Добей меня, иначе я вспомню как танцевать

      Устало и желая послать все к черту, он скинул промокшие зимней кашей из снега потрескавшиеся в подошве ботинки, закрыв за собой дверь. Почти идеальная тишина вонзилась сверлами в тяжелую голову. Пара-тройка брошенных вздохов в темноту коридора отдалась клацающим звуком из комнаты. Он конечно был. Как же иначе. Все время именно так - присутствие в тотальном ощущении отсутствия. Одиночества. Где-то под венами в запястьях заныло, зачесалось от четкого осознания дальнейших действий. Так не хочется, но выбора просто ему не дают. Ему даже на долю секунды становится слегка обидно, но лишь пока он не делает пару шагов вперед, заглянув в комнату, опираясь на дверной откос.       Как единственно-застывшая в памяти картина: полумрак, занавешенное плотной шторой окно, но открытое на проветривание, настольный свет лампы, в котором белеет почти осязаемое озеро никотинового дыма и ссутуленная, очерченная угольной тенью спина. Прямоугольник голубого экрана ноутбука периодически рябит иными оттенками в меняющихся вкладках. Непостоянное постукивание пальцев по клавишам, то нервное быстрое, то размеренное понятливое.       Эйс даже не сжимает челюсть, не сжимает кулаки, не подавляет рвущийся из легких вздох. Его просто нет, он кончился. Эйс просто начал потихоньку уставать.       — Поздно ты, — хрипота до одури приятная, родная, но и забываемая все больше.       — Стоял за дверью, ждал пока ты заметишь.       Свет он не решается зажечь, просто знает, что увидит, оттого и не хочет. Пересекает комнату, стаскивает с себя балахон вместе с футболкой. Это был самый первый подарок Ло, хоть и не понравился сначала Эйсу. В итоге стал любимой шмоткой, затаскал почти до дыр.       Плюхается в кресло и, уложив голову на плечо, протяжно и долго смотрит в сторону, где Ло сидит над своим ноутбуком. Постукивает пальцами по подлокотнику.       — С тебя станется, — Трафальгар отвечает с затягом, словно с неохотой, но когда надо.       — Ты даже не заметил бы, если я не вернулся.       — Шиш тебе, размечтался, — задело видать, чуть дернулся в его сторону.       — Давай трахнемся, — прямо, броско вылетает с губ Эйса, и он продолжает смотреть на Ло все также ровно, пытаясь уловить в нем хоть что-нибудь.       Реакция вроде даже находит адресата и он, наконец, оборачивается, замечая Эйса. Смотрит, как будто неряшливо, но оценивающе, осмысливая в своей угловатой сейчас голове непонятные кроме него самого действия, слова, жесты.       — Ты вроде трезв, насколько мне видно. Что опять?       — А что, у нас секс теперь только по моим заявкам? — все же вдавливает в это пространство вдох, зарываясь пальцами в собственные волосы. — Это херня, Траф. Полнейшая. Меня все порядком уже подзаебывать стало. Ты не думал, что надо бы чего-то там поменять?       — Где?       — В ..., — Эйс хотел сказать ему в рифму, где, но плюнул, иначе все закончится как обычно, — в голове твоей долбанной! В твоем долбанном мозжечке!       — Он отвечает за координацию, равновесие и тонус мышц, а не мышление, — все же вконец отрывается от своего ноутбука и удосуживает его вниманием.       — Да клал я, за что он там отвечает. Бля, ты ничего не видишь из-за своей работы. Меня это достало.       За четверть секунды Портгасу удается сдержать злость и раздражение, торопящиеся вырваться наружу, когда он подрывается с кресла и выходит из комнаты. Однако уже на самом пороге на его плече мертвой хваткой смыкается ладонь, оборачивая, кидая спиной к стене. Эйс скалит зубы, видя напряженное лицо Ло с уставшими впалыми глазами и кровавыми лопнувшими сосудами в их уголках.       — Эйс, чего снова начинаешь? Ты же прекрасно знаешь, что моя работа во многом оплачивает наше нахождение тут.       — Я знаю это! Но на кой хер мне это сдалось, если ты забываешь зачем мы снимаем квартиру? Давай напомню? Тут есть я и, вроде как, у нас какие-то гребаные отношения. Только уже, как несколько месяцев, мне кажется у тебя эти отношения с работой! И трахаешься ты с работой! Меня заебало вытягивать из тебя внимание, слова и, прикинь, даже секс! Траф, это пиздец! Неужели только я вижу это?!       Молчит. Смотрит. Желваки перекатываются от сжатой челюсти. Черные непроницаемые зрачки словно бездной полнятся бесконечной, с недавних пор вовсе непонятной Портгасу. Ведь он помнил с какой жадностью этот взгляд буквально пожирал его от кончиков волос до ногтей на пальцах ног. А сейчас озноб пробегает по коже с четким ощущением неучастия, забытости, неважности. Даже в груди не учащается сердцебиение, оно ровным стуком бьется, ожидая ответа.       