Бегущая за солнцем

Каждый в своей жизни когда-либо испытывает сильный страх. В такой момент все опасения и паники, пережитые до этого, кажутся сущей ерундой. И, этот самый страх, сильнее всех предыдущих, мы испытываем не один раз за всю жизнь, взрослее с каждым новым проживанием. Я помню свой первый детский испуг, когда сердце, кажется, действительно проваливается куда-то вниз – тогда мне было лет пять, и я слетела с качелей, выставленных специально для меня. Я даже сейчас могу воскресить в памяти то ощущение, когда тебя выносит вперёд, ты летишь по воздуху и падаешь на гравий, даже не успев испугаться, до того момента, как становится больно. Второй раз - я уже училась в начальной школе – я испытала ужас, в тот момент, когда чуть не упала в пропасть. Дело было в Альпах. Предаваясь забавам, я лазила по перилам смотровой площадки, пока родители обсуждали что-то, и вдруг в один момент я оказалась за парапетом, хватаясь на него руками, а под ногами не было почти никакой опоры. Меня спас экскурсовод, подлетевший ко мне сию же секунду и подхвативший на руки. Последний раз, когда я была уверена, что нахожусь на волосок от смерти: мы с мамой летели на самолёте в Рим, и именно этот рейс попал в сильную «болтанку». Я была почти уверена, что мы упадём. А сейчас, в эту минуту, кажется, я испытала четвёртый нервный шок а грани жизни и смерти за свою жизнь. _________________________________________________________________ Я неслась по направлению к выходу. Луч фонарика прыгал передо мной по стенам, словно танцуя безумный танец. Моя тень мчалась впереди, подсвечиваемая мощным светом сзади. Ужас накрывал меня с головой, приближаясь одновременно с топотом позади. Я не оглядывалась. Только бежала во весь дух, видя лишь скольжение серых камней и пляску света. Я – идиотка. Это конец. - Лейн! – крик врезался мне в спину, словно острый нож, - Джоанна, стой! Резко обернувшись, я не увидела ничего, кроме ослепляющего белого света фонаря. Ко мне быстро приближалась невысокая фигура. Погодите... Я запнулась, корпус вынесло вперёд. Мгновение – и я рухнула на каменный пол, больно ударилась ребрами, и перекатилась на спину. Преследователь, чертыхнувшись, споткнулся о мои ноги и, раскинув руки, грохнулся сверху. - Ван Дайк, - прошептала я мысль, посетившую меня секунду назад, не открывая глаз. Дышать было больно из-за удара, казалось, через всё тело пропустили мощный разряд тока. - Блядь, - был мне такой же тихий ответ, раздавшийся у моего уха. Открыв глаза, я увидела пятно света, лениво перекатывавшееся по стене. Фонарь, который моя соседка по комнате – а это была именно она, в чём я теперь не сомневалась – уронила при падении, отлетел довольно далеко. Я продолжала лежать, хотя пол был чуть ли не ледяным, заставляя себя дышать глубоко и размеренно. Ван Дайк зашевелилась рядом – точнее, она лежала почти полностью на мне. Её тёплая ладонь, словно бы невзначай, скользнула по моей груди. - Руки... – выдавила я. - Извини... Чёрт, - она подобралась и уселась рядом на колени, - Какого хуя? Чёрт... – голос звучал сипло. Мотнув головой, Александра исправилась: - Какого хрена? Её лица я почти не видела в сумраке – фонарь светил в другую сторону, а мой... Кажется, он вообще вышел из строя. Я лениво щёлкнула кнопкой “on/off” несколько раз, но это не возымело никакого действия. Мои мысли были спокойными и меланхоличными, они текли, словно тихий ручей, журчащий в летний зной где-то холмах. Удивительно, если принять во внимание недавно пережитую панику и ужас. Приняв вертикальное положение, поморгав, чтобы прогнать радужные круги перед глазами, я сфокусировала взгляд на Ван Дайк. - Это я тебя хотела спросить, - боль в лёгких и всём теле начала спадать, - Что ты, - показательное ударение на слово, - делаешь здесь? - А ты? Можно подумать, ты тут