Бегущая за солнцем

По мере моего пребывания в интернате Святой Анны, я всё больше убеждалась, что наша дорогая директриса мисс Гилберт наделена весьма незаурядным умом, склонным к фантазии и, пожалуй, тирании. Но на этот раз она и на половину не оправдала моих «надежд». Всю неделю мы с Ван Дайк прибывали в тревожном ожидании её решения относительно нашего наказания. Мы перебирали в уме различные варианты пыток, доступные в школе и не противоречащие закону. Мытьё туалетов, дежурство на кухне, стирка, уборка в спальнях… Что ещё? Не заставит же она нас выстаивать в холле часами, служа зловещим напоминаем другим ученицам: вот, что вас ждет в случае непослушания. Я читала, что такой метод муштры практиковался в школах до середины прошлого века. Но в который раз я убедилась, что мисс Гилберт – человек неординарный. Итак, в данный момент мы прибывали в кабинете мисс Донован, нашей классной. Я стояла по стойке смирно, будто вкупе с моим идеальным поведением в течение недели, это могло убедить её освободить меня от уготовленной кары. Ван Дайк, напротив, являла собой образец пофигизма. Перенеся вес на одну ногу, она нетерпеливо отбивала ритм мыском другой, словно мисс Донован задержала её по пути на важное мероприятие. Взгляд её скучающих глаз скользил по интерьеру кабинета. - Юные леди, - говорила классная дама. – Вы, конечно, знаете, что мисс Гилберт не в восторге от вашего поступка. Как она и обещала, она назначила вам наказание, я искренне надеюсь, достаточно суровое, чтобы вы поняли всю тяжесть свершенного вами… - …преступления, - вставила Александра. - О, да… - Простите, мисс? – классная не была наделена свойствами директрисы, - а именно: тяжелым взглядом, природной жёсткостью и непреклонностью, - но бунтарка, всё же, заткнулась. - Так вот, - проложила Донован, - вашей работой будет ежедневная помощь священнослужителям в соборе, где мы слушаем воскресные службы. Я бы не назвала это по-настоящему серьёзным наказанием, юные леди. В моё время нас воспитывали куда строже, - она смерила нас одним из своих самых суровых взглядов. - Значит, девушки, около восьми вы отдаёте охраннику на входе вот эти записки, - она положила перед нами два прямоугольных листка с печатями школы, - и следуете тем же маршрутом, что и по воскресеньям. Сбежать не удастся: мне лично будут докладывать о вашем приходе и уходе по телефону. Каждый день. В течение всего времени. - А сколько это будет продолжаться? – наигранно удивлённо поднимая брови, спросила Ван Дайк. Возможно, она просто насмехалась, но сколько-нибудь расстроенной она не выглядела. Даже наоборот – она казалось заинтересованной. - На усмотрение директрисы. Если вопросов больше нет, то вы свободны. Не опоздайте на урок. Мы уже собрались заверить мисс Донован в нашей расположенности к труду и горячем желании исправиться и покинуть кабинет, как вдруг, словно что-то вспомнив, она остановила нас. - Мисс Ван Дайк, - обратилась она к Александре, - помнится, вы оставили мне ссылку на ваше творчество, тогда, на классном часе... Бог мой, не прошло и года, как она добралась до этого сомнительного Интернет-ресурса. Я уже успела забыть об этом, как и наша мисс Юная Художница и Писательница. Глянув на Ван Дайк, я убедилась в этом: она выглядела удивлённой, чуть ли не застигнутой врасплох. Готова поспорить, чиркая ссылку на бумажке, она и не думала, что такое ископаемое, каким казалась мисс Донован, доберётся до интернета вообще, да ещё будет разбираться в её творчестве. - …и я ознакомилась как с… - замялась она, - литературными экспериментами, так и с комиксами. - И что вы думаете? - Это очень… занимательно, - я усмехнулась про себя. С чем столкнулась эта дама, решив исследовать мир своей ученицы? – Вы, определённо, обладаете талантом. Но я настоятельно рекомендую вам ознакомиться с классической