Unbound

      Путь к Храму Митал был неблизкий. Волк мог провести в своем путешествии месяц, а то и больше, и порой у него в голове проскальзывала мысль попытаться пробраться в наземный вестибюль Королевского дворца и использовать простой элювиан в потайном зале, через который он проходил много раз, возвращаясь к Андруил в парящие над столицей хоромы. В главном же дворце волшебных зеркал было несколько и, пройдя через любое из них, он оказался бы на Перекрестке. Там маг бы быстро нашел путь к храму Великой Защитницы и, возможно, уже этим вечером вернулся бы обратно с победой в зубах или будучи отверженным. Однако дворец тщательно охранялся, и даже с новыми заклинаниями и пузырьками лириума в запасе Солас вряд ли смог бы пересечь золотые врата и войти в обитель роскоши и несметного богатства. К тому же Рилофир сказал, что спешка им ни к чему – Десилас и Урдину было необходимо время, чтобы посеять сомнения в заботе богов в умах простых эльфов и убедить их присоединиться к Ужасному Волку в его борьбе. Солас не был уверен в том, что хочет именно борьбы. Его первостепенной целью было решить все миром, без лишнего кровопролития. Но методом дипломатии в последнее время их боги пользовались все реже, поэтому полуслепой эльф со шрамом на щеке даже не сомневался, что рано или поздно между высшими слоями общества и их прямым антиподом начнутся стычки. Он не строил иллюзий относительно мирного исхода событий, и Солас видел это в его глазах.       Собрав с собой все свои вещи, а также запас еды, воды, парочку книг и несколько свитков, защитные талисманы и пузырьки с лечебными зельями и лириумом, маг повесил увесистый рюкзак себе на плечи. Свой простенький посох он использовал для опоры, словно трость, ибо так вся его ноша казалась легче. Попрощавшись с Лауриль и маленьким Меларом, Солас покинул их перекошенную лачугу. Бывший избранник Андруил ждал его снаружи.       Эльф казался хмурым и, увидев молодого мага, скрестил руки на груди и соизволил выдавить из себя некое подобие улыбки.       — Знаешь, я бы мог пойти с тобой… Все-таки вдвоем это путешествие было бы легче, — начал было он, но Солас прервал его, подняв ладонь.       — Не нужно, — твердо проговорил маг, ставя жирную точку в этой теме, — ты нужен своей жене и сыну. К тому же мастеру, на которого ты работаешь, может показаться подозрительной твоя резкая пропажа. Лучше оставайся здесь и делай все, чтобы знать не заметила раньше времени пропаганду, которую Десилас и Урдин разворачивают среди рабов.       — Ты прав, — согласился Рилофир, и Солас заметил как мрачная тень легла на лицо друга.       Маг не ожидал от охотника теплых объятий и прощальных слов с пожеланиями удачи. За все то время, что ему довелось жить бок о бок с этим эльфом, он понял, что тот способен шутить над мелочами и неудачами, но очень редко позволяет себе близкую привязанность. К тому же эльф не любил, когда его трогают, и свободно касаться его могла только любимая жена и их общий сын.       — Что ж, не клацай зубами напрасно, Волк, — сказал он, когда Солас, немного помешкав из-за неловкой паузы, прошел мимо. — Мы будем ждать тебя здесь с хорошими вестями.       Маг не обернулся, хотя испытал резкое желание улыбнуться ему и заверить, что все будет хорошо. Он не мог этого сделать, так как сам едва ли верил в это. Он не сомневался в мудрости Митал и ее силе, – ведь она переменила его жизнь парой слов и помогла увидеть ему путь, который он должен был пройти, чтобы получить искупление, – но все же, как сказала Десилас, убедить главу эльфийского пантеона противодействовать ее же семье будет непросто. Если вообще возможно. Волк прекрасно понимал, что из своего путешествия он мог и вовсе не вернуться. Но сворачивать с намеченного пути было поздно и магу оставалось лишь смело идти вперед.       Арлатан был большим городом и, когда бывший любимец богини охоты наконец покинул его, солнце преодолело половину своего дневного пути и зависло в зените. Погода была хорошей, ясной и теплой. Легкий ветерок приятно щекотал лицо, а птицы, заселявшие окружающий столицу лес, громко пели, завораживая слух красивыми голосами. Близость природы воодушевила мага, и он ощутил прилив уверенности, в которой так давно нуждался. Волк быстро шел по широким тропам, виляющим среди высоких деревьев золотыми лентами и тихо напевал внезапно всплывшую в памяти песню, которую он когда-то пел, живя в родной деревне и прыгая вокруг костра с другими эльфами-подростками.       Это было не так давно, но Соласу казалось, что прошла целая вечность. Приступ вины за содеянное в северной деревне побоище мог в любой момент снова начать душить его, постепенно убивая, сжирая муками совести изнутри. И Солас почти привык к этой ноющей боли, но на сей раз ее не было. Для эльфа это было сродни знаку. Знаку, который отчетливо говорил о том, что он в силах искупить этот грех, освободив свой народ. В конце концов, подобные несчастья всегда являлись движущей силой для героев, меняющих историю. И, кто знает, возможно, когда-нибудь он будет в их числе.       А пока что, следуя за мечтой, маг все дальше и дальше уходил от прекрасной и одновременно ужасной столицы великого эльфийского государства.

