И там, за стеклом зеркала, кто-то тоже идет на пыльный чердак опустошенного дома. Не из-за того, что «серо и безэмоционально» — весь мир такой уже долгое время, — и даже не из-за того, что семья и близкие не могут помочь — их больше нет, — а из-за того, что это все с годами надоедает.
Девушка срывает грязную ткань, устало садится на холодный, как сам мир, пол и разговаривает с отражением.
— Привет.— Здравствуй.
— Ты снова выглядишь нехорошо. Ты устала, Чара?— Моя усталость не физическая, дорогая. И ты сама выглядишь не лучше. Что-то случилось? Снова проблемы в школе?
— отражение нахмурилось. — Нет. Ну… то есть, возможно… немного.— Фриск! Сколько раз я тебе говорила давать отпор?! Ты понимаешь, что рано или поздно это все может закончиться не только парой синяков?! — Чара злилась на несерьезность своего отражения к такому.
— Не злись, пожалуйста, — Фриск шмыгнула носом, а на глазах выступили слезы. Она очень чувствительная.— Прости, Фриск, я не хотела на тебя кричать, — отражение приблизилось, положив руку на стекло. — Я просто волнуюсь о тебе.
Шатенка, вытерев наступающие слезы, сказала: — Я понимаю. Просто, ты же знаешь, я еще та плакса, — девушка положила свою ладонь туда, где находилась ладонь отражения. Они посмотрели друг на друга с нежной улыбкой, но такими грустными взглядами. Фриск хотела, чтобы стеклянная гладь не разделяла их. Она хотела прикоснуться к Чаре вместо холодного зеркала; она хотела обнимать ее, смотреть в ее красные глаза и рассматривать похожие и отличающие черты; она просто хотела быть рядом с Чарой.А Чару разделяли противоречивые чувства: она хотела, чтобы этой преграды не было, хотела прикоснуться к отражению, успокаивать ее прикосновениями вместо слов; она хотела защищать эту девушку-плаксу и пару раз наконец-то врезать людям, что смеют обижать ее, но с другой стороны, Фриск не знает ее грехи. Последняя слишком невинная, слишком слабая, слишком непорочная для нее. Чара не хотела грязнить собой Фриск.
Мир Фриск полон красок, смеха и счастья. У нее есть друзья и любящая семья, что всегда готовы помочь человеческому ребенку.Чара все это разрушила собственными руками, теперь живя в безжизненном сером мире, где больше никто не придет на помощь.
— Ты ангел…
— Ты тоже!— Хах… Нет, я демон.
Чара тихо смеется.
Фриск говорит, что их общение можно назвать зеркальной болезнью.Чара говорит, что это просто зависимость.
— А наши миры тоже отражаются? В твоем мире есть те, кого я знаю?— Это немного сложнее, чем ты думаешь…
— Так расскажи, мне интересно!— Прости, Фриск, но нет. Будет лучше, если ты не будешь знать.
— Но почему, Чара?— Я ведь тебе уже говорила… я не ангел.
Фриск давно понимала, что отражение от нее что-то скрывает. Она хотела узнать, она хотела разделить «усталость» вместе с Чарой, и ей было неважно, насколько страшна эта тайна — Фриск так и высказала это.Чара отвечает, что тайна слишком страшна. Она говорит отражению, что никто не сможет искупить ее грехи. И случайно выговаривается: — Ты даже представить не можешь насколько ужасен геноцид-рут, — хлопает ладонью по губам, закрывая рот.
— Что такое «геноцид-рут»? Я знаю только пацифист-рут. Это ведь что-то похожее, да? Они ведь оба кончаются на «-рут».— Да, милая, это что-то похожее… — Чара мило улыбается, словно ничего не произошло, но с ужасом осознает — Фриск еще более невинней, чем она думала раньше.
Отражения не появлялось в зеркале.
