Антону бы точно прилетело пару подзатыльников за свою бестолковость, но положение спасало лишь его состояние. Катя, сжалившись, обошлась парой упреков в словесной форме, принесла среднюю горсть таблеток активированного угля, которые он запил чуть теплой водой, сделала раствор из воды и какого-то порошка, который он так же послушно выпил, а после принялась заваривать овсянку на воде без сахара и соли. Антон капризно кривил губы, когда тарелка с кашей оказалась в руках Кати, которая зачерпнула содержимое ложкой и протянула к губам Антона, вынуждая его сдаться и послушно проглотить первую горстку отвратительнейшей еды.
— И на завтрак тоже овсянка, — предупредила его Катя, продолжая кормить с ложечки, как малыша или прикованного к кровати инвалида. Но у Антона так дрожали руки, что он боялся попросту разляпать всю еду по простыням и потому поддавался такому жесту заботы.
— Какой завтра день? — вдруг спросил Шастун, чуть хмурясь, стараясь вспомнить и сам, но, видно, он совсем растерял все ориентиры, пока находился в своеобразной прострации. Катя на миг замерла, но постаралась скорее избавиться от шокированного взгляда на своем лице и встряхнула головой, выдавая как можно спокойнее:
— Среда.
— Нужно завтра идти в универ, — не спрашивал, и даже не уточнял, просто заявил, чтоб его не теряли — куда он завтра утром намылится.
— Ты дурак? — вздохнула девушка, зачерпывая остатки каши на дне.
— Наверное, да, — легко согласился он, заставляя себя проглотить очередной комок овсянки, и выставил вперед руку, дав жест «стоп». — Еще ложка и я блевану.
— От овсянки не тошнит, — заступилась за кашу в руках девушка. Святая же еда, ну! Она на ней килограмма 3 точно сбросила.
— Меня уже от всего тошнит, — пожаловался юноша, сменяя позу с «полусидя» на «лежа».
— Твой философ просил сказать, хуже или лучше ты себя стал чувствовать. Что мне передать? — вынимая из кармана бумажку с номером, поинтересовалась Катя.
— Философ? — Антон хихикнул. Кажется, попахивает новым прозвищем. — Откуда у тебя его номер? — с интересом спросил Антон, рассматривая зеленые цифры, выведенные красивым ровным почерком.
— Он са-а-а-ам дал, — со странной улыбкой протянула девушка, подпирая подбородок рукой и глядя Антону в глаза, тем самым немного его смущая. — Можешь забирать, так и быть, — помахала перед ним бумажкой с номером Катя, словно держала в руках белый флаг.
— Да зачем мне, — смущенно пробурчал Антон, потирая рукой щеку.
И все еще ни намека на хотя бы щетину.
— Ну и дурак, — хмыкнула девушка, все равно оставляя номер на столе и убирая тарелку в сторону. — Я в ночную снова, ты как, один протянешь? Я могу отпроситься, — голосом, полным намерения действительно заявить начальству, что на работу она сегодня не придет, произнесла Катя, на что Антон покачал головой, успокаивающе улыбнувшись.
— Все в норме, иди. Я наберу тебя, если… ну, в общем, иди, — Антон сумбурно закончил свое предложение, так как в мысли тут же ярко впечаталось напоминание о том, что Арсений Сергеевич поступил абсолютно точно так же — просил оповестить, если станет хуже. И этот факт маленьким согревающим комочком чувств разжегся в районе грудной клетки, угасая, но не потухая.
— Философу своему отзвонись, что ли, — напомнила ему девушка, быстро наматывая шарф вокруг шеи, хватая сумку и, послав воздушный поцелуй, выбежала в коридор, уже опаздывая на автобус. Если она его пропустит — придется ехать на метро, до которого еще добраться нужно.
Юноша уставился на цифры, выписанные рукой преподавателя на куске бумаги, и, колеблясь совсем недолго, он вбил номер в телефонную книгу. Парень все никак не мог решить: звонить или отослать смс. Хотелось услышать знакомый голос, но в то же время не хотелось отвлекать от важных дел, Арсений же предупредил, что он должен доделать отчеты. Рядом со строкой «Вызвать» находилось изображение конвертика, перейдя по которому, можно было отослать смс, Антон остановился на этом варианте, но когда в комнату резко влетел его сосед сверху, вошедший с громким «Антон, я позаимствую у тебя чайник!», палец дрогнул и вместо конвертика он перешел по кнопке вызова.
