Бегущая за солнцем

Понедельник. Пять минут до подъёма. Я открываю глаза, упираясь взглядом в темноту комнаты. Город ещё спит, только мерное свечение уличных фонарей разряжает тьму интерната Св. Анны. Какой сюрприз мне преподнесёт этот день? Вспоминаю вчерашний поход в церковь, - как много в Англии атеистов, оказывается. Под сводами огромного собора почти что холодно, голоса гулко отдаются внутри. Мы садимся на скамейки, тоже холодные, перешёптываемся. Никто и не думает о службе, никто не стремится открыть свою душу Богу. «Зачем люди ходят в церковь?», «Кто за чем. Чтобы узнать последние новости, посмотреть, у кого красивее шляпка, кто с кем пришёл… Традиция», «А как же молитвы?», «Нет, вряд ли». Я сажусь у прохода, где-то в середине, слева от меня оказывается Эвника. Она шёпотом, косясь на остальных и следя за пастором, спрашивает: - Ну, как ты с новенькой? Как она? - Обычная девчонка, - я пожимаю плечами, - ничего такого. - Неужели? Жаль… И я понимаю, почему здесь, среди стольких законопослушных традиционных граждан, так мало верующих. Люди ждут сенсаций, они мечтают об Апокалипсисе, пришествии, блудницах и грешниках, желая увидеть всё то, чем пугает старенький пастор, воочию. Они разочаровываются, когда не находят этого. Всем уже надоело слушать проповеди, народ мечтает о действии. И я закрываю глаза, чтобы увидеть свой личный Апокалипсис, хотя бы в фантазиях. А Ван Дайк там не было, понимаю я сейчас. Никто не спросил, где же новенькая, оглядывая зал в поисках рыжей макушки, затерявшейся в толпе зелёных жилетов. Ни одна из дам, сопровождающих средние классы, ни одна учительница не осведомилась о мисс Ван Дайк. И я не помню, чтобы видела её, выходящую вместе с нами, со всеми, из дверей интерната, не помню, чтобы она стояла с кем-то из девочек под зонтом, укрываясь от по-осенне холодного дождя. Её не было и в комнате, когда я, надев строгую форму, покинула её, выйдя в коридор. И так же не было её после того, как все вернулись. Я зашла в комнату, ожидая наткнуться на насмешливый взгляд серых глаз, но помещение пустовало. И она не пришла, когда дали отбой. Никто её не спрашивал, никто не видел, хотя, интересовались все. Где же она была? Я знаю, что сейчас Александра здесь, спит на своей кровати, поскольку слышу её тихое дыхание. Но, на всякий случай, поворачиваюсь лицом в ту сторону, и проверяю – она ли это? Да, она. На мгновение всё внутри сжимается, потому, что мне кажется, будто девочка смотрит на меня, наблюдая за мной всё это время. Но я напрягаю зрение и убеждаюсь в том, что глаза у неё закрыты и она спит. Вздыхаю, кажется, от облегчения. Звенит будильник в интерпретации 30 Seconds To Mars “From Yesterday”, и новый день официально вступает в свои права. * * * Незадолго до первого урока ко мне подошла классная – мисс Донован. Она отвела меня в сторону и спросила: - Мисс Лейн, вы ведь пришли к нам во вторник? - Да. - Хорошо… Значит, этот классный час будет для вас первым. Что ж, по традиции каждая новая ученица обязана рассказать о себе. В двух словах: чем она увлекается, кем хочет стать, каких взглядов придерживается, - не пугайтесь, юная леди, никто не требует от вас сочинения, - улыбнулась она, - Но… постарайтесь, всё же, показать себя. - А когда классный час? - Первым уроком, через десять минут. И, да, где ваша подруга, мисс Ван Дайк? - наконец-то, кто-то спросил о том, присутствует ли она вообще в интернате до сих пор. - Она… - я запнулась, думая выдать её вчерашнее отсутствие и сказать, что понятия не имею, где она может быть. Но это было бы враньём, поскольку я видела её за завтраком, - Я не знаю точно, должно быть в нашей комнате, готовится к урокам. - Спасибо, Джоанна… - с несколько озабоченным видом классная удалилась. Возможно, она тоже заметила её периодические исчезновения. Я направилась в класс за остальными девочками, чтобы успеть привести мысли в порядок. Параллельно