Казнить нельзя помиловать

- Раньше я на кухне работал, - просвещал Тиль своего подопечного, намыливая ему спину. – А теперь Его Светлость сказал, что я буду за тобой присматривать и освободил от всей остальной работы. Здорово, правда? Я и не думал, что могу стать личным слугой. Мальчишка радостно трепался, строя планы на будущее, а Рэни слушал его и тяжело вздыхал. Тиль еще не понимал, что быть личным слугой раба, который, по сути, ниже его по статусу – это никак не повышение. Просто раньше он драил котелки и кастрюли, а теперь моет личного раба хозяина – все отличие которого, от тех же кастрюль, в том, что он может дышать и говорить. Зато под напором радости Тиля пустота внутри понемногу отпускала. Рэни не особо вслушивался в то, что рассказывал ему слуга, вылавливая только основные моменты из его речи, но уже то, что рядом был кто-то живой, дарило некоторое облегчение. После ванны, в которой Рэни отмокал около получаса, Тиль выдал ему простую тунику и штаны, а так же мягкие домашние туфли. Вспомнив глаза слуг, мимо которых они прошли в купальню, Тиль засмеялся. Парень вообще был очень смешливым и общительным. - В одеяле тебе больше ходить не надо будет. Рэни и сам улыбнулся. А что поделать, если его старую одежду забрали, а новую граф велел выдать только после купания? Вот и пришлось ему спускаться вниз к купальням для слуг, завернувшись все в то же одеяло. Короткие волосы Рэни не требовали особого ухода, но Тиль заявил, что они обрезаны криво, и сбегал за ножницами, решив подравнять. К сожалению, опыта в подобных делах у него не было, как потом признался мальчишка, виновато шмыгая носом. В результате его бурной деятельности, волосы у Рэни стали настолько короткими, что стали видны уши и оголились виски, а сзади вообще было что-то странное. Волосы оказались выстрижены этакими обгрызенными прядями. Тиль чуть не плакал, глядя на дело рук своих, а потом спохватился и куда-то убежал. Вернулся он с немолодой женщиной, одетой в фартук и чепец горничной. Увидев, во что превратились волосы Рэни, та всплеснула руками, отвесила Тилю подзатыльник и взялась приводить голову в порядок. Несколько ловких движений и волосы больше не напоминают драную кошку. С такой прической было уже не стыдно показаться среди людей. Поблагодарив женщину, Рэни поднялся, взглянув на себя в зеркало: бледная кожа лица, на фоне которой глаза казались еще ярче, а волосы темнее. Просторная рубашка была чуть великовата для его похудевшего тела, но подпоясаться ему было нечем. Зато домашние туфли оказались по ноге. Рубашка и штаны немного прикрывали браслеты на руках и ногах, зато ошейник был хорошо виден в широком горловом вырезе. Пробежав пальцами по металлу и камням, Рэни вздохнул и отвернулся. - Теперь пойдем поедим, - радостно сообщил Тиль, ухватил Рэни за руку и повел за собой. Оказалось, что слуги ели в небольшой комнате возле кухни, но стоило Рэни устроиться за столом рядом с Тилем, как в комнату влетел запыхавшийся слуга. - Ты… это… - отдуваясь, заговорил слуга, тыча пальцем в Рэни. - Его Светлость велел тебе идти в малую трапезную, сказал, что есть ты будешь вместе с ним. Этот приказ не слишком понравился Рэни, но не перечить же хозяину. Последовав за слугой, Рэни оказался в небольшой комнате рядом с покоями хозяина, где был накрыт стол. Однако стул, вернее кресло с низкой спинкой, у стола было одно, и занимал его граф, остальные пять штук стояли у стенки. Тот самый слуга, который привел Рэни, тут же остановился справа от кресла графа, наливая ему что-то в чашку. Сам граф что-то неторопливо жевал. Как только слуга сделал шаг назад, граф оглянулся. - Что стоишь? Твое место у моих ног, - граф кивнул вниз. Рэни опустил взгляд и заметил подушку, лежащую у левой ножки стола. На мгновение в голове мелькнула