Вздох сквозь плотно сжатые зубы выходит чересчур сдержанным, сосредоточенным, вязким, как малиновый джем, который Портгас ненавидит.       Ло приближается нос к носу, жестко смотрит, сглатывает.       — Эйс. Сейчас я не могу по-другому. Сейчас так надо. Я хочу, чтобы твоя тупая башка это уяснила. Сечешь? Твои истерики начинают надоедать мне. Пока ты учишься, придется терпеть некоторые неудобства.       Отталкивая от себя, Портгас едва не впечатывает сжатый бешеной судорогой кулак Ло в зубы. Правда, для неожиданности, тот слишком хорошо умел читать веснушчатое лицо в самых различных ситуациях, потому легко уходит вправо и хватает Эйса за предплечье, заводя за спину и выворачивая до еле слышимого хруста, но в пределах разумного. Он знает каждый максимум мышц, костей, связок и сухожилий. Живет этим.       — Мудила! Руку сломаешь! Отвали!       И тянется, тянется вперед сквозь боль, чуть ли не вырывая конечность, морща лицо, стискивая челюсти, рыча. Трафальгар отпускает так же резко, как схватил, иначе наверняка вывихнет Портгасу плечо, и Эйс инерционным клубком влетает в стул у компьютерного стола, цепляя ногами провода и больно падая, обдирая локти до ссадин. С треском разлетается о пол настольный светильник. Опасный хлопок возле лица разбитой вдребезги лампы, и мрак еще более густой, словно кто-то моргнул, наполняет комнату.       Эйс чувствует, как щеку слева неприятно жжет, и локти пылают ощутимой аж в копчике болью, пока звериный силуэт Ло не оказывается подле него. Сам того не понимая, Портгас вновь заносит руку на удар и пытается подняться. Трафальгар подставился, было видно. Его нос смялся под костяшками напряженного кулака, пока остальное тело отточенными движениями не прижали Эйса к полу. Дико желая по максимуму скрутить этого поганца, Ло дергает ногой и перебрасывая ее через бедро Эйса, усаживается сверху, надавливая всем весом и упираясь пальцами ног в спинку лежащего сбоку стула.       — Отвали! Иди нахер! — в захлебывании слюной мало красивого, считал Трафальгар, однако такой бешеный, сумасшедший, злой Эйс всегда вызывал в нем только определенное желание обладания, желание сломать, насытиться и заставить скулить и стонать, когда он начнет вгрызаться в его шею и губы, как сейчас. Ну все. Ты хотел потрахаться. Получай.       Взвиться, вырваться, оттолкнуть, разукрасить к херам эту безразличную морду, – все эти желания с еще большим ожесточением вспыхивают в мыслях Эйса, когда Ло совершает нечто подобное на поцелуй. Рык гортанно рвется с горла и зубы сами с остервенением смыкаются на губе Трафальгара. За это Портгасу прилетает под дых. Комната наполняется кашлем, грязными ругательствами, громкой возней на холодном полу и шорохом одежды. С Эйса сдирают штаны, пуговица отскакивает прочь под диван, и собачка на молнии вроде также издает печальный треск. Парень продолжает трепыхаться, ужом выкручиваться под хваткой Ло, но тот уже знает какая это показуха.       Игра, итог которой – спасение своей гордости потому, что, если ничего не делать, значит ты слабак. Он всегда так делает, не хочет падать в грязь лицом перед собой или Трафальгаром. Не хочет, чтобы стало заметно, как он жаждет того, что будет дальше. А дальше, Ло, как иногда бывает, сломает его и отымеет жестко, жарко, с чувством и без поблажек, которых никто не ждет. Молча, до синяков сжимая это идеальное, натянутое напряженностью тело. В попытках пальцами разорвать стонущий и рычащий одновременно мокрый рот, губами и зубами растерзать щеки, шею и уши, вдавливаясь, вжимаясь разгоряченной плотью в его нутро, различая приноровившемся к темноте взглядом несомненно животное наслаждение.       Все кончается внезапно, кажется, даже быстро последним полу рыком Эйса, распластавшимся на полу, звучно стукнувшись об него затылком. А Ло отползает, опираясь все о тот же, опрокинутый Эйсом стул. Тянет руку вверх, на стол, шарит в поисках заветной, так нужной сейчас пачки с никотиновыми дозами и, находя, с неконтролируемой силой хватает, доставая сигарету. Шумное с хрипом дыхание Портгаса сравнимо с наркотиком для Ло поэтому, щелкнув пару раз зажигалкой, он глубоко затягивается и спустя несколько секунд, смакуя, выдыхает, наслаждаясь моментом. Ему снова удалось.       — Классно было.       Молчание.       — Ты так не считаешь?       — Меня это бесит, — наконец, выдает Эйс, потирая лицо руками.       — Секс? Ты ж сам хотел, — Ло не напрягается, просто задает резонные вопросы.       — Да. Но не так! Не такой. Мы не можем заниматься сексом нормально? Без мордобоя, кулаков, разбитых ламп, синяков, ран? По-человечески, а не как животные. В кровати там, на диване, на столе, уж на худой конец. Я вечно после этого, как побитая псина со скотобойни. В чем проблема, Ло? Я вытаскиваю из тебя это клещами, пока ты и ночью, и днем в работе, будь то дома или нет. И когда получаю, если вообще получаю, то все оборачивается этим!       — Ну... — хрустит шеей, поворачивая в разные стороны, делая очередную затяжку, - мне так нравится. В этом есть какая-то особенная прелесть. Ты в эти моменты особенный...       Трафальгар думал, что высказал потрясающий комплимент, хоть и не ждал взаимной реакции.       — Пошел ты.       Ощущая усталость и ноющую боль во всем теле, Эйс делает усилие и встает, находя на полу свою одежду. Разбросана, будто минное поле под ногами. А Ло все так же недвижимо, без одежды наблюдает за ним, докуривая. С жадностью, не знающей границ, узоры татуировок на его теле, даже в темноте чернеют сильнее, чем что-либо. Матовый цвет антрацита, как тот, что очень любит Эйс.       Какой-то порыв все же заставляет остановиться Портгаса у самого выхода. Во вспотевшей ладони почти горячая ткань поднятых с пола штанов контактирует с кожей руки, отчего та начинает досадно пощипывать десятками мелких ранок и царапин, полученных им сегодня в магазине. Он вспомнил кое-что. Мимолетное, но до странного приятное.       — Сегодня я почувствовал то, что думал уже и забыл за три года наших отношений. И как ни печально, ты к этому ощущению не причастен, Траф.       — О, — голос Ло показался Эйсу чуть более жестким. — И что это?       — Радость, Траф. Радость. Почитай об этом, может, вспомнишь, что это за штуковина такая.       Шлепки босых ног Трафальгар ловит слухом и отсчитывает ровно двенадцать. После дверь ванной комнаты глухо запирается. Тишину размазывает звук льющейся воды, а Ло ввинчивает бычок сигареты о ножку стола. Рыжий тлеющий огонек гаснет, подгоняя сонную усталость. Ничего. Еще пара статей и можно будет перекусить. А у Эйса просто очередная истерика, очередное недовольство жизнью. Перебесится.       Почему все обернулось вверх ногами? Когда это успело произойти, и почему он вовремя не заметил, не углядел? Почему все обнажается, чуть раньше, чем слишком поздно? Когда ты от бессилия начинаешь грызть на себе кожу и кровью разбивать о стены лоб в попытке открутить колесо пленки назад, дабы увидеть тот самый отсчетный момент, приведший к тому, что имеешь. Почему не выходит быть более прозорливым и видеть на шаг вперед даже, если перед тобой километровая стена, разбив которую увидишь себя сейчас, стоящим у высотного дома, смотрящим в темный провал окна, не живущего уже в душе. Почему только Эйс дышит замерзшим сухим воздухом, надеясь, что может быть можно еще что-то исправить?       Очередное утро, после оборванной грязной тактильностью ночи, встречает Эйса колким ветреным снегопадом и привычной головной болью. Он отводит взгляд от многоэтажки и, поправив за спиной рюкзак, уходит привычной дорогой. К черту учебу. Сейчас до нее нет никакого дела. Хоть ему уже ни раз грозили выдворением прочь за стены университета, парень молча спускает все на как есть.       Первый попавшийся маршрут встречает Портгаса пустым холодным салоном. Меньше мыслей, большей действий – этим руководствуется парень, пока не оказывается в центре шумного города, среди пестрых машин, железобетонных офисных гигантов, бесконечно числа, рябящих кадрами экранов с рекламой, и навязчивым запахом утренних кофеен. Прохаживаясь по улицам и переулкам, смотрит на проминающийся под ногами снег, считая, что это очень похоже на его жизнь. Однако, если подумать, дети или скульпторы лепят из снега удивительные фигуры, замки и даже города, не уступающие по красоте реальным. Вот только где взять такое количество снега, чтобы сотворить хоть что-нибудь хорошее?       Эта мысль ударяется в голову ровно тогда, когда Портгас, оторвав от своих ботинок взгляд, натыкается на своего младшего брата в компании двух друзей. И пока они не успели его заметить, он, взвесив все за и против, решает, что это лучше чем ничего и шагает вперед.       — Эй, Луффи!       Мальчишка мигом оборачивается на зов, и лыба во все тридцать два зуба растягивается на его лице.       — Эйс!       Возможно, позже решил Портгас, он поторопился со своим решением, но деваться от шумной и неуемной компании братца с друзьями особо было некуда. Идти некуда, а в квартиру к Ло его не тянуло. От слова совсем.       Луффи напихивал рот очередными гастрономическими изысками, уплетая одну тарелку за другой и умудряясь при этом разговаривать со всеми: Эйсом, Зоро и Нами. Официант уже с подозрением посматривал на еще не итоговый чек гостей за третьим столиком.       — Фух! Вот это да! Наконец, заморил червячка! — довольный вид младшего Ди не внушил радости в рыжую девчонку.       — Луффи! Ты только посмотри! Ты обчистил уже пол заведения! — она приблизилась к уху мальчишки и, приложив ладонь заговорщически прошипела, осматриваясь по сторонам. — На нас уже официанты все в зале косо смотрят! У тебя есть чем платить?       — Ха? Платить? Нами, ты о чем? Я думал ты платишь.       Лицо рыжей стало неописуемо красного цвета, глаза округлились как у вепря, наливаясь кровью. Зоро просто покачал головой, не удивляясь случившемуся ни капли. Эйс, смотря на это заулыбался и прыснул со смеху. Вот это его брат! Во всем он такой! Было куда больше удивительней, закончись эта ситуация правильно и спокойно. Это не в стиле Ди!       — Но Нами! Ты же сказала мне наедаться!       Жалобный протест еще больше разозлил девчонку и она сильнее скрутила пальцами Луффи за ухо.       — Ты, придурок! Как всегда не слушаешь полностью то, что тебе говорят! Я сказала: Наедайся, но каждый платит за себя! Идиота кусок!       — Ну, Нами-и-и! Пусти же! Больно!       Эйс уже откровенно гоготал, постукивая рукой по столу. Отличная порция смеха еще никогда не приносила вреда.       — А ты чего ржешь?! Ты брат старший или кто?! Нет бы научить эту бестолочь уму-разуму! — хороший такой тумак в голову прилетает от Нами и Портгасу в макушку.       Веселье как рукой снимает.       Эйс морщится, выпячивает губу. Ушибленное место неприятно свербит.       — Я ему не нянька. Он уже взрослый, сам умеет думать. Хоть и не всегда тем местом, которым стоило бы.       — Да ладно вам, всем. Скинемся сейчас и наскребем на оплату. После разберемся кто кому должен будет.       Проснулся здравый глас компании в лице Ророноа, с утомленным видом, осматривавшего объевшегося Луффи.       — Ты как? Жив?       — Угу, — Монки сыто кивает, похлопывая живот. — Более чем.       Нами сокрушается, возводя руки вверх.       — Идиоты!       — Ладно. Собирайтесь. Я расплачусь.       Недоуменные лица разом обратились к Эйсу.       — У тебя есть деньги, Эйс? — удивление на лице младшего брата позабавило старшего.       — Ага. За те три часа, которые я проторчал в цветочном Макино.       — Ты же ей должен был!       — Это уже другой вопрос. Все давайте, собирайтесь, а то нас живьем тут сожрут!       — Мог бы и раньше предупредить о деньгах, а не поднимать балаган, — Нами заметно угомонилась, когда поняла, что тратиться не придется, но все-таки вставила свои пять копеек. Для проформы.       Пока Эйс расплачивался по счету, на который ушли, к слову, почти все деньги, заработанные им у Макино, Зоро и Нами пропали в уборной. Стол уже был чист от посуды и заляпанной скатерти. Безмятежно и верно Луффи смаривало в сон.       — Лу, — позвал его Эйс.       Тот встрепенулся и моргнул пару раз.       — М?       — Как думаешь, если я поживу некоторое время с тобой и дедом, он не выгонит меня?       Трудно. И как-то нелепо вот так внезапно спрашивать у младшего брата подобное, спустя три года, как Эйсу удалось съехать к Ло. Луффи тогда навзрыд почти орал и не желал отпускать братика ни за какие коврижки. Правда, это повлияло лишь на то, что он собрал тумаков в два раза больше, от Эйса и от дедушки.       — Серьезно? Эйс, ты серьезно? Возвращаешься домой? — казалось нет ярче звезд, чем взгляд Монки сейчас.       Досадное подобие радости было ему ответом, но он и не понял.       — Конечно, нет! Ну, может, даст тебе пару раз по башке от счастья. А! И он перебрал твою комнату под мастерскую. Но ты можешь поспать в моей! Я даже приберусь!       Радовался Луффи, как начищенное солнышко в ясный день.       — Хе-хе, разобрал-таки значит, как и обещал. Тогда сомневаюсь, что будет рад.       Запал радости быстро гас в сердце Эйса.       — Ты его внук, как и я. Поэтому у него нет другого выбора, — серьезный взгляд мальчишки озадачил старшего, да и придал еще некоторого спокойствия.       Совсем чуть-чуть.       — На крайняк я спрячу тебя в своем шкафу!       В этом весь Луффи. Портгас роняет голову, обреченно смеясь.       — Ну, все готовы?— Нами всей своей грозной фигурой возникла у стола, заматывая шарф.       Позади мирно выжидал уже одетый Зоро, широко зевая. У него была смешная зеленая шапка с двумя помпонами по обе стороны головы, почти такая же, как зимняя шапка Ло, только та была желтой. Эйс невесело усмехнулся.       — Вы чего, олухи, не одетые сидите?! А ну, резво!       Рыжая опять верещала, Луффи послушно выполнял ее указания, а Зоро с издевкой смотрел на своего друга, явно довольствуясь происходящим. Эйс думал о своем.       Уже позже они шагали с Монки одни по пустынной тихой улице, минуя освещенные фонарями круги на снегу, погружались в сизую тень сумерек и вновь выходили на свет. И так всю дорогу. Дом находился через три улицы за поворотом.       — Эй, Эйс, а вы с Траффи поссорились что ли?       Вроде довольно невинный вопрос, а вызвал в парне ворох разных эмоций от негативных до самых грустных и отрешенных. Закусив губу, мотнул головой, неопределенным ответом.       — Так, ерунда, Лу. Он просто, иногда, кажется последним говнюком. Но это пройдет.       Эйсу бы очень хотелось в это крепко поверить, но пока почему-то не выходило. Получалось только врать. Себе, ему, брату, друзьям. Всем. Что у него все отлично.       — Мне как-то Траффи сказал, что порвет за тебя глотку любому. И я ему поверил. Поэтому, думаю, он хороший парень.       "Да уж. Любому порвет глотку. Мне в том числе", — смешной мысль не казалась, лишь суровой реальностью, ждущей Эйса впереди. Луффи же – святой простак.       — Спасибо. Кстати, как думаешь, что деду сказать, когда он меня увидит? — уже подходя к дому, Портгаса осенило крайне уместным вопросом.       — Сказать на счет чего?       Этот громогласный низкий голос спутать с чем-либо было просто не возможно. Двое нервно обернулись, имея возможность лицезреть высокого пожилого мужчину с суровой миной лица, пересеченной множеством морщин. Он стоял с пакетами в двух руках и выжидающе оглядывал внуков – младшего и старшего.       — Я жду. Что мне нужно знать?       — Деда, Эйсу хотел...       — Молчать, Луффи! Я спрашиваю сейчас не тебя, а его! — грозный большой палец, как копье уткнулся в замерзший лоб Эйса.       Вот и приехали. Что говорить, когда на тебя уставился взгляд-сканер, четко отличающий ложь от правды? Который, как дуло у виска с курком наготове. Шаг вправо, шаг влево и Бац. Каюк.       — Мы с Ло поссорились. Деда я могу пожить с вами? Пожалуйста.       Шаг был рисковый, не то слово. Или пан или пропал. Но зная дедову любовь к правде, Портгас сделал ставку и теперь ожидал результат. Конечно, то была не совсем правда, но лишь со стороны самого Трафальгара. С позиции Эйса все оставалось достоверным.       Дед шумно выдохнул облако пара и еще сильнее нахмурился, внимательно осматривая старшего внука.       — А вещи тогда где?       — Не успел еще, — инстинктивно бездумный ответ.       — Ладно. Валите оба в дом! А то соплей еще наберетесь на морозе! — одним резким движением руки начальник префектуры полиции Гарп распахивает железную калитку, освобождая проход.       — Ура! Эйс снова живет с нами! Нас ждет праздничный ужин! - рассмеявшись, Луффи тут же вприпрыжку умчался к дому, размахивая пушистой шапкой.       — Не ори! Соседей перепугаешь! — бросил вдогонку дед, а потом обратился к Эйсу, придерживая его за капюшон куртки. — А ты... Что б не думал ничего, я тебя не простил, хоть и разрешил вернуться.       — Понял.       Эйс мало на такое надеялся. Собственно можно сказать и не надеялся вовсе.       — И комнату твою переделал под мастерскую.       — И это тоже я понял.       — Вот и ладно, — точно сняв груз с души, Гарп проследовал в дом.       Эйс со странным ощущением опустошенности замыкал процессию и, когда он ступил на порог дома, в груди приятно потеплело. Пожалуй, он соскучился. А Ло так и не позвонил. За целую неделю от Трафальгара он получил два сообщения с вопросом: «Ты где?» На что коротко ответил в обоих случаях, что находится у деда с братом.       