Теория Cтрун или Трудности перевода

Конечно, если бы Чинха ехал один, он бы уже давно был на перевале через горы Джерол, на полпути к Бруме, а возможно, и дальше. Но было несколько «но». Первое – это то, что ему было плохо. И даэдра с тем, что его чуть не порвал тролль. Не так страшно то, что дремора врезала ему по голове своей доской. Встреча с караваном и почти половина бочонка суджамы давали о себе знать. Варево не помогало, в голове все плыло, в животе жгло, ноги были ватными. И, конечно, скорости не придавала и дремора, которая не замолкала ни на минуту. Кое-как держась в седле, она верещала про похмелье, красоту вокруг, «я очень устала, давай передохнем», «я не хочу ехать по лесу, там клещи», неудобство лошади и многое другое. Но Чинха её практически не слышал. К головной боли добавились размышления над тем, что он видел на поле. «Что же это было? Раньше нигде таких символов не наблюдал. Хотя, говорят, что даэдра иногда помечают свои земли. Но они обычно выжигают землю. Что же это такое? Похоже на что-то двемерское…» То, что он поспал пару часов этой ночью, сил не добавило. Как на зло, под спальником оказались мелкие, но уж больно противные камни. Проворочавшись полночи, Чинха сдался и просидел до утра у костра, слушая сопение дреморы, которая закрутилась сначала в свое покрывало, а потом перекатилась на его спальник. И прибрала к лапкам еще и его покрывало. «А её, видимо, ничего, кроме её собственного бреда, не волнует!» Но дремора тоже валилась с ног из-за недавних плясок со сноубордом по полю в попытках реализовать вершину современного искусства в рамках вселенского глобализма. Единственным решением было сделать крюк до Айварстеда, отдохнуть там и пополнить запасы. Городишко хоть и небольшой, а вот таверна "Вайлмир" очень даже ничего. В Айварстеде останавливались и паломники, шедшие на Глотку Мира, и караванщики, и простые искатели приключений, и часто через него проходили имперские войска. Поэтому «Вайлмир» всегда был полон посетителей, а также обладал большими запасами варева, различной выпивки, полными погребами грязной пищи, хорошими кроватями, и вода в бане всегда была в наличии и горячая! Когда уже отпели вечернюю молитву, Чинха и ноющая дремора выкупили комнату на две кровати. Чинха был счастлив до визга. Еще бы, он отоспится… Никто не будет пинаться, забирать покрывало и, самое главное, никто не будет дергать за уши. А Ксено была на самом потолке блаженства от того, что она, наконец-то, добралась до бадьи с горячей водой. Конечно, это не ванна, не джакузи, шампусика никто не предложил, но горячая вода была, пожалуй, самым желанным за последние дни. *** - А вообще, знаешь, ушастенький, - Ксено подняла бокал с вином, - мне бы не помешало, для нашей общей безопасности, платье местного пошива прикупить. А то ты посмотри, как на меня местные пялятся! - Я разве что-то говорил тебе про платье? – Чинха надеялся просто помыться и тут же пойти спать, а не тащиться с дреморой в зал таверны и заказывать ей вино. Так она еще и упросила его сидеть с ней, так как ей не нравились взгляды местной публики. А ему после дороги и отмокания в горячей воде с травами хотелось этого меньше всего. - Ну, ушастый… - Знаешь что, заканчивай! Тебя в Валенвуде, да и в Морровинде за «ушастого» уже давно на ближайшем суку бы вздернули! – не выдержал Чинха. - А… Ну, извините, что мы не толерантные и не политкорректные! – Ксено наиграно захлопала ресницами и хлебнула вина. – Просто… Ну не могу я спокойно… Тебя так и хочется за ухо дернуть! Без обид, но просто… Я так часто Дольфа за ухи дергала. Положишь его на колени, за уши подергиваешь, а он такой – «мур-мур-мур»… А потом так «пуф» ему в морду, а он так глаза вылупит, мол, «чё