***
Блуждать впотьмах, не видеть своих рук, забыть свой голос, не узнавать себя. Не чувствовать. Пересекая бескрайнее пространство Сансары, стремиться к завершению, к очищению. Без страха, без обид и сожалений, без тщеславия и необузданной злобы. Когда есть нутро, в котором таится неизмеренная жизнью сила и способность принять свой путь. Не сопротивляясь. Но помня. От начала и до конца, зная каждый шаг, день за днем, в срезе прожитой жизни, упоенный мягким вращением чистого воплощения сознания. Мириады снов рассеиваются и стягиваются в одну точку, рождая свет. Свет. Звук. Толчок. Падение. Расфокусировка. Все собирается в одно ядро, возвращая реальность. Ощущение тела. И очередную боль. Эйс вновь с головокружением вскидывается, но тут же падает назад на мягкое. Глаза открываются с трудом, во рту сухо и язык присох к небу. Попытка пошевелить губами удаётся не сразу. А только тогда, когда тонкая кожа губ сдирается, начиная кровить. Ему хотелось бы чертыхнуться, но голос не слушался. Последствие усыпления показывали себя Портгасу во всей красе. Потребовалось время, чтобы парень смог убедиться, что находится в той же комнате, в которой его усыпил Ло. Он приоткрыл веки, едва приняв полусидячее положение. Руки и ноги его почти не слушались, походя больше на бесполезный балласт. Поэтому попытавшись сжать пальцы на правой руке, Ди грязно выругался. Точнее он так считал. На деле звук, воспроизведенный им, напомнил больше странное нечленораздельное бульканье. — Минут через десять ты уже будешь чувствовать себя лучше. От этой штуки быстро отходят, — вкрадчивый, обволакивающий голос возник из ниоткуда, побудив Эйса дернуть голову влево. Удивления не случилось, когда его встретил голодный хищный взгляд золотых глаз. — Н…не…на...вижу, — сорвалось с губ парня. — Да похеру, Эйс. Это вообще не важно. Щелчок, скрип и болезненным рефлексом вырывается из груди Ди хриплый стон. Довольно крепкий металлический браслет оказывается на его запястье, туго сжимая, передавив вспухшие под кожей вены. — А вот и второй, — снова тот же щелчок и теперь обе руки парня закованы в наручники. Цепи от них тянулись к изголовью кровати, надежно фиксируясь прочным карабинами без замков. Эйс вдруг очень захотел, чтобы его снова стошнило. Он хотел наблевать, вырубиться и вернуться в то великолепное состояние полнейшего отсутствия, какое было, пока он находился без сознания. Хотел бы не видеть идеальное в своей сучности лицо Ло. Не чувствовать противное дыхание и его личный, отвратительный запах фенольных смесей. Парень отчаянно дергает чуть окрепшей рукой. Бесполезно. Хирург усмехается. — Смешно-о-о, — тягуче, с издевкой в голосе, — я столько раз представлял это и вот. Очерненные татуировками пальцы ложатся на оголенный живот Портгаса, уверенно следуя ниже к ширинке белых штанов. Эйсу хочется выть. Он пытается взбрыкнуть, только выходит херово. — Я бы и тебе татуировку набил. Уверен, выйдет отлично. Может, кстати, так и сделаю когда-нибудь, когда ты будешь спать. Таким увлеченным Трфальгар не чувствовал себя очень давно. Мало того что увлеченным, так еще и безумно раззадоренным, возбужденным. Ему хотелось одновременно и выдрать Эйса как последнюю шлюху, и растянуть удовольствие, наслаждаясь им медленно и до полного экстаза. Ему даже не мешал сумрак комнаты, который порой чёрными углами наползал на Эйса с разных сторон, потому что старая лампа под потолком непрерывно покачивалась из сквозняка вентиляции. Скажи ему кто-нибудь еще год назад, что он окажется в такой ситуации, Трафальгар хохотнул бы, однако задумался об идее. И сейчас, чувствуя себя подобно тигру на заведомо удачной охоте, он наслаждался видом любимой жертвы. Жертва в лице Портгаса уже вполне осознанно могла фокусировать