотрел в окно, погрузившись в собственные мысли. Он не видел, что там происходит. Нет, он всё-таки смотрел не в окно. — Первый Чародей! — дверь резко раскрылась, вырвав мужчину из раздумий. Ирвинг обернулся: на пороге стояла, запыхавшись, эльфийка с перекошенным капюшоном на голове. — Да, Нерия? — вежливо улыбнулся Первый Чародей. — Меня заставили! Я не сама! — её большие глаза стали ещё больше. Девушка была чем-то сильно испугана. — Что случилось? — ему не нравилось, с чего начинался этот диалог. Не было похоже, что она снова влипла в какую-нибудь историю. Её глаза говорили о том, что дело куда серьёзнее. — Это всё он, — эльфийка подскочила к Первому Чародею, схватив того за рукав. — Он говорил мне делать это! — Что, Нерия? Кто? О чём ты? — Ирвинг ничего не понимал. Сурана не была на себя похожа — Об этом, — всхлипнула она, повернув к нему свои ладони. — Нет, Нерия… На её руках не было живого места — всё было испещрено порезами. Магия крови, в этом нет сомнения. Но Нерия… Ирвинг не верил в это. — Кто это сделал, девочка? Эльфийка испуганно оглянулась. — Он слышит меня… Он всё знает… Он меня не спасёт, не защитит… Её поведение… У Ирвинга защемило сердце. Он знал, как минимум, два случая, когда люди вели себя подобным образом. Хьюберт и Лу. Оба были хорошими парнями, лучшими друзьями, весёлыми и отзывчивыми. А потом в один момент изменились. Полностью. До не узнаваемости. Отвечали лишь короткими фразами, общались только друг с другом. Демон гордыни. Демонолог Иэния. Молодая, строгая, требовательная Старшая чародейка. Всегда со всей ответственностью относилась к своему делу. Рассудительная и спокойная особа. В одночасье стала агрессивной, нетерпеливой. Гневной. Демон гнева. Нерия Сурана… — Я знаю, кто маньяк, — вкрадчивым голосом прошептала девушка, заглядывая в глаза Первому Чародею. Ирвинг чуть наклонился, показывая, что внимательно её слушает. Нерия шмыгнула носом, и почти неслышно сказала: — Ульдред. Ирвинг нахмурился. Это имя последнее время мелькало слишком часто. На Ульдреда уже не раз были различного рода поклёпы. Он преподавал опасное искусство, неудивительно, что его боялись. Несколько раз кабинет Ульдреда тщательно проверяли, на его занятиях сидели наблюдатели, даже устраивали тайную слежку. Абсолютно ничего, что связывало бы его с маньяком или любыми другими странными событиями в башне. Но уж чересчур много на него жаловались. И жаловались те, кто приобщился к магии крови. Но никто не станет слушать мага крови. Это общеизвестно. — Ты… ты в этом уверена? Да, с магами крови разговор короткий. Но он должен состояться. Ирвинг не мог отказать Нерии в праве сказать своё слово. Она не заслужила того, что с ней сталось. — Я… я не знаю, — захныкала девушка, пряча лицо в ладонях. — Это он. Правда, он. Я ещё помню… — Нерия, — Ирвинг сожалеюще положил девушке руку на плечо. — Я бы хотел тебе помочь… правда… я боюсь, тебе придётся пройти проверку на одержимость. — Не надо, — она с уверенностью схватила Первого Чародея за запястье, словно останавливая. — Я знаю. Я сама знаю. Лучше убейте. Сразу. Без боли. Я не хочу так, как Иэния… мне это страшно. Каждый ученик Круга магов был Ирвингу как родной ребёнок. Он беспокоился и боялся за каждого из них, и его сердце неимоверно болело, когда происходило нечто подобное. Все они дети, требующие заботы, защиты, любви. И почему ему приходится порой подписывать приказы на убийство собственных детей? — Ты же понимаешь, что за магию крови тебя ждёт усмирение? — горько проговорил он. Голос дрожал на каждом слове. — Но ведь это не я! — глаза эльфийки полнились слезами. — Это всё он! Он! Она, заплакав, упала на колени. Горе, бессилие одолевали её. — Я такая дура, — прошептала Нерия, в отчаянии глядя в пол. — Я всё проиграла. Она подняла глаза на чародея и чуть твёрже произнесла: — Накажите его. Пусть это всё не зря. Ирвинг ничего не ответил. Он знал, что будет ещё одна облава на Ульдреда. Снова у него ничего не найдут. Ещё одно ложное обвинение.
