Фрост

      Рапунцель Фрост — вся из себя взбаламошная девчонка, вечно улыбающаяся и хохочущая. Первым делом она начала меня трогать, приговаривая: «Это невозможно! Он нашел себе девушку! Он не гей…»       «Я не совсем девушка. Он хочет сделать из меня секс-игрушку, » — думаю я, фальшиво улыбаясь и переводя взгляд на Джека. Он стоит чуть поодаль, хмурый, серьезный и, наверное, разозленный, что нас отвлекли. Господи, пусть он так не пугает меня! — Тебе не надо к Флинну? — любезно интересуется он, а я задумываюсь, кто такой этот Флинн. — Его имя Юджин! — сердито говорит Рапи. — Это не имеет значения, — он закатывает глаза. — Так что? Где он?       Она виновато натягивает улыбку на лицо, отходя от нас по направлению к входной двери. — Он уехал к родителям, чтобы те приехали к нам. После ошеломительной новости. — Какой еще новости? — Джексон обеспокоенно разглядывает сестру. — Я беременна. — Ого, — одновременно шепчем мы с Джеком, а потом смущенно переглядываемся. Он смутился! Значит, это веская причина. — Это означает «вау, круто!» или «чем ты думала?»? — Рапунцель большими испуганными глазами смотрит на нас. — Нет, это скорее «вау, как неожиданно», но точно не разочарование, — бормочет Джек. А затем стремительно подбегает к ней, обнимает и поднимает на руки, начиная кружить в гостинной.       Они смеются, переговариваются, веселятся.       А я чувствую себя тут лишней. Он так радуется за сестру, но сам не хочет испытывать того же. Зачем ему тогда такие сложные недоотношения? Мне становится ужасно грустно, что я никогда не скажу ему такую же новость.       Я бы хотела.       Очень хотела бы стать матерью, но только если он захочет того же. Я не думаю, что вместо него может быть кто-то другой, нет. Я думаю о том, как он делает мне предложение, у нас большая красивая свадьба, мы на медовом месяце, потом я шепчу ему, что у нас будет ребенок, а он так же, как и Рапи, меня подхватывает и кружит — он счастлив, а, значит, счастлива и я.       В следующую секунду я оказываюсь в холодной комнате среди этих двух беззаботных людей.       Чего я хочу? Иллюзии наших отношения? Соглашаясь, я сделаю огроменную ошибку. Мне будет больно! Вернее, мне будет больно в любом случае, но когда он оттолкнет меня, поняв, что мне недостаточно простого (ох, не простого) секса, мне будет в тысячу раз больнее, чем если я уйду сейчас. — Я рада за тебя, — шепчу я на одном дыхании. Джек странно на меня поглядывает, а Рапи ничего не замечает.       Еще немного порадовавшись, она наконец прощается с нами.       А я твержу себе, что уйду вслед за ней. — Пока, Эльза, мне было очень приятно с тобой познакомиться. — До скорого, Рапи. — Пока, — выдавливаю я, чуть не разревевшись.       «Держи себя в руках!»       Дверь закрывается, и Джексон резко ко мне оборачивается. — Что случилось? — следует вопрос. Он настойчив, подходит ко мне, беря за руки.       Надо уйти немедля. Чем раньше, тем лучше для меня. — Эльза? — синие глаза настороженно смотрят на мое лицо, пытаясь понять, в чем дело. — С утра ты была… — Я не могу так.       Мои слова прозвучали очень резко. Как свистящие пули над головой.       Джек глотает воздух, будто задыхаясь. — Подожди, Эльза, — он прочищает горло, — давай присядем. — Нет, Джек, я не могу тебе дать то, что ты хочешь. — Эльза, пожалуйста, давай присядем.       Я соглашаюсь, потому что иначе мне не выбраться из его рук. Но даже когда мы садимся на роскошный диван (в отличии от моей жизни, он шикарный), Джексон не отпускает мои ладони. Я несколько секунд смотрю на сплетенные пальцы.       Как две жизни, переплетенные, они напоминают, что наши с ним таковыми не будут. — Мне не место здесь. — В каком это смысле? — То, чего ты хочешь — не хочу я. Вернее, не могу дать тебе это. — Но ты же даже не попыталась. — А смысл?       Он растерян моими словами. Сейчас он такой уязвимый, что мне хочется поменять свое решение. Джек облизывает губы, и у меня во рту, как по заказу, пересыхает. Это незаконно — так воздействовать на меня. — Неделя, — просит он. — Неделя со мной, а потом решай.       Неделя секса с горячим красавцем-миллиардером?       Надо подумать. — У меня есть 24 часа на обдумывание?       Он мигает: — Конечно. Я дам тебе документ, — он подскакивает, выходит из комнаты, и я думаю, сбежать ли сейчас, и как в комнате стало сразу чем дышать, но он возвращается слишком быстро, и ощущение пропадает. — Держи.       Бумаги напоминают эссе. И я права — это настоящее сочинение про доминантов, «сексуальных рабынь» и все прочее. Ну, кошмар! — Ты… хочешь уйти? — Джек тяжело произносит вопрос. — Не совсем, — я уклоняюсь от ответа.       Он заметно расслабляется. Не хочет, чтобы я ушла. Но мне надо, поэтому я молча встаю и иду в спальню, забрать вещи. Когда я возвращаюсь, Джексон так же сидит на диване и смотрит в одну точку. — Я провожу, — бормочет он.       Мы идем к двери: я спереди, он чуть поодаль. — Кристофф отвезет тебя домой. — Спасибо, — я открываю дверь, переступая порог квартиры. — Стой, — Джек берет меня за руку, и я разворачиваюсь, смотря ему в глаза. — Ты же не сбегаешь? Есть вероятность, что ты вернешься ко мне?       Синие глаза молят. Они так мне нравятся! Мне нравится он сам! Весь! Со всеми странностями! Но… — Да, — прошептала я, вырываясь из хватки и закрывая за собой дверь.