***
Три с половиной года назад Эйс познакомился с Трафальгаром, когда вывихнул плечо. Мимолетное, сугубо официальное общение в кабинете хирурга в какой-то миг было перечеркнуто неосторожной фразой Портгаса о том, что ему безумно нравятся необычные татуировки у людей. И данное высказывание Ло воспринял по-своему, как оказалось потом, не так уж и неправильно. Когда подобные вещи говорит тебе довольно симпатичный парень, в глазах которого чертята отплясывают определенно опасные танцы, мысли невозможным толчком теряют свое, казалось бы, стойкое спокойствие и окрашиваются непривычными флуоресцентными красками и вполне четкими желаниями. Тогда Трафальгар даже не понял, как его угораздило влюбиться почти с первого взгляда в этого веснушчатого парня, не зная его, почти не разговаривая, за исключением рабочих вопросов, при том, что он сам являлся жутчайшим скептиком и не верил во всю эту чушь про влюбленность с первого взгляда. Ему вообще было хорошо и одному, ровно до появления Эйса. Этот парень дарил ему сумасшедшую, дикую страсть и будил в Трафальгаре такие желания, которые долгое время оставались под вопросом даже для него самого. Лучше бы они так и спали где-то глубоко внутри Ло и никогда не выходили на поверхность. Но химическая реакция медленная, все же оказалась запущена с первой же их встречи. И теперь, то сладкое чувство, которое он испытывал, когда причинял Эйсу физическую боль, уже не виделось Ло таким ужасным, как с самого начала, лишь начиная зарождаться. Оно становилось подобно наркотику. Хотелось больше и больше. И уже даже обычный секс не приносил того потрясающего удовлетворения, в отличие от секса, больше напоминающего насилие. Не в то время, когда хотел Эйс, а в то – когда обиженный и разозленный не хотел. Трафальгар не знал, откуда все это взялось в нем, такое темное, жадное, алчное до страданий и боли того, кого вроде бы все еще любил. Идентификация этого чувства слишком сильно размылась в его разуме и, кажется, приобрела отнюдь не те качества, которые обычно вкладывают люди, говоря о нем. Ло менялся. И прекрасно осознавал, что не в лучшую сторону. А Эйс видел и, конечно, ему не нравилось происходящее, оно отталкивало его, закрывало, заставляя огрызаться и уходить как можно дальше и как можно чаще. Ло бесил сей факт, его это раздражало, хоть и удавалось все еще сдерживать эти чувства. Иначе Эйс сбежит слишком быстро. Сбежит и не вернется. Несмотря на все те остатки привязанности и, быть может, любви к Ло, Портгас слишком независимый, слишком сам по себе и слишком гордый, чтобы долго терпеть такое отношение, поэтому хирургу пришлось очень сильно задуматься, что же делать дальше. И пока единственный способ, отчасти работающий, был – метод плохого и хорошего. Догадываться о таком Эйсу не приходилось. Его учеба в национальной полицейской академии висела почти на волоске. Причем очень давно, еще с момента поступления. И вот уже прошла половина четвертого года обучения, а Эйса до сих пор не поперли. При условии полного отсутствия интереса, энтузиазма и халатного отношения к занятиям. Это все заслуга связей и влияния деда, как начальника префектуры полиции. Ведь только он хотел, чтобы старший внук учился там, пойдя по его стопам. Хотя и Луффи грозится запихнуть туда. Мол, чтоб поддерживали семейную традицию и вышли в общество достойными людьми. Только вот ни один из Ди не поддерживает его желаний. Луффи еще мелкий и каждый день его идеи меняют свою направленность, а вот Эйс… Изначально цель у него была совершенно иная, но как только появился Ло, эта цель как-то незаметно скрылась в самом дальнем, в самом глухом уголке, а Трафальгар заменил в жизни парня большую ее часть. И сейчас, подходя к подъезду многоэтажки, квартира в которой стала почти домом, Эйс ни на минуту не представлял, что произойдет, когда он войдет внутрь и увидит Ло. Впервые он на самом деле не знал чего ожидать. Однако опасения и моральная напряженность так и не отпустили Портгаса. Он сравнивал себя с натянутой пружиной в состоянии покоя, но только тронь – и выстрелит, не думая. Возле лифта свет, как обычно не горел. Больная поломанная лампочка рябила световыми вспышками и создавала атмосферу некой отшибленности. Эйс оглядел серые стены коридора, завернул за угол и остановился у железной двери, нажав кнопку звонка. В квартире протяжно затренькал звонок. Минута, две. Тишина остается тишиной. Парень звонит еще раз, более настойчиво, но и опять в ответ тихо. Он