за нах?». - Что? Кому? Зачем? – данмер не понял практически ни слова кроме того, что дремора дергала кого-то за уши и делала странный «пуф». - Дольф… Был у меня кот! – дремора как-то тяжело вздохнула. - Кто? - А… Ну… Это. Хаджит по-вашему! Только маленький, ручной, - дремора попыталась руками показать размеры жирного, почти пятнадцатикилограммового котяры. – И хвост еще, вооот такой! - Так у вас… У вас есть хаджиты? Маленькие… Они ваши рабы? – удивился Чинха. - Ну, как сказать, кто еще у кого в рабстве был. Мне порой казалось, что это не он, а я его домашнее животное. Наглый, скотинка, был. Особенно по утрам, частенько так, ты еще спишь, а он на тебя прыг сверху… И давай орать, мол, «вставай, жрать хочу!». И в обувь гадил… - Значит, у тебя есть раб… - Был, – мордочка дреморской девчонки внезапно стала какой-то грустной. – Он из окна сиганул… А там гравитация, бессердечная сука… И прям на новый Крузак соседа… Нету у меня больше кота... - Знаешь, я бы тоже из окна выпрыгнул, если бы меня постоянно за уши дергали, - Чинха закачал головой, представляя, как дреморские лапки дергают его, и попытался представить этот странный «пуф» в лицо. - Ты? Аха-ха… - дремора как-то оживилась. – Нет, ты бы еще раньше вены себе перегрыз! Когда бы тебя кастрировали… - Костри?.. Кастре?.. Это как? – Чинха не понял, что означает странное слово. Но то, что оно означает что-то нехорошее, он понял по интонации дреморы. Уж как-то злобно она ухмыльнулась. *** Вообще, история кастрации Дольфа вошла в летописи ветеринарной клиники «Хвост-плюс». Хитрый котяра еще дома заподозрил неладное и всячески препятствовал процессу помещения своей тушки в переноску. В машине всю дорогу он исполнял партии, колебав колоратуру от Витаса до Тиля Линдерманна, пока не охрип. В клинике, как только подошла их очередь, и Ксено извлекла его из клетки со словами: «Ну, с Богом!» и передала его в руки врача, Дольф окончательно осознал, что дело пахнет керосином. Не просто пахнет, а чертовски воняет. Жирный котяра извернулся, крутанул задницей и выскользнул из крепких рук ветврача. С грацией, которой позавидовала бы Волочкова, он взмыл под потолок, обдал Ксено и врача дурно пахнущей струёй из-под хвоста и вылетел с утробным «муеее» в коридор. Кот мчался, скользя на мраморном полу, высоко задрав хвост, голося, как сирена гражданской обороны, и не переставал опорожнять на ходу кишечник и мочевой пузырь. Даже ожидающий приема дядька с огромным мускулистым ротвейлером подхватил на руки своего питомца и высоко поднял его над головой, пропуская мчащуюся по больничному коридору процессию из кота, врача и Ксено, орущей: «Дольф! Вернись! Это для твоего же блага!!!». Выскочив в холл, кот запрыгнул на стойку ресепшена, проскользил по ней, сметая подставки с буклетами, вазочку с цветами и журналы для посетителей, плюхнулся на пол и вбил свою тушку между стеной и диспенсером с водой. Когда врач, Ксено и пришедшая в себя девушка с ресепшена начали доставать Дольфа из убежища, кот как будто сумел вцепиться когтями и зубами в мраморный пол. Он напрочь не хотел извлекаться. Потом внезапно кот сделал резкий рывок вверх, перелетел через своих мучителей, расцарапав Ксено нос, и, проломив пластиковую крышку, нырнул в аквариум, стоящий в холле. Тут-то его и взяли с помощью двух подоспевших медсестер. Пока Ксено, зажимая ватой со спиртом расцарапанный нос, рассчитывалась с сотрудницей клиники за операцию и испорченный аквариум, из коридора слышались удаляющиеся «муаааав!!! муаааааа!!!» и «держи его! Давай шприц, скорее! А то опять уйдет, зараза!». *** Ксено на минуту представила, как два здоровенных мускулистых санитара в белых халатах тащат данмера за ноги по полу, следом семенит медсестра, на