литературой. Возможно, вы немного разнообразите свой стиль, может даже, измените точку зрения. - Возможно, - хмыкнула Александра, явно наслаждаясь замешательством классной дамы. На чистоту, я бы тоже хотела взглянуть, что такого она изобразила, что заставило учительницу лично дать отзыв на прочитанное. Но я бы никогда не попросила её кинуть мне ссылку или даже рассказать в двух словах. Это было бы равноценно признанию её уникальности и, что заботило меня ещё больше, моего интереса её персоной. Нет, пусть ловит фанатов в других кругах. Наконец, быстро попрощавшись, мы вышли. Коридоры почти пустовали, что говорило о том, что и нам надо бы поторопиться. На ходу я размышляла о вынесенном приговоре. Наказание действительно не казалось мне достаточно серьёзным. Более того, слишком незначительным, лёгким. Даже на успеваемости это бы не отразилось – подумаешь, какие-то полтора часа убитого времени. Но что же тогда? В чём был план директрисы? Ведь она явно готовила нам серьёзную вендетту за нарушенное спокойствие. Ван Дайк, шедшая в ногу со мной, казалось, была озадаченна не меньше. С того момента, как мы покинули кабинет классной, я не слышала от неё ни слова. Но вот она вскинула голову, и я приготовилась услышать очередную насмешку, адресованную здешним порядкам: - М-да, жизнь становится всё интереснее, - хмыкнула она. – Ты верующая? Это был не ожидаёмый мною выплеск сарказма и чёрного юмора, но куда лучше, чем неопределённое молчание. Я честно ответила, что нет, я атеист, и меня перекашивает от всех этих религиозных ужимок. - Тогда директриса подыскала тебе походящее наказание. - А что насчёт тебя? – спросила я, гадая, как директрисе удалось заглянуть мне в голову; ведь я не из тех, кто демонстрирует свои настроения при каждом удобном случае. - Кстати, тебя я ни разу не видела на воскресных службах. - А меня там почти никогда и не было. Удивлена я не была: с Александрой приходится довольно часто пересматривать свои установки и переживать нравственный шок, чтобы каждый раз удивляться. - И где ты тогда была? – просто спросила я. – И как тебе это удалось? - в ответ та многозначительно усмехнулась. - Допустим, я поняла, почему она это устроила в отношении тебя. Но откуда она знает обо мне и чего вообще хочет добиться? - Думаю, мы это скоро узнаем. Она ничего не делает просто так. К каждой ученице свой подход, ну да… Всё это… - Ван Дайк тревожно оглянулась, словно думая обнаружить шпиона за нашими спинами, - всё это – часть какого-то её плана, какой-то работы с нами. - Что за детективный бред ты несешь? - Скоро мы это узнаем, - повторила она нотками драматизма. Озадаченная, я больше не стала задавать вопросов. Следуя за Александрой, можно было забрести в мир её фантазий, граничащих с детским бредом. Можно было там остаться, ведь так же мир кажется веселее, да? Но, не смотря на трезвость своих рассуждений, на уверенность в себе, инстинктивно я не могла ни оглянуться через плечо, как это сделала Ван Дайк. Конечно, за нами никто не следил. Просто мисс Ван Дайк скучно в нашей серой реальности. Тогда почему, – вдруг осознала я, - мы говорим шёпотом? Неужели мы опасаемся, что кто-то услышит нашу безвредную болтовню? Кто? Директриса? И возмутится, что мы не визжим от радости, предвкушая работу в храме? Или наше приключение в подвалах так повлияло нас? Я считала себя реалисткой, живущей исключительно в виденном мною мире, с сознанием, свободным от пустых домыслов и необоснованных страхов. Но в тот момент, размышляя над сказанным моей соседкой по комнате, я не могла проигнорировать ощущение, будто мы вступили в каменные стены лабиринта, выстроенного кем-то с неизвестной целью. _________________ Время до вечера пролетело незаметно. Когда я спустилась в холл, на ходу застёгивая пальто, Ван Дайк уже топталась у дверей, нервирую