Не веря собственным ушам, Дэниел продолжал слушать Первого Чародея. — И вы так всё оставите? Вы позволите Ульдреду уйти? Неужели вы так слепы?! Сколько ещё людей должно погибнуть, прежде чем вы откроете глаза?! — Ульдреда проверяли после этого случая, — горько вставил Ирвинг. — Дайте угадаю, — Дэниел сложил руки на груди, — опять ничего не нашли. Первый чародей покачал головой. — Почему вам недостаточно доносов свидетелей? — Дэниел чувствовал, что пытается бороться с ветром. — Ведь их так много, это не просто так. — Мне достаточно, Дэниел, — тихо признался Ирвинг, — но все эти «свидетели» являлись магами крови. Храмовники не станут их слушать. — Но ведь вы Первый Чародей! — бесполезность этого разговора приводила Дэниела в ярость. — У вас есть право голоса! Это вообще в ваших интересах или нет? — Я в первую очередь маг. И слово Церкви всегда будет выше моего. Дэниел шумно выдохнул. Безысходность. Всю эту ситуацию можно было описать только этим одним словом. Ему не удастся добиться справедливости, это очевидно. И что дальше? Дальше только пустота. У него ничего не осталось. Что может быть ещё хуже? Смерть кого-то ещё? Его смерть? Нет… Уже ничто не казалось таким ужасным, как то, что произошло с Нерией. Он с самого начала знал, что не нужно рассказывать Нерии и Йовану об Ульдреде. И зачем тогда рассказал? Дурак, идиот, кретин! Это он во всём виноват. Это его вина… — Есть кое-что ещё, — прохрипел Первый Чародей, выдвинув ящик стола и достав оттуда маленькую жестяную коробочку. Дэниел сразу узнал её. В таких коробочках в далёком Орлее продавали маленькие карамельные конфеты. Стоили они крайне дорого из-за своей неординарной упаковки и часто служили у орлейской аристократии способом показать свою знатность. Одна такая была у Нерии. Она так и не призналась, откуда её взяла. Дэниел подозревал, что та досталась ей от матери. Нерия хранила в ней иголки и мотки с нитками. — Нерия просила, когда ты выяснишь, что произошло, передать её тебе, — Ирвинг протянул коробочку Дэниелу. Мужчина хотел было спросить, заглядывал ли Первый Чародей в неё, но, подумав, понял, что не хочет знать ответа. — Спасибо, — сухо выдавил из себя Дэниел, взяв дрожащей рукой баночку. — Я пойду. Первый Чародей коротко кивнул. Дэниел поднялся и, с какой-то детской привязанностью прижимая к себе жестяную баночку из-под конфет, вышел за дверь. Что-то закончилось. Навсегда. Сломалось. Исчезло. Стёрлось. Эта сумасшедшая детективная история с Нерией закончилась. Но ответы так и не найдены. Ничего не прояснилось. Туман неизвестности всё ещё нависал стойкой непроглядной завесой. Его руки дрожали, он не знал, что может быть в этой коробочке, какое послание оставила ему Нерия. Он хотел открыть её, но не хотел узнавать, что внутри. Он был разбит, и не хотел уничтожать себя окончательно содержимым маленькой жестяной баночки. Может, там просто конфеты? Дэниел встряхнул её над ухом и усмехнулся собственной наивности. Нет, конечно, там ничего не брякнуло. Может, она пуста? Может, пуста… Дэниел обхватил баночку двумя руками, решив, что не будет открывать её до тех пор, пока боль в груди не утихнет. А если там есть какая-то важная информация? Вдруг, улики против Ульдреда? Дэниел чуть слышно взвыл, разрываемый собственными мыслями. «Я должен проветриться», — подумал маг и уверенным шагом двинулся к балкону. Балкон на этаже чародеев был гораздо больше и удобнее того, что располагался на этаже учеников. Отсюда открывался ещё более обширный вид на озеро Каленхад. Дэниел резким движением распахнул стеклянные двери, и холодный зимний ветер ворвался в башню незваным гостем. Он ступил на заснеженный балкон и облокотился на оледенелые перила. Суровая ферелденская зима тут же принялась заявлять права на тепло Дэниела, пытаясь выбить из него дух морозными порывами ветра. У него спёрло дыхание, и он понял, что не может вдохнуть ледяной воздух. Он обжигал его нос, рот, а проникая, ещё и лёгкие. Он чувствовал, что сейчас задохнётся… но не хотел уходить. Зима будто пыталась опустошить и без того пустую душу и, неспособная вытянуть хоть каплю силы, медленно его убивала. Дэниел стоял с закрытыми глазами, натянув на самый нос капюшон, закутавшись в робу и прижав к самому сердцу маленькую жестяную баночку из-под карамельных конфет. Где-то далеко он слышал знакомый голос, но снег и ветер забивали ему уши. Больше никто не придёт на помощь к маленькому мальчику, заблудившемуся в лесу. Лес слишком разросся, отсюда нет