я пыталась вспомнить, была ли Ван Дайк на зарядке, но это мне никак не удавалось. Кажется, она несколько раз мелькала в задних рядах, но ничего определённого… Мотнув головой, пресекая эти пустые размышления, я решила, пусть юной Ван Дайк занимаются учителя. В классе уже было несколько девочек. Джаннет и Жаклин, кажется, они были подругами, сидели вместе. Они помахали мне, и я дружелюбно поинтересовалась, что можно о себе рассказывать. Девочки понимающе заулыбались: - Ничего такого, не говори; что мечтаешь свалить в США или обожаешь ходить по дорогим клубам. - Да, говори то, что они хотят, - закивала Жаклин. Яркие бусины на её косичках задорно застучали друг о друга, - например о том, как любишь классическую литературу и хочешь стать учёным. - На самом деле им не так уж нужна правда, скорее, они будут делать выводы о твоём характере, - продолжила Джаннет. - О чём толкуем? – это была Лив. Как всегда, бойко улыбающаяся. - Консультируем Джейн, на тему, что можно говорить в рассказе о себе, а что нельзя, - сказала Пирс. - О, серьёзно. - Да-да, скажи, что обожаешь учиться! - Правильно, единственное, что должны запихивать в себя юные леди – это знания, - подмигнула Оливия. Джаннет немного смутилась и опустила взгляд на свои ногти, а Жаклин хихикнула. Я же закатила глаза, узнав цитату. Не в моём вкусе. Вскоре наш небольшой совет закончился, и мы расселись за свои парты. Я покрутила головой, в поисках Ван Дайк, - уж не знаю, чего я ожидала больше: что она будет сидеть тут и ждать звонка или, что исчезнет. Но я точно не могла определиться, на что больше надеюсь сама. Но нет, девочка сидела на последней парте одна, заняв единственное пустующее место в классе. Значит, одиночка? Тихо фыркнув, я отвернулась. Подумаешь, принцесса… По неизвестной причине это вызвало во мне раздражение. Когда в класс вошла мисс Донован, - за секунду до неё вбежала запыхавшаяся Эвника, - я была полностью готова к неофициальному тесту на вшивость. И не зря, поскольку классная почти сразу объявила, что сегодня ученицам предстоит интересное зрелище – целых две новеньких, вынужденных пройтись по доске. Разумеется, она выразилась не так, но мы все понимали смысл. Надо показать себя с наилучшей – читай, наифальшивейшей, - стороны, скромно сверкнув позолотой, заслужив благосклонность и доверие учителей. - Итак, мисс Джоанна Лейн, вы первая. Прошу. Я вышла к доске, стараясь показать, насколько я в себе уверена и перспективна. Обвела взглядом класс, как советовала какая-то статья по психологии, прочитанная мной давно: обведите взглядом аудиторию, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что вы полностью контролируете обстановку. Ни в коем случае не прячьте глаза. Не прячу, вот они; почему-то смотрят на Ван Дайк, которая вообще не следит за происходящем, а что-то рисует в тетрадке. Ну и ладно. Я начала: - Меня зовут Джоанна Лейн, как вы уже знаете. Я здесь потому, что считаю образование – единственным важным делом на этом отрезке своей жизни. Придерживаясь взгляда, что сейчас, в подростковом возрасте, основные силы должны быть брошены на учёбу, я стараюсь оправдать надежды родителей и учителей своим нахождением в этих стенах. Правда, отчасти, хотя слишком напыщенная. Сделав паузу, чтобы все почувствовали весомость моих слов, я продолжила: - В мои планы входит окончить школу здесь, в интернате Святой Анны, а далее поступить в институт на юридический факультет. На половину правда, я не была уверенна, кем собираюсь стать, колеблясь между биологией, к которой склонялась сама, и юриспруденцией, что считали лучшим выбором родители. Далее следовало сообщить о своём хобби и предпочтениях: - С детства я увлекаюсь верховой ездой. Правда, я люблю лошадей: - И… - тут я запнулась. Так до конца и не сформулировав этот отрезок, я не знала, что ещё сказать. На самом деле я не увлекалась ничем ещё, чем можно было бы блеснуть. Только