гуляешь каждый день, и сегодня – какая досада! – тебе помешали. Я хмуро глядела на неё, прикидывая, как бы отделаться малой кровью. Мы обе одинаково опоздали к отбою, одинаково грубо нарушили устав школы. Я даже не думала осведомляться о причине её нахождения здесь. Надо понимать, она была такой же, как и моя – праздное любопытство. Необходимо вести себя разумно, хотя бы сейчас: - Давай договоримся, - сказала я, - Мы уходим отсюда и никому об этом не говорим. Даже, если нас спросят. Если поймают, то каждая сама за себя. - Ха, мне то что? – фыркнула она, встряхнув дредами, - Если меня выпрут, то я с радостью отправлюсь домой. Я вздохнула. Вот же тварь. Более чем уверенная, что Ван Дайк блефует, я нисколько не верила её словам. Какая же абсурдная ситуация! Я уже почти придумала ответ, но Александра опередила меня: - Ладно, ладно, могу тебя не сдавать, - видимо поняла, что я не повелась на такой дешевый развод, - Только и ты молчи. - Именно это я и предлагала. Рывком встав, я решительно сделала два шага по коридору, но осознала, что единственный рабочий фонарь находится у Ван Дайк. Обернувшись, я наткнулась на её насмешливый взгляд, который не скрывала даже темнота. Прекрасно. Придётся делить с ней этот чёртов, необходимый нам, источник света. Она же, отряхнув одежду, подняла с пола свой мощный прожектор и, нарочно ослепив меня, прошествовала по направлению к выходу. Чуть ли не зашипев, я последовала за ней. ________________________________________________________________ Мы продвигались довольно уверенно. Кажется, обе мы прекрасно знали, куда надо идти, словно были тут действительно не в первый раз. Я плелась сзади, порой ловя себя на том постыдном факте, что мой взгляд блуждал по заднице Ван Дайк, обтянутой джинсами. Впрочем, моё сознание было весьма далеко от собранного состояния в те минуты, так что я легко простила себе этот тайный грешок. Надо признаться, с Ван Дайк мой природный страх темноты и неизвестности отступил, вместо чего пришло ощущение лёгкой тревоги за свою дальнейшую судьбу и странное чувство, будто мы уже не первый раз вот так преступаем черту местного закона, и будто бы это в порядке вещей. Но вот в ярком свете фонаря Александры – где она его только раздобыла? – замаячил чёрный провал в стене, обозначающий последний поворот. Мы завернули... и одновременно замерли в недоумении. Ступеней и нагромождения техники не было. Вместо этого перед нами расстилался ещё один путь во тьму. - Э-э... – Ван Дайк обернулась ко мне, - Ты уверена, что мы шли правильно? - Да! Не совсем... - я закусила губу, - Я свернула два раза. Это я точно помню. - Хм. А я – три. До того места, где мы столкнулись. И я тоже в этом уверена. Я почувствовала, как паника, тихо шурша чешуёй, выползает из тени. - Но... Как давно ты здесь бродишь? - Не больше получаса, - в голосе Ван Дайк заскользило напряжение, - Может, вернуться назад и пройти оттуда? - Отличная идея... Я чувствовала себя потерянной. Или потерявшейся? Опустив голову, считая шаги, я повернула назад. Я не верю, что мы заблудились. Нет. Мы всего лишь один раз свернули не туда, пропустили поворот... Подумаешь, ещё не отошли от шока нашей встречи. Сейчас вернёмся и поймём, куда мы свернули. Взглянув на Ван Дайк, я с тревогой отметила, что она сама не очень уверенна в правильности происходящего: взгляд настороженно цепляется за камни, плечи напряжены, лицо словно высечено из гранита – без всех тех усмешек, которыми она разбрасывалась в моём присутствии. Это подействовало на меня пугающе. Я никогда не видела Александру такой. Дойдя то места нашей встречи, мы огляделись по сторонам. Всё правильно: такой же коридор, железная дверь чуть дальше... Я оглянулась назад – вроде бы оттуда я и пришла тогда. Вроде бы. Теперь я не была уверенна в этом. Ван Дайк, кажется, чувствовала