***
Антон с трудом заставляет себя прийти в универ на следующий день. С Арсением Сергеевичем, в силу расписания, он так и не пересекается, да и не хочется. В голове была полная каша, он запутался в себе и в отношениях с преподавателем, и пытался просто не думать об этом, но на душе все равно скребут кошки и воют волки. Вот многие говорят, что после некоторых ситуаций остается осадок, у Антона же этого осадка было больше, чем должно. Точнее, кроме осадка ничего и не было. Вечером четверга он приходит к Кате в кафе. Девушка явно обижена тем, что он сбрасывал все ее вызовы за последние два дня, но она быстро тает, когда он начинает ненавязчиво рассказывать ей всякие глупости. В заведении немного людей, и девушка позволяет себе просидеть и проговорить с мальчишкой минут сорок, пока столиками занимаются ее коллеги. — А что у вас с Арсом? — вдруг спрашивает она, и внутри все почему-то холодеет. Юноша непроизвольно проводит кончиками пальцев по небольшой темной ранке на нижней губе. — А что с ним не так? — старается он придать своему голосу безразличия, помешивая выставленный перед собой кофе. — Вот это мне и интересно, потому что он уже десять минут сидит за твоей спиной и даже не подсаживается, — говорит она, глядя куда-то мимо Антона. Мальчишка тут же оборачивается, и, блять, натыкается на силуэт Арсения Сергеевича, который, склонившись над какими-то распечатками, читает документ, а рядом стоит чашка дымящегося кофе. — Когда он вошел? — загнанно шепчет Шастун, тут же отворачиваясь, боясь пересечься взглядами. — Говорю же — 10 минут назад, — закатывает глаза Катя, цокнув языком. — Может он нас не заметил просто?.. — и прежде, чем Антон успевает что-то сказать, громко произносит: — Арсе-е-е-ений Сергеевич! — словно в издевку добавляя отчество, хотя давно позволяет себе звать его просто «мудаком» или «Арсом». Преподаватель поднимает на них взгляд, и он вовсе не выглядит так, словно заметил их лишь сейчас. Мужчина кивает, молча здороваясь, и вновь возвращается к документам. — Че-е-е-е, — тянет Катя, поднимаясь из-за стола и пересекая расстояние между столиками. Антон сглатывает и почему-то отворачивается. Мимо проходит девушка-официант, и он тихонько одергивает ее, спрашивая, может ли она подать ему глинтвейн — это единственное подобие алкоголя в этом заведении. Через полторы минуты, Антон считал каждую секунду, Катя умудряется приволочить к их столу Арсения и усаживает его напротив юноши, который несмело поднимает взгляд. — Разговаривайте, — коротко бросает она и уходит, оставляя их наедине. Антон почему-то вспоминает некогда просмотренную серию Шерлока, в 3 сезоне был подобный момент, когда Шерлок нарочно сводит Мэри и Джона, и просит их быстро выговорить все друг другу. В данной ситуации Антон сравнивает себя с Мэри. Не потому, что считает себя девчонкой, а потому, что оказывается словно бы на ее месте. Дорогой тебе человек узнает то, о чем знать не должен, и вы оба не понимаете, как быть дальше. — Привет, Тош, — первым начинает Арсений, под столом закидывая ногу на ногу по форме перевернутой «4». — Здравствуйте, — тихонько шепчет в ответ мальчишка, выглядывая, где же носит официантку с его напитком. Сейчас было бы очень кстати. — Неловко, правда? — грустно ухмыльнулся преподаватель, опустив взгляд на пару секунд и снова переводя его на собеседника. Антон честное слово не знает, почему в ответ несдержанно хихикнул. Его учителю неловко с ним общаться. То есть, ну, как бы, он угрожает выпороть его ремнем в аудитории, разложив на своем столе, но вместе с тем испытывает неловкость за вчерашние события. В смысле, не то что бы Антон часто думал о его ремне, но пару раз навязчивые мысли закрадывались в голову… мальчишка снова хихикнул, теперь уже