училась, и училась, в свободное время, ездя на лошади или бродя по окрестностям. Но я нашлась с ответом: - …и игрой на пианино. Враньё. Я ненавидела это занятие все то время, пока приходилось садиться за фортепьяно три раза в неделю, - ровно один год. Всего столько времени родители пытались сделать из меня пианистку, и это было ещё в начальной школе. Далее: - Мои взгляды и убеждения близки к консервативным, но я так же поддерживаю феминистическое направление, если оно, конечно, не является радикальным, - решилась я на смелый шаг. Вряд ли они имеют что-то против феминизма, - В будущем я собираюсь бороться за судьбу нашей планеты, вступив в ряды «Greenpeace», поскольку считаю обязанностью каждого заботится об окружающей среде. В наше время мы должны биться за каждый участок дикой местности и воспитывать будущее поколение в таком же духе. Правда. Придумала минуту назад. Я взглянула на мисс Донован в знак того, что закончила. Девочки зааплодировали, но, я нисколько не считала это показателем удачной речи, ведь принято аплодировать на любое официальное заявление. Классная задумчиво кивала: - Хорошо, мисс Лейн, прекрасное выступление. Усевшись на своё место, я подумала: «Прекрасное выступление»? Похоже, я не произвела такого впечатления, как рассчитывала. Но, лучше, чем ничего. - Отлично, Лейн, - прошептала Лили Тилден, сидевшая рядом со мной на этом уроке. Миловидная блондинка с хвостиком и круглыми очками. Лили была известна тем, что платой за её учёбу послужила часть состояния покойного деда, в то время, как её отец был известным врачом, но, всё же, не мог оплатить пропуск в мир элиты. Уж не знаю, почему и откуда, но этот факт был известен всей школе. А сама Лили чувствовала себя из-за этого не очень уверенно. - Очень профессионально, - ободряюще усмехнулась Эвника, обернувшись со своей парты, - Конечно, мисс Донован тебе не поверила на счёт всего, но подумала, что ты действительно не безнадёжна, если сочинила всё это. Значит, ты понимаешь, что это за место и как надо себя вести. Супер! Ты прирождённый психолог. Я озадаченно поглядела на свои руки, переваривая услышанное. Никто не поверил, - все заранее считают, что я устроила спектакль. Можно нести всё, что угодно, и никто и не подумает, что ты говоришь правду. Как дела? - Отлично. Ну конечно, ничего у тебя не отлично, так просто принято говорить. Кем ты хочешь стать? - Юристом. Ах, так я и поверила, ну, разумеется, ты отвечаешь это только, чтобы отвязались. Элитное общество, - чего я хотела? В этом мире не требуют и не жалуют правду. Казалось, нужно вздохнуть с облегчением, но для начала, – вот странно-то, – привыкнуть к такому порядку вещей. А тем временем на сцену вышла Ван Дайк. Она не разменивалась на психологические приёмчики, видимо, посчитав, что и так совершенна. Я испытала желание презрительно скривиться, но сдержалась. К слову, девочки и так с любопытством ждали, что скажет новенькая. - Меня зовут Александра Ван Дайк, и я не родственница, - воцарилась тишина, - девочки пытались осмыслить шутку. Но спустя несколько секунд по классу прошёлся одобрительный смешок, даже мисс Донован слегка улыбнулась. А «не родственница» продолжила: - Можете звать меня просто Рекс, это мой псевдоним. Я из Нью-Йорка и, как бы это было невежливо по отношению к вам, скажу, что это самый крутой город на планете. Имею полное право на такое заявление, поскольку много путешествовала со старшим братом, и была в разных точках земшара, имея возможность сравнивать дислокации, - теперь выражения лиц в классе стали разнообразнее. Кто-то улыбался, кто-то поджимал губы, а мисс Донован сосредоточила всё своё внимание на персоне новенькой, - Следуя примеру мисс Джоанны Лейн, - я вскинула голову, встретившись с Рекси взглядом, - скажу, что обожаю учиться. Но не считаю официальное образование самым главным в жизни. Чувствуя, что краснею, я потихоньку