то же самое. - Хм. А ты уверенна, что... - Н-нет. Нет, - я дала себе слово держать себя в руках. - Давай ещё посмотрим. Я только кивнула, боясь, что позорно слабеющий голос выдаст мой испуг. Да, я боялась подвалов, боялась того, что мы потерялись, боялась, что нас ждёт. Но страх свойствен всем, и никто не обязан его показывать. Поэтому я пошла за Ван Дайк, дивясь её твёрдой походке, хоть движения и были настороженными, и стальным нервам. Мы заглянули в тот коридор, откуда выскочила Александра, испугав меня до остановки сердца, но туда нам точно не надо было. Оглянулись – за нашими спинами было несколько ответвлений, но точно сказать, который из них ведёт к выходу, мы не могли. - И что теперь? – я прислонилась к холодной стене, чувствуя, как спина становится влажной от пота. - Не знаю, не знаю... – Ван Дайк посветила фонарём в оба конца. Напрасно. Я прикрыла глаза: - Чёрт, так и знала. Ничем хорошим это не кончится. - Тебя кто сюда тянул? - Отстань... - Ну, знаешь, подруга, - фыркнула моя соседка по комнате, а теперь и товарищ по несчастью, - если затеваешь какую-то хурму, то надо предвидеть возможные последствия. - Я не собиралась так далеко заходить. Да и свернула всего два раза! - Три, как минимум. - Знаешь, что? – резко выпрямившись, я наставила обвинительный палец на Ван Дайк, - Если ты такая умная-предусмотрительная, то кому, как не тебе, знать, как отсюда выбраться! Она отвернулась и пожала плечами, опустив фонарь так, что луч света освещал только пол. Видимо, поняла, что ничем не лучше меня. - Если бы ты не помчалась от меня, как психованная, то я бы не сбилась... - Значит, это я виновата? - Да, можно и так сказать. - Ван Дайк!.. – взвилась я, кипя от негодования. Я собиралась высказать ей всё, что думаю, по поводу её наглого заявления. На это время мои даже страхи отступили. Фонарь неожиданно погас. Я оказалась в самой кромешной мгле, которая только могла быть на земле. Впрочем, сейчас мы находились под землей. Моя гневная речь так и не была оглашена, а первая буква длинной тирады благополучно затерялась во тьме. - Эй! – я замерла, - Что с фонарём? Тишина. Задержав дыхание на мгновение, я снова ощутила, как накатывает паника. - Ван Дайк? Рекс! Прекрати эти шутки. Снова молчание. Я не слышала даже дыхания этой отвратной девчонки, ни движения, ничего. Стоя в черноте подвала, казалось, одна среди запутанных ходов, почти забыв, как дышать, я соображала, как вывести ситуацию из такого дурацкого положения. Но я не видела даже собственных, рук, даже, если их поднести к лицу вплотную. - Слушай, - я нервно сглотнула, хотя понимала, что шутница где-то рядом, - Извини, если что. Я не хотела наезжать. В ответ на мои увещания темнота если только стала гуще, но не более. Я сделала шаг вперёд, туда, где должна была стоять Ван Дайк. Махнув рукой, чтобы схватить её за плечо, я нащупала лишь воздух. Что за игры она затеяла? Сзади раздался сдавленный смешок, - я резко обернулась. Но что я могла увидеть в этой темноте? - Я знаю, ты там, - попыталась я обличить Александру. Голос прозвучал не слишком уверенно, но зато разлетелся под землёй, заставив меня внутренне сжаться, - Ван Дайк?.. Что-то всколыхнуло мои волосы. Я отскочила, а потом попыталась схватить воображаемую руку Ван Дайк. Но снова ничего. В ушах стучала кровь. Не смешные у неё шутки, - подумала я. Сейчас она, наверняка, кружит в двух шагах от меня, медленно и неслышно, еле сдерживая смех. Вот же гадина! Я представляла себя её лицо, искажённое сдерживаемой улыбкой, озорной взгляд, скользящий по темноте там, где должна была быть я. Страх медленно подкрадывался ко мне, задевая щиколотки, касаясь коленей, и создавая почти неощутимое движение воздуха. Никогда я не любила эти розыгрыши. Я завизжала: чьи-то руки схватили меня за талию сзади. Довольно сильные