Unbound

      На протяжении нескольких месяцев Солас почти все время проводил в Вир Диртаре. Днями и ночами он изучал свитки, углублялся в чтение старых книг и общался с духами, среди которых нашел немало друзей. Они были удивительными, сильно отличались от эльфов, и Солас корил себя за то, что раньше этого не замечал. Им была свойственна мудрость, терпение и любопытство. И пусть воля их была слабой и податливой, что давало магам возможность воздействия на них с целью подчинения, Волк видел в них в первую очередь учителей и соратников, которые искренне радовались возможности поделиться с ним своими открытиями. Духи были приятнее эльфов и не прятали эмоции под улыбчивыми масками. Они не умели обманывать, и дружба с ними была для Соласа на вес золота.       Духи изменили его. За все время, проведенное с ними, он стал походить на кабинетного ученого в строгом стеганом кафтане, которому все плотские утехи были несвойственны и непривычны. Дреды сменились блеском гладко расчесанных волос, которые русыми прядями струились по плечам, волчий мех пропал с высоких воротников его одежды, а голос стал более тихим и спокойным, без резких ноток. Солас даже заметил, что гнева в нем значительно поубавилось, ибо духи, с которыми он общался, учили его ставить себя на место каждой из сторон. И теперь он понимал эванурисов с их яростным желанием удержать власть в руках, ведь когда-то они были героями для народа элвен и даже спустя века считали, что империя до сих пор обязана им за когда-то пролитую во имя победы кровь.       Солас продолжил бы поддерживать эльфийских владык и дальше, но методы, которые они использовали для наведения мнимого порядка, были ему отвратительны.       Закончив читать, маг отложил массивный фолиант в сторону и, протерев уставшие глаза, взял новую более тонкую книжку из стопки.       Знания, которые Солас приобретал, были сравни божественной пище для его ума. Он мог часами сидеть в тишине, не двигаясь, бегая взглядом по строчкам, стиль которых очень сильно разнился в зависимости от времен, когда произведение увидело свет. Несколько раз архивариусу приходилось обращаться к другим отголоскам себя, которые являлись хранителями библиотек в других крупных городах Элвенана, чтобы предоставить любопытному магу необходимую книгу. И благодарность эльфа за столь бескорыстную помощь не знала границ. И действительно, духи никогда и ничего не просили взамен, но всегда заботились об его удобстве, словно родители, и это невольно наводило на вопросы о том, почему маги-короли не могли быть такими же.       Быть заботливыми и внимательными по отношению к собственным подданным – вот все, что от них требовалось. Крестьяне всегда были верны своим владыкам и не было бы ничего, что эванурисы сделали бы себе во вред, будь они хоть чуточку милосердней. Храмы их все равно бы полнились подношениями, а от почитателей не было бы отбоя.       Но в данный момент империя тонула в крови своих рабов, а правители не могли обеспечить народу безопасность, в которой он так нуждался, из-за внутренних распрей. Они сидели в парящих дворцах и безразлично наблюдали за тем, как Элвенан увядает. Позволяли себе веселиться, издавать бессмысленные законы и прикрываться от всех обвинений ложью о том, что война с неизвестными ранее врагами вот-вот нагрянет.       Разумеется, враги у империи были, но они не спешили нападать. Видимо, тоже поняли, что Элвенан долго не простоит с теми порядками, что сейчас у него есть, и как стервятники ждали, когда эльфийская держава сама затянет петлю на тонкой шее.       — Дорогой ученик, — гил-диртален оказался рядом и положил призрачную руку на плечо мага, отвлекая его от размышлений и чтения. Прикосновение духа было легким, бестелесным, словно уплотненный сгусток воздуха. — Твоя госпожа здесь и ищет тебя.       Солас резко выпрямился в кресле, мысли его стали беспокойными.       Андруил здесь. Лично.       Обычно она посылала за ним своего посла с требованием явиться во дворец и тот всегда возвращался к ней с отказом.       