Unbound

      Анарис первым покинул Перекресток и вернулся в бьющееся сердце империи, в прекрасную столицу, дивный Арлатан, который красноглазый альбинос видел в своих мечтах, сидя в заключении между мирами. Позорно изгнанный, отвергнутый, поверженный у самого трона. Могущественный маг, наказанный за предательство и брошенный веками гнить вдали от места, подарившего ему смысл жизни.       «Я выковал тебя в пылу революции, Анарис, — поговаривал Гельдауран, когда их потрепанное множеством битв войско готовилось к долгожданной осаде королевского дворца. Тогда наставник с гордостью вздернул подбородок, не обращая внимания на хаос вокруг, а беловолосый эльф рядом с ним то и дело опасливо оглядывался по сторонам. Улицы Арлатана пылали, высокие здания с цветущими садами на крышах рушились, как игрушечные; многочисленные изящные башни с хрустальными пиками, достигавшими небес, падали, ломаясь пополам, и тонули в высоких облаках серой пыли. На тесных улочках повстанцы вели ожесточенные бои с последними из лоялистов, которым просто некуда было отступать. В воздухе повис запах гари, а громкие, полные ужаса и отчаяния крики раздирали ночную тишину. — Надеюсь, когда чело твое украсит корона, ты не забудешь о том, какую услугу мы с твоим братом тебе оказали».       — Не только мне, но и всему народу, — отозвался Анарис, подняв глаза к небу. Однако вместо бархатной ночной синевы он увидел купол с множеством маленьких отверстий и одним большим круглым окном в самом центре.       — Что? — переспросил молодой маг с красным валласлином на лице, вынырнув из искрящегося зеркала вслед за ним.       Анарис одернул себя, устыдившись того, что пучина воспоминаний так резко поглотила его, вернув в давно минувшие дни.       Забытый и его освободитель оказались в большом пустом зале с несколькими затянутыми золотой пеленой элювианами. Стрельчатые арки отделяли это помещение от широкой открытой веранды с журчащим фонтаном и несколькими обитыми красным бархатом креслами. Легкий утренний ветерок проникал внутрь, вздымая занавески из переливающейся органзы. Там, снаружи, занимался рассвет, и звезды меркли на стремительно светлеющем фиолетовом небе.       — Ничего, — холодно отозвался Анарис и, развернувшись, толчком силы разбил потухший элювиан. Затем то же самое он проделал и с остальными зеркалами. Звон бьющегося стекла эхом отдавался от стен, маленькие и большие золотые осколки дождем сыпались на пол, образуя под ногами альбиноса и его спутника хрустящий ковер.       Даже не взглянув на Фен’Харела, чье лицо выражало недовольство происходящим, Анарис отправился на веранду, чтобы окинуть взглядом мирно спящий под покрывалом кучерявых облаков город. Ему было плевать, одобряет или же всецело осуждает молодой последователь его действия, – Фалон’Дин мог в любой момент раскусить их обманный маневр и поспешить вернуться во дворец, а Анарис помешал ему. Впрочем, как и остальным эванурисам, которых нынче не было в столице.       Мужчина подошел к перилам и, положив на холодный шершавый камень молочно-белые руки, глубоко вдохнул и выдохнул. Дворец парил высоко над землей и отсюда открывался великолепный вид. Анарис сразу же отметил, как сильно разрослась столица за эти пару столетий, и поморщился, увидев высокую статую Эльгарнана, расположенную на одной из гор, окружающих город. Изваяние ложного бога словно бы нависало над Арлатаном, внушая всем своим видом страх перед его могуществом и восхищение его красотой и статностью. Эльгарнан, любимый Сын Солнца, чьи глаза были устремлены к горизонту, из-за которого вскоре должен был показаться яркий солнечный диск… Насколько же эванурисы укрепили свою власть, пока Анариса не было? Насколько глубоко их ложь засела в умах элвен? Насколько они сломили гордый народ?       — Нам надо идти, — снова подал голос Фен’Харел, — стражники наверняка слышали шум. Нельзя, чтобы они нас увидели.       