***
Арсений Сергеевич раскладывает на каждую парту по паре распечатанных тестов, а когда оборачивается, тут же натыкается на зеленые глаза напротив и испуганно-удивленно шарахается в сторону, почти врезаясь в парту справа. — Ты дурак, что ли? — беззлобно произносит мужчина, все же не сдерживая улыбки, когда Антон старается не рассмеяться, что удается ему плохо. Они стоят метрах в двух друг от друга, и Шастун первым делает пару шагов вперед, как-то на автомате протягивая вперед руку. Он только потом понимает, что общается с преподавателем и это, наверное, лишнее, но когда он планирует потянуть руку обратно на себя — ее вдруг накрывает теплая сухая ладонь, крепко отвечающая на рукопожатие. Арсений легко тянет юношу на себя, приобнимая и пару раз хлопая по спине. Антон удивленно округляет глаза, говоря какую-то нелепость, вроде «рад вас видеть» или «я скучал»… он, честное слово, был под таким впечатлением, что не запомнил. — Уверен, что поправился? — на всякий случай интересуется Арсений, протягивая ему один тест из стопки, пока не забыл. Антон уверенно кивает раз пять подряд, не желая даже думать, что будет, если его собеседник хоть на миг усомнится в ответе и отправит его домой еще хоть на один денек лежания. Он. Просто. Не. Вынесет. Арсений коротко смеется, ласково потрепав Антона по волосам перед тем, как спуститься вниз, и в энергичном прыжке вскочить на кафедру, становясь у доски и выводя тему занятия: Философия классического рационализма XVIII—XIX веков.***
— … и, как завещал наш добрый товарищ, Иммануил Кант, «Чтобы сделать разумный выбор, надо прежде всего знать, без чего можно обойтись», — дополняет свою лекцию столь эффектной фразой Арсений Сергеевич, не часто козыряющий знанием высказываний выдающихся философов, которые обычно действительно звучали из его уст так уверенно, словно он знал их многие годы и применял в большинстве споров и дискуссий, а не выучил вчера в интернете. — А если нельзя обойтись без всех предложенных вариантов, то как сделать выбор? — вдруг раздается голос, который Арсений готов вычислить из тысяч, и это действительно так, ведь голос Антона действительно неподражаем, да и в беседу с ним вступать решается пока лишь Шастун, за что он к нему так и прикипел. — Обойтись, Шастун, нельзя только без воздуха, — вздыхая, отвечает Арсений, привычно опираясь на край своего стола, сложив руки на груди. — А как же признание? Дружба? В конце концов, любовь… как сделать правильный выбор? — с неподдельным интересом в глазах продолжает гнуть свое мальчишка, покручивая в руках снятое с безымянного пальца кольцо. — К чему ты сюда признание вплел — я так и не понял, — сразу спешит сообщить Арсений, вызывая румянец на щеках Антона, а по аудитории почему-то пролетают тихие смешки. — А любовь и дружба… зачем между ними выбирать? Неужели ты не можешь дружить с одним человеком и любить другого? — изогнув бровь, уточняет Арсений с таким видом, словно общается с каким-нибудь отсталым семиклассником. — А если это не два разных человека, а один? — выпаливает Шастун и аудитория на десяток секунд погружается в тишину. Арсений Сергеевич с интересом смотрит прямо перед собой, на изящные пальцы, покрытые кольцами и браслетами, а после, прижав указательный палец к нижней губе, решает отшутиться, нежели быть серьезным: — В таком случае лучше обратиться к психологу, — хмыкает мужчина, отчасти наслаждаясь недолгой волной смеха, поднятой им. Антон молча поджимает губы и первым срывается с места, когда звенит звонок. Опустил меня перед всеми, как придурка какого-то. Блять, да я ему подыгрываю, вопросы хоть какие-то задаю, а не как эти бараны, а он на мне еще и отыгрывается. Мог бы и спасибо сказать. Придурочный. Арсений-в-жизни-я-милый-и-раздаю-шоколадки-а-на-уроках-саркастичная-мразь-Сергеевич. — Антон! — окликает его преподаватель, когда парень сбавляет шаг, спускаясь по ступенькам. Обернувшись на голос, Антон тут же отворачивается, стараясь избегать зрительного контакта. Знает он этого Арсения Сергеевича, один жалостливый взгляд — и все ему простит! А злиться потом на кого? На себя. Нет, спасибо, проходили. — Что? — как можно холоднее бросает юноша, продолжая свой путь, но все равно сбавляет шаг, чтоб преподаватель поравнялся с ним. Антон, ты мягкая, слабохарактерная и бесхребетная амеба, любящая драмы и внимание. От самого себя еще не воротит? Так, стоп, опять ты общаешься сам с собой. Прекращай, псих. Бля, опять! Да бля-я-я. — Ты чего, обиделся на меня? — с нескрываемой ухмылкой интересуется Арсений, словно вот-вот понимает, что его слова про психолога при всей аудитории могли задеть студента. — Нет, — вопреки мыслям, буркнул мальчишка, только бы не казаться еще более ущемленным. — Да-а, — утвердительно протягивает мужчина, теперь едва поспевая за юношей, который почти бегом спускается по лестнице, желая догнать впереди идущую толпу студентов и скрыться в потоке. — Нет, — упрямо повторяет Антон вслед, прежде, чем свернуть за угол, наконец добравшись до первого этажа, где у них через пятнадцать минут начнется пара по английскому. 9:42 Да. Антон фыркает, когда читает смс, отосланную с контакта Арсения, и, замявшись на пару секунд, все же не сдерживается и набирает «Нет».***
— Да! — вдруг слышит он слишком знакомый голос, когда покидает универ, опасливо спускаясь по скользким от гололеда ступенькам. Антон, закатив глаза, цокает языком, когда видит перед собой Арсения Сергеевича, держащего в руках снежок, который в следующую секунду врезается в его грудь, заставляя вскрикнуть от неожиданности, после чего следует смех, да что там, просто ржач со стороны атаковавшего. — Как по-взрослому, — фыркает Антон, поправляя на плече лямку от сумки. — Не взрослее, чем обидеться на невинную шутку, — пожимает плечами Арсений, равняясь с юношей и следуя к воротам по заснеженной каменной дорожке. — Я не обиделся, — вздыхая, в который раз повторяет Шастун, мысленно протестуя против своих же утверждений. — Ага, — просто отвечает ему преподаватель, не рискуя в который раз вслух оглашать обратное мнение, хотя по его тону сразу становилось ясно, что он не верит в это его «не обиделся» ни на миг. — Будешь кофе? — внезапно предлагает он, бросив взгляд на профиль мальчишки, который тут же оборачивается к нему лицом, не останавливаясь, удивленно округляя зеленые глаза и изгибая губы в немом, так и не произнесенном, «Эээ, что?». — Горячий шоколад?.. Латте? Чай? — продолжает Арсений Сергеевич, сворачивая к стоящей на парковке машине и хватая Антона за край капюшона, направляя идти следом. — За какие заслуги? — все же говорит он хоть что-то, послушно останавливаясь у авто, пока мужчина роется в карманах в поисках ключа. — Расскажу тебе кое-что интересное, — интригующе произносит Арсений, отворяя машину с помощью кнопки на брелоке, кивком головы подгоняя Антона к тому, чтоб он наконец забрался в салон. — Давайте, — легко соглашается юноша, пристегиваясь. — Не здесь, — заводя машину, отзывается Арсений, выруливая с парковки.***
— Ух ты, какой сюрприз, — смешно проворковала Катя, хлопая в ладоши, стоит только двум ее знакомым войти в кафе. Антон цокает языком, больше всего на свете желая, чтоб девушка не сделала что-то такое, из-за чего ему будет неловко. По большей части все ее действия, конечно, только сближали его с философом, но ему менее неловко от этой мысли не становилось. — Привет. Убивать не будешь? — неподдельно улыбаясь, с непонятно откуда взявшимся позитивным настроем спрашивает преподаватель, вешая свое излюбленное пальто, которое, кажется, решил не менять на нечто более теплое вплоть до начала зимы. — Ой, а ты вот так взял и испугался, — Антон в который раз за день удивленно хлопает ресницами, когда Катя смело обращается к Арсению Сергеевичу на «ты», а он в ответ беззлобно смеется, протягивая руку, которую девушка нарочно пожимает с такой силой, что преподаватель несознательно смешно морщится, показывая оба ряда зубов, шипя под нос «а-а-а-уч». Антон просто старается переварить увиденное и соображает, что слишком долго зависает в своей прострации, лишь когда мужчина