звонит в третий раз и не замечает, как матерится вслух, уже не сдерживаясь. Дверь так никто и не открыл. Парень бьет кулаком о металлическую обшивку и прислоняется к ней лбом, сжимая губы. Взгляд устремившийся вниз, цепляется за белый уголок, видневшийся внизу в узком проеме между дверью и наличником. Пальцы жестко хватают и вытягивают бумагу. Записка. Эйс сводит брови и, быстро развернув ее, бегло читает. «Я уехал на два дня. Назначили стажировку. Не успел тебе позвонить». Без всяких мыслей зло ударяет ногой в дверь и сминает бумажку одним движением ладони, выкидывая подальше. Быстрым счетом ступени мелькают в глазах, и светотеневой калейдоскоп исчезает только когда улица морозным воздухом и болью врывается в горло нос, легкие. Два шага. Остановка. Яростное, безжалостное трепыхание каждого нерва. Осознание, что все по-старому, неизменно, пилит собственную гордость и хочется ногти выдирать от своей наивности. Доверие – штука хрупкая и труднодостижимая, а Трафальгар ломает ее, просто смалывает в пыль и кидает Эйсу в лицо. Подавись. О, да. Уже давится. Давится тремя годами, сошедшими на нет со знаком «минус». Хрен с тобой. Так думает Эйс. Ведь это ничего. Теперь совершенно ничего. Врываясь домой, он скидывает верхнюю одежду и обувь, доходит до холодильника и вытаскивает банку консервированных слив, пачку молока и вчерашний ужин. Без часа полночь. Что еще делать, как не наедаться, зная о еще одной несостыковки в своей жизни? — Эйс? — Луффи выныривает из черноты гостиной, сонно потирая глаза. — А? Чего не спишь? Иди, давай, — запихивая в рот сразу две сливы. — Пить хочу. Он наливает себе воды, проливая на стол почти полстакана, и выпивает. Свет в кухне не горит. — Деда сказал сегодня кое-что на счет тебя, — голос младшего осторожен. — Да? И что на этот раз? — запивая молоком. — Что хочет отправить тебя в Киото. Доучиваться. Эйс перестал жевать и взглянул на брата, проглатывая еду. — Вот тебе и вернулся домой. Что ни минута, так радость. Ясно. Спасибо, что сказал. И продолжил свою трапезу. — Тебе все равно, что ли? — Типа того, — пожимает плечами. — Дурак ты, Эйс. Ты ж не хочешь служить в полиции! — уже громче негодует Монки. — Нет. — Ну так и делай то, что нравится! Ты же любил танц... — Цыц! Эта тема закрыта давно. Я много чего любил, — на последней фразе он думает о Ло. — Я тебя не понимаю! — И не поймешь! Пока не подрастешь, может быть… Все, не мешай есть. Иди спать. Развернувшаяся в сторону гостиной вилка, в руке старшего Ди конкретно указывала направление. Луффи надулся, показал язык, да нарочито громко шлепая ногами, удалился в комнату. Аппетит у Эйса пропал.***
После почти бессонной ночи и очередного нудного дня учебы в академии Портгас чувствовал себя выжатым, как мочалка. И даже чтобы доехать на метро до центра города, ему показалось, словно пришлось совершить приличный такой марш-бросок с расставленными на пути препятствиями. Когда с утра ему позвонил дед и сказал, что хочет видеть его сразу после учебы у себя на работе для важного разговора, старший Ди не был уверен выйдет ли оттуда живым или хотя бы адекватным. Ему не нравились такие здания. Значимые, правильные, культурные, с атмосферой круглосуточного контроля, а особенно битком набитые «полицейскими шкурами». К слову сказать, Эйс и деда называл также и даже не молча, про себя, а вслух, не забывая постоянно тыкать его в такое нелестное прозвище. За что часто огребал от Гарпа по полной программе. Одно из пристанищ Национального Полицейского Агентства встретило парня строгостью, дисциплиной и тотальной и доскональной проверкой на входе. Его ощупали и облапали везде, куда только достали. Так и чесалось спросить, не снять ли ему штаны, но все эти постные мины блюстителей правопорядка и глазом бы не моргнули. Так не интересно. Под обязательным конвоем, Портгаса сопроводили в сторону лифта и доставили на третий этаж и оставили одного только когда доложили начальнику префектуры, что его внук ожидает за дверью. Еле слышный стон, кипевший отчаянной ненавистью к происходящему был прерван открывшейся изнутри двери. На пороге, сведя в строгости брови стоял начальник префектуры национальной полиции — Монки Д Гарп и по совместительству дед Портгас Д Эйса. Не родной, но похоже, это уже не имело особо значения, как заметил сам Эйс. — Заходи. Времени у меня немного. Разговор будет коротким, — дед отошел чуть в сторону, позволяя внуку пройти и захлопнул за ним дверь. Вальяжная посадка Портгаса