Анарис согласно кивнул и заставил себя отвести глаза от города, который мог бы принадлежать ему, если бы среди повстанцев не обнаружилось агентов Митал, а сама Защитница, подобно падающей звезде, не спустилась бы с небес на огромном драконе в самый разгар финальной битвы с королевской семьей. Альбинос как наяву видел огромную пасть с острыми зубами, слышал оглушающий рев крылатого ящера и чувствовал жар пламени, вырывающегося из его глотки. Если бы Митал не сумела вырваться из ловушки, устроенной Даэрнталом, Анарис успешно узурпировал трон и правление его ознаменовалось бы большим количеством реформ, поправок в законах и изменений во внутреннем устройстве государства. Анарис бы не возгордился, не назвался бы богом, и жесткой рукой правил бы Элвенаном, ведя элвен к процветанию.       И пусть печаль от поражения по-прежнему угнетала Забытого, он чувствовал, как внутри вскипает гнев. Как сила, текущая по его венам, пробуждается после веков бездействия. Теперь, когда Фен’Харел вернул его, Анарис понимал, что у него еще есть шанс и его война еще не проиграна. Знал ли сам раб о том, что он подарил эльфу второе дыхание? Знал ли, предвестником какой бури стал?       Вряд ли.       Анарис не доверял Ужасному Волку. Пусть молодой маг и старался выглядеть уверенно, Забытый чувствовал, как изнутри его снедают сомнения подобно тому, как черви прогрызают себе тоннели в спелом яблоке. Фен’Харел не был уверен в правильности совершенного. Наверняка думал о том, оправдает ли Забытый его ожидания. Он не был участником тех битв, в которых Даэрнтал воскрешал погибших и снова кидал их в бой. Он не использовал пролитую на поле брани кровь, чтобы противостоять бронированным драконам и не искривлял пространство, чтобы остановить стрелы и обернуть их против стрелков, спустивших струны тетивы на своих луках. Анарис чувствовал молодость в своем спутнике и мог простить ему некоторую наивность, вследствие отсутствия опыта. Но терпеть подле себя того, кто мог в любой момент изменить свое решение? Нет уж, избавьте. С подобными персонами Забытый отныне всегда будет настороже.       Но сперва пусть юноша приведет его в свое убежище, пусть покажет эльфов, готовых поднять оружие против своих владык, и тогда Анарис решит, нужна ли ему такая армия. Если в его время Элвенан разделился на сторонников короны и их оппонентов, – и среди примкнувших к Гельдаурану, Анарису и Даэрнталу были не только рабы, но и рыцари, и знатные эльфы, – то сейчас на помощь высших слоев общества рассчитывать не приходилось.       Вместе с Фен’Харелом Анарис покинул зал с зеркалами, и сделали они это как раз вовремя: небольшой отряд стражников, громко топая тяжелыми сапогами и гремя доспехами, пробежал мимо широких колонн, за которым спрятались преступники, и устремился в помещение, откуда слышался шум.       Альбинос позволил магу вести себя, так как сам мало узнавал идущие в разные стороны коридоры, богато обставленные залы и многочисленные роскошные апартаменты. Парящий среди облаков дворец, обласканный солнцем, пришлось восстанавливать после первого и последнего визита Забытых и их адептов, и теперь он мало походил на то величественное чудо архитектуры, каким Анарис его помнил. От нынешней помпезности этого места теперь рябило в глазах, а во рту от неприязни собиралась горькая желчь. Так называемые боги купались в богатствах и пили вино, пока их рабы от безысходности искали спасение в лице побежденных повстанцев. Эти мысли были омерзительны, но красноглазый эльф понимал, что оно, возможно, к лучшему. Эванурисы за пару столетий сами вырыли себе глубокие могилы, и он обязательно их туда сбросит и погребет под толщами земли, воздвигнув сверху статую, которая послужит будущим поколениям суровым напоминанием. Осталось лишь немного подождать. К счастью, за годы своего заключения Анарис превосходно этому научился.