однозначной тропы. Только дальше, в дебри, в самую глубь. Паутина всё липче, петля всё уже, жизнь гигантским многоголовым змием пытается его поглотить, а он один, совершенно один, отбивается от неё деревянным мечом… — Эй! — голос, который так тихо звучал где-то далеко, вдруг оказался совсем рядом. Двери распахнулись, и чья-то рука схватила Дэниела за обмёрзшее запястье. Дэниел с трудом повернул голову и приоткрыл веки. — Амелл?! — теперь он отчётливо видел, что перед ним был Эадрик. — Ты ополоумел?! Не говоря больше ни слова, эльф потянул мужчину за собой. Дэниел не сопротивлялся, лишь продолжал крепко, до хруста в костяшках, сжимать маленькую жестяную баночку. Эадрик вытянул его в коридор и Дэниел, сделав вдох, тут же сильно закашлялся, обжёгшись казавшимся таким горячим воздухом. Сколько времени он провёл там, снаружи? Несколько секунд? Минут? Вечность? Ничто не имело значения. Только сейчас, когда конечности начинали оттаивать, он почувствовал, насколько сильно замёрз. Как вообще люди живут в этой стране? Эадрик утянул его в свою комнату, которая, благо, находилась совсем рядом. Дэниел упал в кресло, неспособный свести зубы вместе. Эльф обмотал его пледом, который почти не согревал, и уселся напротив, с видом заботливой мамаши заглядывая ему в глаза. — Ты из ума выжил, что ли? — проговорил Эадрик, хмуря лоб. — Выхожу я, значит, из комнаты, смотрю: на балконе отбитый какой-то стоит, погодой наслаждается. Дэниел хмыкнул, в очередной раз стукнув от холода зубами. — Кричу, кричу, — беспокойно продолжал Эадрик, — нет ответа. Подхожу к двери, кричу опять — ноль реакции. Открываю двери, и что я вижу? Амелл! Дэниел ещё сильнее закутался в плед и шмыгнул носом. — Ты что задумал? Какого демона тебя туда понесло вообще? Ты же голый, считай, на мороз вышел, ты же не кунари какой-нибудь… — Эадрик… Голос Дэниела прозвучал очень сипло и тихо на фоне словесного фонтана приятеля. — …Ты же и умереть мог! Ты бы даже не заметил! Тебе книжку дать почитать по биологии? Хочешь узнать о последствиях обморожения?.. — Эадрик, — с нажимом повторил Дэниел. Эльф начинал ему надоедать своим бесполезным кудахтаньем. — Подумать только! — Эадрик, похоже, его совсем не слышал. — А если бы я не вышел? Тебя бы храмовники уже оттуда хладным трупом вытягивали! — Эадрик! — гневно прикрикнул Дэниел, так что даже теплее стало. Эльф резко замолчал, уставившись на собеседника так, будто бы его только что вырвали из сна. Он молча смотрел на Дэниела и, похоже, понимал, что дело вовсе не в морозе, не в балконе и даже не в нём самом. Конечно, он всё понимал, Эадрик был умным парнем, куда умнее его и всех остальных магов вместе взятых. Дэниел отметил, что глаза у него, как и у Нерии, не изменились с детства: как были большие, так и остались. Видимо, у эльфов у всех так. Вот только у Нерии глаза были мутно-зелёного, оливкового цвета. У Эадрика же — карие, как и у самого Дэниела. Эльф нахмурился и, вздохнув, спросил: — Что случилось? Слова застряли у Дэниела в горле. Он вроде и хотел выговориться, но в то же время что-то не давало ему это сделать. Он со страдальческим видом опустил голову вниз, показывая, что не хочет говорить. — Что-то с Нерией? — тут же догадался парень. — Ты знаешь? — с придыханием выпалил Дэниел. — Что? — Эадрик широко раскрыл глаза, по его интонации поняв, что произошло что-то ужасное. Дэниел прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. — Её усмирили, — шёпотом, почти неслышно проговорил Дэниел, будто боясь звука собственного голоса. Он и вправду боялся. Он всё ещё не верил, что это так. Он знал. Но не верил. Не хотел верить. У Эадрика отвисла челюсть. Он, по-видимому, хотел что-то сказать, но вместо этого лишь непонятным взглядом смотрел на Дэниела. Он сразу понял, что это не шутка. Конечно, понял. Он же умный парень. — Как? — только и смог выдавить из себя Эадрик. — Почему?.. Дэниел не знал. Он не был хорошим детективом, его маленькое расследование привело лишь к очевидным фактам. Он так ничего и не узнал. Лишь в одном он был уверен наверняка. — Это я виноват, — горько произнёс он, пряча лицо в плюшевом пледе. — Нет, я не верю, — покачал головой эльф, — ты не причём. Это нормально, что ты чувствуешь вину… — Во всём этом