— Ебанутый, тише будь! — возмутился Шастун, от неожиданности приподнявшись на локтях и тут же падая обратно на кровать из-за подошедшего головокружения, которое быстро прошло.
— Спасибо! — вдогонку, весело гогоча, произнес незваный гость, загребая в охапку подставку, провод и сам электрочайник, унося все добро в свою комнату.
— Расплатишься натурой! — отозвался Антон, вздрагивая, когда в трубке, которую он держал у уха, раздалось протяжное «э-э-э?». — Это не вам, — смущенно проговорил Антон, понимая, насколько в этот момент выглядел нелепо.
— Да я понял, — хохотнул Арсений. — Это кто у тебя там за натуру отвечает? — с интересом вопрошает он, судя по шороху, перелистывая страницу.
— Да неважно, — мысленно махнул на своего соседа рукой Шастун, прикрывая глаза и вслушиваясь в голос по ту сторону.
— Я надеюсь, ты мне не с плохими новостями звонишь? — будь Антон рядом, он бы увидел, как мужчина отодвинул от себя документы и отъехал на стуле с колесиками к окну, ногой оттолкнувшись от стола. Он уже был дома и разбирался с последними тематическими планами и устаканивал расписание, которое вступит в силу, когда он догонит всю упущенную программу по философии со всеми курсами. Поскольку работы было довольно много, ему доверили забрать документацию и на дом и предоставить все в готовом варианте утром следующего дня.
— Да… в смысле, да нет, — поправил себя юноша, прикладывая руку ко лбу, умоляя себя хотя бы по телефону не казаться таким нелепым. Боже, почему люди все еще продолжают с ним общаться?..
— Так да или нет? — весело хмыкнул Арсений Сергеевич, закидывая ноги на подоконник и расслабленно устраиваясь на стуле.
— Да, — ответил Антон, тут же услышав смех собеседника.
— Что да, Шастун? — рассмеялся он, так сильно наваливаясь на подлокотник всем весом, что чуть не навернулся со своего кресла. Хорошо, что никто этого не увидел. Создал вокруг себя образ брутального интеллигента, а сам чуть не навернулся. Не будьте как Арсений.
— Все хорошо, в общем, — вздохнул парнишка, сжимая края пледа, и закидывая ногу на ногу.
— Ты поел хоть что-нибудь? — голос стал серьезнее, чем еще полминуты назад, а мужчина вновь принял нормальное положение, уставившись в окно: темнота, облака закрыли звезды и часть луны, а по верхушкам деревьев гуляет сильный ветер. Скоро первый снег выпадет — думает он, немного «залипая», но голос Антона выводит его из транса.
— Катя заставила меня есть овсянку, — буркнул он, не желая даже вспоминать вкус этой ужасной каши.
— Сочувствую, — понимающе отозвался преподаватель, вопреки сказанному улыбаясь, представив себе, как мальчишка смешно морщится и упирается, не желая есть злосчастную пищу.
— А вы что делаете? — вдруг спрашивает он, шурша пледом и простынями, когда безуспешно сменяет около десятка поз за минуту, выбирая наиболее удобное положение.
— С отчетами разбираюсь. Так себе занятие, конечно, — пожимает плечами Арсений Сергеевич, прокашлявшись в трубку. — Ладно, высыпайся, Шастун, — говорит он перед отбоем, сразу после того, как прозвучало ответное «И вам доброй ночи».
***
Антон гипнотизирует взглядом стоящую перед ним тарелку каши. Кате сегодня ко второй паре и она спит, накрывшись пледом, но, придя домой под утро, сначала сделала завтрак Антону, чтоб тот не забыл, и лишь потом разрешила себе забыться сном на час-другой. Разве она не чудо?..
Нет, она просто настоящее сокровище, которого я не заслужил, но, блять, овсянка? Не-на-ви-жу. Может, свалить и сказать, что не заметил?.. Ага, а потом получать пиздюлей. Ладно, что же, овсянка — это не худшее из того, что мне доводилось есть в своей жизни.
Антон взял в руки ложку, зачерпнул вязкую субстанцию и, зажмурившись, нерешительно отправил в рот кашу, медленно пережевывая, желая сплюнуть в мусорку, но заставлял себя проглатывать.
