POV Чара
Я монстр в человеческом обличье. Я волк в овечьей шкуре. Я опасная, я дикая, я бесконтрольная решительность. Не ждите от меня объятий или нежных слов, но будьте всегда готовы к удару ножом. Меня не остановить, я как вирус, что будет везде, забирая жизни невинных. Я мегаломаньяк геноцидник. Дай мне только волю, и все будет под моими ногами. Но ты не даешь мне свободу. Ты держишь меня за поводок, как своего питомца. Я сама дала его тебе в руки и, поверь, ни чуть не жалею об этом.***
Ты никогда не ждал от меня нежности, как другие, ты всегда выжидал от меня удара в спину, всегда был готов к смерти, а я не люблю делать то, чего от меня ждут, ведь неожиданность — залог успеха. Они молят меня не убивать их, а я даю им БОЙ. Ты крепко завязываешь мои руки за спину, грубо хватаешь меня за волосы, двигая мою голову в нужный такт, когда я даю тебе свою ЛЮБОВЬ прямо между твоих ног. И как бы ты это не отрицал, я знаю, что тебе это нравится. Тебе нравится иметь меня при себе, подобно своей рабыне. Тебе нравится иметь контроль над таким оружием, и тебе особенно нравится знать, что это «био-оружие» служит только тебе. Ты пуст внутри, и я есть эта черная бездонная пустота, которая хочет заполнить каждый твой нерв собой. Я хочу этого всей своей темной душой, а ты хочешь еще больше контролировать меня. Поэтому ты входишь в меня грубо, болезненно, не давая права на какое-либо недовольство, но мне, наоборот, это нравится. Я всегда покоряюсь твоим действиям, словам, даже взглядам, и за это ты любишь меня вознаграждать, — развязываешь мои руки из узлов. Именно тогда я призываю свой нож и ставлю порезы на твоей спине, рукам, груди, бедрах. Это не означает, что я ненавижу тебя, но ты ставишь засосы лучше, чем я, и мне становится немного обидно, а вот мои порезы останутся на тебе даже дольше за твои засосы. Ты не против, что я это делаю, но всегда следишь своими суженным глазами за таким же красным лезвием, как цвет радужек твоих глаз, продолжаешь ждать от меня удара. — Мы с тобой похожи, — но ты это всегда отрицаешь. Любишь грубо целовать меня за эти слова, прокусывая мои губы до крови, за что моя ухмылка становится еще шире. Может, ты и прав, мы действительно не просто похожи, мы и есть один и тот же «человек».***
Твое ПРОЩЕНИЕ для меня, самое любимое и ненавистное одновременно потому, что ты прощаешь меня только если я искуплю свою вину. Ты не любишь, когда я веду себя дерзко: ставлю слишком глубокие порезы, после которых остаются шрамы, или прокусываю твою кожу на плече или губах, ты не любишь любое проявление доминирования от меня. За это ты наказываешь, и твои наказания самые мучительные и сладострастные. Ты любишь наказывать меня беспомощностью, связывая меня, или держа мои руки у меня над головой, чтобы не дать мне прикоснуться к тебе. Но все это не основа блюда, а лишь специи, что прибавляют пикантности. Основа наказания — это твои мучительные ласки, от которых хочется выть, просить закончить это, молить почувствовать тебя в себе, но ты продолжаешь эту пытку в свое удовольствие, пока тебе не надоест.***
Мы оба не хотим заканчивать эту игру. Не я, не ты не помним, когда она началась и не знаем, когда она закончится. Я покорна только в твоих руках, я податлива только под твоими действиям, и только тебе я позволяю доминировать надо мной. Тяни поводок сильнее. И как бы ты это не отрицал, я знаю, что ты тоже зависим от меня, что ты тоже покорен мне.