***
Арсений тяжело опускается на ступеньку кафедры, закрывая лицо руками и лишь на миг окидывая образовавшийся беспорядок. — Придурок… — вслух шепчет он, привалившись к столу спиной. Я же не хотел срываться. Просто… блять, он, кажется, даже заплакал. Сень, когда ты стал такой паскудой? Хотел как лучше, а в итоге как всегда. Ну, а нахуя так себя выматывать? Если это не показушество, то я был пиздецки не прав и вполне заслужил, чтоб мне въебали. Я бы въебал на месте Антона. А он не может… такой хрупкий, всегда смущающийся и милый… а ты тварь, Сеня. Блять, как же он напоминает мне Есю. Мою маленькую Есю. Я же и кричать не хотел, а потом вдруг вспомнил про нее и сорвался как-то незаметно. Придурок. Тяжелый кулак впечатался в стену, оставляя небольшой кровавый след. На руке тут же проступила рана от первого удара. Зло рыкнув, Арсений вылетел за дверь, стремительно спускаясь вниз и спрашивая у встречных преподавателей, не видели ли они Антона Шастуна, но все лишь пожимали плечами, а некоторые и вовсе спрашивали, кто это такой.***
Антон дошел до кафе, где работала Катя, и почему-то интуитивно свернул к двери, залетая в зал, на ходу утирая влагу со щек рукой. Он быстро вычисляет взглядом девушку, которая стоит у барной стойки и замечает его едва ли не раньше, мило улыбаясь и помахав рукой. Насторожившись, когда капюшон кофты Антона не был привычно убран жестом юноши, она вплотную подошла к нему, а когда протянула неуверенное «Антон?», услышала всхлип. Сначала ей показалось, что это раздалось из зала, но секундой позже Антон приложил ко рту руку, тихо содрогаясь в плечах. Пораженная таким резким событием, вырывающим ее из одного эмоционального состояния в другое, девушка тут же подхватила его за руку, уводя в какое-то помещение, соединенное с залом одной дверью. Она что-то произнесла стоящему около бара мужчине, он швырнул ей связку ключей и спустя минуту Антон оказался в личном кабинете начальника, с которым у Кати, видимо, были неплохие отношения, если ей так спокойно отдали ключи. Она толкнула его на небольшой диванчик, садясь напротив на корточки и прося снять капюшон. Помедлив, Антон вытянул руку и в следующее мгновение девушка рвано выдохнула, тут же замечая покрасневшие и опухшие глаза, дорожки от слез на щеках и искусанные в кровь губы. — Что… что случилось? — оторопело выговорила она, протягивая руку и проводя ею вдоль щеки Антона, от этого жеста он зажмурил глаза, а сквозь влажные ресницы выступила еще одна капля слез, перекатившаяся прямиком на указательный палец Кати, девушка непроизвольно вздрогнула. — Это философ, да? — со вспыхнувшей злостью «выплюнула» она, готовая прямо сейчас пойти и надрать задницу одному Арсению, мать его, Сергеевичу. Антон с грустью подумал о том, что еще один человек читает его как раскрытую книгу, и все же нерешительно кивнул, обеспечивая преподавателю пропуск на девять кругов Ада. — Извини, что помешал, — с горечью хмыкнул он, утирая слезы рукавом, размазывая их еще больше. Катя, не выдержав, все же дала ему заслуженный подзатыльник, вынуждая покинуть зону прострации. Но загорело место не на макушке, куда прилетел легкий удар, а на затылке, куда еще недавно с непонятной ему злостью впивались ногти, казалось, одного из самых близких людей в этом просторном городе одиночек. — Сначала его убью, а потом тебя, — выпалила она, выпрямляясь и нащупывая в кармане телефон. Антон резко перехватил ее ладонь, для чего даже не пришлось вставать с дивана, и жестом попросил никому не звонить, покачав головой. Тяжело вздохнув, Катя опустилась рядом, и приобняла Антона, вынуждая его уткнуться ей в плечо. — Расскажешь хоть? — юноша едва слышно всхлипнул, царапая ногтями одной руки запястье другой, стараясь отвлечь себя от недавних воспоминаний. — Можно не сейчас? — тишина в ответ, кажется, послужила ему положительным ответом.***