на обитый кожей стул неприятно задела Гарпа, и он едва дернул губой под седыми усами. Рюкзак парня громко хлопнулся на пол рядом. — Когда ты научишься вести себя подобающе? Это был не вопрос, а рык, но парень лишь склонил голову набок, подпирая рукой. — Никогда. Ты говорил о коротком разговоре, а не нравоучениях. — Неблагодарный засранец, ты, Эйс. Мне осточертело слушать каждый год о твоем отвратительном отношении к учебе. На твои выходки долго закрывали глаза, а я покрывал тебя. Но мне это надоело. Хватит сидеть под моим крылом. Поедешь доучиваться в академию в Киото. Там тебя научат уму разуму. Ничего подобного, что ты творил здесь у тебя не выйдет. — Ага. Решил сплавить меня с глаз долой? Давай напомню, что твой родной внук — Луффи, а не я. — Я обещал твоему отцу сделать из тебя человека! — стукнув кулаком по столу. В глазах Гарпа уже сверкали искры. — Он мертв, а я жив. И почему-то никто не хочет спросить чего же хочу я! Что важно для меня! — И что же? Сам-то знаешь? — насмешка в лице деда и сложенные на груди руки, заставили Эйса заткнуться. Весь этот строгий кабинет, серо-синие стены, простота и минимализм, будто сжимали его в тисках, пожирали своей правильностью. На улице, за окном проехала скорая помощь с сигнальной сиреной. Парень фыркнул. — Явно не того, чего ты. — В отличие от тебя я повидал жизнь, ценю ее и знаю что к чему, умею строить цели. А ты нет. Все, разговор окончен, у меня встреча. Поднявшись, дед собрал со стола бумаги и закрыл на ключ нижний ящичек письменного стола. — Билеты на самолет мне завтра пришлют. Отлет через три дня. И не думай творить глупостей. А теперь проваливай. Хитрая, острая улыбка, появившаяся на лице Эйса не была замечена Гарпом, потому что парень моментально покинул ненавистное ему помещение. Уже на улице, шляясь по различным шумным переулкам, в надежде придумать, как быть, парень получает смс. Рядом непопулярная забегаловка, за столами которой пусто. И один ленивый официант трет столы. Завалившись туда, просто потому, что руки нехило замерзли, парень падает за первый попавшийся столик и читает сообщение. От Сабо: «Привет, братишка! Давно тебя не слышно. Ло еще не сожрал тебя? Если ты еще жив, то ты полная Жопа! Именно так, но если хочешь оправдать себя в моих глазах, то приходи сегодня в „Шалаш“, у меня сегодня дебют в свето-шоу! Надеюсь, ты не проигнорируешь мое сообщение, как многие до него. P/S: Луффи я тоже позвал!» Вот от кого-кого, а от Сабо он совершенно не ожидал новостей или тем более приглашения куда-либо. А еще тот так и не избавился от дурацкой привычки писать постскриптум через «слеш». Эйс улыбается. Сабо всегда умел развеселить его и поднять настроение, не смотря на то, в какой бы заднице оно не находилось. Однако, задумчивость по поводу вечеринки все-таки одолела Портгаса, и он слегка подвис. С одной стороны его подкупало взглянуть, чего достиг Сабо в своем любимом деле после нескольких лет учебы, и что он хочет устроить в этой захолустной дыре «Шалаше», в котором когда-то собиралась их скромная компания. Но с другой стороны — он так давно не выбирался с ними куда-то. Уже успел и отвыкнуть, забыть как вести себя и как ощущать. Все казалось очень далеким и смутным. Подошел официант. — Что закажете? — спросил и сонно протянул меню. — Ничего, я ухожу уже. Эйс поднялся и, обогнув официанта, вышел. Недовольный работник заведения красноречиво цокнул языком и задвинул стул. Чаевых сегодня не будет. «Привет. Во сколько?» — парень решил не распинаться в словах и щелкнул на кнопку отправки, а, спустя лишь несколько минут ему уже звонил Сабо. Растерялся Эйс не на шутку, но все-таки ответил. — Это же что стряслось в нашем мире, что ты согласился? Скажи, я не сплю! — удивление в голосе друга приятно рассмешило Портгаса. — Да так, всего понемногу. Между прочим, я еще и подумать успел, так что не считай, что взял этот раунд всухую. — Ты чего хрипишь-то? — Иду по улице, тут не слишком тепло, знаешь. И зачем ты позвал мелкую заразу, кстати? — поинтересовался он, успев отскочить в сторону от чистящей снег машины. — Луффи? Прикалываешься? Вместе выросли же! К тому же он звонил мне сегодня. Вы с Трафальгаром разошлись что ли? Пф. Ну, вот. Приехала родимая. Тема, которую Эйс вообще не хотел касаться. — Балабол. — Кто? Я что ли? — вопрошает Сабо и шумит чем-то в трубке. — Я про Луффи. — А, так весь в тебя. Ну, так что с Трафом? Эйс цокнул. — Не хочу об этом говорить. А по телефону, тем