охрану. Первый раз на моей памяти она пришла куда-то вовремя. Какая такая личная причина заставила её проявить если ни несвойственную активность, то, хотя бы, пунктуальность? Уж не надеется ли она в наглую выкроить себе полтора часа свободного времени в ответ на заверение мисс Донован в том, что все наши передвижения будут строго контролироваться? Хотя, возможно именно этим она и хочет добиться исключения. В любом случае, я не собиралась более занимать свою голову анализом странной психологии моей соседки по комнате: не стоит она того, - в сотый раз одёрнула я себя. Мы достигли дверей собора как раз вовремя: буквально за нашими спинами грянула гроза. Она собиралась весь день. Наэлектризованный воздух, такой, что порой приходилось буквально сбивать с себя искры статического электричества, духота, царившая в здании, злые порывы ветра и далёкое ворчание грома, – всё указывало на её приближение. Взбежав по каменным ступеням под дробный стук капель, мы прислонились к дверям отдышаться. Теперь дождь лил стеной. Прохожих словно смыло вместе с потоками воды, несущихся вниз по улице, увлекающих за собой опавшие листья и мелкий мусор. Обычно грозы не начинались так внезапно, я привыкла, что дождь разгонялся по часу, прежде чем обрушиться на землю в полной мере. - Ничего так, погодка, - прокомментировала Александра, глядя на бурлящую реку, плескавшуюся у ступеней в храм. – Это что-то фантастическое. - Не могу не согласиться. - Как будто, специально для нас, типа предзнаменование, - продолжала она. Кинув взгляд на спутницу, я увидела, что она улыбается. Откровенно улыбается, с задором в глазах, чуть ли ни с предвкушением праздника на лице. Поправив волосы нетерпеливым взмахом ладони, она снова уставилась на дождь взглядом, выражающим неподдельное веселье. Казалось, Ван Дайк забавляет непогода. - Остаётся надеяться, что мы не прокукуем весь вечер под дверьми. Где этот добрый пастырь, разве он не должен нас встретить? – весело усмехнулась она, оглядываясь на вход. – Может, войдём уже? Едва она протянула руку к чугунному кольцу, служившему ручкой, как дверь приоткрылась. В просвете показался молодой человек в чёрной сутане, он глянул на улицу, должно быть, удивляясь буйству стихии, потом на нас, приветливо улыбнулся, кивнул и открыл дверь ещё настолько, чтобы мы смогли протиснуться внутрь. Оказавшись под сводами собора, я с облегчением отметила, что температура тут явно выше, чем на улице. Что ж, видать, священнослужители – тоже люди. Насколько непривычным предстал передо мною интерьер давно знакомого храма! Без воскресной толпы сонных людей - совершенно пустой; вместо голубоватой дымки благовоний - приглушённый свет: тёплый, согревающий душу; высокий каменный свод, заставляющий чувствовать себя ничтожным насекомым, прижатым к земле, скрыт мягким мраком - освещения не хватало на всю высоту. Гроза, бушевавшая снаружи, и позднее время заставили меня взглянуть на собор по-другому: из гигантской холодной пещеры храм преобразился в светлый бастион, отражающий наступление стихии. Александра тем временем, фыркая и встряхивая на себе одежду, плюхнулась на ближайшую скамью, наплевав на лирику: - Тепло тут у вас, - по-братски обратилась она к священнику, впустившему нас. - Мы топим для прихожан. Только закончилась вечерняя служба. Я – отец Аксель, - представился он, - А вы, должно быть, мисс Лейн и мисс Ван Дайк. - Дочери Евы, так точно. - Вы, наверное, мисс Ван Дайк, - чуть улыбнулся отец Аксель на вызывающую реплику этой неугомонной девицы. – Что же, я предупреждён на счёт вас. Я сфокусировала своё внимание на новом персонаже хроники моей жизни. Отец Аксель, значит. Кому же нас отдали на растерзания? Только сейчас я рассмотрела его и, ожидая увидеть мрачного сурового пастора с жёстким взглядом, оказалась удивлена. Отец Аксель представлял