Обида и злость то наступали с новой силой, то уходили куда-то, оставляя после себя сырое одиночество и ощущение непривычной ему никчемности. А несколько раз, именно после полученных сообщений от Ло, Эйс становился чисто демоном и шел ломать и крушить снежные скульптуры на заднем дворе, построенные до этого Монки. Луффи, конечно, обижался, но не долго и через полчаса блаженно забывал про обиду. Портгас мысленно его благодарил.       Как-то вечером, перед самыми выходными, младший Ди домой заявился довольно поздно, за что получил от деда жуткий нагоняй и неизменных пару подзатыльников. Эйс хохотал над ним, уплетая горячую лапшу и радовался, что ему никуда не нужно идти. Когда дед свалил на боковую, Луффи странно лыбясь и сверкая, как пятак, подобрался к Портгасу и заглянул в его тарелку с попыткой выудить пальцами пару лапшинок.       — Иди к черту, обжора! Твоя порция на плите! — треснув брата по голове.       — Ну, Эйс! Ты жадина!       Дуться наподобие пузыря Луффи умел отлично. Но, вспомнив нечто слишком важное, тут же изменился в лице, возвращая свое расположение духа.       — Эйсу, знаешь где я был? — качаясь взад-вперед на стуле.       — Не-а. И мне не интересно.       — Я был у Макино! В магазине! Там так классно! Она показала мне столько интересного! И всякие кусты, деревья, еще что-то было, не помню, — задумчиво поскреб висок, но его не осенило, и он махнул рукой. — В общем – это полный улет!       — Это не кусты и деревья, а цветы, балда, ты.       Утерев рот, Эйс звонко поставил тарелку на стол и закинул на него ноги. Он и сам называл всю присутствующую там зелень кустами, но Луффи это знать не обязательно.       — Да без разницы! Мне там понравилось! Хочу поработать там!       Портгас взорвался смехом и схватился за живот. Монки же сидел, ничего не понимая, глупо взирая на брата. Эйса долго не хотел отпускать отборный ржач, и только через минут десять он кое-как угомонился, утирая слезы из глаз. В добавок еще и нос зачесался.       — Хорош ржать?! Чего я смешного сказал?       Неожиданно воспылавший гневом Луффи слегка озадачил парня, и он посмотрел на младшего уже спокойнее.       — Лу, ты что, девчонка? Сунуться в эту розовую обитель блесток и ванили, хоть на час, хуже, чем если тебя дед застукает за ночным набегом на холодильник!       — Он, что, и туда придет?!       — Нет, балда. Просто парням там не место!       — Но ты ж работал!       — Нет! Я всего лишь заменял Макино, пока ее не было! И черта с два я туда сунусь еще раз! Иначе я не Портгас Д Эйс!       Знал бы он, что вечером следующего дня окажется в цветочном на пару с Луффи, не делал бы таких громких заявлений.       Ретро радио, как и в прошлый раз гудело негромкой мелодией за спиной на полочке. На улице, с другой стороны витрины все так же противно посвистывал ветер. Вокруг витал запах роз и хризантем.       Подперев подбородок рукой, Эйс недобро смотрел на Луффи уже более получаса и молчал. И как его угораздило оказаться здесь?! Этот мелкий поганец обвел Портгаса вокруг пальца, а Макино завершила трюк, сказав, что одного Монки здесь не оставит, очень беспокоясь за сохранность магазина. Все в очередной раз повисло на Эйса, и радости ему это не принесло.       Луффи же не замечал строгого взора брата. Он метался из угла в угол, рассматривая цветы, которые стояли в магазине, трогал своими длиннющими руками всевозможные статуэтки и почти забирался на больших животных, склеенных из папье-маше, расставленных по углам помещения. Ровно до того момента, пока Портгасу все не осточертело.       — Прекращай! Если ты хоть что-нибудь здесь сломаешь, Макино нас обоих повесит! — зарычал Эйс, выходя из-за прилавка.       Но Монки и слушать не стал, продолжая свои приключения, по завоеванию золотистого единорога со стразами вместо глаз. Рывок, два и цепкая рука Эйса схватывает Луффи за шиворот, в попытке стянуть его с хрупкого макета.       — Слезай, дурила! Кому говорю! Тебе что, пять лет?!       — Ну, Эйсу! — вопит в ответ мальчишка, но теряет равновесие, глупо размахивая руками, и падает спиной назад, сбивая брата с ног.       Слышится грохот, стук, хлопок и шорох рвущейся бумаги. Перед глазами Портгаса рябью плывет потолок с навесными воздушными вуалями и летящая в лицо золотистая взвесь. Он смачно чихает.       — Я тебя убью.       Всего лишь шепот, но он уверен, брат слышал его.       Переливистый звон колокольчика разрушает минутное спокойствие магазина после печально окончившейся выходки Луффи. Эйс делает усилие и, выгибая шею, встречает вошедшего, смотря вверх ногами. От вида гостя в горле мигом встал комок, затруднив дыхание.       — О! У нас гость, Эйс!       Моментом же он забыл, что натворил пять минут назад! Вспрыгнул и полетел к прилавку, неся какую-то околесицу.       — Помочь? — тот самый блондин, что в прошлый раз купил двадцать красных роз, одну из которых наглым образом всучил ему, возвышался над Эйсом, протягивая руку.       Парень скривился, отфыркиваясь. Пока он вставал, ноги путались за ошметки бывшего единорога, скользили на отчего-то мокрой плитке, мешая нормально принять вертикальное положение. В принципе, с первой целью Портгас справился, а вот вторая цель, ничего не подозревая, болталась у кассового аппарата, рассматривая механизм с опасным интересом. Эйс хотел было подойти к нему, но за плечом вежливо кашлянули, напоминая о себе.       — Ну и? Что на этот раз? — отпихнув ногой в угол оторванную голову бедного единорога.       — Вежливости хоть отбавляй.       Мужчина усмехается, снимая шапку.       — Да, не больше, чем у вас пихать мне цветы за обслугу, как портовой шлюхе, — парень идет к прилавку с уже явно плохим настроением.       Еще и телефон звонить начал.       — Тебе Траффи звонит, Эйс! — выпячивая губы, Монки с интересом смотрит на дисплей.       — Хрен с ним, — отмахивается и обращается к гостю. — Ну?       — Портовым шлюхам цветы не дарили, к слову. К тому же, ты – парень.       — Ой, ли? Так, все. К делу. Сколько и чего?       — Эйс! Ну, Эйс! Траффи теперь мне звонит!       — Луффи, да оставь ты в покое телефоны! Помог бы лучше, дурила!       — Сам ты дурила! Достал обзываться! — насупился, сложил руки на груди.       — Вас двоих слишком много для этого магазина, — замечает гость.       — Заткнись! — в голос вопят братья и мужчина, обалдев, вскидывает брови.       — Все, Луффи, достал, иди, посиди в подсобке! — Портгас подпихивая младшего в спину, буквально вталкивает его за узкую приоткрытую дверь и запирает на щеколду.       — ЭЙС! Выпусти! — а дальше раздавались лишь нечленораздельные ругательства, заставившие притихнуть даже старшего Ди.       — И откуда столько понабрался? — чешет Эйс пятерней затылок.       — Несложно догадаться.       Мужчине смешно. Никак он не ждал, что во второй раз столкнется здесь с этим веснушчатым парнем, полным концентрированной дерзости и обаяния.       На подобное высказывание парень красноречиво выгнул темную бровь и смерил гостя вполне понятным уничижающим взглядом. Макино учила не хамить. Макино очень просила не делать этого, даже, если невозможно сдержаться. Сосчитав до трех, Эйс закусывает щеку с внутренней стороны и, игнорируя звуки грохота из подсобного помещения, смотрит на мужчину. Глаза светлые совсем и не злые. Не опасные, как у Трафальгара.       — Двадцать не продам! — резонный итог с уст Эйса, определенно, еще больше нравится гостю.       — Почему?       — А угадайте.       Вот язва. И как эта милая женщина рискнула оставить свой магазин на него, кажется, еще и с братом примерно такого же воспитания? Да и разгромить уже что-то успели.       — Хм, жаль. Тогда шестнадцать тех, оранжевых, — мужчина указал на дальний угол.       — О’кей.       Что? Серьезно? Святая простота!       Слегка удивленный гость наблюдал за процессом. Эйс поднял вазу с цветами и, как можно осторожней, подтащил ее к прилавку, стараясь не расплескать воду.       Розы. Опять гребаные розы! Этот мужик явно затеял над ним поглумиться. Вытаскивая цветок за цветком, старший Ди отметил, что на этих розах шипов гораздо меньше, но они куда более острые и длинные. Энтузиазма стало еще меньше. Скептический осмотр растений подкинул лишь одну идею. Причем из разряда мстительных.       — Эй, Лу! Да перестань ты громыхать! — Эйс обратился к брату, крикнув. — Помогать будешь?       — Да! Эйс, ну выпусти! Тут кажется много пауков...       — Вот и отличненько, — потирая ладони в предвкушении.       — И совесть не заест? Он же младше, — гость уже куртку расстегнул, чтобы не запариться в помещении, пусть тут и не было очень уж тепло.       — Совесть спасибо скажет, — хмыкает Эйс и выпускает Луффи.       Мальчишка пулей вылетает из темного помещения, а за ним строем падают швабры и пакеты. К ноге прицепилась красная ленточка.       — Эйс, ты придурок! — Монки еще дуется.       — Да, да. Давай, вон, заверни мистеру его цветы.       — Эти, что ль?       — Эти, эти.       — Ауч! Но у них колючки, Эйс!       — Конечно! А ты как думал? У меня в прошлый раз руки несколько дней болели! Давай, не задерживай покупателя.       Вздох. Четким движением Портгас вытирает ладонями лицо и, заметив на них остатки золотых блесток, судорожно пытается с себя их стряхнуть. В это время младший, с упорством достойным похвалы собирает в кучку разбросанные розы. Ойкает, шипит, ругается, но собирает. Гость, смотря на это уже чуть ли не вслух смеется, пряча улыбку в широком шарфе.       — В подарочную пленку, пожалуйста, — ему интересно, что будет дальше и мужчина дожимает до победного, переведя взгляд на старшего с веснушками.       А тот буквально сразу припечатал его взглядом, означавшим одно: "УБЬЮ".       — Эйс, а где подарочная? Я забыл, куда Макино показывала.       — Тут, — не разрывая смертоносного контакта взглядов, Эйс достает из шкафчика рулон узорчатой в золотистую нить пленки и, отодвигая брата, кладет ее на стол.       Движения резки, уверенности выше крыши, терпения почти на нуле. Это вызов. И он покажет этому блондину, что к чему.       Монки покорно отходит, с удивлением наблюдая. Связав волосы в хвостик, старший Ди выверенным движением отматывает пленку и отрезает. А дальше даже сам Портгас смутно помнит, что делал потому как укололся всего пару раз, а букет уже был замотан и Луффи протягивал ему кусок той самой красной ленты, снятой с подошвы.       Мужчина проиграл. Конечно он понял это сразу, когда увидел в магазине цветов Макино веснушчатую язву по имени Эйс. Но сейчас просто лишний раз убедился.       — Куда лучше первой попытки, — вердикт гостя, принявшего готовый букет, раздразнил парня еще больше.       — Тысяча четыреста и триста за подарочную упаковку, — был ему ответ.       Они рассчитались и Эйс гордо вскинул подбородок, складывая руки на груди. Пусть знает – не на того напал! Но прежде, чем он успевает довольствоваться уходом гостя, в магазин кто-то входит, тренькает колокольчик.       Портгас выглядывает и замирает. Глаза мигом темнеют, а лицо застывает жесткой бледной маской. На пороге стоял Ло.       — Лу, я сейчас вернусь.       Куртку быстро срывает с крючка. Двое выходят на улицу.       — О, кажется, Траффи пришел извиняться.       — Все нормально? — уточняет задержавшийся чуть дольше, чем надо мужчина и оборачивается в сторону двери.       — Наверно. Я не знаю че у них там. Но неделю назад Эйс снова вернулся жить к нам с дедом. Видимо они с Траффи поссорились, — Луффи вдруг замолчал, а после засмеялся. — Простите, что рассказываю Вам это, заболтался!       — Ничего. Спасибо за цветы, — шапка вновь возвращается на голову, и, поудобнее перехватив букет, гость выходит из магазина.       Уже привычно рано наступающие сумерки оттеняют белый снег ярко синими контрастными пятнами. Вышедший на улицу мужчина останавливается на ступеньках и смотрит на Эйса вместе с хмурым парнем, в черном пальто и явно нерадостным видом. Незнакомец больше смахивал на наркомана, чем на адекватного вида человека. Разговаривая с ним, Эйс довольно эмоционально жестикулировал и громко отвечал, судя по всему, пытаясь донести свою мысль до собеседника. А тот молчал, спрятав руки в карманах.       — И, вообще. Какого черта ты приперся сюда? Иди, давай работай. У тебя же времени только на работу и есть!       — Эйс, не начинай заново. Я пришел извиниться. Могу и передумать, — ровно говорит Ло, отчаянно желая закурить.       — Да валяй! Сдались мне твои сраные извинения неделю спустя! — парень сплевывает.       — Если у тебя проблемы, могу помочь, Эйс, — старшего Ди шарахает, как в прошлый раз от мягкого тихого голоса.       Они с Трафальгаром оборачиваются. Гость с букетом, оказывается, почти одного роста с Ло, может, немного выше.       — Нет у меня проблем, — язык, предатель, с трудом ворочается.       — Тогда ладно, — он совершает пару шагов и останавливается, как только сравнивается с Эйсом плечом плечу.       — А, чуть не забыл,— вновь знакомые движения и он тянет из букета розу.       Рука в перчатке огибает его плечо и шею, не касаясь, и точно перед лицом останавливается.       — Спасибо, — с этими словами, странный гость оставляет цветок за краем расстегнутой куртки и удаляется прочь к машине. Ровно, как в прошлый раз.       Когда машина уезжает, Ло, наконец, срывается, закуривает. Выдыхает, оценивая взглядом пошедшего красными пятнами на щеках Эйса. Вытягивает розу, крутит, осматривает, затягивается и опять смотрит на парня.       — И что это только что было?