После

Какое-то время они едут молча. Тишину нарушают лишь негромкая музыка, дыхание Дина и изредка щёлканье счётчика. Ехать так уютно; это не давящая тишина болота после падения. Она мирная, успокаивающая — хотя чем дольше Кастиэль об этом думает, тем яснее понимает, что дело скорее не в ней, а в том, с кем он. Наверное, он никогда ещё не ощущал такого облегчения, как только что в аэропорту. Наверное, никто никогда не ощущал. Он проигрывает это мгновение в памяти, снова представляя улыбку Дина, прикосновение его рук, их силу и тепло, и надеется, что ощутит это снова. Из мыслей его вырывает голос Дина. — Так, эм… думаешь, нам стоит беспокоиться? В смысле, насчёт недавнего дождика? Остальные ангелы… — Дин замолкает, кивая на Кастиэля, который не сразу понимает, о чём он. Поняв, он жалеет, что не может переместиться во времени. Он вернулся бы назад, чтобы не думать об этом. Но он не может, а Дин хочет знать. Кастиэль качает головой. — Они не будут проблемой. Они все пали, как Анна. — А ты почему нет? Он знает, что Дин не имел в виду ничего такого, но всё же эти слова ранят, и сожаление давит на плечи. Сделав глубокий вдох, он вспоминает цветы, пробивающиеся сквозь асфальт в Тарсаке, и напоминает себе, что толку от вины не будет. Через девять месяцев у них у всех будет жизнь. Этого достаточно. — Я… — Кастиэль сглатывает, опустив взгляд на свои руки, — моя благодать была последней частью заклинания Метатрона. Он вырезал её. И… он хотел, чтобы я всё помнил. — Чёрт, — выдыхает Дин, глядя на него. — Мне жаль, Кас. Когда мы вернёмся, я… мы найдём способ вернуть её. Кастиэль качает головой. — Спасибо, но это невозможно. Заклинание истратило её. — А я-то думал, мне никому не будет так хотеться врезать, как Захарии. Не доверяя своему голосу, Кастиэль лишь кивает, сплетая пальцы, и выдыхает через нос. Дин больше ничего не говорит, и Кастиэль ощущает облегчение от того, что он не против замять эту тему. Это всё слишком ново, слишком скоро, и от мыслей о произошедшем на него накатывает слабость. Он не хочет ощущать себя слабым. Дин легонько барабанит пальцами по дверной ручке в такт музыке, и Кастиэль отгоняет печальные воспоминания прочь. Поначалу мысли о будущем его успокаивают, но потом он начинает беспокоиться о том, что ждёт его по возвращении в Канзас. Он не знает, стоит ли спрашивать. Дин, наверное, закатит глаза, но может быть, и нет, а если Кастиэлю придётся искать себе жильё, лучше знать об этом заранее. У него уходит пятнадцать минут на то, чтобы собраться с духом, но наконец он выпаливает: — Когда мы вернёмся, я могу остаться с тобой и Сэмом? Дин прекращает барабанить и неверяще поворачивается к нему. — Это вообще вопрос? — Мне показалось невежливым счесть это само собой разумеющимся. — С каких пор тебя заботит вежливость? Уязвлённый, Кастиэль сужает глаза. — Я всегда был вежлив. Дин фыркает. — Ещё чего. Но серьёзно, приятель — тебе правда нужно было спрашивать? Я тут полмира пролетел, чтобы забрать тебя домой. Кастиэль застывает и закусывает губу, беспокоясь, что всё ещё прояснил вопрос недостаточно. — На какое время? Дин смотрит на него, как на сумасшедшего. — Что? — На какое время я смогу остаться? — Навсегда, — отвечает Дин и тут же вспыхивает. — Если ты… ну… — Я хочу. Дин ёрзает и отводит взгляд, но в уголках его глаз улыбчивые морщинки. Он неловко прочищает горло, водя пальцами по ручке двери. — Ага, ну… ещё бы ты отказался после этого ужасного перелёта. Отвернувшись к своему окну, Кастиэль опускает голову и улыбается, но Дин, кажется, не собирается заканчивать разговор. Возникает ощущение, будто он хочет насыпать на последние реплики как можно больше новых. Кастиэль не винит его в этом; он знает, как неловко Дину поддерживать такие личные темы, и вообще взволнован тем, что Дин сказал так много. Даже если им теперь придётся забалтывать эту минуту до конца жизни, оно будет того стоить. — Так вот, я хотел уговорить нашу подругу Чарли, э… — Дин косится на водителя и понижает голос: — Сделать тебе паспорт сразу, но она сказала, что если его найдут у меня на таможне, будет хреново. — Как тогда я его достану? — Бобби знал тут пару охотников, и Сэм связался с одной. Она всё уладит. — Как её зовут? — Луиза. Она живёт за городом. Заглянем к ней в воскресенье. А так мы с тобой простые туристы до вылета. — А когда? — Ты прямо как дошкольник с вопросами, — Дин изобразил раздражение. — Вылет в полвторого в понедельник. Вскоре такси останавливается, и водитель оборачивается к ним. — Тридцать семь евро, — говорит он. Дин недоверчиво