Соласу опротивела политическая игра, надоели хитрые сплетения лжи и спектакли представителей знати, каждый день разыгрываемые перед эванурисами с целью заручиться их поистине «божественной» поддержкой.       И все же мужчине было больно видеть посла, который снова и снова искал его среди лабиринта из книжных стеллажей. Он замечал синяки и ушибы, следы от плети и других наказаний за то, что тот был не в силах уговорить избранника Великой Охотницы вернуться к ноге своей госпожи. И тогда маг сам лечил молодого темнокожего эльфа, волшебной нитью лечебных заклинаний штопая каждую рану.       А теперь, по-видимому, терпение лучницы окончательно лопнуло, и она сама решила явиться к своему слуге, чтобы отчитать его за непослушание.О том, что случилось с послом, Солас мог только догадываться.       — Что ж, я спущусь к ней, — вставая с любимого кресла и резкими движениями рук расправляя примятую одежду, ответил Солас.       Архивариус проводил его задумчивым взглядом, а стоило эльфу опустить ногу на первую лестничную ступеньку, как дух растворился, чтобы воплотиться уже в другой части библиотеки.       Андруил ждала его внизу, бедром прислонившись к столу с кучей разбросанных по всей деревянной поверхности листов с различными заметками, очерками и результатами исследований, составленных небрежным почерком.       Заметив своего избранника, Андруил слегка опешила от его вида и, вскинув брови, взглядом прошлась с ног до головы. Солас уже не казался ей кусачим волчонком, но она ощущала какой-то скрытый подвох. Загадку, в которой она чувствовала острую необходимость разобраться.       — Госпожа, — маг поприветствовал ее едва заметным кивком головы. — Чем обязан такой честью?       Андруил фыркнула и, сделав резкий шаг сквозь Тень, в мгновение ока оказалась прямо перед ним, злобно глядя на него снизу в верх. В какой-то момент Соласу показалось, что она ударит его или начнет произносить заклинание, каждое слово которого приносило жертве нестерпимую боль и выжигало изнутри, охватывая все нервы огнем, но она схватила его за грудки и резко потянула на себя, подарив поцелуй. Требовательный, глубокий. Что-то в груди мужчины екнуло под ее напором, отозвалось на близость и тепло ее тела, и маг непроизвольно прошелся рукой вниз по женской спине. Однако, нахлынувшая эйфория быстро исчезла, когда эльфийка закусила его нижнюю губу до крови, и у себя во рту маг ощутил металлический привкус.       Если раньше это возбуждало, то сейчас казалось каким-то извращением, в очередной раз напоминая Соласу о том, как Великая Охотница любит причинять боль другим.       И он разорвал поцелуй, отстранившись от Андруил.       — Да, прав бы мой слуга, когда сказал, что ты изменился, — произнесла она с нотками разочарования в голосе.       Волк не знал, что сказать, но оправдываться перед ней не собирался. В конце концов, ему нужно было заставить ее увидеть страдания собственного народа, дать возможность понять и разделить их боль, но что-то ему подсказывало, что внушить что-либо Великой Охотнице будет чрезвычайно трудно, а может даже невозможно.       Молчание затянулось слишком надолго, и лучница первой прервала повисшую между ними тишину.       — Я так понимаю, ты нашел успокоение в объятьях духов?       Солас проследил за взглядом повелительницы у увидел совсем рядом бледно-фиолетовый силуэт духа мудрости.       Однако, не успел он сказать хоть что-нибудь на этот счет, как эльфийка продолжила:       — Что ж, я тебя прекрасно понимаю! Буквально позавчера я сама тонула в ласках демонессы желания, которая могла вытворять в кровати вещи, мало кому доступные. Наверное, твои духи тоже очень умелы в этом аспекте. Ты тоже мог бы быть со мной в ту ночь, если бы не отослал моего посла.       — Что?... Нет! Они помогают мне изучать мир! — мага передернуло от раздражения, однако это вызвало у Андруил легкий приступ смеха.       — С каких пор тебя интересует мир? — уже более серьезно поинтересовалась эльфийка.       — С тех пор как я заметил, что он перестал интересовать вас.       Взгляд одной из эванурисов ожесточился, на кончиках изящных пальцев заискрились маленькие молнии.       — Считай, что я не слышала этих слов, — каким-то слишком низким для женщины, почти рычащим голосом промолвила она. — Ты нужен мне во дворце. Силейз и Джун претендуют на восточные территории, которые по праву принадлежат мне, но я не выстою в противостоянии с ними в одиночку. Мне нужна опора. Найди для них рычаги давления и я, так уж и быть, прощу тебе твою дерзость.       — Объединитесь с Гиланнайн. Или вы делаете это только в постели?       Щеки эльфийской королевы вспыхнули от гнева, глаза потемнели, руки сжались в кулаки, а все тело напряглось, из-за чего тонкая ткань зеленого платья больше не могла скрывать ее поджарых мускул.       — Не играй с огнем, раб.       Последнее слово хлестнуло по щекам подобно пощечине, уязвляя возросшую за пару месяцев гордыню эльфа. Он считал себя кем-то большим, не столь беззащитным, но Андруил снова стремилась втоптать его в грязь, опустив к низшим.       Перед глазами у мага вновь пронеслись красочные воспоминания о муках, что подобно пыли искажала красивые лица эльфов-рабов.       — Я – маг, могу себе позволить поиграться, — уже без былого задора отозвался он.       Андруил недовольно скрежетнула зубами и махнула рукой в сторону духа мудрости. Мирную тишину большого библиотечного зала разрезал резкий крик боли.       Солас вздрогнул, увидев, как стенает и корчится под воздействием силы Андруил один из его друзей. Форма духа мудрости медленно менялась, он становился крупнее, шире в плечах и приобретал более реальный облик.       Андруил искажала его суть с помощью магии, насильно превращая изначально доброе и безобидное создание в демона. А все из-за Соласа. Эльфийка просто поняла, что не сможет воздействовать на него иначе и прибегла к этому грязному приему.       — Не смей! — Солас сделал шаг в ее сторону, перехватил руку и с силой сжал, впиваясь пальцами в смуглую кожу.       Андруил блаженно улыбнулась, когда он отвел ее руку в сторону, и встала на носочки, готовая слиться в очередном поцелуе. Однако маг ее удивил, когда резко разжал свою железную хватку и кинулся на помощь духу.       — Я вижу твою суть, леталлин, не поддавайся ее гнусному замыслу, — успокаивал он бестелесное создание, которое пыталось прийти в себя и понять, кем оно является на самом деле.       — Досадно видеть, во что ты превратился, — голос Андруил за его спиной стал более раздраженным, Солас его почти не узнавал. — Я не привыкла держать возле себя слабых, и оставить тебя в живых я тоже не могу. Ты знаешь слишком многое из того, что тебе не положено знать, раб. Поэтому ты должен умереть. Взмолись же, чтобы смерть твоя была легкой!       Солас оглянулся через плечо, возводя вокруг себя и своего друга плотный магический барьер. Однако он не питал ложных иллюзий относительно того, какой шквал энергии тот был способен выдержать, а потому пальцами чертил в воздухе извилистые линии знаков, способных обратить заклинание лучницы против нее самой.       Андруил подняла вспыхнувшие пламенем руки, прицелилась в своего охотника и, не успел яркий огненный шар сорваться с ее рук, как тут же потух, исчезнув в клубке черного дыма. Тихий шепот архивариуса погасил заклинание одной из эванурисов, и та застыла в недоумении глядя на гил-дирталена, что возник рядом с ней в сопровождении чудовищных библиотекарей.       — Прошу прощения, госпожа, но Вир Диртара – это не то место, где вы сможете навредить хоть кому-либо.       — Не смей мешать мне, дух, — прошипела лучница в ответ, — иначе я обрушу стены этой обители пыли тебе на голову.       — Это место находится под покровительством Митал, — спокойно продолжил гил-диртален, — и каждый наш гость под ее протекцией. Попытайтесь сотворить заклинание вновь, значит, пойдете против воли Великой Защитницы и навлечете на себя ее гнев.       — И вы нападете на меня, исполняя ее наказ? — усмехнувшись, спросила эльфийка.       — Нам бы не хотелось этого делать, — лишенным всяких эмоций голосом, ответил архивариус. — Прошу, не вынуждайте.       Андруил выпрямилась, с опаской поглядывая на библиотекарей, возвышающихся за полупрозрачной спиной духа. Может, она и была готова наплевать на все законы и испепелить бывшего любовника прямо здесь и сейчас, но пойти против воли Митал у нее не хватало сил.       — Что ж, может, сегодня ты и будешь жить, прячась под сводами этого унылого места, — протянула богиня охоты, глядя Соласу прямо в глаза. — Но ты не сможешь оставаться здесь вечно, и рано или поздно – я до тебя доберусь. А пока…. Наслаждайся последними днями своей никчемной жизни среди столь любимых книг!       Андруил завела одну руку себе за спину и быстро прошептала слова очередного заклинания. Судя по тому, что находившиеся рядом духи не попытались ее остановить, заклинание не несло в себе злого умысла и поэтому Солас опустил все возведенные ранее щиты.       Резким движением лучница достала из-за спины что-то большое и черное и швырнула ему.       Солас поймал предмет прямо на лету, узнав в нем шкуру некогда совместно убитого волка.       Он о ней почти что забыл, на долгое время оставив в недрах сундука с вещами. А вот лучница, кажется, помнила о нем всегда и хотела, чтобы ее питомец равнялся на лесное чудовище.       — Это единственная вещь, которая принадлежит тебе по праву, — Андруил облизнула губы, с злорадством глядя на то как эльф рассматривает ее дар. — Теперь ты никто и стоит тебе появиться у ворот королевского дворца, ты будешь убит. Хотя я сомневаюсь, что ты когда-нибудь осмелишься предстать передо мной вновь.       Эльфийка резко развернулась и прошла сквозь архивариуса и хранителей, устремившись по направлению к выходу. Она была недовольна и не получила то, чего хотела, а значит была готова срывать гнев на собственных слугах. Жаль, что во дворце защита Митал распространялась не так широко и она не насаждала свою волю другим эванурисам, хотя стоило бы.       Солас проводил эльфийскую правительницу взглядом, а после вгляделся в красные глаза на волчьей шкуре. Морда зверя после его убийства была не столь грозной, как при жизни, но сделанные умелым мастером искусственные глаза в точности передавали всю ту дикую злобу, которой волк некогда обладал. И в омутах его черных зрачков маг видел свое отражение. Теперь он чувствовал себя этим волком. Загнанным в ловушку, отчаянно борющимся за жизнь. Вот только в отличие от когда-то убитого чудовища, он не будет медлить и выгрызет лучнице глотку прежде, чем кто-нибудь успеет ее спасти.

***

      На следующее утро Солас собрал все то немногое, что у него при себе было и, наложив на себя заклинание изменения облика, попрощался с духами и покинул библиотеку. Улицы утреннего Арлатана были малолюдны: в основном туда-сюда сновали торговцы, готовя свои магазины к открытию; рабы шли к домам своих хозяев или подметали улицы с такой тщательностью, что голубая плитка, коей были выстланы все улочки, искрилась под бледными лучами солнца, словно ковер из голубых топазов.       Однако начало дня было не таким мирным, каким могло показаться любому из жителей столицы. Солас сразу же заметил на крыше здания, находившегося на противоположной стороне аллеи, притаившегося мужчину, который подобно соколу высматривал на улицах свою добычу. И пусть солнце светило магу прямо в глаза, в наблюдателе он сумел узнать одного из охотников Андруил.       Волк тут же потупил взгляд. Он чувствовал, что на него смотрят и изучают, но надеялся, что иллюзия чужого облика все еще действует и часовые, которых тут наверняка было больше одного, видят в нем молодого рыжеволосого эльфа.       Маг, быстро перебирая ногами, пошел вниз по аллее и многочисленные статуи провожали его белыми глазами и поворачивали вслед каменные головы.       