более. — Ясно, понял. Тогда жду тебя в… А ты, кстати, где сейчас? — Э-э-э, — парень оторвался от телефона и огляделся, оборачиваясь вокруг своей оси. — По ходу, в пятнадцати или двадцати минутах пешком от «Шалаша». — Судьба! Можешь прямо сейчас тащить свою пятую точку сюда потому, что уже как час торчу здесь один и ничего не успеваю, а ты можешь мне очень помочь! — кажется, Сабо был просто в восторге. — Тогда с тебя стаканчик с градусом, усмехнулся Эйс, перебегая дорогу. — Хоть два. Жду тебя! — Давай. В телефоне послышались гудки, однако через миг они прекратились, когда Эйс сбросил звонок. В груди у него вдруг что-то закопошилось, завозилось очень едкое и тревожное, что ему совершенно не пришлось по вкусу. Но списав все на страх перед встречей с другом, он тряхнул головой и прибавил шагу. С виду «Шалаш» едва ли изменился. Приобрел парочку мелких вывесок с надписями о том, что является клубом для самых бесбашенных и смелых и сменил цвет входных ворот с металлически-ржавых на ярко-красные. Собственно вот и все изменения, коснувшиеся того места, что несколько лет назад было чуть ли не родным домом для Эйса. Пока не появился Трафальгар. Жизнь листнула новую страницу, закрывая недописанную предыдущую. Эйс дыхнул и, посмотрев за спину, решительно дернул на себя обшарпанную красную ручку ворот. Ему в лицо дохнул запах паленой пластмассы. Внутри, само собой оказалось куда теплее, что не могло не радовать. И пока он проходил сквозь полутемные коридоры из щербатого темного кирпича, снимая на ходу куртку, его слуха достигли несильно богатые фантазией ругательства. Сабо. Только он совершенно не умел делать этой вещи броско и круто. Эйс улыбнулся, войдя в большой зал с невысоким потолком, четырьмя угловатыми колоннами по периметру и лестницей справа, уводящей на террасу второго этажа. А вот внутри «Шалаш» стал самой настоящей «бомбой», преобразившись до неузнаваемости. Теперь он мог и впрямь претендовать на звание клуба. Портгаса ударило волной сентиментальной ностальгии. Парень задрал голову вверх и заметил Сабо, сидящего на перилах ограждения второго этажа и явно возившегося с чем-то довольно проблемным. Ого, он волосы решил отрастить? Кажется, вечер удивлений уже начался для отвыкшего от этого Эйса. С такой мыслью он в один миг подается вперед и почти у самых ног ловит внезапно выпавшую из рук Сабо отвертку. — Э? — сидящий сверху пораженно смотрит вниз. Портгас игриво подкинул инструмент и тут же его сам и поймал, показывая другу. — Твое? — Мать твою. И не узнать. Портгас Д Эйс собственной персоной! Да эти стены вот-вот подавятся значимостью такого момента! — смеется парень, откладывая провода в сторону. — Мать мою не трожь. Надеюсь ей на том свете лучше, чем мне здесь, — невесело отзывается Портгас. — Извини. Я не думал тебя задеть! Оно само вырвалось, понимаешь? Сабо спрыгнул с ограждения и буквально в несколько шагов преодолел лестницу, в конце перепрыгивая через перила. Шаг. Замирает в полуметре от друга и широко улыбается, кидаясь обнимать его. Эйс даже не успевает опомниться, но подумав, обхватывает его в ответ, хлопая по спине. — Я дико рад тебя видеть! Не представляешь насколько! — Наверное, чуть больше, чем я тебя, — скалится Ди, когда Сабо отпускает его. — Язва. Ты все такая же язва, как раньше! Не может не радовать, хотя я и надеялся на изменения к лучшему. И он уклоняется моментально от последовавшей за этим подножки, отскакивая. — Я не попадусь на это в сотый раз! — доволен собой. — Ой, — хитро гнет бровь Эйс, — просто ты был готов. Но я тебя еще подловлю! — Заметано! — отсалютовали ему и кивнули наверх. — Хочешь посмотреть на мою работу? — За этим и пришел. Безумно интересно насколько сильно может еще удивлять твоя извращенная фантазия и может ли вообще! — Обижаешь, — сдержанно, но уже с вызовом отвечает Сабо. — Идем. Закачаешься! На самом деле, еще не видя в действии, лежащую и висящую повсюду кучу барахла в огромной комнате, спаянной, скрепленной проводами, лампочками, диодами и прочей разной фигней, названия которых Эйс не знал, он уже понимал – это будет грандиозно. Настолько, насколько мог представить. Здесь были и костюмы, обшитые всевозможными устройствами, схемками и отражателями, и головные уборы, и даже обувь. Вдоль стены у окон возвышались ветвистые подставки, похожие на деревья, а посреди всего этого добра располагалось главное и центральное ядро исполнительной периферии — консоль светового управления. — Обалдеть, — выдал