ходу набирая в шприц успокоительное, из хирургического зала слышно: «Давайте его сюда! Анестезия уже готова!». А Чинха, извиваясь и истошно крича: «Неееет!!! Не нааадаааа!!! Я больше не будуууу ссааать в тааапки и драааать обоооиии!!!», пытается зацепиться за дверные косяки и скользит пальцами по наполированному мраморному полу ветклиники. Сдержать истерические «гы-гы-гы» она не смогла. - Кастра-ха-ха-ха-ха! Тебе бы это точно не понравилось! В это время к их столу подошла девица. На голову выше Ксено, стройная, даже немного худоватая, в узких кожаных брюках и такой же куртке, с блондинистыми волосами, собранными в косу. Совершенно не обращая внимания на дремору, она положила руки на плечи Чинхе, наклонилась и что-то прошептала ему на ухо. Тот встрепенулся, мило улыбнулся девице, встал и направился с ней к барной стойке, крикнув Ксено через плечо: «Развлекайся, только без шуток!». Ксено в гордом одиночестве осталась сидеть за столом. Внутри у дреморы все закипело. «Ах ты, скотина ушастая… Нашел время баб клеить, сука… А я? Кто меня развлекать будет?» Она допила вино, налила еще бокал и тут же осушила его залпом. «Значит, по бабам, да? А вот хрен ты угадал! От меня еще никто живым не уходил!» И, подгоняемая злостью на бросившего её киллера, вином и еще каким-то странным чувством, дремора направилась к барной стойке, у которой тихо шушукались Чинха и высокая девица. - Эй, начальник! – Ксено облокотилась на стойку как раз за спиной у девицы. – Мне винишка! Хорошего! И что это тут у вас такое вкусненькое на решеточке жарится? - Это оленина, свежая! – отозвался хозяин «Вайлмира». - Ага, замечательно! Вот давай мне кусочек! – Ксено косо посмотрела на Чинху, который, казалось, даже не заметил её. – Вот, ага… И сырку сверху покроши… И… И помидорчик порежь… Мой друг за все платит. – И уже более громко повторила в сторону полукровки: - Я сказала, мой друг за все платит! Чинха даже дернулся, а его «пассия» встала со стула и обернулась. - Да, да… А ты не мешай, иди уже, - огрызнулся ушастый и опять наклонился к девице. - Исчезаю… - пропела дремора и ловким, отточенным движением поставила на стул девицы тарелку с олениной в сырно-томатном соусе. И, прижав к груди бутыль с вином, молча стала удаляться, отсчитывая шаги. «Раз, два, три, четыре, пять, не фиг баб при мне снимать…» Внезапно у неё за спиной раздался визг, грохот, «Эй» Чинхи и дикий ржач посетителей таверны. Трюк с «салатным стулом» сработал как всегда. Барный стул валялся на полу. Рядом с ним тарелка, девица, грязно ругаясь и обещая порвать Ксено на куски, потирает обожженную задницу и скользит по полу. И Чинха, пытающийся поднять девицу с пола и не пустить её к дреморе. - Пусти! Прирежу, тварь! – заголосила девица. - Тес, хватит! Успокойся! Не смей! – заорал Чинха, заламывая девице руки. - Милый, жду тебя в комнате! – проворковала дремора и, виляя задницей, отправилась в номер. «Ага, щас! Раз уж ты со мной, то до конца со мной… Что удумал, а? Ну-ну… Oops! I did it again!» *** - А ну, успокойся! – Чинха вытащил девицу на крыльцо таверны и прижал к стене. -Ты совсем что ли, Брат? – взвизгнула Тес, одна из достаточно успешных Сестер Братства. – Ты что своим шлюхам позволяешь? - Она не моя шлюха, тебе понятно? – рявкнул полукровка. – Она… Она… Я её Винсенту везу! - Что? - Что слышала! Она... Она его дальняя родственница, - ляпнул первое, что пришло ему в голову, Чинха. – И если с ней что-то случится, ты знаешь, что тогда будет! - Родственница? – Тес сощурилась. – Родственница… Он говорил, что у него в Рифтене… - Да! Из Рифтена! – Чинха сам был готов сделать с дреморой что-нибудь противоестественное, но желание хоть как-то заслужить уважение вампира взяло верх. – Он