В какой-то момент, Соласу показалось, что его обнаружили. Вдруг, откуда ни возьмись, рядом с ним возник охотник. И пусть мужчина даже не взглянул на него, эльф все равно растерялся и, оступившись, упал на колени, выронив из рук пару книг и стопку бумаг.       Избранник Андруил остановился и с недоумением взглянул на растяпу возле себя, лихорадочно собирающего оброненные фолианты и разлетевшиеся по сторонам рукописи.       Помощи он не предложил, и Солас был невероятно благодарен ему за это.       Заклинание изменения облика сильно истощило мага и на его поддержание у него уходило много сил. Из-за недостатка маны иллюзия не была идеальной и, подойди охотник к Соласу чуть ближе, то сразу бы распознал в легком колебании силуэта молодого эльфа магический мираж.       Солас быстро собрал свои вещи и поднялся на ноги. Оставаться здесь дольше ему было нельзя, ибо кто-нибудь из охотников в любой момент мог раскрыть его обман.       Правильнее всего было бы покинуть столицу, вернуться на север или податься в ранее незнакомые края и осесть в каком-нибудь из городов. Но Солас быстро отогнал эту мысль, ибо она означала трусливое бегство, а поджимать в страхе хвост он не планировал.       И эльфийский маг отправился туда, куда даже слуги его бывшей госпожи заглядывали крайне редко. Только там Солас мог найти себе союзников и временный приют. Только там он мог ненадолго забыть об опасности и стать своим среди народа, которому хотел помочь.       Трущобы нижнего района встретили его обветшалыми зданиями и затопленными после недавно прошедших дождей улицами. К счастью, вода в лужах едва достигала мужчине щиколоток, но на сей раз он был готов к визиту в эту часть города, а потому его обутые в высокие сапоги ноги были в сухости и сохранности.       Серость и невзрачность домов и хмурые эльфы-работяги нагоняли на мага тоску, однако он тешил себя мыслью о том, что когда-нибудь лица их озарят широкие улыбки и они будут вольны делать со своей жизнью, что захотят, а не то, что им велят их господа. Но путь к этой мечте был сложен и опасен, и Солас понимал, что в одиночку он скорее всего потерпит сокрушительное фиаско.       Волк провел полдня, блуждая по улочкам в поисках старого знакомого, и нашел его неподалеку от той таверны, где при прошлом визите его обокрали.       Рилофир стоял за углом здания и вид у него был, как у затаившегося в ожидании добычи хищника.       Солас подошел к нему сзади, но не успел произнести приветственного слова как в горло ему уперся острый кончик холодного лезвия короткого меча.       Бывший любимец Андруил смотрел на него, как на заклятого врага, но все же не торопился прерывать его жизнь и давал шанс объясниться.       — Это всего лишь я! — в мирном жесте подняв руки, воскликнул Солас.       Он перестал скрываться под покровом чужой личности и облик рыжеволосого паренька растаял, словно корочка льда под прямыми солнечными лучами.       — Снова ты? — удивился эльф, — Почему тебе во дворце не сидится?       — Может, потому что меня из него выгнали? — пожав плечами, вопросом на вопрос ответил маг.       Рилофир фыркнул и убрал оружие в ножны, закрепленные на широком поясе. Не собираясь выпытывать у изгнанника подробностей ссоры с повелительницей, мужчина вернулся к своему прежнему занятию и снова стал кого-то караулить, прижавшись спиной к стене.       Солас встал рядом с ним и тихо спросил:       — Что ты делаешь?       Эльф с глубоким шрамом нащеке, занятый наблюдением за кем-то, ответил не сразу.       — Ты ведь знаешь, что нашей аристократии постоянно нужны новые рабы? — Солас кивнул, однако мужчина не мог этого увидеть. — Женщина, за которой я наблюдаю, долгое время прятала своего сына, даже не регистрировала его как поданного империи. О мальчишке нет никаких записей в городских архивах и официально он не существует. Его мать годами копила деньги, чтобы в один прекрасный день увезти его отсюда и дать возможность жить свободно в какой-нибудь деревушке. Но на них кто-то настучал и теперь…. Что ж, сам взгляни.       