закипала. Мисс Ван Дайк, эта стерва, похоже, решила указать мне на моё общепринятое враньё. Что за глупую игру она затеяла?! Уж не намеревается ли она противопоставить себя, – такую честную, предпочитающую нагую правду, чем тихую общепринятую ложь, – мне? Каждое её слово и взгляд, словно невзначай обращённый ко мне, говорит: «Я лучше вас всех, лживые недочеловечки, принимающие эту ложь, как должное. Я выбираю жизнь изгоя, но не буду юлить в угоду себе и принятым нормам». Неумно. Вздёрнув плечами, я сделала вид, что мне нет никакого дела до того, что она там несёт. Хотя, никто из класса и не думал бросать на меня упрекающие взгляды «вот-посмотри-на-новенькую-она-смело-заявляет-о-себе-а-ты-подлизываешься», я почувствовала себя неуютно. - Пока что я не приняла окончательного решения о своём будущем, - продолжала Ван Дайк, ловя на себе заинтересованные и удивлённые взгляды, - но у меня несколько склонностей. Я люблю писать. Разумеется, мне далеко до профессионализма, и я не рассчитываю стать великой писательницей, но стараюсь расти в этом плане. Ещё я рисую с десяти лет. В основном людей, возможно, я стану художником комиксов. Отец помог с публикацией некоторых моих работ, и, насколько я могу судить, они пришлись по вкусу публике, дома, в Америке, - тут мне показалось, что она особенно подчеркнула последнее. Ведь все мы тут тупые консерваторы, так? – Я люблю музыку. Мои любимые жанры – металл и классика. Вы можете удивиться, но я считаю металл современной классической музыкой. Посудите сами, в этом стиле такие же соло и часто мелодичные отрезки, как и в классических произведениях. Если кто играет на струнных инструментах, то почти любую металл-композицию можно сыграть на скрипке, и наоборот – того же Вагнера переложить на соло-гитару. Я так и делаю. Умея играть на электро-гитаре, могу сказать, что мне больше по вкусу скрипка. Одна из причин - я убеждена, что девчонки с гитарами – надоевший всему миру, мейнстрим. Рок для мужчин, как не жаль. Мы все были приведены в замешательство. Лаконичность и строгость оформления были давно нарушены. Но Ван Дайк разглагольствовала больше для себя самой, чем для мисс Донован. - И напоследок хочу сказать два слова о своих убеждениях. Не имею достаточно оснований, что бы заявить о своих политических взглядах и призывать последовать за мной остальных, - она усмехнулась, бросив на меня неоднозначный взгляд. И все это видели, - но для себя я придерживаюсь позиции толерантного человека, принимающего много в современном мире. Аплодисменты. На этот раз искренние. Кто-то хлопал с задумчивым выражением лица, кто-то - улыбаясь. Я отметила яростно аплодирующих Оливию, Жаклин и Эвнику, а так же высокомерно кривившую губы Джулию, явно неуверенную в правильности всего этого Джаннет и сомневающуюся Лили. Мисс Донован тоже хлопала, но сдержанно, оценивая Александру заново. А я? Я же, вначале поддавшись общим овациям, теперь сидела, стараясь унять раздражение. Такие, как Ван Дайк, бесили меня. Им достаточно было выкрикнуть непристойность, а потом быстро аргументировать это, надавив на окружающих и выставив себя такими правильными, не считающимися с позорными условностями… И какая бы публика их не окружала, все в итоге восторгались – кто чем. Я прикрыла глаза, в ожидании, пока стихнет буря. Но до штиля оказалось далеко. Наступил второй акт спектакля: - Мисс Ван Дайк, - услышала я голос классной, - вы нас удивили. Я закатила глаза – ну конечно, на это она и рассчитывала. Люди слишком падки на разных «оригиналов». - А вы не хотите рассказать нам о вашем творчестве? - продолжила мисс Донован, - Почему вы выбрали это хобби? Что вы пишите? - Я начала с фан-творчества по разным книгам и фильмам. Мне хотелось, чтобы персонажи поступили немного по-другому, я надеялась развить их в другом направлении, ощутить их живее, чем на страницах книги. А потом я вошла во вкус и решила, что