— Отвратительно, — вслух прокомментировал он, запихнув в себя еще три ложки, таким образом не съев и половины порции, но закинув это гиблое дело.
Антон, выйдя на улицу, остановился на пороге и минуты две-три привыкал к тому, как выглядит мир вне четырех стен. Он ощущал себя, словно в сказочной прострации, все казалось каким-то искусственным и неправильным поначалу. Антон даже, кажется, отвык от того, что кроме него, Кати и Арсения существуют другие люди, снующие мимо. В основном студенты, что очень даже логично для студенческого городка. Когда глаза привыкли к яркому свету, он даже перестал щуриться и смог глянуть на небо неслезящимися глазами. Довел себя, так довел. Для надежности постояв еще с минуту, он порылся по карманам, желая отыскать сигарету, и тяжело вздохнул, вспоминая, как преподаватель еще с вечера отобрал коробку с табачными изделиями, упрятав их в карман, и так и не вернул. Времени на покупку новых не нашлось, ведь для этого пришлось бы пройти как минимум двести-триста метров от остановки, куда вот-вот подойдет автобус.
***
Антон неловко замялся у двери, переминаясь с ноги на ногу. Он даже не был удивлен, что первой парой была философия. Честное слово, вообще не удивлен. Ни капли. Подавлен, смущен, неуверен, но точно не удивлен. Потянув на себя дверь, не в праве задержаться еще хоть на минуту, ведь вот-вот должен прозвенеть звонок, Антон вошел, желая скорее пройти к своей парте, но застыл на месте, так как тут же поймал на себе взгляды половины аудитории и, в том числе, голубых глаз. Парень, наконец, сделал пару шагов к своей парте, Арсений же молча наблюдал за ним, не отрываясь. Преподаватель вынул из кармана телефон, сделал несколько действий, а спустя пару секунд у Антона в кармане раздалась вибрация. Пришло смс.
Ты дурак?
Антон обиженно засопел, показательно фыркнув, ловя на себе взгляд Арсения, и все же набрал в ответ:
Очень по-взрослому
Арсений забавно хихикнул, и все равно казался в этот момент довольно строгим. Он вдруг достал что-то из стола и начал надвигаться прямо на Антона, который уж решил, что написал что-то не так и, засунув свои обиды куда подальше, мысленно составлял завещание, заканчивающееся строками «… таракана Кольку беречь и любить, из общаги не выселять, он отец-одиночка». Но, вопреки ожиданиям, на парту опустился батончик «Twix», который Арсений положил между страницами лежащей перед юношей книги, тут же закрывая ее, хотя кончик конфеты выглядывал из-под тяжелых страниц.
— Не заставляй меня впредь волноваться, — только и произнес он, за миг до того, как прозвенел звонок. Пару странных взглядов однокурсников Антон все же словил, но постарался игнорировать их, словно так все и должно быть и Арсений Сергеевич раздает сладости всем высоким зеленоглазым первокурсникам. Хотя, сказать честно, он и сам охуел, а потому на один странный взгляд в аудитории было больше, но посвящен он был преподавателю, который спокойно начал рассказывать новую тему:
Философия эпохи Возрождения и Нового времени.
Антон выпал из прошлой темы, а потому с трудом ориентировался в этой, напрягая память ради забытых понятий и фантазию, чтоб понять, о чем говорит преподаватель. Арсений Сергеевич непонимающе смотрел на него, когда Антон засыпался на действительно легком вопросе, отвлекшись на прочтение конспекта за прошлые даты.
— Как можно полностью выпасть из темы, пропустив всего два занятия? Удивительно! — нарочно-восторженно произнес преподаватель, всплеснув ладонями. — Шастун, поздравляю, ты — феномен! — продолжал вгонять его в краску преподаватель, качая головой. — Лови птичку, — смешно проворковал он, набирая сообщение на телефоне, приковывая к себе этим действом любознательные взгляды десятков пар глаз. Преподаватель во время пары пишет студенту сообщение? Нечто новое…
Останешься после пары, разберемся. И поругаю тебя заодно.
Антон вздохнул, вытягивая ноги под столом, и поборол в себе желание показать фак уставившимся в него взглядами однокурсникам.