мысль, что так граф стремился его унизить, уколоть побольнее, и Рэни едва сдержал улыбку. Граф себе просто не представлял, через какое унижение порой приходилось проходить тем, кто развлекал гостей в «веселых домах». По сравнению с этим, прием пищи у ног хозяина – просто забава. Ни слова не сказав, Рэни уселся на указанное место, для удобства прислонившись спиной к массивной ножке стола, и тут же получил в руки чашу с бульоном и четверть теплой еще лепешки с маслом. К бульону прилагалась ложка, но держать в одной руке не слишком горячую чашу, а в другой ложку и кусок лепешки было неудобно. Подумав минуту, Рэни просто выпил в несколько глотков свой бульон, а потом принялся неторопливо жевать лепешку, думая, что вполне мог бы съесть еще чего-нибудь посытнее. - Хм, - граф помолчал несколько секунд, а потом забрал опустевшую посуду, отдав Рэни чашку с горячим и сладким ягодным напитком. – Пока это все, что ты получишь. Через полчаса у тебя допрос, а перед ним лучше не наедаться. Аппетит у Рэни сразу же пропал. Допрос. Это слово было произнесено так обыденно, словно оно ничего не значило. Хотя… Рэни украдкой взглянул на графа. Хотя, для него, скорее всего, ничего и не значило. Разве думает рыба о воде, в которой плавает? Так, наверняка, и граф не думал о том, что может сломать кому-то жизнь просто так, походя. - Чего притих? – в голосе графа звучала насмешка. - Думаю, - Рэни пожал плечами, старательно сохраняя на лице маску невозмутимости. - Полезное занятие. Думать – это нужное умение, но в данном случае – бесполезное. Обмануть ментальную магию еще никому не удавалось. При упоминании ментальной магии по спине пробежал холодок. Рэни никогда не встречал людей, подвергшихся такому виду допроса, но молва утверждала, что после этого человек терял разум и превращался в живую куклу. Становиться таким было страшно. Избежать - наверняка невозможно. Или… - Я и так все расскажу, без магии, - Рэни очень старался, чтобы в голосе не проскакивали просительные нотки, но не слишком в этом преуспел. - Мне нужно не только слышать, но и видеть, так что не получится, - граф встал. – Идем. Идти пришлось в подвал. По дороге к ним подбежал Тиль, но граф тут же отослал мальчишку, велев не мешать. Рэни и самому не очень-то хотелось, чтобы Тиль видел допрос и то, во что он превратится после него, так что обиженно надутые губы мальчишки его только порадовали. Комната для допроса оказалась не такой уж ужасающей, как ожидал Рэни. Посреди комнаты стоял табурет, ножки которого были накрепко прикручены к полу. Возле табурета лежали цепи, видимо ими нужно было удерживать допрашиваемого в одном положении. Справа у стены стоял стол с письменными принадлежностями и стул, слева находилась кушетка и опять-таки стул. У двери справа располагался массивный железный шкаф. Рэни о таких только слышал: они назывались сейфы, и богачи там хранили золото и украшения. В воровском мире на особом счету были те, кто умел работать с такими железяками. - Ложись на кушетку. На спину, - приказал граф, и Рэни послушно пошел в указанном направлении. Конечно, у него мелькнула мысль о сопротивлении, но, учитывая магические браслеты и ошейник, это было бы глупым поступком. Графу даже стражу звать не придется, он просто прикажет, и Рэни выполнит, а так хоть остатки гордости можно сохранить. Пока Рэни укладывался, граф открыл сейф и извлек из него небольшой белесый и полупрозрачный шар, размером чуть крупнее яблока. Этот шар граф положил Рэни на грудь и приказал обхватить его ладонями. - Э-э, я слышал, что нужно к голове прикладывать магический шар, - пробормотал Рэни, послушно сжимая его ладонями. - Можно и к голове. Вернее к затылку, тогда все видно четче и контакт сильнее, но человек превращается в пускающее слюни и писающее под себя существо