громче, зажимая рот рукой. Арсений Сергеевич ведет бровью и смотрит на него так, словно общается с каким-нибудь умственно отсталым. — Я вроде не настолько сильно тебя вчера приложил, — шутка на первый взгляд кажется неудачной, но Шастун почему-то продолжает дурацки хихикать, как стесняющаяся своего смеха девочка-подросток, поймавшая хахайку. — Да что ж ты будешь делать… — вздыхает преподаватель, и сам почему-то не сдерживает улыбку. Почему они оба… такие? Просто такие. Странные, неправильно реагирующие на многие ситуации, один — королева драмы, второй — легко воспламеняющийся, когда дело касается серьезных тем. Два странных парня на «А». — Пожалуйста, — над головами раздается тоненький женский голосок, и на середину стола опускается чашка, наполненная кипяченым вином с добавлением специй, включая корицу. — Спа… — Арсений подвигает к себе стакан раньше, чем Антон вытягивает руку и добавляет вместо него: —… сибо, — девушка, скрывая улыбку от столь странной благодарности, кладет на стол счет и уходит. — Ну и что это такое, Тош? — преподаватель проводит наполненным почти до самых краев стаканом перед носом, различая отчетливый запах крепкого вина, вперемешку с разно-разными добавками, и под возмущенное «ну э-э-й» делает крошечный глоток. — Ну… ну это… ну мое же, — жалобно говорит Антон, обрывая каждую свою фразу. Он с жалостью наблюдает, как Арсений делает еще один глоток и отставляет стакан довольно далеко, так, чтоб парень не смог до него дотянуться. — Ужасная пародия на глинтвейн, — выносит он свой вердикт, откидываясь на спинку стула. — Заходи как-нибудь, угощу тебя настоящим, — Антон запинается, чуть не подавившись воздухом. — Зовете в гости? — настороженно уточняет он, нагибаясь над столом, почти ложась на него грудью, чтоб подтянуть к себе бокал с теплым напитком, но получает удар по этой самой протянутой лапке. — Фу, Шаст! — словно отдавая команду собачке, говорит ему Арс. Тоша обиженно поджимает губы и возвращается на место, складывая руки на груди. — Зову, но не сейчас, — добавляет он. — Давай как-нибудь ближе к Новому году, — предлагает он, подзывая Катю, которая якобы «беспалевно» наблюдает за ними последние минуту-две, не услышав ни одной фразы, но замечая мимику и жесты. — Забери-ка ты эту гадость, — просит он, протягивая ей бокал. — Сам ты гадость, — фыркнула девушка в ответ. — Сам не пьешь — Антону отдай, — предлагает она, не зная, что изначально именно ее друг и заказывал себе напиток. — Да, да, Антону, — закивал мальчишка, принимая из ее рук бокал и нагло припадая губами к напитку, осушая наполовину, словно в издевку над преподавателем, у которого желваки на скулах заходили от негодования. Девушка, хмыкнув, уходит обслуживать столик новоприбывших. — Ты специально, да? — уточняет мужчина, стараясь придать тону мягкости. — Что? Мне восемнадцать, законом не запрещено, — фыркает Шастун, стараясь не показать, каким горьким показался напиток, когда пьешь залпом. Арсений, видимо, замечает, раз вынимает из переднего кармана пиджака шоколадную конфету, снимает с нее обертку и, зажав двумя пальцами, подается вперед. Антон не уверен, должен ли был взять ее руками, но почему-то не сдерживается и тянется к конфете губами, накрывая ими и кончики пальцев Арсения, который, впав в недолгий ступор, не сразу отпускает конфету, позволяя ей зависнуть на языке Антона, а потому мальчишка вынужден еще секунд пять накрывать губами его большой и указательный пальцы. Парень, улыбнувшись, вновь сажает свою пятую точку на мягкий диван и с интересом смотрит на Арсения, у которого совсем слегка краснеют кончики ушей. То ли Шастун таким смелым стал, когда в голову ударило крепкое вино, то ли он просто устал краснеть при преподавателе, а потому просто молча жует вкусную конфету. — Фто? — спрашивает Антон, перекинув конфету за щеку, когда не выдерживает пристального взгляда голубых глаз. — Нифево, — пародирует его мужчина, цокнув языком. Арсений уходит спустя пару минут, ведь он должен подготовить тест для первого курса по философии, о чем не забывает напомнить Антону. «Только попробуй не прийти, засранец», — мило звучит, правда?***