щелкает пальцами рядом с его лицом, заставляя обратить на себя внимание. — Пошли, — коротко указывает он, кивая на столик ближе к концу зала. — Кать, кофе и горячий шоколад, пожалуйста, — просит он перед тем, как двинуться к назначенному пункту. Девушка кивает, уходя к барной стойке, за которой орудует бариста. Мужчины удобно устраиваются за столиком, и Арсений, не теряя времени, тут же подается чуть вперед, сложив руки на столе. — Что ты там спрашивал на паре?.. — решает уточнить он, наблюдая за немного растерянным взглядом парнишки напротив. — Э-э, ну, вы процитировали Канта, а я спросил, как выбрать между любовью и дружбой, если оба чувства присущи одному человеку, — сумбурно формулирует Антон, прибегая к импровизации. — А вы мне посоветовали обратиться к психологу, — не удержавшись, добавляет Шастун, поджимая губы, словно напоминает, что, ну, вообще-то, это было действительно обидно. Арсений, подметив эту мелочь, старается подавить в себе улыбку. — Я так ответил, чтоб ты знал, потому что до конца пары было минуты полторы от силы, и сам понимаешь — я ничего путного сказать бы тебе не успел. Да и тему эту лучше обсудить наедине, а не при всей аудитории, — добавляет Арсений, с интересом наблюдая, как меняется выражение лица Антона. Так ты, падла, это ненарочно сказал?.. — Ну давай разбираться, если не спешишь никуда, — предлагает преподаватель, откинувшись на спинку диванчика. Катя вовремя подносит им напитки и очень тонко намекает, что претендует на чаевые: « — С вас сотня, а то „Катя то, Катя се“, а мне вот больше всех надо», после чего удаляется, в силу тех обстоятельств, что должна обслужить еще три-четыре столика. — Ну вот смотри, — продолжает Арсений, когда они вновь остаются одни. — Давай начнем с того, в чем выбор: дружить с человеком или любить его, или переступать через дружбу ради любви? — начинает он с уточнения. — А разве есть разница? — повел бровью Антон, активно стараясь себе представить различия. — Конечно! — выпаливает Арсений, словно усомнившись, стоит ли ставить Шастуну автомат по философии на предстоящей сессии, если он задает такие вопросы. — Ну вот смотри: Ты и Катя — друзья. И ты должен выбрать, без чего не сможешь обойтись — без ее дружбы или без взаимной любви между вами. То есть ты как бы решаешь сам, без чего не сможешь обойтись. А вот есть ты и… ну, например, я. И вот мы только недавно знакомы, и ты, соответственно, заранее выбираешь — будешь ли способствовать тому, чтоб между нами образовалась любовь, или же дружба, сразу определяя, без чего тебе будет сложнее, — Антон прокашлялся, подавившись. Какого, собственно, члена он привел их двоих в пример. — Упс, кажется, не слишком удачный пример, — шипит Арсений, тут же спешащий спрятать свою моську за чашкой эспрессо. — Ну, как бы… э-э, ну… — Антон тоже бросает это дело — сказать нечто связное и просто пьет свой охренительно вкусный шоколад с пенкой из взбитых сливок. — Ну, в общем, ты понял, что я не хотел тебя обидеть, да? — как только Арсений меняет эту неловкую тему разговора, Антон начинает часто-часто кивать головой, словно в него вселился туповатый зверек. Арсений смеется, бросая на стол три сотни — небольшую часть за напитки, а остальное — чаевые для очаровательной официантки, которая почти отфигачила его своей сумкой, когда он проходил мимо автобусной остановки, где стояли Катя и Алина, ученица его курса, дня два назад. Эх-х, девушки сложные. С парнями проще… —… да, Шастун? — уже вслух продолжает свою мысль преподаватель, накидывая на шею шарф. — Что? — поднимает голову Антон, до этого расправлявшийся с молнией на куртке. — Ничего, мысли вслух, — оправдывается собеседник, махнув рукой. — И кому из нас психолог нужен? — фыркает Антон, под тихий смешок преподавателя покидая кафе. — Подбросите? — просит он, глядя, как в небе кружит новая порция снега, превращающаяся в беспроглядную метель. — О-о, ну как будто бы я тебя взял и отпустил одного. Садись давай, — моментально отзывается Арсений, снимая блокировку с машины. Антон прячет в шарфе улыбку.