попросил, чтобы я её привез в Чейдинхол. - Ну, конечно, - Тес дернулась. - Учитывая, что Рифтен скоро лавины накроют… - Да? - Да! Ты не слышал? Там извержение в Велоти началось… Пусти, больно же! – Тес попыталась вывернуться из мертвой хватки полукровки. - Дали боги силу, не дали мозгов! Тес помнила, как однажды на спор Чинха врезал кулаком по двери дубового шкафа. Дверь-то он пробил под бурные аплодисменты Братьев и Сестер. Но вот кулак застрял… И нарукавник за доску зацепился. В итоге, пытаясь выбраться из ловушки, этот «мастер удара» неудачно дернулся, и дубовый шкаф не устоял… На крик и грохот в комнату примчалось все Братство. Но Винсент приказал никому ничего не делать, выгнал всех из комнаты, закрыл дверь и оставил полукровку наедине с его дубовым врагом, несмотря на истошные вопли о помощи, доносившиеся из-под шкафа. Как Чинха выбрался из западни, никому не известно, а Винсент сказал, что даже наказывать его не будет. - Ладно, - Чинха ослабил хватку. – Видимо, из-за извержения он и приказал… А что, там все серьезно, в Рифтене? - Да. Воры уже готовятся к переезду в новое логово. - Хорошо… Так ты говорила, что дело у тебя ко мне? - Да, есть! Отпусти же… Меня просили тебе передать кое-что… Тес вывернулась, покопалась в сумочке на поясе и протянула полукровке три кусочка бумаги, свернутые трубочками. - Вот! Это тебе Очива просила передать. Я сейчас в Винтерхолд, мы не справляемся с наплывом заказов. А Очива была уверена, что я тебя по дороге встречу. И не ошиблась. Так что… - Эй, у вас все в порядке? – к крыльцу подошли два стражника Айварстеда с факелами. - Конечно, все хорошо! – Тес улыбнулась, одной рукой прижала Чинху к себе, а второй со всей силы сжала то место, по которому даже в пьяной драке не принято бить. – Правда, дорогой? - Ииии… - проверещал Чинха, зажмурился и, стиснув зубы, стукнулся лбом о стену таверны. – Всё хорошо… Тес проводила взглядом удаляющихся стражников и отпустила Чинху, который был готов на всё, лишь бы Сестра не делала резких движений. - Ладно, мне пора! - Ахаааа… - А ты… Аккуратнее с родственницей Винсента. А то она совсем дурная… И еще, осторожнее с двемерскими развалинами. - А что там? - Не знаю, правда ли, но говорят, что кое-где видели… Видели двемерские механизмы за пределами развалин… Странно… И не забудь про Заказы. Тес соскользнула с крыльца и растаяла в ночи. А Чинха упал на колени и еще долго сидел на крыльце, поминая недобрым словом Сестру, дремору и то, что назвал последнюю родственницей вампира, ведь теперь её в любом случае необходимо доставить в Убежище. Тес та еще штучка, она не забудет. *** Усевшись поудобнее, Ксено раскатала на тумбочке свитки, купленные у караванщиков, и, вооружилась угольком, приступила к работе. Усердно, как первоклассник выводит свои первые буквы в прописи, она начала работу над третьей частью своей рекламной кампании. У неё в распоряжении было всего три листа, и распорядиться надо было ими правильно. Пыхтя от напряжения, Ксено старательно прорабатывала каждый штрих своего творения. Затем она подпалила края листиков на свече, чуть не устроив пожар, смяла листики, потопталась по ним, развернула и разгладила руками. На измятых, потертых, обожженных и «очень древних свитках» располагался верх креатива. На первом листике - система координат с синусоидой, очерченная кругом, по углам формулы C2H5OH, H2SO4, E=mc2, и нечто (что – без пол-литра не догадаешься), что было спиралью ДНК. На пересечении круга и синусоиды – крестики с японскими иероглифами, которые гласили «Добрый день!», «Спасибо!» и «До свидания!». В круге на синусоиде – подобие земного шара со стрелочкой и надписью «Пиздец». На втором листике по кругу расположились логотипы