Рилофир подвинулся, освобождая для Соласа место. Маг выглянул из-за угла и увидел, как трое стражников разлучали мать и ребенка. Двое из закованных в тяжелые золотистые доспехи стражей держали женщину за руки и оттаскивали ее от сына, попутно нанося удары в живот. Женщина сгибалась пополам от боли, но желание защитить родное дитя было куда сильнее банального инстинкта самосохранения, и она продолжала тянуться вперед и кричать, требуя, чтобы ее сына отпустили. Третий «защитник» порядка избивал подростка, приговаривая о том, что тот ответит перед богами за свое нежелание служить.       Солас и Рилофир были не единственными наблюдателями. Вокруг собирались и другие эльфы, но они лишь смотрели и не вмешивались. Эльфийки, всхлипывая, прижимались к мужьям, дети прятались за родителями, и никто не протягивал бедной матери руку помощи. Возможно, из-за страха перед суровым наказанием, а может причиной тому служило отсутствие веры в удачный исход событий. Даже если мальчишку удалось бы отбить, то на следующий день стражники вновь явились бы в трущобы. И на сей раз их было бы больше, а удары стали бы беспощадней.       Однако был среди элвен герой, не боявшийся навлечь на свою голову гнев богов.       Выругавшись сквозь плотно сомкнутые зубы, Рилофир кинулся на помощь и с разгону оттолкнул стражника, сжимающего мальчишку, в сторону. Тот повалился на землю, изваляв сверкающие доспехи в грязи, а подросток, повинуясь крикам матери, бросился наутек и вскоре исчез из виду.       — Прошу прощения за вмешательство, — не скрывая ехидной усмешки, сказал Рилофир, отвесив страже неуклюжий поклон. — Хотя нет, не прошу, ведь мне не жаль.       — Не лезь на рожон, оборванец, — посоветовал один из мужчин, удерживающих мать беглеца.       Тем временем упавший страж поднялся и теперь крепко стоял на ногах, стиснув в руке рукоять кнута. Опозоренный перед толпой, он желал отомстить обидчику, а потому медлить не стал и сразу же напал. Взвилась кожаная веревка с небольшой колотушкой в виде змеиной головы на конце и, щелкнув в воздухе, хлестнула по полуслепому эльфу.       Защищаясь, Рилофир выставил вперед одну руку, закрывая лицо от удара, и кожаный ремень обвился вокруг его локтя, а змеиная голова ожила и клацнула челюстями возле его носа.       Рилофир улыбнулся змее и, второй рукой схватившись за веревку, резко потянул ее на себя, подтягивая своего противника ближе.       Двое других стражников переглянулись после чего один из них решил помочь своему товарищу и, пихнув захваченную женщину в руки второго, направился к двум эльфам. В руках стража начал формироваться ледяной шип, и тогда Солас понял, что с ними обоими его знакомый уже не справится. Сил, чтобы вновь сменить облик и драться, постоянно удерживая завесу иллюзии, у него не было, но в голову магу пришла искрометная и в чем-то даже безумная идея.       Шкура, которую так пренебрежительно швырнула Андруил, могла помочь ему перевоплотиться, приняв фору когда-то убитого ночного короля северных лесов. Благодаря ней молодому магу не требовалось тратить энергию и концентрацию на поддержание видимости звериного облика. Ведь данный фокус не был стандартной иллюзией и являлся полноценным обращением.       Скинув увесистый рюкзак на землю, Солас достал волчью шкуру и накинул ее себе на плечи. Дальше все было куда проще и, вспомнив недавно изученное заклинание, эльф изменился, став высоким и могучим зверем с тремя парами кроваво-красных глаз на треугольной морде.       Пока маг суетливо колдовал в сторонке, бывший охотник Андруил отбивался от одного стража и увиливал от ледяных стрел, метаемых другим. Элвен позади него охали и ахали, кто-то кричал, но самому эльфу нравилось дразнить тех, об кого он в дни минувшей славы вытирал ноги. Он был хорошо обучен для сражений с монстрами, на которых любила охотиться его бывшая госпожа, поэтому столкновение со стражниками считалось для него чем-то сродни разминки.       