Портгас, с жадностью оглядывая помещение. — А то. Я знал, что ты оценишь это! Можно сказать, я год угробил на подготовку этой программы и покупку всего оборудования. Особенно трудно было, когда уволился с работы, чтобы иметь возможность заняться этим в полную силу. Я столько всего вложил в это, — Сабо замолчал, переставая улыбаться, и неуверенно посмотрел на друга, — и если облажаюсь… — Ты сможешь. Забудь про все эти «если» или «может быть», «облажаюсь» и «не получится». Не помню таких ситуаций, когда ты сдавался. У тебя всегда все выходило лучше всех. Ты такой человек, Сабо. Поэтому, заткнись и не ной, — кинул в него мигающий зеленым светом полупрозрачный шарик. — Эйс. Ты всегда умел это. Говорить так, что веришь в твои слова, — он поймал шарик, покрутил между пальцев, — Я на самом деле очень рад, что ты пришел. Смешок. Добрый, понимающий, согласный. Портгас и сам рад. — Ладно, закончим с дифирамбами. Ты же помощи хотел? Пойдем, а то не успеем. Сколько у нас на все про все? — Четыре с половиной часа. Еще через часа два подойдет наш звукарь — Усопп. Тоже по мере возможности поможет, когда сам настроится. — Усопп? Что-то знакомое. Где-то я его… — потирая гладкий подбородок. — Друг Луффи же! Я думал, ты знаешь его. — Не-а, знаю только рыжую ведьму и мистера топографического кретина, как выражается эта же ведьма, Нами, — хохочет Эйс. — Ну, значит, познакомитесь. Все идем! Свет стынет! То было коронной фразой Сабо. И он был бесконечно рад, что хоть какие-то вещи, которые он знает, остаются неизменными. Битых два часа они вдвоем носились по залу, со второго этажа на первый, таскали аппаратуру и прожектора, на самодельных лесах вешали дополнительный важный световой декор, соединяли провода, настраивали сцепление, синхронность и яркость. Когда пришел тот самый Усопп, Ди вспомнил, что однажды видел его все же, но познакомились, можно сказать, заново. Оказался парень очень суетливый и шумный, к слову. Слегка надоедливый и самую малость – трусливый. На счет самой малости, конечно, Эйс приуменьшил. Зато им на отлично удалось настроить взаимодействие света и музыки, чего очень боялся Сабо. Для него, как он выразился, то была ахиллесова пята. Но Уссоп заверил, что все пройдет как надо. Ему поверили. И где-то примерно за час до старта шоу, двое друзей устало уселись на низенький диванчик, освободившийся от лежавших на нем ранее атрибутов. По привычке Портгас закинул ноги на подлокотник, оперевшись затылком в плечо друга и довольно раскинул руки в стороны, прикрывая веки. — Я там, кажется, обещал градус, — вспомнил вдруг Сабо, протягивая руку к небольшому холодильнику у дивана. — Помню, помню, — Ди слышит шипящий звук открывающейся крышки, а в следующий момент уже видит перед собой бутылку пива в зажатых пальцах друга. — О, интересно. Но я думал о чем-то покрепче. — Знаю. Но, что имеем, тем богаты. — А ты? — Мне ж за пульт, ты что. Нельзя. — Точно. Совсем забыл. Ну, за тебя и чтобы все бахнуло лучшим образом! — Эйс делает тост и отпивает. Морщится слегка. Отвык. Давно не пил все же. — Ты не в курсе, а у нас тут сухой закон, — сказал Сабо, рассматривая помятую ребристую крышку. — Серьезно? И давно? — Как официальным клубом заделались. Для танцевальных баттлов. Последнее он выделяет специально отдельно и смотрит на реакцию друга. А Эйс аж поперхнулся, проливая пиво на себя. Неверяще оборачивается к Сабо, сглатывает и теряет свой взгляд где-то на полу. — Прикольно, однако. Молодцы. — И все? Ничего больше не скажешь? — А должен? — Эйс, ты… — Сабо, послушай, — отставляет бутылку на пол и сцепляет пальцы в замок, — то, о чем ты сейчас хочешь поговорить, для меня уже в прошлом. Это закрытая дверь. — Хочешь сказать, ты разлюбил танцевать? Молчание. Портгас трет глаза, кусает губы. — Да. Разлюбил. Теперь закроем тему? — посмотрел ему в глаза, но различил лишь отголосок разочарования. — Хорошо. Закрыли. Пока что, — закончил шепотом Сабо. — Что? — Так, ничего. Вновь улегшись обратно, Портгас сделал еще один глоток. Он пошел уже куда ровнее. — А что на счет Ло все-таки? — друг явно решил его сегодня растрясти. — Черт, почему из всех тем ты выбираешь именно те, которые мне обсуждать, ну вообще не горит? — Эта тема меня волнует потому, что из-за этого козла ты свалил от нас, — ровно говорит Сабо. — Он не козел, — Эйс вздохнул и добавил. — Он хирург. — Да клал я, брат, кто он. Давай. Рассказывай. Раз ты здесь, то все должно быть более чем хреново. Пара минут для