взгляд, шевелить руками и ногами, почти идеально их контролируя. Кажется, он опять пытается послать Ло. — Набьем тебе здесь мое имя, чтобы каждый раз, снимая с себя штаны, ты помнил, чей ты, — медленно выводя краем ногтя линии иероглифов на смуглой коже, в самом конце Ло вжал его сильнее и резко дернул в сторону, успешно оставляя красный жгущий росчерк. Шипение Эйса и резкий поворот бедром заставил хирурга слегка отстранится. — Тварь! Я тебе потом на роже хер набью, понял?! — рычит Ди. У него почти вывернуты в плечах руки, спина изогнута дугой, а ноги бьются в рефлексивном припадке злости. Трафальгар на это смотрит невозмутимо, с налетом как будто нежности. Сверяется с часами на руке. Скоро должно начать действовать. Против такого средства еще ни один человек не устоял. Собственно, даже сам Эйс успел доказать это. Совсем недавно в Собачьих Клетках. Такая крохотная таблеточка, а сколько энергии и похоти высвобождает из недр тела. Ло скромно гордился своей заслугой, наблюдая, как беснующийся Эйс начинает понемногу успокаиваться. Амплитуда движений замедляется, снимая агрессивную резкость, да притупляя разум. — Что это? — растерянность плещется во взгляде Ди, стоит ему посмотреть на Ло. — Что это за херня? Что со мной?! — Серьезно не помнишь? Наверное, из-за алкоголя. Тогда в Клетках я угостил тебя такой же малюткой, — он зажал в пальцах маленький светлый кругляшок, рассматривая со всех сторон, — Я сам сделал ее. Очень удобная вещь, знаешь. А какая действенная. Стон Эйса пролился бальзамом на душу Трафальгара, учащая дыхание. Парень охнул, попытавшись свернуться калачиком. Послышался звон цепей и тихий скулеж. Хватает лишь одного взгляда, чтобы понять, что Ди не ошибается в позывах своего тела. В паху все горит, член стоит колом, а во рту копится вязкая солёная слюна. Эйс чувствует, как кожа потеет все больше и ему хочется кричать. Кричать от безысходности и отвращения. — Чувствуешь? Чувствуешь уже, как хочешь меня? — ядовитый вкрадчивый шепот в самое ухо. Язык скользит по тонкой его кромке. Укус сильный, болезненный, как вспышкой молнии, простреливает, волной паники заливая беспокойное нутро парня, заставив вскрикнуть. Закрыть себе рот рукой Портгасу не позволяет грубая хватка Трафальгара. Сжав его нижнюю челюсть, мужчина разворачивает его на себя и смотрит во влажные, переполненные злобой глаза. — Сначала все будет так, — расписывает в подробностях о каждом своем желании, о каждой фантазии прямо в рот, раздвинув его губы, — а когда мне надоест играть в поддавки, позволю тебе сопротивляться почти в полную силу и сломаю тебя. Раз. Потом еще раз, а потом в третий раз. И так до бесконечности, Эйс. Пока я сам не скажу стоп. Ему очень не хотелось вслушиваться, не хотелось смотреть в лицо, что нависало над ним, проявляя смесь уродливых эмоций садизма и грязного удовольствия. — Чтоб ты сдох, с-сука… — успел выплюнуть парень, прежде чем Ло расстегнул молнию на джинсах, ухмыляясь картине, которую он видит перед собой. — Всё мы там будем, Эйс. И ты тоже. Будешь. Там.***
Под ногами мокро и холодно, а с ответвлений узких улиц сквозит пронизывающий до самых костей ветер. Дробленая ночь шумно выдыхает сигнальными сиренами, разрозненными голосами, мельтешит в глазах красно-синими вспышками, униформой, десятками тусклых квадратов окон в высотах, почти не горящими фонарями, блестящими лужами раскисшего снега. И среди всего этого безмолвия — серо-желтая стена напротив и невзрачная помятая от лома дверь. Приоткрытая, зияющая дикостью, страхом, беспомощностью и чем-то похожим на разочарование. Мягкий плед соскользнул с плеча, коснувшись одним концом черной лужи. Стеклянный взгляд парня подернулся рябью осознанности, отчего он зажмурил глаза, отворачиваясь прочь