***

      Минуло двенадцать дней с того момента, как Ужасный Волк покинул сердце империи. Он пересек густой лес с могучими деревьями, среди которых повстречал парочку на его удивление дружелюбных сильванов, прошел вдоль величественного горного хребта, вброд переправился через болото, охотился на широких зеленых полянах и по хлипкому мостику перешел через буйную реку. За все это время он почти не встречал никого из эльфов, а тех, на кого ему все же довелось наткнуться, – избегал, увидев у них на лицах серебристые валласлины служителей Гиланнайн. Как он понял, они изучали диких животных и на некоторых экспериментировали с помощью магии, чтобы после написать для своей госпожи подробный отчет о том, какие звери могут вынести ее порой ужасающие трансфигурации и стать чем-то новым, а какие – нет. Они были из числа ее приближенных и, увидев Соласа, могли узнать эльфа и доложить о его появлении Матери Галл, а та в свою очередь шепнула бы об этом Андруил. Такое внимание к его скромной персоне Волку было ни к чему, поэтому он обошел стороной их лагерь и стремительно скрылся в глубине леса, который был окутан белой дымкой утреннего тумана.       Через пять дней он снова повстречал на своем пути разумных существ. На широкой прямой дороге, по которой очень часто проходили торговые караваны богатых купцов, везших дорогие ткани, украшения и другие товары в Арлатан или же близкие к нему крупные эльфийские города, маг увидел повалившуюся набок телегу, у которой отсутствовало заднее колесо. Лошадь, которая тащила на себе эту деревянную конструкцию, набитую мешками ныне порванными и стремительно выпускающими наружу зерно, лежала на земле со стрелой в глазу. Возле телеги троица эльфов из патрулирующего окрестности отряда окружила двух неизвестных. Они очень были похожи на эльфов, но отличались телосложением, выглядели крепче, были ниже ростом, а их уши были округлыми, как у обезьяны, которую одна из любовниц Фалон’Дина водила по королевским садам на поводке.       Это зрелище настолько заинтересовало Соласа, что он решился подойти ближе и узнать, в чем дело. Разумеется, по империи уже несколько лет ходили слухи о том, что на окраинах владений Элвенана порой возникают представители незнакомой расы. Очевидцы говорили, что они агрессивны и, завидев чужаков, их следует прогнать. Однако сейчас Волк не был уверен в том, что они опасны. Один из мужчин сидел на коленях, подняв руки и сцепив пальцы за затылком. Второй был ужасно странным… Волосы его были белыми, как снег, кожа на щеках свисала, на лбу пролегли глубокие морщины, глаза казались тусклыми и усталыми, а руки были покрыты желтоватыми пятнами. Беловолосый стоял рядом со своим сородичем и без страха глядел на эльфов.       — Я спрошу еще раз: кто вы? Что вы здесь делаете? Куда вы везли это зерно? Отвечайте! — задающий вопросы эльф притопнул ногой, и два его товарища сильнее натянули свои луки.       Будучи под прицелом острых стрел, мужчина, стоящий на коленях, что-то залепетал на незнакомом языке. Слова, вырывающиеся из его уст, звучали грубо, но при этом неизвестный дрожал всем телом и всхлипывал. Беловолосый же смотрел на дозорных спокойно и задумчиво. Эльфы его совсем не пугали.       Стремясь предотвратить конфликт и поближе познакомиться с чужаками, Солас приблизился, и один из вооруженных дозорных быстро изменил свое положение, и теперь его стрела была нацелена магу в грудь. Волк поднял в примирительном жесте руку и откинул капюшон. Увидев его заостренные уши, эльф расслабился.       — Очередной бродяга, — фыркнул он и вновь наставил оружие на незнакомцев.       — Ты-то что тут забыл, леталлин? — спросил безоружный, едва повернув к нему голову.       — Я путешествовал, — Солас пожал плечами, — а потом заметил вас. Это правда шемлены?       — Шемлены? — удивились все трое.       — Да… быстрые дети. Вы не слышали о них?       Дозорные переглянулись.       — Слышали, — допрашивающий сделал изящный жест рукой и двое других опустили свои луки и теперь наконечники стрел смотрели в землю. — Никогда еще они не пробирались так далеко.       — А что, если они принесли в империю какую-то болезнь? — эльф в легкой кожаной броне и с коричневым плащом на плечах кивнул на беловолосого мужчину и наморщил нос. — Этот выглядит странно и воняет мочой и чем-то еще.       Солас задумчиво почесал подбородок. Если те байки, которые ему довелось услышать, верны…       — Может, это старость, — предположил он и потянул носом. Действительно, к неприятной вони немытого тела приплелся еще один запах. Запах близкой смерти.       — Старость? — удивился лучник. — Да даже старые животные выглядят лучше! Это точно болезнь!       — Неравир, успокойся, — тихо произнес его безоружный товарищ, задумчиво оглядывая шемленов. — Слова этого путешественника не лишены смысла.       — Возможно, но здесь им делать нечего.       Солас еще раз оглядел содержимое телеги.       — Поблизости ведь есть город, верно? — спросил он, выжидающе глянув на дозорных.       — Небольшое поселение, если быть точным, — ответил Неравир.       — Может, они продают это зерно жителям этого поселения?       Все трое эльфов в недоумении уставились на Волка. Им казалась абсурдной сама мысль, что гордые элвен могут обмениваться товарами с существами, чья жизнь до смешного коротка и зачастую ограничивается не целым веком, а его половиной. Для бессмертных столетие – всего лишь миг. Чего уж говорить о том, что среди эльфов те, кому еще не было семидесяти, считались глупыми и несмышлёными детьми.       Тот дозорный, что вел допрос, подошел к телеге и присел у аккуратной пирамидки, стремительно растущей из-за притока высыпающегося из мешка зерна. Зачерпнув немного в обтянутую перчаткой ладонь, эльф поднес его к носу и понюхал, а после внимательно осмотрел гранулы.       — Оно выглядит и пахнет нормально, — сказал дозорный и обернулся к товарищам. — Я отправлюсь в поселение и разузнаю про то, как часто местные жители якшаются с чужаками, — он нахмурился, глядя на дозорных, и длинным пальцем указал на старика. — Вы оба, избавьтесь от этого отребья и продолжайте патрулировать дороги, я присоединюсь к вам позже. А ты, — он повернулся к Соласу, — продолжай свое путешествие, и пусть боги сделают его легким.       Не успел Волк поблагодарить эльфа, как Неравир вместе с другим лучником быстрыми и легкими движениями лишили чужаков жизни и два тела мертвой грудой повалились на сухую землю.       Солас поджал губы. Подобная агрессия по отношению к тем, кто не был опасен, раздражала его. Чужаки вели себя смирно и их можно было проводить до границ леса, намекнув, что обратно им лучше бы не возвращаться. Убийство, по его мнению, было самым крайним средством и было уместно только тогда, когда на кону стоит собственная жизнь. Эти дозорные повели себя неправильно, но не ему было отчитывать их.       Дозорные быстро и бесшумно скрылись в зарослях, подобно лесным теням, а Солас, задержавшись немного у безжизненных тел, почувствовал покалывание колеблющейся магии. Холодной и пугающей. Магии, которая была ему чужда. Он не увидел демона, но почувствовал, как тот прорывается сквозь пространство и наклоняется к телам, решая, есть ли среди них подходящий сосуд. Ужасный Волк призвал свои силы, и кристалл на его посохе ярко вспыхнул и отогнал злобное бестелесное существо.       С какими бы намерениями эти чужаки не путешествовали по империи, они не заслуживали такой смерти и тем более – чтобы тела их стали пищей для диких зверей или вместилищем для озлобленных духов. И поэтому маг решил немного задержаться и похоронить их, а потом продолжить свое странствие.