смотрит в окно: мотель оказался… отелем. Это высокое пятиэтажное здание на углу оживлённой улицы, и растущее перед ним пышное зелёное дерево не скрывает песчаниковых стен. Оно очень красивое, и у двойных дверей стоит, опершись одной рукой о золочёную ручку своей тележки для багажа, портье в синем пиджаке. — Это точно то место? — хмурится Дин. Кастиэль смотрит на коричневую вывеску над тёмными дверьми из литого железа и на листок в своей руке. — Отель Линден, — кивает он. — Водитель хочет тридцать семь евро. Дин лезет в карман и платит, наверное, сам не замечая, как много дал на чай. Они выбираются из такси, и портье сразу подкатывает к ним тележку, готовый забрать их несуществующий багаж. Но такси уезжает, и портье вопросительно на них смотрит. Забросив сумку на плечо, Дин наклоняется к уху Кастиэля и бегло касается его спины: — Скажи ему, что аэропорт потерял наш багаж, — шепчет он, щекоча его тёплым дыханием. Кастиэль не сразу приходит в себя. — Авиакомпания потеряла наш багаж. — Мне жаль это слышать! — восклицает портье и открывает перед ними дверь. — Спасибо. Дин просто улыбается, пока они говорят, а потом с гордостью сообщает: — Я понял последнее, что ты сказал. — Он жестом пропускает Кастиэля вперёд. — Мерси, бонжур и чао — это всё, что я знаю по-французски. — Чао — это по-итальянски, — замечает Кастиэль, и самодовольная улыбка Дина тает. — Тогда понятно, почему стюард так на меня посмотрел. Лобби отеля так же роскошно, как и фасад: толстые тёмные ковры, приятное освещение. Бок о бок Дин и Кастиэль подходят к стойке регистрации. Круглолицая женщина за ней улыбается им. — Добро пожаловать в отель Линден. Меня зовут Марго, — говорит она. — Вы бронировали номер? Дин пихает Кастиэля и кивает на листок; тот кладёт его на стойку. — Да. Марго изучает листок. Дин отдаёт ей свои — наверное, фальшивые — документы, а Кастиэль отвечает на несколько вопросов. Она приподнимает брови, когда он повторяет историю о багаже; понятия не имеющий, о чём они говорят, Дин гуляет по лобби, изучая плакатики на стене. Марго достаёт из-под стойки небольшую карту города и разворачивает её. — Новую одежду можно купить здесь, — она показывает место в паре кварталов от отеля, — или завтра на рынке. Рынок на другом берегу реки, но неподалёку. Кастиэль всматривается в карту, запоминая маршрут. Он не знает, что из одежды ему нужно, но если они пробудут здесь три дня, ему точно придётся переодеться. Пока это не приходило ему в голову, но сейчас он осознаёт: у него будут свои вещи. Рубашки, брюки, куртки, обувь… зубная щётка… может, даже машина. И ему нужно будет всё это выбирать. Гадая, каким образом люди умудряются понять, что им нравится, он смотрит на свою одежду. Купленный им вчера свитер симпатичный; он ведь сам выбрал его в Бордо — его каким-то образом привлекли цвета. И Дин сказал, что ему идёт. Может, всё будет не так уж сложно. — На рынке продаётся что-нибудь вроде этого? — он показывает на свой свитер. — Дин сказал, что он мне идёт. — Думаю, что да, — отвечает Марго, с лёгкой улыбкой переведя взгляд с него на Дина и обратно. — У вас особый повод для приезда? Кастиэль смотрит на листающего брошюрку Дина, гадая, зачем он это делает, если всё равно ничего не поймёт. Было бы легко сказать Марго, что нет, они здесь просто проездом, но то, что Дин приехал за ним, кажется слишком важным. Дин бы смутился, услышав его, но он не слушает — да и не понял бы. Он может сказать правду. Он солгал уже достаточно. — Да, — говорит он, тепло улыбаясь Марго. — Я останусь с ним навсегда. — Ах, чудесно! — Она сияет, помечает что-то в компьютере и протягивает ему две пластиковые карточки — вместе с картой. — Вот ключи от вашего номера. Номер 402 на четвёртом этаже. Выселение в понедельник до десяти часов. Звоните мне, если вам что-нибудь понадобится. — Спасибо, — говорит Кастиэль. Он отдаёт один ключ Дину, и они идут к лифту и молча поднимаются на свой этаж. Дин открывает номер своим ключом. Дверь тихо шуршит по ковру, открываясь. Щелчок выключателя — и свет падает на коричнево-золотые обои. Это совсем не мотельный номер в духе Винчестеров с дешёвыми потрёпанными одеялами и пятнами плесени на стенах, и хотя обставлен он по минимуму, это одна из самых приятных комнат, в которых бывал Кастиэль. Дин присвистывает. — Ух ты, — говорит он, оглядываясь. — Надо почаще просить Чарли оформить бронь. Это просто безумие. Сев на ближайшую к двери кровать и опробовав качество матраса, Дин удовлетворённо стонет. — Почти такой же хороший, как у меня, — говорит он, падая на спину