Антон сидит за родимой второй, разложив свою тушу на парте, и уныло смотрит по сторонам. Он устал и хотел кушать, а все это есть только дома. А еще он не хочет писать никаких тестов, но на учительском столе лежит стопка распечаток. До начала пары еще пять минут. Арсений Сергеевич стоит около доски, когда в аудиторию влетает девушка лет двадцати трех-пяти, явно не с их универа. Она широко улыбается преподавателю, а он ей в ответ, кажется, они действительно рады видеть друг друга, но внимание студентов приковывает другой человек. Маленький, примерно полуторагодовалый, он прижат к груди матери и забавно оглядывается по сторонам широко распахнутыми карими глазами, а на лоб спадает белесая недлинная челка. Антон внимательно наблюдает за этими тремя и невольно улыбается, когда малыш тянет руку к преподавателю, который смешно сюсюкается с ним, шепча какие-то милые вещи, судя по улыбке девушки. А потом улыбка с лица философа вдруг пропадает, ведь… — Сень, спасай, мне его оставить не с кем, — жалостливо просит девушка, передавая малыша на руки Арсения, который скорее на автомате прижимает ребенка к себе, нежели из большого желания. — Совсем, что ли? У меня пара, вообще-то! Куда я его? — протестует он, перенимая малыша поудобнее. Мальчишка на его руках начинает оттягивать на нем ворот футболки, отчего Арсений показывает смешную пародию на то ли вампира, то ли оборотня, клацая зубами рядом с рукой ребенка. — Полчаса и я тут! — бросает девушка, убегая на выход, пока мужчина не опомнился. — Стоять, я кому говорю! — он делает пару шагов вслед за сбежавшей девушкой, но звенит звонок. Преподаватель останавливается на месте, закрывает глаза и глубоко вдыхает, как бы говоря себе «расслабься, все пройдет нормально». — Арсений Сергеевич, а это ваш? — умиленно спрашивает девочка с первой парты, сложив руки у груди. — Да упаси Господь, — фыркает мужчина, возвращаясь к кафедре. — Мне моего ребенка хватает… да, радость моя? — и смотрит на Шастуна, который не сразу понимает, что обратились непосредственно к нему. — Сыночек мой, а иди-ка ты сюда, — махнув ладонью в зазывающем жесте, продолжает ломать свою комедию Арсений. — Э-э… ладно, — неуверенно тянет Антон, выходя из-за парты и спускаясь вниз. Преподаватель молча передает ему ребенка, которого Антон крепко прижимает к себе, испугавшись, что он вдруг выпадет или начнет отбиваться, как делают котята. — Вы че делаете?! — истерично выкрикивает юноша, не ожидавший такого поворота событий. — Садись, — Арсений выдвигает свой стул из-за стола и ставит его чуть поодаль. — А теперь нянчись, — подсказывает он, а аудитория в который раз заливается смехом. — Посмотрим, хорошая ли ты мама, — широко улыбается преподаватель. — Сам мама, — обиженно сопит парнишка, разрешая малышу на руках водить ладошками по его неброской светлой щетине. — Че сказал? — с притворным возмущением отвечает ему Арсений Сергеевич. — В нашей парочке мама — это ты, Шастунишка, — выпаливает он двусмысленную шутку, которую студенты также проглатывают. У Антона на языке крутится шутка из Доктора Кто « — ты моя мамочка?», но он почему-то выпаливает совсем другое: — Тогда я могу присвоить себе вашу фамилию? — и, довольный своей колкостью, широко улыбается. — Сразу после свадьбы, радость моя, — окей, хорошо, ладно, учитель его уделал. Но ведь впереди еще полчаса и он сможет отыграться, так ведь?..