вполне готова для чего-то своего, - она отвечала так, будто уже была знаменитостью, а сейчас у неё брали интервью. Более того, у меня создалось впечатление, что Рекс знала, что её спросят об этом, - Сначала я пробовала писать маленькие рассказы и зарисовки, потом этого стало мало и… Мне интересна реальность с элементами фэнтази, своего стиля у меня пока что нет, но многие говорят, что это трэш-панк с элементами гонзо. - Гонзо? Вы увлекаетесь Хантером Томпсоном? – в голосе классной мелькнуло пренебрежение, что не удивительно. Также известный мне, мистер Томпсон не вписывался в атмосферу и нравы школы. - Нет, но я читала парочку его книг, и некоторые идеи мне понравились. - Но вы ведь читаете и классику, мисс Ван Дайк? - Ну… Иногда. Не могу сказать, что мне что-то из этого очень нравится. Я считаю классику устаревшей для современного поколения подростков, в плане сюжета и эмоций. На нас это не производит большого впечатления. - Вот как, - учительница поправила очки и пытливо взглянула на Александру. Та, разумеется, знала, что вызывает неодобрение, но упорствовала, показывая свою «оригинальность». Я вновь закатила глаза. Мисс Донован продолжила тему: - А что вы рисуете? - Это сложно подогнать под какой-либо стиль… - девушка прошлась глазами по потолку и стенам, видимо подбирая определение, вызвавшее наиболее бурную реакцию, - Но, в общем и целом, близко к ужасам и трэшу. - Снова трэш. Значит, там много крови и натурализма, - глубокий вывод. Но это определение быстро обрисовало общую картину классу. Ван Дайк вызывающе усмехнулась: - А ещё эротика… - О-о-о, - дружно отозвался класс на разные тона – от осуждающих до восхищённых. Я молчала. - …но не выше рейтинга R. Иначе не будет интересно широкой аудитории. Вы когда-нибудь видели, чтобы все повально интересовались порнографией? Потому, что она скучна, потому, что в ней нечего додумывать. - Интересно… - мисс Донован явно была далека от восхищения и одобрения, - Это у вас татуировка? – неожиданно она указала на руку Ван Дайк. Девочки поддались вперёд, стремясь разглядеть что-то, я тоже не устояла перед интересом. Татуировки у старших девушек в интернате не были такой уж редкостью, правда, об этом обычно не знали учителя. Такова была мода, что большинство картинок скрывались на тех частях тела, которые днём обычно не оголяются. Но перед нами стояло исключение - девочка из средних классов с татуировкой на видном месте. Экзотика – что оценили мои одноклассницы. На большом пальце левой руки Александры красовалась надпись простым шрифтом без лишних виньеток: - О дивный новый мир, - громко объявила она о содержании. - И что это значит? - Вы знаете Хаксли Олдоса? – странно склонив голову на бок, спросила в свою очередь девочка. - Слышала, но не читала, - ответила классная с некоторым раздражением. - Это название одной его книги, она моя любимая, - кажется, ей уже начал надоедать допрос-интервью. - А что вы делаете со своим творчеством? – словно что-то вспомнив, вернулась к прошлой теме мисс Донован. - Выкладываю в интернет. Могу дать ссылку. - Будьте любезны, - классная пододвинула чистый лист бумаги и ручку, - Я бы с удовольствием ознакомилась, - И да, в нашем интернате не полагаются яркие аксессуары и украшения, - она указала на золотую подвеску в форме диска, болтающуюся на шее Ван Дайк поверх формы. - Извините, - коротко ответила та, убрав кулон под рубашку, - Это подарок отца. Ван Дайк что-то чиркнула на бумаге, и классная, поблагодарив, отложила его себе. Кажется, сегодня у учительского коллектива будет, чем заняться. Но, так же, это означало примерно следующее: «Отныне, юная леди, я буду пристально наблюдать за вами, и, возможно, окажется, что вам тут не место». На этом развлечение кончилось, Ван Дайк прошествовала на последнюю парту, провожаемая взглядами девочек (некоторые тоже попросили ссылку), и мисс Донован перешла к насущным делам.