Портгаса ничего. Пару минут можно и подождать, пока внутри волна найдет нужную частоту и он сможет сказать хоть что-нибудь. Что-нибудь о Трафальгаре. — Я не знаю, что у нас. Правда. Сейчас живу у деда с Луффи. — Выгнал тебя, что ли? — Хрена с два! Я сам ушел. Он меня затрахал. Тупое животное, — Эйс нервно делает несколько глотков холодного напитка. Сабо усмехается. Кажется, даже доволен. — Вот как. И? Не звонил, не писал? — Я не брал трубки, отвечал на отъебись. А потом я торчал в цветочном у Макино вместе с Луффи, и он приперся туда. Я, прикинь, даже подумал, что он приревновал меня к мужику, которому мы букет с братом ваяли. Фиг тебе, как говорится. Извинился, правда. Но когда я на следующий день пришел на квартиру, там только записулька была, что он свалил на стажировку на два дня. Мудак! Мог и позвонить хотя бы. Сабо протянул паузу и, переварив услышанное, изрек: — Так и чем, собственно, разногласия? Этого я не понял. — Его работа – вот разногласие. Он живет своей работой, может, и жрет работу, так вот пусть и трахается с ней же. А я – пас. Достало меня это. Короче, давай закроем и эту тему, у меня башка на автомате болеть начинает из-за нее. Про частую жестокость Трафальгара Ди предусмотрительно промолчал. — Ясно все с вами. Точней нихера не ясно, но! Вот что я скажу: я бы свалил на твоем месте и вернулся бы к нам! — Сабо, ты на своем месте, а не на моем. Так что, не надо вот этого всего. Разберусь. Не капай на мозг. — Тебе-то уж покапаешь, язва, — усмешка. — Кстати. Главного я и не сказал! — Это чего? — пустая бутылка с последним глотком метко отправилась в мусорное ведро. — Сегодня приглашено очень много народа. И парочка известных танцевальных гуру, дабы заценить пол и атмосферу. — Бля, Сабо. Ты это специально! — Эйс тут же взъерепенился, вскакивая на ноги. — Отчасти. Да не бесись ты. Я не прошу тебя идти и танцевать, к тому же ты, наверняка, уже и разучился. Я позвал тебя, чтобы ты увидел мою работу, хорошо? Словно выдохнув разъяренным быком, Эйс сунул руки в карманы широких штанов. — Окей. Я останусь. Ради тебя только. — Спасибо. Уже должны начать все собираться, — и после его слов Усопп включил первый, рвущий густую тишину, трек для разогрева. Сабо довольно потер руки. — Ладно, пойду готовиться. Будут подходить ребята сюда, спрашивать про костюмы, отправишь их в раздевалку, покажешь? Они знают, где чьи, с этим разберутся. — Без проблем. — Ну, тогда я ушел. Не скучай! — Сабо! — А? — обернулся, уже на ступенях лестницы. — Удачи! — показав «виктори». — И, кстати, прическа – что надо! Он захохотал, кивнул и спустился вниз. Портгас же боялся думать о том, что будет дальше. Собственно, а дальше началось веселье. Постепенно народ начал стекаться в «Шалаш», наполняя зал. Музыка играла отличными битами, и атмосферу драйва начали все присутствующие. К Эйсу периодически поднимались разные люди, и он показывал им все, как просил Сабо, отправляя к нему. До начала шоу оставались считанные минуты. В клубе стало немного душновато. Стоя у ограждения второго этажа, Портгас смотрел вниз, наблюдая за веселящимся разношерстным народом, танцующим в свое удовольствие. Внутри неприятно заскреблось. Неприятная пытка. Вдруг по лестнице нечто загромыхало и, обернувшись, Ди увидел разодетого младшего брата. — Эйсу! — подбежал к нему и встал рядышком. — Я так и знал, что ты придешь! Сабо проспорил мне желание! — Вы что, спорили на меня, придурки?! — Совсем чуть-чуть, — хихикнул он. — Господи, ну что за! И что ты ему загадаешь? — ленивый вопрос. — Пока не придумал. — Хорошо, придумай нечто стоящее, я прошу тебя. — Ага, — кивнул Монки. — Эйс, а ты с дедом говорил? — Говорил. — Отправит, да? — Грозится. Сказал, через три дня улечу. — А ты что? Послал его? Старший Ди усмехнулся наивности младшего. Ему бы столько простоты в жизни. — Я… А я ничего не сказал. Вот. Непонимающе Луффи уставился на брата. — Совсем?! — Точно Луффи, совсем. — Дурак, ты. Пошел тогда я вниз. А ты сиди тут и тухни! С этими словами Монки ушмыгнул в море веселящейся толпы так же быстро, как и появился. Ураган. А Эйс безмолвно остался наблюдать за начинающимся шоу. Как же чертовски круто у Сабо получилось! Народ кричал и визжал от восторга, завидя светящихся диодными лентами девушек-танцоров, вытворявших невозможные трюки и движения. Они танцевали, прыгали, почти летали, растворялись и снова возникали на импровизированной сцене, продолжая свои номера. Прожекторы, вспышки, лазеры и лампы