Это настораживало шатенку. Может, она обидела ее своим вопросом, или что-то еще? Но Фриск смогла найти удобное время, чтобы спросить Ториэль о геноциде. Первый встречный вопрос мамы-козы — откуда она знает такое страшное слово, но, несмотря на нежелание рассказывать об этом, Ториэль все же сделала это. И Фриск поняла, почему чердак дома Ториэль в отражении зеркала серый и «бездушный», почему при разговоре с отражением она не слышала фоновые голоса, и почему сама Чара не ангел. И Чара жила с этим одна. Чара несла эти грехи в себе и скрывалась в своем, разрушенном ею же, мире.Не-ангел не хотел показываться отражению, больше не встала перед зеркалом. Ей было страшно и тошно от самой себя. Она одновременно проклинала и боготворила день, когда нашла на чердаке это зеркало, когда встретила Фриск. Но, по секрету, Чара далеко не ушла. Она лишь скрыла зеркало той грязной тканью. Пару раз слышала топот и голос отражения, что звал ее, и демону приходилось закрывать уши и прятать голову в колени.
Демон молчит, демону еще стыдно за свое существование.
Фриск хотела помочь. Она хотела сказать, чтобы отражение не винило себя, хотела сказать, что она принимает ее всю, со всеми грехами. Девушка хотела сказать, что она не хочет видеть, как Чара страдает в одиночестве, хочет разделить с ней ее горечь. Ангел кричит, ангел стремится помочь заблудшей душе.Чара закусывает губу, в очередной зажимая уши руками как можно крепче. Зов Фриск эхом отражается в голове девочки, она больше не может игнорировать шатенку. Чара осознает, что каждое слово, каждый шорох, который доносится со стороны зеркала делает ей все больнее и больнее с каждым разом.
— Чара! Тебе правда не нужно держать все в себе! Просто отзовись! Уверяю, мы сможем справиться с этим вместе! Ведь это… это так тяжело, переносить всю боль в одиночестве… У меня так никогда не получалось! Каждый раз мне хочется кому-то выговориться о своих проблемах, хочется скрыться от очерняющих душу мыслей… И ты стала той, кто может поддержать меня в любой момент! Мой лучик света в этой тьме, мое прекрасное отражение, мой анг…— Сколько можно?! — Чаре уже не под силу сдерживаться. На глаза наворачиваются слезы, девушка буквально кричит на собеседницу. — Почему же ты не понимаешь?! Я — не ангел, слышишь?! Я совершала настолько ужасные вещи! Я… мне просто вскружила голову та сила, которая нам с тобой доступна. Мне не удалось остановить себя! Я так согрешила! С каждой секундой нашего общения я все больше убеждалась в том, что ты действительно невероятно глупа, невероятно наивна… ЭТО ДАЖЕ БЕСИТ! Я понимаю, что мы с тобой стали достаточно близки за все то время, что общались, но… Как смеешь ты говорить, что понимаешь меня?! КАК СМЕЕШЬ ТЫ ПРОЩАТЬ МЕНЯ?! Я не заслуживаю этого! ЭТО ОТВРАТИТЕЛЬНО.
— Н-но… ведь все заслуживают прощения, так? К-каждый может исправиться, если всего-лишь попытается, разве нет? — Фриск с надеждой смотрит в зеркало.Чара стягивает рукой простыню с зеркала и смотрит на собеседницу.
Фриск в ужасе отстраняется от зеркала. Такого взгляда она, пожалуй, никогда прежде не видела. В алых глазах Чары сейчас смешалось буквально все: отчаяние, злость, ненависть, разочарование… Фриск больше не видела в этих глазах игривой девчушки с решительным сердцем. Шатенка невольно осознает, что Чаре действительно удавалось скрывать свои настоящие эмоции от нее, что собеседница возможно даже никогда и не была искренней с Фриск… Вот оно, ее непритворное выражение лица.— Прощения не заслуживает никто, глупышка. Каждый, кого ты хотя бы раз простила, склонен к тому, чтобы снова совершить этот же поступок. И он совершит его, ведь ты в любом случае простишь его. Это мерзко. Ты так смело рвешься рассуждать о том, чего совершенно не знаешь, хах. Разве смогла бы ты простить того, кто убил бы всю твою семью? Всех, кто тебе дорог. Того, кто навсегда стер бы улыбку с их лица, с твоего лица. Смогла бы ты простить кого-то, кто без зазрения совести лишил жизни всех тех, кто ему не сделал ничего плохого?