без чувств и разума. Хочешь испытать это на себе? – голос графа звучал холодно и совершенно равнодушно, просто констатируя факт, и Рэни отчаянно затряс головой, не желая себе подобной участи. – Тогда молчи. Я буду задавать вопросы. Отвечать вслух не надо, память сама выберет нужный момент, а магический шар спроецирует воспоминания вовне, так что я все увижу, услышу и смогу записать на кристалл памяти. Готов? Рэни согласно кивнул, не совсем понимая, зачем спрашивать о его готовности? В этот момент шар начал медленно разгораться, нагреваясь, и Рэни почувствовал, как руки немеют. При всем своем желании он не мог бросить шар, тот его словно приклеил к себе, а взгляд прикипел к кружащемуся внутри шара белесому мареву. - Как ты впервые узнал о задании? Когда? От кого? – голос графа звучал глухо, словно сквозь стену, но воспоминания действительно сами выплыли наружу. Рэни на мгновение увидел себя в карете, услышал, как ему предлагают за работу двести золотых, а также увидел лица клиента и нанимателя. Тогда Рэни не очень-то запомнил мелкие детали, поглощенный своими проблемами, но в этот раз он четко смог разглядеть: как испуганно вздрагивает клиент, как утирает со лба пот, и как наниматель презрительно кривит губы, скрывая большую часть лица за маской. Потом он ответил согласием, получил деньги и… воспоминания прервались. - Когда ты получил бумаги? Где? От кого? Рэни в незнакомом доме. Уже готовый к выходу. Перед ним стоит наниматель, дает инструкции, что и как делать, протягивает бумаги в чехле. Рэни вновь видит родинку у него на шее, неприятную, темную и волосатую, а граф где-то очень далеко фыркает насмешливо, и говорит, что другого и не ожидал. - … этот паразит всегда любил дешевые эффекты. Воспоминания тут же прерываются, и в голове плывет туманное марево, такое же, как в шаре. Ужасно хочется спать, но Рэни никак не может закрыть глаза. Они пекут, словно песка кто-то насыпал, хочется хоть на секунду опустить веки, но это невозможно. - Как ты подложил бумаги? И снова воспоминания. Комната. Окно. Карниз. Другое окно. Кровать. Чехол с бумагами. Обратный путь. - Стоп. Достаточно. Как состоялась твоя следующая встреча с нанимателем? Перед глазами туман медленно превращается в черное марево. - Хм, значит, третьей встречи не было. Что произошло, когда ты покинул мой дом? Карета. Нож на поясе кучера. Предчувствие опасности. Побег. Маг-обманщик. Веселый дом. - Стоп. Дальше меня не интересует. Значит, ты почуял подвох и сбежал. Молодец, сообразил, что живым из этой истории тебе уйти не удалось бы. Тепло из ладоней вдруг исчезло, при этом пальцы кольнуло, словно кто-то с силой ударил по ним иголками. Рэни охнул. - Спи, - горячая ладонь опустилась на лоб, и Рэни облегченно выдохнул, закрывая глаза. Ему показалось, что по щекам скользит что-то мокрое, но разум уже отказывался воспринимать окружающее, проваливаясь в вязкую муть сна. Очнулся Рэни в комнате, где происходил допрос. Рядом с ним никого не было, но стоило Рэни сесть, потирая мучительно чесавшиеся глаза, как дверь распахнулась, и в комнату зашел все тот же седой лекарь. - Очнулись, молодой человек? Замечательно. Дайте-ка осмотреть ваши глаза. Рэни чуть запрокинул голову, позволяя лекарю выполнить свой долг, а затем тот сунул ему в руку небольшой флакончик. - По три капли пять-шесть раз, и завтра глаза беспокоить не будут. - Спасибо. А что произошло? Почему глаза болят? – тихо поинтересовался Рэни, не особо надеясь на ответ, однако маг решил пояснить. - Облегченный ментальный допрос не наносит непоправимого ущерба мозгу, но глаза при этом немного пересыхают, поскольку допрашиваемый не в состоянии моргать весь период допроса. Чем дольше длится допрос – тем сильнее страдают глаза. В данном случае не произошло ничего непоправимого. Легкое