в своем немыслимом ритме и цветах заводили бушующую публику. А когда на стены проекторами вывели фантастические свето-презентации, перекликающиеся со звуком, который творил Усопп, кажется, даже воздух раскололся от такого бешеного градуса всеобщего веселья. Крышу сносило буквально всем. Даже Портгас слегка расслабился, постукивая пальцами в такт треков. Шоу определенно удалось. Эйс был рад. Однако выпитое недавно пиво, вскоре неделикатно так напомнило о себе, попросившись наружу. И Ди собрался было пойти в туалет, но понял, что у него на пути целая преграда из танцующих людей, среди которых, без сомнения, найдутся те, кто знают его и могут напроситься очередной болтовней, чего ему не очень-то и хотелось. Пришлось понадеяться на скромную маскировку капюшоном толстовки и, накинув его на голову, спуститься вниз. В зале даже пол вибрировал битами, а акустика творила совершенно невозможные вещи. Сабо явно постарался на славу. Ведь все-таки клуб был его детищем, хоть он и говорил всегда, что «Шалаш» – общий. Народ толкался, задевал руками и ногами, чуть ли не падал на Эйса, заставляя его пригибаться и ускользать в стороны. Кто-то даже хотел затащить его в танец. Кажется, какая-то девушка. Но она потерпела поражение, упустив свою жертву. Наконец, преодолев, можно сказать, заминированное поле, Ди оказался за дверью уборной. Здесь было немного тише, хоть и не пусто. — Мы сейчас закончим эти несвязные «дрыгалки». Сабо как раз говорил дать им немного времени. Покажем наши «слайсы»! — Какого, ты называешь их этим словом?! Оно убогое и значит совершенно другое! — вспылил один из собеседников у крайних писсуаров. — Да прикольное слово. Почему нет? — невозмутимый парень застегнул штаны и нажал на смыв. — Тупое! Все, давай, пойдем, а то Изо нам вжарит леща! — второй так же завершил свои дела и поправив одежду, следом вышел за другом. Такой маленький обрывок непонятного диалога, показавшийся другим людям несвязным и непонятным, для Эйса стал как удар по голове. Он знал этих двоих, знал этого Изо. И если все они находились здесь, то впереди намечалось явно нечто мощное и, одновременно с этим, очень опасное для него. Парень глянул на себя в зеркало и понял, что нужно уходить сейчас. Прямо сейчас и не позже. Ибо прошлое рычит и скалится на него за спиной, готовясь к решающему прыжку. Он вышел быстро, спеша, огибая людей, лавируя, стремясь к заветной лестнице. Толпа водила, качала и тормозила его, отчего Портгас уже начинал раздражаться. И вот, когда в паре метров от него, за бешеной парочкой в белых кепках и черных банданах замаячили ступени, в зале грохнула эта музыка. Эйс оступился, а сердце бешено заколотилось. Толпа разошлась в стороны, освобождая пространство, куда влетели они. Десять человек показывали самые настоящие уличные танцы. Стиль, слаженность движений, прыжки, поддержки и рывки. Жажда и пожар драйва в каждой комбинации. Народ присвистывает, хлопает, бьет ногами в такт, а они словно поднимают пыль из ниоткуда и зажигают в нижнем брейке, почти выкручиваясь наизнанку, вжимаются хип-хопом в пол и провоцируют публику претензионным смешиванием стилей, вытворяя нечто новое, красочное, сочное. Такое, что Ди не смог не обернуться, голодно наблюдая за каждым из них. Изо тоже был там. Как же заскреблось, забарабанило в памяти почти забытое, оставленное. А как зачесалась каждая мышца, каждая связка, желая ворваться, вклинится в искрящий ураган, и вспомнить это непередаваемое чувство свободы уличного танца. Сжав кулаки, Эйс хотел отойти, шагнуть назад, но ноги приросли и не хотели двигаться. Прожектор мазнул светом четко по нему, и задержался на какие-то секунды, которых хватило, чтобы Ди матюгнулся на слишком зоркого Сабо. Этих секунд хватило и другой паре глаз, выцепившей из толпы до боли знакомый силуэт, пусть и в капюшоне. Уже сделав пару шагов, Портгас чувствует, как его стаскивают с лестницы, ухватившись за одежду. Он неловко взмахивает руками и оборачивается, цепляясь за перила. Позади стоит запыхавшийся Изо, уперев руки в бока. Взгляд непонятный. Не то не обещающий ничего хорошего, не то без меры довольный. Эйс понимает. Попал. А танцор, молча указывая наверх, дает понять ему, чтобы он поднимался. Совершенно не зная о чем говорить, Ди опускается на уже знакомый диван. Изо предпочел постоять напротив него, оперевшись об ограду, как недавно сам парень. — Какие люди и без охраны! — тянет насмешливо, но не зло. — Всегда мечтал сказать это, только