собою стройного молодого мужчину; на вид ему нельзя было дать и тридцати. Светлые волнистые волосы зачёсаны назад, черты лица тонкие, улыбка слишком красива и искренна для священнослужителя. «И по какому поводу он так лыбится?» - чуть раздражённого подумала я. Ага, он пожимает руку Ван Дайк, смотря на неё с бесконечным терпением. Разве святые отцы пожимают руки простым смертным? Этого я не знала, но в свою очередь ответила на рукопожатие, взяв на заметку, что его тонкие пальцы, в моём представлении принадлежащие художнику или пианисту, имеют довольно жёсткую хватку. Его лицо выражало искренний интерес и приветливость, вместо ожидаемой приторной вежливости или холодной снисходительности. - Я буду обращаться к вам, как привыкли у вас. Понимаю, вы не молиться пришли, - отец Аксель взглянул на нас со смешинкой в глазах, - вы даже не верующие, и не стоит навязывать вам наши обычаи. А теперь пройдёмте, я покажу вам ваше поле деятельности, - он чуть улыбнулся. С этими словами он двинулся по центральному проходу вглубь храма. Мы последовали за ним. «Что за мечту Голливуда нам подсунули?» - недоумевала я. Разве нас не должен муштровать хмурый дядька, цитирующий Священное Писание хриплым голосом и грозящийся предать анафеме? Ван Дайк дернула меня за рукав, прервав мои размышления. В ответ на мой вопросительный взгляд она закатила глаза и указала пальцем на отца Акселя, шествующего впереди. - Что ещё? – тихо спросила я, теряясь в догадках, что ей от меня нужно. Ухмыльнувшись во всё лицо, она оттопырила большой палец. «Лайк!» - произнесла она на пределе слышимости. Её довольная рожа сияла как стоваттная лампочка. Не слишком ли это нагло? - По-твоему, мне не всё равно? – спросила я, останавливаясь и против своей воли задавая следующий вопрос: – Значит, из-за него ты на взводе весь день? Она пожала плечами: в глазах пляшут бесенята, на лице играет улыбка, руки сложены на груди. Выглядело, будто она бросает мне вызов. В тот момент я словно бы увидела Ван Дайк впервые: окутанная тёплым полумраком, с каплями воды, сбегающими по волосам и лицу, с этой её фирменной завлекающей улыбкой и насмешливо склонённой на бок головой... Меня посетила мысль, что сейчас совсем не сложно было бы впасть в романтические чувства по отношению к ней. Например, такому странному типу, как этот отец Аксель. Мне совсем не нравился его взгляд, с которым он приветствовал Александру. «Мне всё равно, - твёрдо сказала я себе, всё ещё не отрывая взгляда от Ван Дайк, - не моё это дело, с кем она собирается обжиматься». Мы так бы и стояли, будто играя в гляделки, если бы не Аксель – называть его «отец» у меня не получалось: - Что-то не так, леди? – спросил он, оборачиваясь к нам. - Всё просто зашибись, - Ван Дайк приподняла бровь, удивляясь вопросу. - Эй, - она кинула взгляд мимо меня в высокое узкое окно собора и снова обратилась к Акселю, - а гроза-то усиливается. Как мы потопаем назад, а? Он усмехнулся уголками губ в ответ, не отводя от Александры взгляда. Она же, подбоченившись, открыто глядела на него. «Что за игры вы тут устроили? – мысленно возопила я». Но выразить свои мысли вслух я не посмела. Вместо этого я отвернулась к окну - как раз вовремя, чтобы застать вспышку молнии, заставившую витражи полыхнуть яркими цветами. Гром и молнии. Свирепый ветер, несущийся по улицам. Потоки воды яростно ударяли в окна, будто норовя выбить стекло. Я никогда не любила буйства стихии, но в тот вечер больше всего на свете мне хотелось покинуть гостеприимные стены собора, хлопнув тяжёлой дверью посильнее, чтобы оказаться на улице и замереть под осенним дождём по щиколотку в холодной воде, возможно, простояв так всю ночь. Только бы не видеть этих двух персонажей, многозначительно ухмыляющихся друг другу. «А ведь гроза только начинается, - пронеслось у меня в голове».