***

      Солас поспешно шагал через внутренний двор, проходя мимо беседок, созданных из магией сплетенных тонких древесных крон, с копной зеленых листьев вместо крыши, и огибал многочисленные статуи, воздвигнутые в честь королей и королев. Альбинос, скрытый черным плащом, следовал за эльфом по пятам, возвышаясь за его спиной высокой тенью. Вместе они пересекли зеленую зону и вошли в спальное крыло. Здесь были расположены покои эльфийских владык, и места было столько, что они могли днями бродить по широким залам, так и ни разу друг на друга не наткнувшись.       Однако время работало не на пользу двух мужчин: солнце уже начало восходить, спеша занять свое место на небосклоне, и слуги просыпались, начиная уборку и подготовку к завтраку.       Волк цокнул языком, видя, как по коридорам слоняются духи-секретари и стражи спешат сменить ночной караул, поставив на посты новых эльфов. Он рывком свернул за угол, кивком указав своему компаньону на тяжелый занавес у ажурного окна, за которым тот мог бы спрятаться. Укрывшись, Волк подождал пока мимо пройдет парочка патрульных, обсуждавшая последние новости. Когда коридор остался пуст, Солас вышел из-за угла и стал глазами искать своего спутника. Однако вместо красноглазого повстанца он увидел лишь медленно покачивающуюся плотную ткань.

***

      Его присутствие Анарис почувствовал почти сразу же, как только они с Фен’Харелом миновали двор. Теплая аура силы нежно коснулась кожи под одеждой, и перед мысленным взором Забытого возникло светлое лицо главы эльфийского пантеона. Эльгарнан был где-то здесь, и вспышка ярости затмила ум альбиноса, заставив его думать о том, как тот удивился бы, увидев давнего врага сейчас. Эльгарнан… Одно его имя уже вызывало нудящую жажду мести, отдающуюся болью в груди. Анарис мечтал сжать свои пальцы на его горле и сдавливать до тех пор, пока лицо ложного бога не посинеет, а глаза не вылезут из орбит, налившись кровью. В памяти Забытого все еще были свежи воспоминания о том, как Эльгарнан унижал их с младшим братом, о том, как пытал Гельдаурана, чтобы тот выдал месторасположение последнего оплота повстанцев. Он все еще помнил его ликующие золотые глаза и блеск клинка, занесенного над головой одного из воинов, пришедшего вместе с Забытыми. В ту ночь, когда все было кончено, – когда Анарис не знал, жив ли его брат, взявшийся сражаться с Митал, пока он вместе с наставником штурмует дворец, – Эльгарнан показал свою истинную сущность. Все эванурисы настаивали на казни узурпаторов, но только самопровозглашенный Сын Солнца хотел оставить их в живых, как назидание для других. И, как ни странно, его голос оказался весомее воли остальных магов и магесс, и только Великая Защитница недовольно покачала головой, но оспаривать решение мужа не стала. Тогда Анарис обрадовался тому, что жизнь у него никто отнимать не будет, но, когда начались пытки во время бесчисленных допросов, он возжелал собственной смерти. Когда же его заключили в крепости между мирами, он обрел столь желанный покой и первые годы, подпитываемый силами верных сторонников, регенерировал. Однако, стоило ему исцелиться, как он поменял свою точку зрения. Тишина, одиночество, обездвиженность – и так веками. Порой он чувствовал, как Даэрнтал тянется к нему мыслями, но ощущение его присутствия с каждым днем становилось все слабее и слабее. Их связь исчезала, и вскоре Анарису стало казаться, будто он потерял очень важную часть себя. Он сидел в сырой тьме и не знал, живы ли Даэрнтал и их общий наставник, своей мудростью указавший им истинный путь и опекавший братьев, подобно заботливому, но требовательному отцу.       