воспаление быстро пройдет, нужно только регулярно капать прописанные мной капли в глаза. Поясняя, лекарь внимательно вглядывался в лицо Рэни, даже голову его чуть повернул, взяв пальцами за подбородок. - Хм, а ведь действительно похож. Как я раньше этого не замечал. - Похож? На кого? – Рэни вспомнил, что при первой встрече граф тоже говорил, что он на кого-то похож, так почему не выяснить этот вопрос сейчас, пока рядом такой словоохотливый человек. - А? На кого? На миниатюру. Тарий в детстве был парнишкой непоседливым. Он много шалил, особенно, когда их с кузеном поместили в одну закрытую школу для дворян. Сейчас трудно сказать, кто был зачинщиком всех проказ, но Тарий мне не раз со смехом рассказывал, что кузен явно завидует его успехам и старается превзойти всеми правдами и неправдами. Да, много воды с тех пор утекло. Тарий стал графом, нашел свое место при дворе Его Величества, а Симмерс так и не переборол свою зависть. Грустная история. Рэни только к концу рассказа понял, что Тарий – это имя графа Вальдрагона, а кто такой Симмерс? Может тот богач в маске и с родинкой на шее? Впрочем, он спрашивал не о том. - Так на кого же я похож? Вопрос вывел пожилого лекаря из задумчивости, навеянной воспоминаниями. - Ах, да, совсем запамятовал. В той закрытой школе Тарий нашел миниатюру, на которой был изображен юноша, очень похожий на тебя. Только платье на нем было старинное, такие носили при дворе несколько сотен лет назад. Не знаю, можно ли это назвать первой юношеской любовью, но Тарий первое время буквально бредил тем красавцем. Он перерыл буквально всю школьную библиотеку, но нашел имя того молодого человека с портрета. Оказалось, что пятьсот лет назад, когда наше королевство после очередной войны заключило мир с южным халифатом, королю подарили прелестного юношу-раба. Король даровал ему свободу и сделал своим фаворитом, а через десять лет, когда у Его Величества родился наследник, он, за какие-то особые заслуги, даровал этому юноше титул барона и земли неподалеку от южной границы. Что там были за особые заслуги – не знаю точно, в разных источниках сведенья немного отличались, но я склонен верить тем, кто утверждал, что юноша спас жизнь новорожденному наследнику. - А как звали того юношу? – Рэни действительно заинтересовался рассказанной историей. - Как? Вот уж не помню, это лучше спросить у Его Светлости, он точно должен знать. Могу только сказать, что впоследствии он именовался как барон Дазинхейм. Собственно, с него сей род и начался, поскольку тогдашний король не только даровал ему титул, но и женил своего любимца, сделав титул наследным, как и земли, и замок. - Дазинхейм? – Рэни не мог поверить собственным ушам. Именно в его поместье служил отец Рэни, именно на тех землях он родился и рос, пока наследник старого барона не выжил их, заставив перебраться в столицу. - Я даже больше тебе скажу, - граф стоял у двери, прислонившись к косяку плечом, и криво усмехался, вглядываясь в лицо Рэни. - Тому старому развратнику, что правил баронством при твоем рождении, ты приходишься бастардом. Право «первой ночи» до сих пор используют многие любители разнообразить свою постельную жизнь законным образом. Вот эти слова вызвали у Рэни настоящий шок. Известие о том, что отец ему вовсе отцом не был, что мать была попросту отдана барону на одну ночь, после которой и появился на свет он, Рэни, а все рассказы о далекой прабабке с юга были ложью, подкосили его окончательно. Глаза Рэни закатились, и он рухнул в глубокий обморок. - Зачем же так неосторожно сообщать такие известия? – старый лекарь неодобрительно покачал головой, нащупав на запястье у потерявшего сознание Рэни пульс. – Это вполне могло бы привести к сердечному приступу. - Ничего, он живучий, - граф, который непроизвольно