с четким желанием приобрести амнезию. Когда его ступни снова коснулись промерзшего зимнего асфальта, Эйс осторожно посмотрел через плечо. Кто-то звал его, повторяя имя. — Эйс! Словно один большой ураган налетел на него, не дав опомнится. Накрыло, скрутило и затрепетало мелкой, чечеточной дрожью. Даже не вздохнуть. Потому что сильные руки сжали до предела. Того и гляди – глаза вылезут и не только. Портгас занес руку и стукнул что есть силы по крепкой широкой спине. И только после трех ударов ему удалось нормально вдохнуть. Растрепанный, как будто постаревший на несколько лет, в своем извечном темно-сером пальто на него с высоты роста смотрел дед, пряча нижнюю губу за седыми усами. Слова не шли. Портгас забыл все до единого, как назло. Кто угодно из всего этого гребаного мира, на самом деле, кто угодно из этого мира мог бы ему помочь, мог его найти. И парень поверил бы в любой из вариантов, кроме этого. Только не старик Гарп. Ведь он никогда бы не стал искать неблагодарного, невоспитанного мальчишку, подкидыша, разрушающего все вокруг и свою жизнь в том числе. Хамоватого, дерзкого, плюющего на мнение окружающих. Не вот эту проблему на всю голову. Не его, не Эйса. Но. В горле сдавливает, теснит, когда Портгас замечает слезу на щеке старика. Она бликует в свете мигающих огней, быстро теряясь в шерстяном шарфе. И как-то помимо воли у него вырывается: — Прости… Спустя всего пару секунд Гарп ещё сильнее, еще крепче обхватывает парня, с безумным отчаянием прижимая к своей груди. Не стесняясь, дав волю слезам и не замечая ничего вокруг. В том числе и пару десятков глаз, направленных на них. Теперь Эйс не знает что делать дальше. Бессмысленно встречает в пустом кабинете посветлевшее небо на горизонте, рассматривает геометричные силуэты пробуждающегося города, старается не вспоминать ничего за последние несколько суток. Или больше? Он до сих пор не знал, сколько прошло времени. Кутаясь в безразмерного вида пиджак деда, он так и не притронулся к чашке травяного чая. Периодически Портгаса потрясывало, но это сказывался уличный холод. В остальном он себя никак не чувствовал. На настойчивое требование Гарпа поехать в больницу и обследоваться, парень ответил уверенным и чётким отказом, объясняя это вполне адекватным состоянием. Да, он соврал. Очевидно и то, что старик понял, однако давить не стал. Эйс был ему благодарен. В коридоре кто-то быстро промчался, стуча каблуками. Вздрогнув от резкого звука, парень тут же мысленно обругал себя, сетуя на разросшиеся до гигантских масштабов тревожность и дерганность. Собрал руками свалявшиеся волосы, повязал резинкой, не забыв похлопать себя по щекам. Конечно, это не помогло, да и тело во многих местах отдалась тупой болью, не сильной, но ощутимой. Осмотрев кабинет деда, Ди отметил, что сейчас он не кажется ему таким строгим, вычурно офисным, с оттенками кладбищенской строгости. Напротив. В данный момент он источал тепло и уют. Он задумчиво уставился на высокую чашку белую чашку с черным иероглифом. После пары глотков травяного чая, Эйса начало все-таки слегка крыть. Мысли потекли своим ходом, сублимация полетела к чертям. Его вдруг шандарахнуло от осознания, что он пропустил полуфинал. Подставил команду. Подставил ребят. Просто исчез, лишив их шанса на победу в чемпионате. Знают ли они, где он был? В курсе ли, что происходило? Вряд ли. Ищут ли? А Марко? Неужели он его не искал? Где они все? Что они делают, и что происходит вообще сейчас? Стукнув от негодования кружкой по столу, Эйс расплескал чай на дедовские документы и обреченно чертыхнулся, подорвавшись искать чем вытереть. Голова просто разрывалась от количества вопросов в ней. — Оставь, — раздалось позади него. Хозяин кабинета материализовался в кабинете, прошёл