для объятий Ван Дайк! Забрыкавшись, я попыталась отцепить её лапы от себя. - Чёрт! Убью тебя! – взвыла я, лупя кулаками по её ладоням. Ледяные пальцы коснулись моей кожи под задравшейся блузкой. Я взвизгнула от холода и дёрнулась. Спиной я чувствовала тепло тела Александры и отчаянно пыталась вырваться потому, что плохо переносила такую близость. Её ладони оказались на моей груди, и я вскрикнула от неожиданности, напрочь забыв, как боялась издать лишний звук: - Ван Дайк! Прекрати! Но, почувствовав сильный толчок, оказалась на полу. Мои руки оказались прижаты к полу. Я возмущённо заголосила и начала извиваться. - Хе-хе, - раздался мультяшный шепот у меня над ухом, - Теперь ты в моей власти. - Сейчас же перестань! Ей только и надо было этого. Оседлав мои бёдра и зажав меня между коленей, Ван Дайк в полной темноте доводила меня до истерики. Её руки были почти везде, забавляясь щекоткой, а мне не хватало сил, чтобы прекратить это. Я снова стала извиваться и молотить руками по воздуху, но тщетно. Заскользив под моей рубашкой, ей ладонь вызвала во мне дикий визг. Мне стало страшно. Кто она такая? Чего она добивается? - Хватит! – вскрикнула я на грани слёз, перехватывая её руку под своей одеждой. И произошло чудо. Ван Дайк отпустила меня. Более того, она изволила зажечь фонарь и осветила мою фигуру, распростёртую на полу. Я всё ещё лежала, растрепанная, тяжело дыша и с ненавистью смотря на неё. Точнее, на белое пятно света, слепящее меня. - Чего орать-то так? – озадаченно хмыкнула она. - Зачем ты это делаешь? – голос был срывающимся и неровным. Я слабачка. - Прикольнуться нельзя, что ли? – я угадала флегматичное пожатие плечами. - Дура, - зло бросила я, поднимаясь. Ван Дайк снова хмыкнула и отвела фонарь в сторону. Она ничего не ответила, и я поняла, что перегнула палку. Но решительно ничего не могла поделать с собой – во мне клокотала ярость и обида. Зачем, спрашивается, так по-идиотски шутить над человеком?! В тусклом свете, долетавшим от фонаря, я заметила, что пальцы моих рук мелко дрожали. В ногах ощущалась слабость; она опутывала моё тело, начиная от ступней и кончая бёдрами. Опиравшись о каменную стену, я восстанавливала дыхание. Я была права: Александра сделает мою жизнь невыносимой. Но, вместе с тем, этот её «прикол» казался не таким уж гадким, спустя минуту, – признала я, - скорее... волнующим и смущающим. Асоциальным, также. _______________________________________________________________ - Сколько времени? – спросила Ван Дайк, не оборачиваясь. Я промолчала. Не собиралась я отвечать ей. - Эй, Лейн, - окликнула она меня, что я снова проигнорировала. Но, кажется, она, наконец-то, почувствовала, что что-то не так: - Слушай, если я чем-то тебя обидела, то извини. Я не удержалась от резкого выдоха, означающего презрение в высшей степени. Чуть споткнувшись о выступающий камень, я продолжила идти за ней, не думая вот так просто сдаваться. Или маленькая мисс Ван Дайк, наш юный гений, полагает, будто бы я растаю от её «извини»? Возможно, в той дикой пещере, откуда она сбежала, такое и считается за высшую форму раскаяния, но я привыкла к другому обращению. Свет впереди, идущий от фонаря, перестал двигаться и остановился. Александра ждала, пока я нагоню её. Испытав сильное искушение плестись, как можно медленнее, или остановиться вообще, я, всё же, поравнялась с ней. - Джоанна, стой. Ты можешь хотя бы остановиться? Я замерла спиной к ней. Пусть я веду себя, как ребёнок, пусть это глупо, – хорошо, пусть так! Но я не намерена спускать с рук такое варварское обращение со мной. - А чём дело? – спросила я ледяным тоном. - Извини. - За что? - Ну... – она замешкалась, - Не знаю, честно. Но раз ты обижена, то надо извиниться. Я круто развернулась к ней: - Значит, ты считаешь, что не за что? Значит, всё у нас в порядке? Она