— Я… п-пожалуй…— Вот именно. Не смогла бы. Вот потому и я не могу простить себя. Я убила их. Убила всех. Мне показалось это чем-то интересным. То есть… конечно, я бы ни за что не лишила жизни тех, кого безмерно люблю, но… у меня была такая сила. Такая власть. Я всего лишь убила одного Фроггита за то, что он едва не убил меня. И тогда… это отвратительно чувство охватило меня. Я почувствовала, что все их действия несправедливы по отношению ко мне. Я осознала, что монстры не во многом отличаются от людей. Они так же пытались убить меня. Все до единого. Кто-то случайно, а кто-то и прямо говорил о том, что ненавидит меня. Даже во взгляде брата я всегда видела его ненависть и страх ко мне. Потому я подумала… а почему бы не убить их тоже? Я ведь могу сбросить, так почему нет? Мне внезапно захотелось, чтобы они открыли свое истинное отношение ко мне. И, знаешь, они действительно открыли свои души мне, — Чара замолкает и опускает голову вниз.
— И что же они сказали?Чара истерически смеется и отворачивается от Фриск, пытаясь не показывать слез. — Почти все они сказали, что-то вроде «Ох, я знал, что однажды твоя дьявольская сущность раскроется». Это сделало мне так больно… Я правда надеялась на то, что они не поверят своим глазам. Что не захотят принимать «ужасную меня», но… Этого не последовало. Похоже, каждый из них изначально не верил мне. Я… это действительно сломало меня изнутри. Потому потом я убивала их без доли сожаления. Я ненавидела и их, и себя. Мне было под силу сбросить все, воскресить всех их, ведь, как бы там ни было, я все равно любила их, но… Я не смогла. Это просто нереально жить бок о бок с теми, кто действительно боится и ненавидит тебя. Потому я теперь живу наедине со своими мыслями. Знаешь, это, на самом деле, ничем не лучше…
Похоже, Чара немного успокоилась, ей действительно нужно было высказать все это. Девушка понимает, что теперь Фриск не сможет общаться с ней. Чара свалила на шатенку слишком большой груз сразу, слишком рано облегчила ей душу. Но девушка и не расстроена. Она уже морально подготовила себя к тому, что общение с Фриск прекратится. Но реплика последней действительно поражает ее.
— Знаешь, это все действительно страшно и так непривычно, но… Чара, я правда хочу помочь тебе. Я… я, мм… л-люблю тебя! И-и не позволю тебе страдать… Вместе мы сможем найти выход и…— Что… ЧТО?! Ты в своем уме, идиотка?! Как можешь ты любить… МЕНЯ?! Ты действительно ничего не понимаешь… Знаешь, ты сейчас настолько раздражаешь меня! Эта твоя сахарная доброта, это личико… Ты слишком милая. НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!
Девушка со всей силы ударяет кулаком по зеркалу. Это произошло действительно случайно, в порыве злости.
Чара разбивает зеркало.
— Нет… нет, нет, нет, пожалуйста, нет! — Чара с ужасом прислоняется к разбившемуся зеркалу. — Только не это! Я… ЧЕРТ, НЕТ! Я опять собственноручно разрушила все... снова все сломала.
Девушка закрывает лицо руками, тихо всхлипывая. Она не хотела делать этого, правда не хотела. Впервые она настолько жалеет о своем поступке, впервые…
Фриск слышит треск и смотрит на осколки. Девочка прислоняется руками к стеклу. Темно. Она стучит руками по зеркалу и кричит. Осколки режут руки, но Фриск почти уже и не чувствует. Она пытается достучаться до Чары, она не хочет терять собеседницу. После множества бесполезных попыток Фриск крепко сжимает края зеркала, заливаясь слезами. — Неужели… я осталась одна? Без Чары? Но как же… С кем же я буду общаться в те моменты, когда никто, кроме нее, не понимает меня? Кажется теперь я снова… Боже, — Фриск с ужасом смотрит на свое отражение в разбитом зеркале и быстро шепчет: — Опять. Я опять думаю только лишь о себе! Чара! Чара, боже! Она ведь там совсем одна… ей было так больно, а теперь… Вероятно теперь она ненавидит себя еще сильнее… Нет… почему, пожалуйста, я не хочу! Она не должна страдать! Только не сейчас! Я не должна бросать ее в такой тяжелый для нее час… ПОЖАЛУЙСТА! Фриск с силой стучит по остаткам зеркала, моля его о том, чтобы оно снова заработало. Ей так хочется вновь увидеть Чару, посмотреть в эти прекрасные алого цвета глаза, попытаться поддержать ее…Чара прислоняется ладонью к разбитому стеклу. Она не понимает почему, но ей кажется, словно из зеркала исходит тепло. Такое нежное и приятное… и совершенно мимолетное. Чара слегка режет руку о край стекла и быстро отстраняется. — Ну вот и все. Истинный конец.