и закрывая глаза. Кастиэль стоит в проходе, не зная, что сейчас полагается делать, но не успевает открыть рот: Дин вздыхает и садится. — Вот, — говорит он, порывшись в сумке, — решил, ты захочешь переодеться. Он вынимает трусы, джинсы и чёрную рубашку хенли. Кастиэль с благодарностью принимает их и проводит пальцем по мягкой ткани футболки. Она не совсем новая, и он вспоминает её на Дине. — Вчера я перешёл реку вброд, — признаётся он. — А я-то думал, что за запах. Дин смеётся, но Кастиэль не может понять, серьёзно он или шутит. Он поднимает руку и нюхает себя, а Дин смеётся ещё громче. — Давай, иди в душ, — говорит он. — Я как раз позвоню Сэму. Ванная просторная и светлая. Над раковиной огромное зеркало, и Кастиэль смотрится в него, закрыв дверь. Свитер и правда симпатичный. Нужно будет поискать что-нибудь похожее. Пиджак он небрежно бросает на пол, но свитер — его, так что он складывает его и кладёт к выданной Дином одежде. Если не считать оставшегося где-то на Небесах клинка, это первое, что когда-либо ему принадлежало. Он садится на край ванны и, разувшись и сняв носки, шевелит пальцами ног, а потом стягивает галстук, прохладный и приятный на ощупь. Он и не замечал, как стесняет его одежда, но теперь, сняв брюки, видит красные следы на бёдрах и животе. Подмышки его белой рубашки затвердели и пожелтели, и он и её швыряет в кучу на полу. Он слышит голос разговаривающего с Сэмом Дина. В Канзасе, наверное, сейчас утро; ступая под душ и включая максимальный напор, он гадает, не устал ли Дин. Это не его первый душ, но как человек он в душе впервые и впервые ощущает смену температуры с холодной на горячую. Будучи ангелом, он с лёгкостью мог определить точную температуру воды на своей коже, но не почувствовать её. Сейчас же холод обжигает, тепло приятно ласкает кожу, жар ошпаривает. Под высоким напором вода с силой бьёт по мышцам спины; Кастиэль подаётся вперёд, подставляя шею, разминая ноющие плечи. Наконец тело расслабляется и кожу тепло покалывает. Кастиэль решает, что ему нравятся души. Нужно будет завести второй список в блокноте: список приятных вещей. Вещей, которые ему нравятся. Хотя это будет слегка поверхностно, от этого может быть и польза, и, может быть, это поможет ему обвыкнуться. Когда он наконец выходит, капая на пол стекающей с волос водой, Дин похрапывает, лёжа на спине. Части Кастиэля хочется придвинуть стул и смотреть, как он спит, но он знает, что Дину будет ещё более неуютно теперь, когда он не ангел. Последнее, чего хочет Кастиэль, — начать с неверной ноты. Он тихо проходит к своей кровати, вынимает из пакета ручку и блокнот и выходит на балкон через стеклянную дверь. Там есть небольшой деревянный столик с парой стульев, и он кладёт на него блокнот, а сам смотрит вниз на улочку. Если высунуться совсем далеко, в отдалении можно разглядеть кусочек Эйфелевой башни между крыш. Под его балконом рука в руке идёт парочка. С болью в груди Кастиэль провожает их взглядом. Он хочет, чтобы ты очутился в любовном романе, сказал Анри. Какова ирония; он в Париже с человеком, который ни за что не ответит на его чувства. Не то чтобы он сомневался, что Дин его любит — это совершенно ясно уже какое-то время, — но он знает, что это иная любовь, семейная. Парочка останавливается, чтобы поцеловаться. Сев за столик, Кастиэль раскрывает блокнот и какое-то время смотрит на чистую страницу, а потом начинает писать. Душ Свитера Кофе Шоколад Синий цвет Сыр Подумав ещё немного, он добавляет: Смешить Дина Помогать людям Он так и сидит, слушая звуки улицы и пытаясь придумать ещё что-нибудь, когда слышит шаги позади. Обернувшись через плечо, он видит Дина, взъерошенного после сна. — Надолго я отрубился? — Почти на три часа. — Наверное, устал. — Дин подходит и косится на его пометки. — Что пишешь? Кастиэль закрывает блокнот и кладёт ручку сверху, изображая, как он надеется, убедительную невозмутимость. — Ничего. К его облегчению, Дин не давит. Он зевает, почёсывает живот и подходит к перилам. В городе уже начали зажигаться огни; опершись о перила, он высовывается, чтобы поглядеть на блестящий золотом шпиль. — Голоден? — спрашивает он через пару минут. Кастиэль кивает. — Я бы поел. — Можем заказать ужин в номер, — говорит Дин, потягиваясь. — Что думаешь? — У меня нет предпочтений. Дин смотрит на него с интересом и со смешком качает головой. — Конечно, нет, — он хлопает Кастиэля по плечу. — Будем работать над этим. Он уходит внутрь, а Кастиэль задерживается, чтобы захватить блокнот. Он решает добавить Дина в свой список хороших вещей.