сделал несколько шагов вперед, когда Рэни начал падать, остановился рядом с лекарем, внимательно вглядываясь в мертвенно-бледное лицо. - Что думаете делать с ним, Ваша Светлость? - Пока не знаю, Маркон. С одной стороны, он участвовал в заговоре, так что каторга – подходящее наказание для него, с другой… - Он сыграл вам на руку, - лекарь понимающе покивал. - Можно и так сказать. Я до сегодняшнего дня не был на сто процентов уверен, что мой кузен имел к этому заговору прямое отношение, и это тяготило меня. Он утверждал, что стал жертвой обмана, и я был склонен верить ему, как и Его Величество, теперь же у меня есть доказательство, что он был одним из организаторов. Именно с его подачи меня обвинили в измене. Чудо, что парень оказался достаточно везуч и вовремя сбежал из столицы, так что его не смогли сразу отыскать, а потом заговорщикам было уже не до него. - Значит, будет еще один суд? - Да, некоторые дела будут пересмотрены в сторону ужесточения наказания, - граф решительно мотнул головой, обрывая готовый сорваться с губ лекаря следующий вопрос. – Ни о чем больше меня не спрашивай, Маркон. Ничего не могу сказать. Главное - ему лучше побыть пока в моем доме, причем именно здесь, пока я не вычислю всех предателей в своем доме. Кто-то из слуг явно поддался чужому влиянию, раз мои привычки стали широко известны посторонним. Разглядеть с улицы открытые по вечерам окна в моей спальне невозможно, однако об этом заговорщики были хорошо осведомлены. В это время Рэни вдруг заметался на лежаке, бормоча: «Заколки. Заколки. Увидит…». Лекарь тут же положил ладонь на лоб Рэни, успокаивая, а глаза графа радостно сверкнули. - Ну, конечно, заколки. Когда он был со мной, их было пять, а у мага нашли только две. Осталось выяснить, куда он дел оставшиеся три. Разбудите его. Лекарь отрицательно покачал головой. - Невозможно. Он и так истощен после ментального допроса, нервы на пределе, пусть выспится. Если я его разбужу, используя магию, все вполне может закончиться плачевно для его жизни и разума. Тарий, - лекарь положил ладонь на плечо недовольно нахмурившегося графа, - я знаю тебя с рождения и прошу прислушаться к словам старика. Не спеши. Позволь судьбе выложить все карты самостоятельно, и только тогда делай свой ход. - Не могу… Я боюсь опоздать. - Однако лишняя спешка до добра никогда не доводила. Отсюда он не сбежит, а завтра спокойно допросишь его еще раз. - Ладно, пусть поспит до утра здесь. Я его запру, чтобы обезопасить, прикажу принести подушку с одеялом, и поставлю стражника, а утром мы поговорим обо всем. - Это мудрое решение. *** Рэни потянулся всем телом, ощущая приятную истому, откинул в сторону одеяло, зевнул и открыл глаза. Каменный потолок сразу же напомнил о том, где он находится, и как сюда попал. Сложнее всего было осознать и принять то, что его отец оказался вовсе не отцом, а лишь законным мужем матери перед богами и людьми. Хотя, предложи ему кто-нибудь изменить судьбу, и Рэни, он был в этом уверен, не пожелал бы для себя лучшего родителя. Отец всегда заботился о нем, опекал, учил, даже когда мать оставалась холодна к его детским бедам, вроде разбитой коленки. Теперь-то он понимал почему. А еще понимал, отчего мать ушла следом за Тиной. Тина была тем единственным, что осталось в ее жизни после ухода любимого человека, ее лучом света, надеждой, тем, чем сам Рэни никогда не был. Осознавать это было горько и больно. Он чувствовал себя никому ненужным. Даже граф, допросив, бросил его в этой комнате для допросов, в которой даже окна не было, так что он не мог понять: день сейчас или ночь. Тяжело вздохнув, Рэни обвел взглядом комнату. Лампа, висевшая у входа, горела так тускло, что стало понятно: он тут находится уже не один час, и масло, поддерживающее огонь, почти закончилось. Кроме