И вот, долгожданная встреча. Тот, кто причинил ему столько боли, кто истерзал его тело и душу и оставил сходить с ума в одиночестве, был тут. Совсем один. Устоять перед соблазном было практически невозможно.       И поэтому, когда им с Фен’Харелом пришлось прятаться от пары стражников, Анарис решился покинуть своего молодого спутника. Прошмыгнув за спинами полусонных мужчин, альбинос, словно на запах, пошел на искорку силы, которая ярким маяком указывала ему путь. Он поднялся по мраморной лестнице и свернул направо в очередном коридоре. Почти бесшумно ступая по синей ковровой дорожке, он подошел к дверям, ведущим в личные покои эльфийского владыки. У самого входа стояло четверо стражников. Завидев его, они сперва потребовали, чтобы он назвался, но не получив ответа от высокого эльфа в черном одеянии, невозмутимо идущего к ним, навострили свои пики и приготовились атаковать. Анарис сжал кулаки, и его бесцветные ногти болезненно впились в кожу. По фалангам пальцев потекли тонкие струйки крови. Один из стражников наложил вокруг себя и товарищей руну, которая расползлась по полу ярким кругом. Забытый лишь усмехнулся и махнул в их сторону рукой. Алые капельки его крови попали в круг, осквернив магические письмена. Альбинос увидел удивление на лицах стражников, и те попытались выбежать из зоны действия руны, но не успели. Тела их остановились, замерли в движении, покрывшись толстой корочкой прозрачного льда. Письмена на полу вспыхнули и исчезли, а Анарис подошел к тем, кого он поверг так легко. И это воины? Те, кто был призван защищать его народ? Что за вздор! Страх, в последние секунды отразившийся на их лицах, был простителен лишь детям, а не солдатам, от чьих действий зависело благополучие правителей. Забытый щелкнул длинными пальцами, и все четыре фигуры распались на кусочки, словно хрустальные вазы. Красные от крови и мяса льдинки образовали несколько аккуратных кучек, которые Анарис легко переступил одним широким шагом.       Двери с тихим скрипом отворились, но альбинос не зашел внутрь, так и оставшись стоять на пороге. Обширные покои Эльгарнана заливал мягкий утренний свет, в камине догорали и медленно гасли раскаленные угли, небольшие тропические птицы тихо ворковали в подвешенных к потолку золотых клетках. Сам владыка спал в своей постели, огороженный от окружающего мира шелком обтянувшего кровать балдахина. Присмотревшись, Анарис увидел примкнувшие к королю эльфов с двух сторон женские фигуры и в недоумении вскинул бровь. Он ожидал, что если с Эльгарнаном не будет его супруги, то тот будет один.       Забытый мог использовать свои силы, чтобы быстро переместиться к Эльгарнану и причинить ему боль. Разумеется, эванурисы были искусными магами и всегда могли дать отпор, но лидеру повстанцев играл на руку элемент внезапности. Он мог бы попытаться если не убить его, – что было чрезвычайно трудно даже во времена, когда Анарис находился в зените своей силы, – то хотя бы покалечить и напугать. Напомнить ложному богу о том, что даже самое яркое солнце могут затмить густые черные облака.       Словно почувствовав на себе пристальный взгляд незваного гостя, Эльгарнан закопошился под одеялом. Девушки, прильнувшие к его груди, с недовольным мычанием отстранились от него, позволив королю освободиться. Владыка отодвинулся назад и медленно сел, спиной оперевшись на спинку кровати. Золотые волосы осыпались вперед, закрыв от взора сонное лицо.       — Кто посмел потревожить меня? — спросил Эльгарнан, протирая глаза. Обычно этот вопрос должен был звучать громче и строже, но, учитывая обстоятельства, голос владыки был тих, а слова невнятны.       