Побег

Такого неба Патрик не видел еще ни разу: тяжелое, низкое, плотное. Словно свинцовое покрывало нависло над выжженной землей. Тучи густые, грозовые, но из-за них все же сочится свет… или вода, или масло – не понятно. Все кругом: и небо, и земля – все за какой-то час стало абсолютно желтым. Таким… больным, странным, нехорошим, и поначалу еще мутант думал, что это происходит лишь у него в голове. Он тер глаза, давил на них до пятен света в темноте, часто-часто моргал, но ничего не менялось: все вокруг по-прежнему было пропитано желтизной, не сулящей ничего хорошего. В воздухе появился новый, странный запах. Это не чьи-то метки, это не вонь шмуннов, это не ветер принес откуда-то издалека. Так пахнет… тухлое? Что-то подгнившее, что-то разлагающееся, но будто не живое. Наверное. Сложно сказать, когда всю жизнь был ограничен в источниках какого-либо запаха, но Патрик знал, что в таком виде, в каком этот смрад витал в воздухе сейчас, он не встречал его ни лабораториях, ни на воле до сих пор, хотя уже довольно давно скитается здесь, в этой бесплодной страшной пустыне. И этот запах шел от неба… Как во время грозы, когда напитанный дождем воздух густо пахнет озоном. Что это? Патрик шел по чьей-то узкой тропе среди нагромождений бетона и стали, припорошенных сверху песком и пылью, переливающейся всеми цветами радуги. То опускался на четыре кости, то поднимался, вставал во весь свой человеческий рост, чтобы как следует оглядеться. Кругом ни души – вот, что еще очень странно. Ни зверей, ни птиц, ни даже насекомых. Патрик вдруг подумал, что именно так, должно быть, выглядели эти места сразу после того, как потухли последние пожарища войны. Ничего не осталось, только звенящая тишина в пустоте, сосущей воздух и самое пространство. Что бы это ни было, но ему следовало поскорее уходить. Это подсказывал разум, об этом кричал инстинкт. Бежать от неизвестного, пугающего явления, бежать как можно скорее и как можно дальше, и он побежал. Сперва на двух, потом на четырех. Тропа оборвалась, мутант слетел на дно большой воронки, прыжками преодолел крутую насыпь, бороздя когтями колючую крошку, и кубарем свалился в новую воронку, глубже первой, так что выбраться из нее было труднее. Высунул язык, тяжело и надсадно дыша. Легкие ощутимо отяжелели и словно разбухли от того, что было в воздухе. Он бежал в общей сложности уже несколько часов, и тяжелый подъем отнял много сил. Патрик опустился на колени, сжимая в кулаках песок, вскинул голову и только сейчас, в вершины насыпи, увидел вдали большие развалины. Перекошенные трубы, какие-то дырявые цистерны, провода, черной паутиной свисавшие с краев раскуроченных бетонных блоков. Издали все это казалось игрушечным, но он знал, что вблизи эти цистерны будут размером с дом, а провода – толщиной с его руку. Продолжая вглядываться в унылый, жутковатый пейзаж разрухи, он увидел и другие воронки, а дальше – что-то похожее на маленькие озера, три штуки, правильной, круглой формы и расположенные удивительно симметрично. Подойти ближе? Узнать, что в них? Быть может, это желтое небо отражается в зеркале воды? Любопытство взяло верх, но за время спуска, пока он добрался до ближайшего озера, странный запах в воздухе усилился, и небо будто стало ниже, так что Патрик успел пожалеть о своем решении. Странный, явно искусственный водоем был окружен полосой ржавчины – рыжей с краснотой. Полоса на уровень ниже представляла собой кроваво-красные каменистые отложения. Затем узкая линия черноты, потом какие-то вкрапления белого, и снова режущая глаза желтизна масленой пленки по края водоема. В середине вода была почти прозрачной, и в ее глубине виднелись вне всяких сомнений скругленные стены шахты какой-то пусковой установки. Там были остатки лестниц и дверные проемы, там не было рыб или водорослей, и в самой воде имелось что-то странное, похожее на те завихрения, что Патрик видел в большой бутыли на столе в смотровой под этикеткой «Спирт медицинский». Мороз по коже, хотя жара невыносимая, тяжело стоять на горячей земле босыми, местами стертыми до крови ногами в мозолях. Он не подходил близко, остался на приличном и, по его мнению, безопасном расстоянии и мог бы даже полюбоваться той мозаикой цветов, что окружала затопленную пусковую шахту, но удушающий смрад не позволил. Патрик сморщил нос и закашлялся, при очередном шаге отступив назад, словно в воздухе здесь был невидимый барьер. Уже не покидало ощущение, что он зашел слишком далеко на какую-то запретную территорию, и вот-вот что-то должно произойти из-за его вторжения. Какая-то реакция самого этого места, навевающего мысли о далекой катастрофе прошлого. Сухая земля в проплешинах и рытвинах, крошка стекла, куски покореженного и изъеденного временем железа. Давящая больная желтизна земли и неба, мертвый запах, нехороший ветер, а тут еще и вдалеке послышались раскаты грома – все сложилось в одно пугающее, неведомое нечто. Мутант вздрогнул, очнулся, хотя уже пару минут стоял и как зачарованный смотрел на руины. В голове родилась странная ассоциация с коростой на теле земли, образовавшейся после того, как вскрылся и зажил гнойник. Когда его чуткого слуха достигли первые отзвуки надвигающейся грозы, он снова вспомнил: надо уходить. Вот только куда? Ни тропы, ни дороги нигде по-прежнему не было. Внутренний компас давно уже давал сбои. Тучи тем временем продолжали стремительно разбухать и провисать все ниже, слово наливались не водой, а ртутью. Возвращаться назад было слишком долго и тяжело, и только лишь по этой причине Патрик не без колебаний двинулся вперед, туда, к больным развалинам. По-прежнему ни души кругом, ни намека на присутствие другого живого существа. Когда мутант добрался до раскуроченных, вздыбленных рельсов, громыхало уже совсем рядом. Ветер взвивал в густой рябящий воздух пыль и мусор и гнал Патрика в спину, обсыпая колючей дробью всякой дряни, поднятой с земли. Первые капли упали на сухую землю. Начавшийся дождь тяжело и гулко забарабанил по металлу, по камням, по лужам красного, желтого и ядовито-голубого тут и там. Попало и на спину, и на лицо мутанта, и капли этого дождя обжигали так, что Патрик завизжал от неожиданности. Он, спотыкаясь, добежал до пролома в сплошной стене высотой в три человеческих роста, протиснулся между поваленной колонной, обвитой мятыми трубами, едва не напарываясь на торчащие из нее заржавленные штыри. И стоило ему только пересечь острую границу желтого света и серой, пыльной тени, как с неба стеной хлынула вода. За холодным жгучим водопадом мир сливался в одно сплошное желтое пятно, глаза сильно болели, все тело горело и чесалось – Патрик не знал, что такого было в этом дожде, ведь он и раньше попадал под ливень, но тогда все было в порядке. От странного запаха свербело в носу, он очень устал и был голоден, не знал, где находится и как долго ему придется здесь оставаться, и никого не было рядом, чтобы объяснить ему, в чем дело. Он был совсем один, запертый в тени старых развалин и отделенный от большого, страшного, больного мира мутной завесой кислотного дождя.