2005 год, планета Земля, Россия, Подмосковье
Мамин дневник читался быстро – Андрей посвятил ему всю длинную ночь после похорон и безобразных (совершенно не таких, что заслуживала бы мама!) поминок. Но осадок после него оставался не самый приятный и достаточно тяжелый. Зато многое вдруг встало на свои места, а особенно – категорическое нежелание мамы и бабушки даже говорить про космос. Андрей снова и снова возвращался к записи, сделанной сразу после памятной ссоры, на долгие годы возведшей между ним и мамой стену недопонимания. Вот оно как. Вот, значит, как. Оказывается, он – не первый Климов в космосе. Был и другой. А может, и сейчас есть, чем чёрт не шутит? Конечно, никто и не подумал бы сообщать родственникам такие подробности, но сам андреев дядя (ведь правильно же он понял сумбурные мамины записи?) был тем ещё треплом. Или очень предусмотрительным человеком. Или не сдержался и похвастался любимой сестре... А та спустя годы скрупулёзно записала все, что сумела вспомнить. Может быть, она даже рассчитывала показать потом эти записи Андрею, а может, просто не хотела забывать. Кто теперь скажет?..***
Где-то в космосе, оценка времени бессмысленна
В маленький иллюминатор, обзор из которого частью закрывали сопла двигателя, мог смотреть кто-то один, остальным желающим приходилось топтаться сзади в порядке очереди или искать свободный. На всех иллюминаторов как-то не хватало – по одному в трёх «каютах» – отделённых пластиковыми перегородками отсеков. Звёздная картина за то время, пока они спали, изменилась разительно. И, хотя каждый был ознакомлен с маршрутом, сейчас никто из команды уже не мог бы сказать, где именно они находятся и к какой из этих пылающих точек летят. – И-ирка-а, – протянула Ленка, прилипнув носом к толстому многослойному стеклу. – М-м? – Шевелиться Ирине было лень, реагировать – тоже. Мышцы после многочасовой тренировки ныли везде. Девушка даже подумывала: не остаться ли спать прямо в тренажерной? Но, поскольку желающих набралось шесть человек, Юрец усилием воли и пинками отправил всех по каютам. – Как думаешь, что сейчас дома творится? Ирина со вздохом села на узкой койке, привалилась спиной к перегородке, отделявшей их с Ленкой закуток от обиталища близнецов. О доме она думала не переставая с тех пор, как к ней вернулась память после разморозки. По ночам ей часто снилось озеро и лес рядом с родным селом. Ирина подходила к кромке зеленоватой воды – в ней отражалось пронзительно синее летнее небо, обрамленное зубчиками еловых макушек. Она долго-долго смотрела в воду, и тогда отражение сворачивалось в маленький полупрозрачный шарик, застывший в черной смоле. – Да, нам тоже интересно! – Приглушённый перегородкой голос Лёхи раздался откуда-то из-за спины Ирины. – Да ёлки-палки, – завозились близнецы с другой стороны, – а нам вот не интересно. Ночью, товарищи, спать надо. Организм настаивает! – А по вам и вашим ушам, товарищи, давно бритва плачет! Ишь! «Спать»! – Когда Лёха начинал дразниться, его уже было не остановить. – Не знаю, Ленка, – ответила Ирина, стараясь не обращать внимание на перепалку. – Надеюсь, коммунизм. Ей вдруг стало грустно. Думалось: как там мама? Никак, давно умерла, так и не узнав, что дочь отправилась по стопам Гагарина, и даже в чем-то его превзошла. Думалось: может, живы какие-нибудь дальние родственники, о которых она и не знает? Хорошо бы. А то вернутся они на Землю, а её там и не ждет никто. У Юрки вон остался младший брат, у Климова – старшая сестра и намечался племянник, у Ленки толпа родни... А у Ирины никого, только мама была. Но Мишке с Сашкой, поди, ещё хуже, чем ей – они и вовсе сиротами остались в шестнадцать... – ...Ир, чего притихла? – Голос Лёхи вырвал девушку из грустных раздумий. – Хочешь бесплатного мороженого? – Если здесь есть мороженое, то какая разница, за деньги оно или за так? – Проспала! Так я и знал! Мы тут прикинули: при коммунизме обязательно будет бесплатное мороженое. – Дурак ты, Климов! Ирина сама не заметила, как втянулась в спор, и уже через несколько минут смеялась. Почему сама она лишена этой чудесной способности – относиться к жизни легко, решать проблемы по мере их поступления? Эх, Лёшка, спасибо тебе, пусть хоть у кого-то она будет!.. – Минуточку внимания! – громко объявил Юрец через некоторое время. – Капитанским произволом определяю дальнейший план действий. С этого момента и следующие восемь часов всем спать и обстановку на вверенном мне объекте поддерживать мирную. На ближайшие полгода минимум у нас есть вполне определенная цель. Выполним – тогда и будем думать, кто кого дурее и почём нынче мороженое.***