Арсений кое-как закончил последнюю пару и поскорее свалил домой. В голове собралось столько отвлекающих мыслей, что он случайно проехал разок на красный, чуть не столкнувшись со встречной машиной и едва ли успел с ней разъехаться. Он хотел остановиться и извиниться, возможно, даже заплатить, но встречная машина, водитель которой по пути наверняка покрыл его матом, проигнорировал и промчался мимо. Наверное, Антон поступил бы так же — обошелся бы без разборок. Пройдя в свою квартиру, он бросил ключи от машины на подоконник и остановился в коридоре. Из фоторамки на него смотрели светлые карие глаза девятнадцатилетней девушки, а в углу пролегла траурная черная лента. Он тяжело вздохнул, прижав к губам кулак и устремил взгляд в пол, не сразу решаясь вновь перевести его на фоторамку. Еся, Еся… зачем? Арсений держал перед собой телефон с набранным номером, подписанным как «Шастунишка», и все никак не решался звонить. Извиняться? Просить не сбрасывать сразу? Сказать, что вспылил? Спросить, как дела, словно ничего не произошло?.. Бред. Какой же бред. Арсений включил блокировку на телефоне и опустил голову, прижавшись лбом к ребристой части устройства, стоя на балконе и вслушиваясь в звук проезжающих мимо машин. А ты ведь только начал налаживать с этим забавным парнем контакты. Телефон в руке вдруг завибрировал и он, чуть не выронив его от неожиданности, моментально принял вызов, наивно надеясь услышать голоc Антона, но в трубке раздалось пропитанное злостью: — Я тебя убью, скотина, — гм-гм, он не впервые слышал такое к себе обращение, но не от студенток, пусть и не его. И если в другой ситуации решил бы хорошенько проучить зазнайку, сейчас же стоял и выслушивал заслуженные упреки, словно провинившийся школьник. Время идет, но ничего не меняется, по сути. — Если ты сейчас же не скажешь мне, что это была ошибка, и ты случайно, то пиши завещание, — Катин голос, казалось бы, от рождения был довольно милым и таким женственным, трогательным даже, но сейчас он словно говорил с самим Дьяволом, повествующим о том, как он будет пытать его. — Это была ошибка, я случайно, — отозвался Арсений, сглотнув и переводя взгляд на пролегающую в сторону трассу со снующими по ней машинами. — А, ошибка, да? Ну тогда все хорошо, да, можете даже не переживать. Антон, слышал? Это ошибка! Давай, вытирай слезки и выходи из кабинки! — саркастично выпалила она, постучав по какой-то поверхности, имитируя стук в дверь кабинки, которой рядом, конечно же, не было. — Он правда плачет? — нахмурился преподаватель, вынимая свободную руку из кармана и кладя ее на перекладину балкона, сильно сжимая. — А вас волнует? — зло, явно с прищуром, выпалила девушка, наверняка представляющая его шею, которую можно обхватить руками и душить, душить, душить. — Не меньше, чем тебя, — честно сознается он, снимая с себя всякую броню. Позволь себе хоть раз побыть искренним. — Я напоила его успокоительным, — говорит она как-то спокойнее, стараясь выровнять дыхание, словно ощущает то сожаление, что испытывает Арсений. — Что вы ему сказали? Он так и не рассказал. Влетел в кафе, весь в слезах, дрожит, просит ни о чем не спрашивать… — мужчина вздрагивает, представляя себе такой образ Шастуна. У него, кажется, дрожат руки и появляется желание въебать самому себе по морде. — Уже на «вы»? — пытается разрядить обстановку Арсений, да вот не получается. — Да много херни наговорил… — вздыхает он, привалившись к стене и выдыхая морозный воздух, превращающийся в пар, который красиво вздымался в почерневшее ночное небо, растворяясь. — Он очень переживает, — напомнила Катя, взывая к совести, хотя, казалось, предела выше не найти. Хрена с два. — Я тоже, — честно сознается Арсений, возвращаясь в квартиру, пока окончательно не продрог и не слег с какой-нибудь ангиной. — Я хочу с ним поговорить. Организуешь? — просит он, медленно проходя вдоль коридора, вслушиваясь в каждый шорох. Вдруг на заднем плане возникает голос Антона, от которого внутри все замирает. — С кем ты говоришь? — спрашивает он, и вызов тут же сбрасывается, а спустя полминуты прилетает смс с того же номера: Наберитесь смелости и организуйте все сами, Арсений, черт бы вас побрал, Сергеевич.