издала непонятный смешок, отразившийся от стен подземелья. Луч фонаря скользнул вниз, потом вверх, остановившись в итоге, на её лице на манер подсветки из фильма ужасов. - Это был просто прикол, - сказала Ван Дайк. - А тебе не кажется, что кому-то это может не нравиться, что кто-то может оскорбиться? - Я со всеми там прикалываюсь, - пожала она плечами и отвела фонарь вниз. - Это тебе не твой Нью-Йорк, - воскликнула я, забыв, как пугалась своего же голоса, отдающегося от каменных сводов, - Здесь другие люди и другие нравы. Если приехала сюда, то надо это уважать. - Спасибо, что разъяснила, но я сюда не просилась. - А это никого не волнует, Ван Дайк! Мне показалось, что сейчас она закатила глаза. Ах, какие мы оригинальные и продвинутые! Я не собиралась отступать. Если кто-то нарушает мои границы, то он должен уяснить, что к чему. - Ладно-ладно, - её голос звучал скучающе, что действовало мне на нервы, - Я поняла. Я больше не буду. Мир? Фыркнув, я отпрянула: - Для этого нужно больше, чем твоё «я поняла». - И что же для этого нужно? Отмахнувшись, я сделала несколько шагов в луче фонаря, но дальше пойти не могла – темнота начиналась сразу же за границей яркого света. Такая злая шутка: я привязана к Ван Дайк из-за дурацкого фонаря, а виновата в этом я сама. Нечего было мне паниковать и мчаться, не разбирая дороги. Мысли метались в голове, словно стая птиц, поднятых из травы громким криком. Я нервно развернулась и вновь встретилась взглядом с Александрой. Она выглядела уставшей. - Может, скажешь, сколько времени? Раздражённо я взглянула на экран телефона и вновь почувствовала отчаяние, поднимавшиеся, словно холод от земли, и незаметно охватывающее всё тело. - Начало первого. Чёрт! – не сдержалась я. - Да, хреново, - отозвалась Ван Дайк, - Влетит нам. - И что теперь делать? Что мы будем делать? А если мы не найдём выхода? – в голосе зазвенели нотки истерики, которые я тут же заблокировала. Я, может, и не отважная воительница, но и не изнеженная истеричка. - Рано или поздно нас хватятся и пойдут искать. У них есть карта подвалов, есть те, кто всё здесь знает, как у себя дома. Лучшее решение сейчас – сесть и успокоиться. Нас найдут в течении часа после подъёма, через час-другой они доберутся до нас. - И выгонят отсюда. - Как будто тебя это волнует. Я присела на корточки у стены. Было холодно. Везде, вокруг меня было холодно: стена, пол, воздух, мои руки, одежда, даже изнутри становилось холоднее, словно я уже растратила всё тепло. Я хотела есть и спать. Такие простые желания, кажется, достойные только ребёнка или животного, но сейчас они превратились для меня в самые заветные мечты. Закрыв глаза, я попыталась не думать об этом всём. Это закончиться, обязательно. - Эй, - окликнула меня Ван Дайк, - У меня есть куртка, можем расстелить её и сесть нормально. Приоткрыв глаза, я наблюдала, как она снимает куртку и бросает её на каменный пол. - Да ладно тебе, Лейн, иди сюда. Жопу отморозишь. Я передёрнула плечами, почти слыша, как она добавляет: «А она тебе ещё понадобится», и хихикает. У меня были свои принципы. Но холод, идущий от камней, и их ледяная поверхность сделали своё дело: я нехотя перебралась к Ван Дайк и присела на самый край куртки. Казалось, всё, абсолютно всё в этом мире, от моих родителей до этих самых камней, толкает меня на сближение с моей соседкой по комнате. Ван Дайк установила подсветку в своём телефоне на максимальное время и выключила фонарь. Стало в разы темнее. Свет теперь падал не ярки чётким лучом, оставляя во мраке всё остальное, а рассеивался сиреневатым ореолом. Я могла видеть Ван Дайк, контуры её тела, выражение лица, движения... Если бы конечно повернулась к ней. А пока что я сидела спиной, лишь краем глаза наблюдая призрачный свет, застывший на камнях и складках одежды. - Так и