13 год от Падения Неболётов, планета Эссири, Белый Клаас
– А эти хронометры что показывают? – вдруг с любопытством спросила Касси. Крисс отвлёкся от бумаг, мельком глянул, куда указывала дочь, нахмурился. – Так... глупость одна. Сейчас уже не имеет значения. – А когда-то имела? – Она попыталась очистить заросший мхом корпус одного из них и разглядеть гравировку. – Никогда не имела. Для меня – точно нет, – резко ответил Крисс, остервенело листая документы. – Лучше помоги. Стопка с просмотренными все росла, залетавший в щели ветер шелестел выбившимися из папок листами, нахально и противно жужжал, добавляя капельку поганости к и без того паршивому настроению. О, Пятеро Мудрецов, не допустите, чтобы чертежи пропали! Тогда всё, решительно всё – на корм крысюкам! Касси бросила возиться с хронометрами – личным бзиком коллеги Крисса, чокнутого Блисса, и вытащила из разваливающегося, со сгнившими ножками шкафа следующую папку. – А ведь совсем немного делений осталось, – задумчиво сказала она чуть погодя, медленно листая страницы в поисках знакомых слов. – Два или три месяца. Полгода – самое большее. – Значит, совсем скоро я точно буду знать, что Блисс попал бы в психушку. Если бы выжил, конечно. – Какой Блисс? – Нашел!.. – перебил Крисс дочь, не помня себя о счастья. – Слава Пяти Мудрецам Совета, чертежи не погибли! Касси, мы спасены! Девушка захлопнула папку, сунула её на полку и помогла отцу упаковать бумаги в непромокаемый мешок, а тот – в заплечник. Аккуратно перекладывала пленкой тонкие, причудливо сложенные листы, стараясь не помять и – не дайте, Пятеро Мудрецов! – не порвать. Как только всё, что указал отец, было упаковано и спрятано, они подхватили винтовки и, стараясь не наступать на певучие половицы, вышли в коридор. Там сквозило ещё больше, ветер гонял по полу тучи песка, а о том, чтобы зажечь фонарь, и речи не шло. Касси поёжилась: зверьё такие места очень любит. Страшно подумать, что могло вывестись в здешних тёмных углах, крысюки рядом с таким покажутся безобиднейшими существами. Пока что им с отцом везло: по пути сюда они наткнулись всего на двух жвал да на бродача. Ерунда. Вот пусть и дальше такая ерунда встречается! Касси очень хотелось вытянуть из отца всё, что тот знает про заросшие мхом хронометры, но старый институт – явно не место для подобных расспросов. Вообще для разговоров не место. «Вот вернёмся на базу – уж тогда не отстану!» – пообещала она себе. Остаток дня ушел на то, чтобы добраться до дальней окраины, где собиралась группа, с которой они пойдут обратно. Ни мародёры, ни одичавшее зверьё двумя одиночками брезговать и не думали. Отец велел по возможности экономить патроны, поэтому собак и крысюков встречали на ножи. С людьми было сложнее, и к ночи Касси начала жалеть, что боекомбез не скрадывает фигуру. Если бы у Крисса семнадцать лет назад родился сын! Войну это вряд ли бы предотвратило, но на двух мужчин не нападали бы с таким остервенением. К счастью, одичавшему на развалинах быдлу казалось, что девчонка за себя постоять не сможет, всего-то и надо убрать мужика – и пташка в клетке. Конечно, отец принимал на себя основной удар, и никто не смотрел на Касси, когда она осторожно отходила в сторону и била в спины. К условленному месту уже подтянулось несколько двоек, горел большой костёр, выставили вахту. Крисс ушел отчитываться перед старшим, вернулся с двумя мисками бульона. – Ждём ещё две-три группы и выступаем. – Не раньше завтрашнего... – Думаю, даже послезавтра. – Тогда, – решилась Касси, – расскажи про Блисса и его хронометры. Крисс вздохнул и принялся ворошить угли в костре. Понятно, почему дочь так зациклилась на старых часах – вещица красивая, наверняка несет в себе какую-то тайну, и мысли о ней позволяют ненадолго отрешиться от окружающей безобразной действительности. Сам Крисс отвлекался иначе: восстанавливал по памяти чертежи, уходил, как сегодня, в поиск, обучал немногочисленных бункерских детей механике. Выматывался так, что посторонние мысли и непрошенные воспоминания исчезали во тьме, стоило ему занять горизонтальное положение. У дочери, не смотря на не меньшую нагрузку, времени на мечтания оставалось больше. С другой стороны: ну, расскажет он эту нелепую сказку про Блисса, который поймал сигнал из космоса, от него не убудет. А девчонке – развлечение. – Расскажу, как только окажемся в безопасности, – вздохнул Крисс, заворачиваясь в одеяло. – А ты спи. Две недостающие тройки подтянулись за ночь, и вопреки словам Крисса, группа выдвинулась уже на следующее утро, но в безопасности они оказались не скоро...