Toyota, Mercedes, Honda, Audi, Mitsubishi, BMW и Subaru. Логотипы были соединены между собой линиями по принципу «японцы отдельно, остальные отдельно». В центре расположилась пирамида с глазом и надписи «Mobil 1» и «АИ-95». Венчал работу на третьем листе витрувианский человек Да Винчи, больше похожий на гибрид расплющенного тапком таракана и «сеятеля облигаций» пера Остапа Бендера. - Творец… – Ксено довольно хмыкнула и хлебнула вина. – Творцы тут на хрен не нужны! Криэйтор, Ксено, криэйтор! В тот момент, когда дреморская девица уже убрала шедевральные наброски в рюкзачок и расстилала на кровати карты Тамриэльских провинций, в комнату вошел Чинха. Молча скинул куртку и, смерив дремору холодным, но испепеляющим взглядом, уселся на свою кровать. - Ты… - Что, ночка не задалась, да? – дремора, как ни в чем не бывало, хлебнула вина и просто засветилась. - Ты… - Чинха хотел было высказать ей всё, что он про неё думает, но в голову ничего не шло, кроме желания врезать по наглой дреморской морде. - Да ты не парься! Она все равно тебе не подходит! – Ксено махнула рукой. – Ну кто, скажи мне, кто знакомится с девушками в таких… В таких вот заведениях? Ты же понимаешь, что от такой можно заразы всякой понацеплять, а она потом тебе на шею мелкого ушастого повесит. У неё же на лице все написано! - Еще раз! Тебе понятно? И, вообще, с чего ты решила, что… - Что? С чего решила? – дремора удивленно пожала плечами. – Да с того, ушастик, что мне виднее! Я же девушка. А хочешь… - Не хочу! – рявкнул Чинха и растянулся на кровати. – А ты… Теперь я понимаю, почему твой хаджит из окна выпрыгнул. - Да что ты понимаешь… И вообще, не мешай мне! - Ксено склонилась над картами аки Чапаев. - Мне тут думать нужно, а он там… Спи и не боись, одеяло твоё брать не буду! *** - Да что ты там вертишься? – Ксено и так смотрела на карты Тамриэля, как баран на китайскую налоговую декларацию, так еще и Чинха постоянно отвлекал её тем, что ворочался и что-то бурчал себе под нос. Да еще и кровать поскрипывала. - Ты карты получила? Так вот, сиди там и не утомляй… Я и так не высыпаюсь из-за тебя, - Чинха еще раз крутанулся и чуть не свалился с кровати. - И, вообще, у меня спина болит… Опять таки, из-за тебя! - А я тут при чем? – огрызнулась дремора. - А кто меня доской ударил? Из-за кого я суджамы перепил, а? Из-за кого на камнях спал? И ещё этот знак странный с поля из головы не идет… - Ой, да ладно… - Ксено отложила карты. – Это ты нагнетаешь… Выдумываешь! - И еще твои свечи… Спать мешают… - Ну, конечно… Всегда во всем виноват маркетинг! – Ксено демонстративно закатила глаза. – А если спина болит, то тебе массаж нужен! - Что нужно? – Чинха сел на кровати. - Массаж! У вас тут что, только пойло всякое? То, что тут со СПА напряг, я уже поняла… - Давай говори понятнее… - Да где я так себе карму подговнила-то? Ладно, давай снимай рубашку! Полечим тебя, а то весь мозг сожрал уже… «Что она задумала? Полечим? Значит, в магии разбирается все-таки. Хотя повязку она неплохо наложила.» Чинха осторожно стянул рубаху. - Только… - Да тихо ты! Вот так, на живот ложись… Ага. И руки вот сюда… - Ты что собралась… - Башкой не крути! – Ксено потерла ладони. - Ну, где болит? - Вот там, ниже шеи. «Ой… Ой-ёй-ёй… Что она делает? Приятно… Очень приятно… Это что, магия?» - И вон там, пониже… «Как хорошо. Ммм… Это явно что-то из магии… Аааа… Да…» - Молчи и не дергайся! – дреморские лапки аккуратно, но достаточно ощутимо елозили по затекшим мышцам. – Ты это, расслабься. Ну, что ты как в тренажерке-то? - Ага… И еще тут, левее… «Надо будет попросить Винсента, чтобы он руки ей не трогал. А что, вот так возвращаешься после Заказа, а тебе… Как она сказала, массаж? Да, горячая вода, бренди и массаж… Хорошо-то