будем молчать? Я пожала плечами: - А что, надо говорить? - Разве тебе не скучно? Нет серьёзно, - Ван Дайк заговорила чуть громче, - чего ты так меня сторонишься? Я помолчала, обдумывая, чтобы ей ответить. Ответить я могла, что угодно, но моя проблема была в том, что отвечать я была обязана в соответствии со всеми законами логики. Это я решила сама для себя. Мир полон людей, несущих несусветную чушь и сыплющих такими фразочками, что логика умирала на глазах, и я не хотела быть одной из них. - Ты читала мой дневник? – наконец спросила я, понимая, что до логики мне далеко. Всё, что я могла делать, это играть в вопросы, сбивая собеседницу с выбранной темы разговора. - Нет, - Ван Дайк, кажется, чуть усмехнулась. А я поборола сильное желание обернуться и взглянуть на неё, - А он у тебя есть? - Тогда почему ты зовёшь меня дикаркой? Это, знаешь ли, неприятно бывает. - Но тебе же подходит, - последовал её ответ, говорящий мне, что человека прямолинейнее и более упёртого я не встречала, - Я могу объяснить. Вздохнув, я снова повела плечом. Было ли мне интересно? Тогда я не могла ответить на этот вопрос. - Ты не похожа на этих девчонок, которых тут большинство, - начала она, - Но ты и не бунтарка, типа Оливии. Ты не будешь кричать на каждом углу о том, что мир – скопище циничного говна, и анархия нас спасёт. Но ты определённо чувствуешь себя чужой тут, - голос Александры звучал ровно и спокойно, как у диктора, но заставлял слушать её, - Я замечала, как ты ведешь себя со всеми. Дружелюбно, но немного отстранённо. Сначала я не могла понять, что тебе ближе, какая среда обитания. Но потом стала замечать, каким взглядом ты смотришь за окно, на деревья, на небо. Ты не мечтательница, это я поняла, как только тебя увидела, значит, что тебя могло там привлекать? Природа. Но ты и не хиппи и не кто-то в этом роде. У тебя свои принципы, свои взгляды, ты, скорее, консервативна и немного старомодна, но не такая милая девушка из XIX века. Ты хочешь быть сильной воительницей, вот. И Дикарка – это то, что подходит своему образу. - Интересно, - скептически ответила я, пытаясь обдумать услышанное, - Но зачем ты следила за мной, проводила какой-то анализ?.. - Ты мне интересна. - И чем же? – не удержалась я от горькой усмешки. Я никогда не была кому-то интересна, просто ещё одна юная леди, из которой может выйти толк. С рождения я не проявляла каких-то склонностей, в последствии выделивших бы меня из толпы. У меня не наблюдалось талантов ни к искусству, ни к наукам, ни другой, хоть малейшей заинтересованности чем-то определённым. Я не стремилась ни к краскам, ни к пианино, ни к учебнику биологии... Получая хорошие отметки по всем предметам, изучая языки, играя на том же пианино, - я одинаково ровно проявляла себя во всём. Ни наличия особенных способностей, ни отсутствия оных. Никогда не высказывала гениальных идей, да и обычных свежих мыслей. Просто прилежная ученица. Люди смотрели на меня, как на хорошую покладистую девочку, чуть капризную, чуть озорную временами, - как любой ребёнок. Сейчас они улыбались мне, находя моё общество приятным, но, явно, не запоминая меня, как личность. Джоанна Лейн? Джейн? Да, симпатичная девушка, может, чуть чопорная. И сейчас мисс Ван Дайк, та, которая меня так раздражала, которую я считала своим личным врагом, она говорит мне, что находит меня интересной. И я жду ответа со смешанными мыслями в голове. Я одновременно приятно удивлена этим и взволнованна. Что может разглядеть во мне пристальный взгляд со стороны? - Ну... – протянула Ван Дайк, не чувствуя моего лёгкого напряжения, что было к лучшему, - Ты производишь впечатление, будто в тебе скрыто нечто... Что ты сдерживаешь. Может, ты боишься оказаться непонятой или не считаешь нужным давать понять людям, кто ты есть. Мне кажется, ты хочешь быть, как все. А если человек намеренно хочет слиться с толпой, то это...