вообще нет ничего нормального! — яростно выкрикнул Дэниел. Эадрик всегда мыслил трезво, но в таких ситуациях его хладнокровие просто… вымораживало. Эльф заметно прижал уши. Похоже, он и сам понимал, что говорит что-то не то. Просто он был не самым удачным плечом для дружеской поддержки. Да и друзьями, как таковыми, они вовсе не были. Не нужно было ему ничего говорить. — Прости, — выронил Эадрик, когда Дэниел только собирался попрощаться. Видно, эльф говорил это слово не так уж часто, слишком хлипкое оно у него получилось. Может, Дэниел и вовсе первый, кому довелось услышать от Эадрика подобное. Дэниел потёр глаза и устало произнёс: — Нет, это… ты меня прости. Ты же как лучше хотел, а я на тебя накричал. Я просто… на эмоциях. — Я… да… я понимаю, — эльф казался совсем растерянным. Необычно было видеть Эадрика в таком состоянии. Он всегда всё делал правильно, и все его начинания венчались успехом. И вдруг всё пошло наперекосяк, не по плану. Его алгоритмы сбились, и Эадрик казался не столько растерянным, сколько… потерянным. — Может… эм… чаю, может? — эльф неловко почесал затылок. — У тебя вон, вижу, и конфеты есть… Он указал на коробочку, которую Дэниел не слишком старательно прятал. Его только-только начала забавлять неуклюжесть вечно серьёзного эльфа, и вдруг он снова посмурнел. — Это не конфеты, — он с грустью положил баночку на стол. — Это всё, что досталось мне от Нерии. — Оу, — парень нахмурился. — И что там? — Я не знаю, — признался Дэниел. — Я так и не осмелился открыть. — Может, я открою? — совершенно нормально спросил Эадрик. Дэниел посмотрел на него, как на идиота, однако эльфа, к которому постепенно возвращалась его строгость, этот взгляд ничуть не смутил. Это ведь коробочка Нерии, она передала её в руки Дэниелу. Как можно дать открыть её кому-то ещё? Это же совершенно личное, почти что интимное… — Открой, — вдруг решительно произнёс Дэниел. Когда-то очень давно, когда они были ещё детьми, Нерия сказала ему: «Если хочешь что-то сделать, сделай! И даже если считаешь, что не хочешь, всё равно делай. Иначе навсегда упустишь свой шанс». Он хорошо запомнил эту нестройную фразу. Она вела его все эти годы. Страха нет. Боли нет. Ничего нет. Ничего не осталось. Так зачем тогда что-то откладывать? Эадрик коротко кивнул, будто прочитав его мысли, и, поддев ногтями крышку коробочки, осторожно её открыл. Дэниел с любопытством выглянул из-под пледа. — Что там? — неуверенно спросил он. Эадрик подошёл к Дэниелу и передал коробочку ему. Перчатки. Это оказались перчатки. Бежевые, из чистого орлесианского шёлка. Он несмело коснулся их пальцами. Мягкие. Гладкие. Приятные наощупь. Он взял одну и надел на руку. Перчатка легла идеально. Дэниел вдруг вспомнил, что Нерия не снимала с него мерки. Она помнила его руки с детальной точностью… Эадрик достал вторую перчатку, и из неё вдруг выпала записка. Сердце Дэниела заныло. Он знал, что не могут это быть просто перчатки. Эадрик поднял сложенный в несколько раз листок и передал Дэниелу. — Спасибо, — хмуро буркнул маг, принявшись разворачивать бумажку. «Дэниел!..» Первая строчка, написанная детским почерком Нерии, тут же проскочила мимо его глаз. Он быстро отвернулся, неготовый к прочтению. Он не знал, что могла написать Нерия. В какой момент она это писала. Он ведь не сможет сдержать слёзы. Он уже глотал комок. — Прочитать? — чуть тихо произнёс Эадрик. — Нет, — уверенно сказал Дэниел. — Я сам… спасибо. — Можно… я тоже? Дэниел подумал и решил, что будет лучше, если кто-нибудь разделит с ним боль. Даже если этот кто-то будет Эадрик. Дэниел! Они смотрят на меня, я не могу много говорить. Это я виновата. Во всём виновата. С самого начала. Не изводи себя, я прошу. Меня обманули. Я проиграла. Ты ни в чём не виноват. Они хотели узнать… Но не узнали. Я принесла эту жертву ради нас. Не упусти этот шанс. Дэниел… Я люблю тебя. Забудь обо мне, не терзайся прошлым, иди вперёд, не оглядывайся, просто знай:Я всегда буду за тобой.
Эадрик сочувствующе положил руку ему на плечо. Дэниел чуть заметно всхлипнул и перевёл взгляд на нижний правый угол записки, где была пришита красная нитка, а под ней дрожащей рукой стояла подпись:P.s. Порви её, когда придёт время. Ты поймёшь, когда будешь готов.