Шатенка закрывает лицо руками и, плача, быстро покидает чердак. Игнорируя вопросительные взгляды Ториель, Фриск бежит к себе в комнату и плюхается на кровать, утыкаясь лицом в подушку. Девочка плачет. С каждой минутой сердцу становится все больнее. Она не хочет больше возвращаться на чердак. Никогда.Чара, пошатываясь, встает и спешно уходит с чердака. Ей больше не хочется даже смотреть на зеркало. Теперь она еще больше ненавидит себя. Чара определенно больше не вернется к этому старому зеркалу. Никогда.
Но они вернулись.
Каждый день, по несколько раз за день, девушки возвращались на чердак, усаживались подле зеркала и начинали разговаривать. Каждая из них понимала, что собеседница, скорее всего, никогда не ответит, что она, вероятно, даже не слышит. Но и Чара, и Фриск не прекращали разговаривать друг с другом. Поначалу им казалось, что подобное общение помогает отвлечься, успокаивает, но… Проходят дни, недели. А пустоту и холод в душах девушек ничего не может заполнить.
Фриск с силой откидывает зеркало в сторону так, что оно отлетает чуть ли не в другой край чердака. Девочка пустым взглядом смотрит в пол, пытаясь привести мысли в порядок. Ей надоело всё это. Она понимает, что это всего лишь самообман. И надежды на то, что Чара слышит, хотя и не отвечает, невероятно глупы. Сердце Фриск сжимается от каждой мысли о ее бывшей собеседнице. Девушка уже не может ни есть, ни спать. Она постоянно думает лишь о том, как там Чара, все ли с ней в порядке? Фриск вздыхает. Ей так больно, так адски больно. Раньше девочке казалось, что ее жизнь не сахар, но сейчас она в полной мере начала понимать то, что значит «не сахар». Изнывая от душевной боли, она ложится на пол, обнимая колени. Руки, которые она порезала о зеркало, давно уже не болели. Было бы хорошо, если бы душевная боль проходила так же быстро, как физическая. Внезапно девочка вскакивает. Она больше не может терпеть. Чувство вины, раскаяния и разочарования действительно пожирают ее душу изнутри. В надежде заглушить душевную боль физической, Фриск берет осколок от зеркала и медленно проводит им по своему запястью, рвя вены.Чара усаживается подле зеркала и смотрит на свое отражение в нем. Девушка в очередной раз вздыхает. Вот она опять тут… в очередной раз просто приходит и смотрит на свое отражение, иногда рассказывая о чем-то. Чара мысленно усмехается, осознавая всю глупость своих действий. Да, подобное не в ее стиле. Надеяться и верить в то, чего, очевидно, никогда уже не будет… отвратительно. Чара невольно сжимает кулаки, пытаясь понять, почему же ей так больно. Она ведь никогда особенно и не любила Фриск, правда? Ей просто было скучно, а шатенка была единственным ее развлечением. Но ведь Чара и раньше оставалась одна, легко перенося это, так почему же сейчас она чувствует, что ломается внутри?
Девушка в который раз глотает горькие слезы. Ей больно. Слезы падают на осколки, разбиваясь об них, разбрызгиваясь в разные стороны фонтаном. Она больше не может этого терпеть. Чувство вины, ненависти и горечи дожирют ее.
Чара берет большой осколок, крепко сжав в ладонях, что кровь стало медленно стекать по нему, резким движением всаживает его в шею, разрывая кожу.
Фриск чувствует разрывающую боль в шее.Чара чувствует рвущую боль на запястьях.
Фриск окровавленными руками нежно поглаживает шею.Чара аккуратно целует запястья, вымазывая окровавленными губами.
Они наконец чувствуют друг друга. Им больше не больно.
***
Из чердака доносятся женские крики и громкие всхлипы.Из чердака доносится лишь свист ветра и пыль.