него в комнате никого не наблюдалось, и обстановка практически не изменилась, если не считать двух стульев, поставленных рядом с кроватью. На этих стульях была расставлена посуда с едой, причем еще теплой, значит, принесший еду был тут недавно и, вполне возможно, его уход и разбудил Рэни. На столе стоял большой кувшин с водой, рядом находился таз для умывания и полотенце. Прислушавшись к себе, Рэни понял, что кроме голода его ничто не беспокоит, даже боль от ухода родных стала какой-то далекой и тупой. Она просто саднила, как разбитое от падения колено, потеряв свою остроту. Желание жить, хоть и не в полной мере, начало восстанавливаться, и плевать ему, чей он там сын на самом деле. Раз он никому, кроме себя, не нужен, значит, так тому и быть. Будет жить для себя. Рэни присел на топчане, едва не толкнув ногой кувшин с горячим ягодным напитком. То, что его кормили – радовало, значит, казнить в ближайшее время его не собираются, иначе, зачем переводить продукты? Хотя, с другой стороны, такая забота могла быть вызвана тем, что граф не желал, чтобы его обидчик упал в голодный обморок на полпути к эшафоту. В любом случае, он не собирался впадать в отчаянье. В драгоценно-магических украшениях его на казнь не поведут, но, в любом случае, несколько воровских приемов он тоже не позабыл, а значит, шанс сбежать у него остается всегда. Успокоив себя таким образом, Рэни наскоро умылся, вернулся на свое место и решительно потянулся к тарелкам с едой. На этот раз бульона ему не принесли, вместо этого была сытная каша с мясом, нежный паштет, который нужно было намазывать на хрустящие поджаренные хлебцы, лепешка с маслом и медом, сладкий творожный пирог с украшающими его сверху ягодами. Все это Рэни съел до крошки, запил ягодником и, сыто отдуваясь, улегся обратно на лежак. Жизнь сразу перестала казаться такой беспросветной. Стараясь устроиться поудобнее, Рэни перевернулся на спину, вытянул ноги, и тут что-то попало под пятку и с негромким «бум» шлепнулось на пол. Заинтересовавшись, Рэни сел, оглядывая пол у лежака. Оказалось, что кто-то оставил на нём книгу, которую Рэни и столкнул. Пришлось наклоняться и поднимать книгу. Как только пальцы коснулись обложки, лампа на стене вспыхнула ярче, заставив Рэни вздрогнуть и отдернуть руку. Лампа тут же вернулась к прежнему тусклому освещению. - Проклятье, и тут магия. Подобрав книгу, Рэни искоса глянул на зачарованный фонарь и, пожав плечами, быстро пролистал ее. Читать он не умел, но в книге нашлось несколько картинок. Прекрасные дамы, нарядные герои, сражения – все это настолько увлекло Рэни, что он не заметил, как дверь открылась, и граф Вальдрагон вошел в комнату. - Ты слишком быстро листаешь. Не нравятся легенды и мифы? Предпочитаешь читать что-то другое? От неожиданности Рэни чуть не выронил книгу. - Эм, да нет, - Рэни сел, растерянно покрутил книгу в руках, закрыл ее и положил на лежак. - Спасибо, конечно, только я читать не умею. Граф на мгновение растерялся, а потом понимающе кивнул. - Тогда я прикажу принести тебе что-нибудь другое. Рукоделие, например. Что ты умеешь делать? - Ничего, - Рэни отвел взгляд, чувствуя, как краска стыда заливает щеки. Нет, кое-что делать он умел, но вряд ли граф решит остаться с ним в подвале, чтобы проверить на себе его умения. - Совсем ничего? Эта настойчивость разозлила Рэни. - Умею пасти гусей и коров. Умею доить корову и косить траву. Умею чистить лошадей и конюшни. Умею готовить, стирать, убирать. Еще умею делать минет и подставлять задницу для траха, но это уже за деньги. - Да, это все не то, - граф криво усмехнулся. – Тогда я пришлю тебе побольше книг с картинками. После того, как ты ответишь мне еще на пару вопросов. Но задать свои вопросы граф так и не успел. За дверью послышался крик: «Ваша