Анарис промолчал в ответ.       Как же это было бы легко – напасть на него! Обнаженный, лишенный доспехов, оружия и поддержки… Но не силы.       Забытый одернул себя, вспомнив о том, что и сам он далеко не в лучшем состоянии. К тому же исподтишка бьют только трусы, и куда предпочтительнее было бы устроить зрелищную дуэль и на глазах толпы сразить врага. Вернуть себе славу и почитание, некогда утраченные. И альбинос решил, что еще встретится с Эльгарнаном лицом к лицу, но не сегодня. Всему свое время.       — Назовись, — уже четче потребовал Эльгарнан, поднимаясь с кровати. Разбуженные эльфийки с ужасом взглянули на высокий силуэт в дверях и накрылись одеялом с головой, глупо полагая, что тонкая ткань защитит их от смерти.       Проигнорировав приказ мага-короля, Анарис сделал шаг назад и, с силой захлопнув двери, запечатал их заклинанием, нацарапав на деревянной поверхности окровавленными кончиками пальцев незамысловатый иероглиф. Забытый знал, что этот барьер не остановит Сына Солнца, но по крайней мере удержит его внутри некоторое время.       — Кто вы? — раздался тоненький голосок за его спиной.       Анарис тяжело вздохнул и обернулся. Прямо перед ним стояла миниатюрная служанка с подносом в дрожащих руках. Посуда мелодично звенела, утренний чай выплескивался через края, а горячие булочки, уложенные пирамидкой, падали друг с друга. Страх молодой эльфийки ощущался буквально на языке.       Позади альбиноса дверь содрогнулась от взрыва, но кровавая печать удержала ложного бога внутри. Служанка, охнув, выпустила поднос из рук и закрыла рот узкими ладошками. Ее красивые глаза с фиолетовой радужкой расширились, и девушка начала медленно отступать назад, к лестнице.       Анарис прислонил указательный палец к губам и начал двигаться в ее сторону. Тут, как назло, появился Фен’Харел, и служанка инстинктивно обернулась, чтобы увидеть того, кто подступил к ней сбоку.       — Ты? — удивилась она, и голос ее стал выше, переходя в писк.       Анарис метнулся к ней, призвав в свою ладонь окроплённый каплями горячего чая нож для масла. Лезвие под давлением его силы легко вошло ей меж ребер и достигло сердца. Когда красноглазый эльф отступил, служанка начала падать, но Фен’Харел, внезапно оказавшись рядом, подхватил ее, и вместе с умирающей аккуратно опустился на пол.       — Прости меня, леталлан, это моя вина, — говорил он, прижимая к себе стремительно бледнеющую девушку с разрастающимся кровавым пятном вокруг торчащей из плоти серебряной рукоятки.       Служанка ничего не ответила. Она тихо всхлипывала и по щекам ее катились слезы. Затем она последний раз вздохнула, и жизнь покинула ее, а худое тело обмякло в руках беглого раба.       Дверь снова содрогнулась под шквалом силы и начала трещать по швам – магия не могла уплотнить дерево настолько, чтобы сделать его прочной преградой для бога.       — В ее смерти не было необходимости! — встрепенулся эльф, отбив от себя руку альбиноса, который хотел рывком поставить его на ноги.       — Ты сам сказал, что нас не должны видеть, — напомнил ему Анарис. — А она увидела. От лишних свидетелей принято избавляться.       — Она была невиновна и просто выполняла свою работу! — прошипел Фен’Харел.       — В этом дворце невиновных нет, — мрачно ответил Анарис и, все-таки поймав Волка за руку, потащил того вниз по лестнице.       — Если бы ты не сбежал, она была бы жива! — цедил сквозь зубы эльф.       