как…» - Всё! Лучше? - Да, лучше… Кстати. У меня еще плечи затекли, и руки болят, - Чинха приподнялся на локтях на кровати. - Ну уж нет! – отрезала дремора. – Договаривались, что я тебе спину в порядок привожу, и ты не скрипишь кроватью! Про руки и плечи уговора не было! – Ксено встала, отошла к своей кровати, демонстративно уселась на неё и с деловым видом принялась за карты. «Вот зараза… Ей что, трудно? Хотя… Хотя, она же девка! Ну, конечно! Дремора, но девка! Ты что, Чинха, девчонки все одинаковые! Надо ей что-нибудь дать! Так же любую девку на что угодно уговорить можно!» Чинха направился к своей сумке и начал в ней копаться. Наконец, он подошел к кровати дреморы, присел на колени и положил рядом с дреморой небольшой черный тканевый мешочек. - Слушай, Ксено, ну, мне правда, нехорошо что-то. А у тебя так замечательно этот массаж получается… - Я сказала – нет! Пусть тебе… Пусть тебе твои подружки делают! - Да какие подружки? Мне никогда такого не делали… И ты говорила, что тебе одежда новая нужна? Если хочешь, в Бруме тебе платье купим… - Платье? – Ксено отложила карты, в изучении которых она и так решила поставить точку. – Платье и сапоги! - Хорошо, и сапоги. - И… И шубу! - Шубу? Я не знаю, что это такое… Но вот, - Чинха пододвинул мешочек к дреморе. - Это тебе. Только давай еще раз? А? Пожалуйста… «Ладно хоть не интима требует… С другой стороны, где массаж, там и платье, и сапоги, и шубка, и, может, еще чего перепадет!» - Ладно! Иди, ложись! Через полчаса у Ксено уже у самой отваливались руки, а Чинха, размышляя, что «вот ведь счастливые эти дреморские мужики, раз у них девки такое делают, если они так лапками, то на что они еще способны?», счастливый как бегемот, сопел в подушку. «Вот ведь, скотина! Мужики… Везде одинаковые! Ты тут, понимаешь, ублажаешь его по-всякому, а он, падла, только храпит в ответ! Надо же, платье согласился мне купить, морда ушастая!» - Всё, хватит! А то два платья покупать придется! В ответ Чинха промычал что-то нечленораздельное. Ксено тихонько забралась на кровать и взяла в руки мешочек, который дал ей Чинха. Что бы там ни было, оно было тяжелое, грамм пятьсот, не меньше, и, судя по всему, металлическое. «Хм, решил, что меня купить можно? Ага, щаз! Я мзду не беру! Хотя, смотря сколько и в какой валюте…» Ксено развязала шнурок и вытряхнула на ладонь содержимое мешочка. - Ипатушки Вашу матушку… На её ладони лежал кулон. Огромный, сантиметров пять в диаметре, металлический диск, прикрепленный к длинной грубоватой цепи из колец. На диске разноцветными камнями красовалось изображение цветка – красные камни разного размера были лепестками, в центре лепестков мелкие желтоватые камушки - в роли пестиков-тычинок. От цветка, переливаясь и искрясь, расходились зеленые камушки – «листики». Ксено, не веря своим глазам, поднесла кулон к свече. Сомнений у неё не осталось. Камни – не что иное, как рубины, аметисты и изумруды. А сам кулон… Ксено на всякий случай попробовала на зуб кольцо цепочки. - Золото? Золото… И изумруды… Дремора закусила губу и посмотрела на засыпающего Чинху. «Твою ж дивизию, ушастик… Да если бы мне хоть по простенькому браслетику или колечку за каждый почесон спинки дарили… Можно было бы и не работать. Что, Лёлька? Тебе там за неделю постельной гимнастики iPhone перепал? Ну вот, подруга, соси и дальше! А я, как портал домой найду, останусь здесь на полгодика. Салон массажный открою… А как вернусь, куплю островок на Филиппинском архипелаге…» Ксено тихонько пересела на кровать Чинхи, приобняла его и стала легонько почесывать за ухом. - Чииинхааа…. Ты спишь? - Угу… - Ты, это… Если еще массажа захочется, ты говори, не стесняйся… Я даже тайский умею! - Угу… - Вот и славненько…