Блюстители порядка продолжали наступать на эльфа, но тот постоянно уходил от их ударов и кидался насмешками. Увлеченные Рилофиром, они и вовсе позабыли про своего третьего спутника и женщину в его руках, и это сыграло с ними плохую шутку.       Откуда ни возьмись, на третьего стража прыгнул волк чудовищных размеров. Он повалил мужчину на землю, подмяв его под себя, и впился зубами в руку, крепко сжимающую запястье рабыни.       По всей площади начали разноситься крики, эльфы бросились врассыпную, совершенно не разбирая дороги.       Когда двое стражей обернулись, чтобы посмотреть, что случилось, Рилофир воспользовался их ошибкой. Он с силой ударил одного неприятеля в колено, отчего ноги эльфа подогнулись, а после нанес удар по виску. Как только мужчина, выбитый из сознания, повалился в лужу, второй страж тут же вспомнил об охотнике и попытался его заморозить, но Рилофир был проворнее и, схватив противника за руку, с силой толкнул его к стене, после чего приложил ладонь к затылку врага, впившись пальцами в металлический корпус шлема, и лбом ударил о щебнистую поверхность.       В это же время волк отгрыз третьем стражнику руку, освободив тем самым женщину. Эльфийка, глядя на зверя большими от ужаса глазами, отползла в сторону затем поднялась на ноги и убежала в том же направлении, в котором еще несколько минут назад скрылся ее перепуганный сын.       Стражник, прижатый лапами к земле, закусил губу, чтобы унять крик, и схватился за кровоточащий обрубок на месте правой руки. Боль в его глазах образумила Соласа, напомнила ему о том, что какую бы форму он не принял, ему всегда стоило оставаться более человечным по отношению к другим. И тогда он устыдился, невольно заскулив, и спрыгнул с мужчины. Оглянувшись на Рилофира, чтобы удостовериться, что он в порядке, маг кинулся прочь и скрылся среди низких серых зданий.       Обратное превращение длилось несколько минут и по его окончанию Солас чувствовал себя ужасно усталым. Все силы из него будто бы вытянули разом, и эльф решил прибегать к подобным заклятиям только в самых крайних случаях.       Сидя на перекошенной скамье возле полуразрушенного памятника, он собирался с мыслями, попутно восстанавливая сбившееся во время превращения дыхание. Там его одинокую сгорбленную фигуру и нашел Рилофир.       Мужчина сел рядом, откинулся на поскрипывающую спинку и сказал:       — Добивать их я не стал. Сам знаешь, почему. Убей мы хоть одного, на следующий день сюда бы явился карательный отряд и начал бы резать всех без разбору. Но ты не волнуйся, я пусть и невеликий волшебник, как ты, но частично изменять память умею. Они запомнили огромное чудовище, неожиданно напавшее на них, но ни меня, ни женщины с подростком, они не вспомнят.       Солас краем глаза взглянул на собеседника и едва удержался от того, чтобы цокнуть языком. Огромное чудовище могло привлечь в эту часть города ищеек Великой Охотницы, но что-либо менять уже было поздно.       — Тебе негде жить, верно? — осведомился у него Рилофир.       Маг хотел попросить его об убежище с самого начала, но после столкновения со стражей засомневался в том, что это правильное решение. Однако бывший охотник всем своим видом внушал Соласу, что не против того, чтобы принять его у себя. По крайней мере на ближайшую пару недель.       — Не смотри на меня взглядом затравленного щенка, — Рилофир положил свою руку мужчине на плечо и крепко сжал. — Идем.       Солас не стал возражать, и они одновременно поднялись со скамьи. Маг пропустил эльфа со шрамом вперед, а сам пошел за ним, стараясь в мельчайших деталях запомнить дорогу до нового дома.       И пусть будущее виднелось ему туманным и не лишенным бед, но он впервые поступил правильно. Так, как велело ему сердце. Он защитил угнетенных и помог тому, кого надеялся со временем назвать другом. И это ощущение было для него крайне ценно, покуда вместе с ним пришло столь долгожданное чувство власти над собственной судьбой.