вечно не к месту приходилось. А тут гляди! Слово парад планет в небе! — Не ломай комедию, Изо, — бросает в ответ, смотрит под ноги. Вот оно. Чувство вины. Необузданное, кислое, бьющее во все уязвимые места. И жаждущее прощения. Однако этого Портгас не ждал. Сам себя не простил. Предпочел забыть. — Э, какие мы кислые. Выше нос! Чего расплылся? Я сразу тебя узнал. В капюшоне или нет. Два года танцевали как-никак в одной банде. Правда, ты совсем мальчишкой был тогда. Сейчас-то уже – хоть куда! И, да – веснушек больше стало, кстати! Ну, чего молчишь? — Жду, пока закончишь балаболить. — Язва-а, — словно ждал, тянет, смакуя. — Изо, чего ты хочешь, говори прямо. — А ты? Чего вдруг пришел? — Сабо помогал, обещал посмотреть его шоу. — Хе-хе, а тут мы такие, нежданчик! Что, небось, за три года забыл, поди, все что умел? — теребит темную прядь волос, выбившуюся из небрежного пучка. Повязанная на руке синяя бандана сверкает обмотанным световым диодом. — Я не за танцами пришел сюда. Не провоцируй меня, у тебя не выйдет. Я завязал с танцами. Еще тогда. — Ого, а куда делся весь горячечный запал «я всех порву и покажу как надо»? Ладно, шутки в сторону, — лицо Изо сразу стало серьезным, и он присел аккурат напротив Ди. — Говоришь, завязал? А в курсе ли ты, наркоманы всегда остаются наркоманами? Танец – это тоже наркотик, и ты, не хуже моего знаешь это. Я вижу тебя сейчас насквозь. Знаю, что сейчас внутри тебя происходит – оно написано на твоем лице, в твоих глазах! Горит, как вот эта лампочка. Говоришь, у меня не выйдет тебя спровоцировать? Давай, проверим! Изо хищно скалится, стирая грим с губ и, перемахивая через ограждение исчезает за ним. Офигев от такой выходки, Портгас вскакивает с места. Перегибается через перила и вглядывается в танцующих людей, высматривая своего знакомого. Но всего лишь через минуту прожектор синего цвета ударяет в центр зала, музыка затихает, толпа, отхлынув, подается к стенам. В свет прожектора выходит Изо, постукивая по микрофону. Эйс холодеет всем телом. Только не это. — Всем привет, с кем не здоровались. У меня тут образовалось одно очень важное дело, — люди засвистели и заулюлюкали. — Да. О каком деле идет речь? Для начала поднимите руки кто, быть может, помнит такую команду как «Взрыв». Года три назад. Взметнулось достаточно много рук и даже зазвучали одобрительные голоса. — Вот, отлично. Да, это когда-то была наша команда. Но, после одного случая она, к сожалению, развалилась. А кто помнит почему? Опять неразборчивые выкрики, которых Ди разобрать не смог. — О! В яблочко! Нас покинул самый талантливый и молодой танцор банды. И знаете, что? Он сегодня здесь. Все притихли, оглядываясь вокруг. — И я вызвал его на состязание, но он не принял вызов. Сказал, что завязал с танцами. Но! Я считаю, что причина не в этом. Причина в том, что он просто разучился танцевать, забыв напрочь даже самые простые движения, не говоря уже чем-то более крутом. Скажешь это не так, Портгас Д Эйс? — звук микрофона запищал на высокой частоте. В глазах Эйса вспыхнул слепящий прожекторный свет, заставив его зажмуриться. «Изо, сволочь! Перед толпой всех этих зевак! Так позорить?! Да чтоб тебя!» — крутится у парня в голове, пока зрение не привыкает, чтобы иметь возможность видеть хоть что-то. И он видит. Все так же в центре, смотря на Эйса, Изо показывает ему средний палец, с ногтем, выкрашенный в фиолетовый цвет и прижимает его к расходящимся в улыбке губам. — Ну, так что? Признаешь перед всеми, что ты лузер, что танцы, никогда не были тебе по зубам и под сотнями взглядов этих людей покинешь это место? Или же ты примешь мой вызов, да спустишь свою задницу сюда, показав, что ты чего-то стоишь? Что выберешь? Эйсу сначала думается, будто он спит и снится ему кошмар. Но если бы это на самом деле был бы сон, он уже проснулся, как обычно происходит, разве не так? Тотальное молчание продолжало сдавливать пространство, а ожидание Изо, накаляло внутренний термометр Портгаса. Давление скакало к предельной отметке — Ну, кажется, наша искорка погасла. Что ж, тогда проводим… — Три раунда! — громко говорит Эйс, держа голос ровным. — И ты сам напросился! Толпа взрывается бурной реакцией, музыка возвращается в заскучавшие динамики, свет обратной призмой освещает большое пространство на полу. Изо откидывает микрофон кому-то за спиной, поправляет влажную майку и сверлит взглядом остановившегося напротив веснушчатого парня. — Ну давай, шкет, попробуй меня сделать.