к своему месту и уселся на стул. Тот со скрипом осел под весом старика. Не поднимая глаз, Эйс сконфуженно опустился обратно. Воцарилась неуютная, скрипучая как этот стул пауза. И Гарп, видя потерянного внука, покашляв, прочистил горло. — Эйс. Ты… Как? Тот чуть удивленно взглянул из-под выбившейся челки. — Нормально. Спасибо, — подумал немного, пожевал губами и, нахмурив лоб, негромко продолжил. — И за то, что искал меня – спасибо. Я, наверное, должен объяснить тебе все, но в голове у меня такой пиздец вселенских масштабов, что я не могу найти концов. — Не выражайся при мне, Портгас Ди! Кислая мина расцвела на лице парня, но старик продолжил, стараясь подбирать слова. Хоть с Эйсом ему всегда было трудно это делать. Он привык кричать на него, отчитывать и нравоучать. Разговор на спокойных тонах являлся чем-то не из их вселенной, не из их отношений и казался на пробу несуразным, сухим с оттенком неуверенности. — Я все еще, несомненно, зол на тебя, за твою выходку, за то, что ты так подставил меня с Киото. Дорогого стоило мне устроить возможность твоего обучения там и хорошего места в академии. Я пошёл по головам нескольких человек ради этого. Чем, безусловно, не горжусь. Но я старался. Старался ради тебя. Потому, что ты знаешь, это то — в чем я никак не могу ошибиться. В том, чтобы ты был в порядке, чтобы был счастлив. Я обещал твоей матери, твоему отцу. А ещё я это обещал еще одному человеку. Он взял с меня слово. Едва помешкав, а после, все же сунув за пазуху пиджака руку, его дед выудил из внутреннего кармана белый конверт, расправил его и медленно положил на столешницу, двигая в сторону Ди. — Взял слово, что я несу за тебя ответственность, пока не отыщу тебя. Я обещал Марко, что ты сам будешь решать, что тебе делать после. Сама идея противоречит моему нутру, но я верю Фениксу. Потому что он верит тебе. — Марко? — переспрашивает Эйс голосом полным удивления. Вопросительно смотрит, то на Гарпа, то на загадочный конверт, до момента, когда его рука все же касается шероховатой бумаги и вскрывает, надрывая сбоку. Заглянув внутрь, парень подцепляет пальцами содержимое, а разглядев его, ошарашено моргает, не веря своим глазами. — Б-билеты? В Токио? — Да. Когда все случилось, именно Марко пришел ко мне и рассказал о произошедшем. О тебе. Он просил помочь, как другие люди за себя не просят. Потому что он считает, что в тебе есть талант. Поверь мне, Эйс, я не знаю так ли это на самом деле. Я старик, который, как оказалось, мало что понимает в нынешней молодежи. Но не припомню, чтобы кто-либо, глядя мне в глаза, так нахваливал тебя хоть раз в жизни. И тогда, в тот момент, я напомнил себе, что в первую очередь люблю тебя не меньше, чем Луффи. Возможно даже больше, раз до сих пор трясусь за твоё будущее. Помнится мне, твоя мать сказала однажды: «Не смотри, что неуправляемый. Смотри, что упорный». Теперь и я хочу увидеть то, что увидел в Тебе Марко. Быть может я лишь никчемный слепой старик? Феникс сам хотел искать тебя, но ваш финал никак не может проходить без непосредственных участников. И считаю, что он поступил правильно, придя ко мне. Он улетел с мыслью, что ты будешь злиться на его поступок, будучи правым. Однако сдаётся мне, что все это не так. Думаю, ты должен поблагодарить его. Неловкость заполняет пространство. В маленькой почти разбитой вселенной Портгаса, кажется, зарождается сверхновая. Может сейчас как раз тот момент, когда парень был кем-то, наконец, услышан и получил второй шанс? — Самолет не будет ждать тебя, пока ты пялишься на билет. У тебя есть всего пара часов, чтобы привести себя в порядок. За окном врубается автомобильная сигнализация, однако почти сразу глохнет. Вновь посмотрев на деда, Эйс еле сдерживается. — Дед. Отвезешь?