Светлость! Вас вызывают во дворец!» и в дверь часто забарабанили. - Отдыхай пока, - граф торопливо вышел, замкнув за собой дверь, и Рэни вновь остался в одиночестве. - Идиот, - выругался он вполголоса, - нужно было спросить, сколько мне еще тут торчать, и почему именно тут, а не лелеять невесть откуда вылезшую гордость. Как бы то ни было, но, когда картинки в книге закончились, замок в двери вновь щелкнул, и порог комнаты переступил улыбающийся Тиль с подносом в руках. - Меня граф прислал, - радостно доложил мальчишка, опуская поднос на стулья и усаживаясь на лежак рядом с Рэни. – Велел тебе легкий перекус отнести и вот еще, - Тиль снял с плеча котомку, в которой обнаружилось несколько книг со старыми потрепанными обложками. – Это мои любимые сказки и еще история о путешествиях. Интересная-а, просто жуть. Я ее раз шесть уже прочел. Рэни искоса глянул на книги, а потом отвернулся, уделяя внимание подносу. Ему было стыдно, что мальчишка вдвое младше его мог свободно читать, тогда, как сам Рэни, не в состоянии был даже собственное имя вывести на бумаге. - Я смотрю, мне опять прислали столько еды, что можно троих накормить, - Рэни притворно вздохнул. - Поможешь? Тиль согласно закивал, и Рэни придвинул ближе к нему тот паштет, что уже ел недавно. Он, конечно, был вкусный, но больше его внимание привлекли жареные кусочки птицы, казалось, распространявшие аромат на весь подвал. Пока Рэни обгрызал косточки, Тиль быстро расправился с паштетом, отпил немного холодного ягодного морса, не прекращая рассказывать о своих любимых книгах. Когда мальчишка резко замолчал, Рэни не сразу понял, что происходит. Он как раз сам потянулся за запотевшим кувшином с морсом, когда Тиль захрипел и начал заваливаться вперед. Рэни только и успел подхватить его, не дав удариться об пол. Лицо мальчишки было бледным, губы посинели, словно ему не хватало воздуха, глаза закатывались, а дыхание прорывалось в легкие со страшным сипом. - Тиль? Тиль! – Рэни несколько раз встряхнул мальчишку, а потом понял, что если срочно ничего не предпринять, тот просто умрет у него на руках. Подскочив в два прыжка к двери, Рэни рванул ее на себя, вылетая в коридор. Почти у самой двери, на табурете, спокойно сидел высокий мужчина в простой одежде. Раздумывать о том: кто он, и что тут делает, времени не было. - Отравление! Быстро лекаря сюда и графа. Быстро! Мужчину с табурета как ветром сдуло, а сам Рэни бегом вернулся в подвал. Когда-то он видел, как откачивали одну из девочек мадам Хлои, что приняла слишком большую дозу снотворного, и понятия не имел, поможет ли тут нечто подобное, но смотреть на задыхающегося мальчишку и ничего не делать – было просто бесчеловечно. Рэни подбежал к столу, схватил кувшин с оставшейся водой и вернулся к Тилю. Приподняв мальчишку так, чтобы его голова упиралась в грудь Рэни, он плеснул часть воды в кружку и принялся поить Тиля. Тот хрипел, давился, кашлял, большая часть воды оказалась на его одежде и полу, а не во рту, но Рэни все же удалось влить в него примерно полкружки воды. - Теперь самое неприятное, - пробормотал Рэни, переворачивая Тиля лицом вниз и засовывая тому в рот два пальца, чтобы надавить на корень языка. Рвотный рефлекс сработал. Вода потекла обратно, вынося из желудка все, что Тиль съел, но на этом Рэни не остановился. Он снова и снова заставлял Тиля пить и исторгать из себя воду, пока кувшин не опустел. Именно в этот момент мальчишку из его рук выдернул граф, чтобы передать причитающему рядом лекарю. К сожалению, последнюю порцию воды, хоть ее и было мизерно мало, Тиль еще не успел исторгнуть до того, как граф поднял его, в результате вся она вылилась на дорогущий камзол графа и дорожный плащ, но никто на это не обратил внимания. Жизнь мальчика в тот момент была дороже какой-то тряпки.