Анарис плотно сжал губы, ему уже давно никто так не действовал на нервы, как этот парень. И, если бы этот раб не был ему нужен, он бы уже спустил его с лестницы, отправив следом за служанкой в загробное царство. Оправдываться перед ним альбинос не собирался, поэтому просто пихнул Волка в спину, напомнив о том, что тот должен вывести Забытого отсюда. Наверху прогремел взрыв, и громогласный король-маг начал призывать к себе стражу и духов-защитников. Время поджимало, затягиваясь петлей на шее.       Молодой маг привел своего высокого компаньона к покоям Андруил и, воспользовавшись воцарившейся во дворце суматохой, проскользнул внутрь. Анарис хотел бы сказать ему о том, как ненавистна ему эта игра в прятки, но молчал. Он понимал, что сил сразиться со всеми и сразу ему пока не достает, а потому избегать прямых столкновений сейчас куда разумнее, чем бросаться в бой.       В покоях королевы охоты имелась потайная комната, которую Фен’Харел без труда нашел. Пройдя внутрь, он оставил своего спутника у элювиана, а сам метнулся обратно в спальню Андруил за ключом, чтобы активировать его. Когда маг вернулся, Анарис фыркнул, увидев этот самый ключ. Окаменелая волчья челюсть. Удивительно, как легко эванурисы умудрялись для открытия своих порталов выбирать столь неприметные вещи, которые все нормальные эльфы давно бы выбросили на помойку, сочтя бесполезным хламом.       Когда зеркало зажглось, Ужасный Волк и Забытый переглянулись и, кивнув друг другу, по очереди ступили в дрожащую и вязкую от магии текстуру.       Не прошло и пяти секунд, как они перенеслись вниз, в Арлатан. Анарису было приятно вновь коснуться ногами земли. Настоящей земли, а не уплотненной магией иллюзии Перекрестка. Было приятно вновь осмотреть город с высоты своего роста, а не с балконов парящего среди облаков дворца. Он увидел перед собой закрытые золотые врата и горожан за ними, которые спешили по своим делам. По другую сторону врат стояли стражники, и Волк замедлил свой шаг, повернувшись к альбиносу.       Он тихо заговорил:       — Я устал, — признался он, — у меня нет сил, чтобы создать проекцию и обмануть их.       — Зато у меня есть, — пожал плечами Анарис, взглянув на то кровавое месиво, в которое превратились его ладони.       И снова зашевелились его бледные губы, а тягучие слова, на которые реагировала энергия вокруг, начали вылетать изо рта. Забытого и его спутника окутала иллюзия, магия изменила их облик и, когда врата распахнулись перед ними, стражники увидели статные фигуры Эльгарнана и его сына, Фалон’Дина.       — Доброе утро, Ваше Величество! — отчеканили эльфы, вытянувшись по струнке. Лже-Эльгарнан лишь кивнул в ответ.       — Отправляетесь на утреннюю прогулку в город? — выступив навстречу правителям, спросил один из них.       Снова кивок.       — Сопровождающий отряд нужен?       — Да, нужен. Нашим врагам, — пародируя голос бога удачи, с натянутой усмешкой проговорил Фен’Харел.       — Вижу, вы в прекрасном расположении духа!       Лже-Эльгарнан глубоко вздохнул. Его золотистые глаза превратились в две щелки и особо надоедливый стражник почувствовал, как тот прожигает его взглядом.       — Прошу прощения, владыка, — виновато опустив голову, сказал эльф и отступил назад. — Мы более не будем вас задерживать.       — Уж постарайтесь, — процедил ложный бог сквозь зубы и пошел прочь.       Его «сын» последовал за ним и, вскоре обогнав, повел к месту, которое стало приютом для Ужасного Волка.       Лишь спустя несколько минут незадачливые стражники узнали от духов о том, что во дворец проникли посторонние; что Эльгарнан никуда не собирался, а его сын так и не вернулся с Перекрестка. И сколько бы эльфы не блуждали по улицам, вглядываясь в толпу в надежде обнаружить обманщиков, те бесследно исчезли.