странно, - я уловила нотки искреннего недоумения в голосе девушки, - Ведь все мы хотим выпендриться, показать миру, какие мы особенные. Мы же подростки! – она резко замолчала, словно потеряла мысль. Я обернулась через плечо. Сейчас меня не пугала перспектива заглянуть в её глаза. Александра смотрела на меня: изучающе, серьёзно, с каплей изумления и заинтересованности. Я чувствовала это, даже не видя её лица полностью. Я чуть улыбнулась, подобно взрослому, который улыбается ребёнку, заявившему, что люди не стареют, а старики такими рождаются: - И тебе это так важно? Важны мои мысли, что я о себе думаю? Ты на это тратишь время? На свою прикладную психологию? - Да. - Но... зачем? – теперь я почти полностью развернулась к ней, - Это никому не нужно, никому, кроме тебя. И я сомневаюсь, что людям интересны твои выводы. - Почему? – она склонила голову на бок. - Потому, что ты подросток. Никто никогда не воспринимал подростка всерьёз. Если тому, что говорят малыши, умиляются, то к подросткам отношение всегда одно: этот человек ещё ничего не знает о жизни, что он несёт какую-то ерунду?! - И это повод молчать? – чуть ожесточилась Ван Дайк. - А какой толк в напрасном ломании копий? – усмехнулась я, не осознавая, что уже вступила в спор, - Тем более, таких, как ты, слушать не будут. Лучше выглядеть прилежной ученицей, и взрослые проникнутся хоть каким-то уважением. - Что такого в моём внешнем виде? Я просто выражаю себя! - Может оно и так. Но любой, кто видит тебя, он об этом не думает. Он считает, что ты просто подросток, заброшенный родителями, с плохим вкусом и воспитанием. А таких никогда не слушают. - И ты так тоже считаешь. Я утвердительно кивнула: - Да. Извини. Ты не производишь впечатления человека, с которым приятно иметь дело. Но даже мне хотелось бы, прежде, вручить тебе энциклопедию этикета, а потом уже выслушать. Извини ещё раз. Она презрительно хмыкнула и уставилась в стену напротив нас. Я, несколько взбудораженная нашим разговором, скользила взглядом по профилю Александры. Черты её лица нельзя было назвать безупречными, но вздёрнутый небольшой носик и тонкие губы запоминались, как и россыпь веснушек на загорелой коже. Я же была полной противоположностью. Странно, но я не раз сравнивала нас... - То есть, ты считаешь, что мне или лучше бы заткнуться, или переодеться? – спросила она с налётом агрессии. - Я не знаю. Я не собираюсь принимать какие-то решения, относительно тебя. Потому, что это не моё дело. - А ты попробуй. Мне интересно. - Нет... – я отвела взгляд и покачала головой, - Я не хочу выносить своё суждение. - Тебя так родители научили? Всё время молчать и строить из себя монашку? - Не твоё дело, чему меня учили мои родители, - спокойно ответила я, - Не переходи границы. Ван Дайк вскинула подбородок и отвернулась: - Я не читала твой дневник. Какое-то время я смотрела на её спину, на поднятые плечи, обтянутые той самой худи, в которой я её встретила первый раз, - ярко-голубой, как осеннее небо. Я пыталась понять, что меня всё время сводит с ней? И что она нашла во мне? Мы словно с разных планет. Она ещё подросток-бунтарь, пусть и не такой примитивный, как всякие панки и эмо, а я – совершенно другая, из другого класса общества, с противоположным воспитанием. Для Александры на первом месте она сама и её самовыражение. И она, кажется, будет самовыражаться назло всем. Для меня же главное – соблюдение приличий и собственное достоинство. Пусть меня посчитают обычной, ничем не примечательной девушкой из богатой семьи, но зато я не потеряю лица в глазах других. Пусть кто-то лезет на баррикады – и Ван Дайк с ними, в первых рядах, - отстаивая права на очередную утопию, я же лучше обойду баррикады стороной. Таковы были мои убеждения на тот момент.