***

      Через неделю у Соласа появились попутчики. Как оказалось, к призыву Митал осталось мало равнодушных, и элвен устроили целое паломничество к ее храму. Сперва к Волку присоединился менестрель, который хотел попросить у Великой Защитницы суда для избивших и обокравших его подростков, затем близняшки-охотницы, желавшие приобрести покровительство драконьей владычицы и призвать к ответу своего отца, зарубившего мать. С каждым днем спутников у Соласа становилось все больше, и маг начинал чувствовать себя неуютно в такой толпе. Он отдалился от основного строя и стал держаться в стороне, искренне веря в то, что в одиночестве ему будет лучше. К тому же маг не исключал возможности того, что среди этих эльфов были и шпионы, посланные Эльгарнаном с целью выяснить, какие речи его супруга произносит перед своими подданным и нацелены ли они против него.       Вечером маг нашел прекрасное местечко у речки с прозрачной и чистой водой. Он собрал стопку сухих веток и смастерил костер, окружив его камнями. Разложив свой спальный мешок, он очистил от шкуры и выпотрошил пойманного днем кролика, после чего начал готовить его на ужин.       — О, так ты не только талантливый маг, но и умелый охотник? — звонкий голос менестреля заставил эльфа вздрогнуть. Почему-то этот певун с толстой косой золотых волос почти всегда ходил за ним с самого момента их знакомства, а когда Солас отделился от паломников, тот продолжил высматривать его среди деревьев, а по вечерам навещать, затягивая грустные песни и ужиная вместе с ним. Разумеется, ел он только то, что готовил маг, а своего ничего не приносил. Из всех вещей с собой менестрель взял лишь свою лютню да пару красивых нарядов на смену.       Волк сперва хотел прогнать его, так как пристальное внимание менестреля его напрягало. Однако маг не стал поддаваться накатившей паранойе и позволил певцу развлекать себя беседами, игрой на струнах и дивным голосом. Можно сказать, что эльф к его компании почти привык.       Бродячий певец по имени Авер оказался приятным, но недалеким спутником. Он мог часами описывать пейзажи увиденных им мест, рассказывать стихи о красоте эльфийских дев и жаловаться на отсутствие эля. Но стоило Соласу предложить ему нагрузку для ума в виде различных интеллектуальных игр, так менестрель широко раскрывал свои голубые глаза и всячески отнекивался, утверждая, что игры – для детей, а он проповедник искусства.       Следующий день был не таким легким, как большинство предыдущих. Солас проснулся от душераздирающих криков и, открыв глаза, увидел Авера, который хватался за голову и показывал пальцем вдаль. Поднявшись, маг заметил, что на противоположном берегу реки на лагерь паломников, часть из которых еще не успела проснуться, напал медведь. Огромный зверь сносил некоторые хлипкие палатки, лапами давя спящих внутри, а успевших выскочить наружу раздирал острыми когтями.       Одним рассерженным взглядом Волк заставил менестреля заткнуться, и звонкий вопль, от которого барабанным перепонкам в ушах в пору было лопнуть, прервался.       Подхватив с земли посох, маг поспешил на помощь и, прыгая по скользким камням, пересек неглубокую речушку. Когда он приблизился, то заметил, что эльфы опомнились и теперь охотницы-близняшки и незнакомый Соласу мужчина с коротким клинком в руках давали медведю отпор, оттесняя зверя назад. Он присоединился к ним и призвал на помощь сверкающую ветвь молнии, резко ударившую по хищнику и причинившую ему немыслимую боль.       Зверь отступил. Шерсть его дымилась, в груди торчали неглубоко вошедшие стрелы, а на морде виднелись порезы. Развернувшись, медведь побежал прочь, ломая зеленые папоротниковые кусты и перепрыгивая через могучие корни многовековых деревьев. Когда хищник скрылся, Солас поспешил к пострадавшим. Тем, чьи увечья были не слишком серьезными, он отдал свои целебные настойки, остальных же Волк лечил с помощью магии обрабатывая рваные раны. Другие паломники успокаивали безутешных родственников погибших, а тела убитых сестры-близнецы и их молодой помощник вызвались похоронить по всем традициям. В тот день они не сдвинулись с места, а вечером Авер затянул протяжную поминальную песнь. Ночью Солас не спал. Он тупым концом посоха выводил на земле защитные руны и читал заклинания, отпугивающие диких зверей. Когда же дело было сделано, маг поспешил в возведенный для потерпевших шатер и продолжил лечить попавших под лапу медведя эльфов.       Когда те более-менее оправились и были способны идти дальше, паломники продолжили свою путь, и среди них герои, спугнувшие злобного зверя, обрели популярность. К Волку приставали с вопросами детишки, мечтавшие с помощью магии подчинять стихии. Они просили его обучить их, посвятить в магические таинства, а Солас с улыбкой отвечал, что и сам знает отнюдь не все и ему еще долго предстоит учиться.       Вскоре путники остановились и, подняв голову, Солас с облегчением выдохнул, увидев вдали возвышающиеся над зелеными верхушками деревьев высокие шпили храмовых башен.       Сердце Волка бешено забилось от предчувствия скорой встречи с Митал.