***
Антон стоит перед зеркалом в уборной комнате со спущенными штанами и молча рассматривает следы от ремня на коже. Джинсы смягчали удары, но на ягодицах все же проступили красные полосы, которые сойдут по его предварительному «диагнозу» где-то дня через два или три. Мальчишка так же молча надевает одежду обратно, выходит в коридор, проходит в свою комнату, запирает ее на ключ, подходит к столу, направляет взгляд в окно и выдает многозначительное «Пиздец», идеально описывающее сложившуюся ситуацию. Хорошо, ладно, ничего ведь такого, что тебя просто нагнули, как сучку, и оприходовали ремнем, да?.. Причем твой же учитель. Причем своим же ремнем. В своем же классе. Ни-че-… пиздец, блять. Антон задумчиво присаживается на край стола и тут же с визгом отскакивает, когда боль накрывает воспаленную кожу пульсирующей волной. Он поджимает губы, молча «благодаря» Арсения Сергеевича, и его в этот момент лишь тешит и согревает тот факт, что он оставил преподавателю отпечаток на шее. Как раз в этот момент на телефон поступает уведомление о сообщении из ВКонтакте от человека, которым заняты его мысли. Арсений С. И что мне с этим делать?! К сообщению прикреплена фотография, на которой четко виден фрагмент шеи, на которой сразу под щетиной расцветает бордово-синий засос. Антон покрывается мурашками. Он рассматривает оставленный след еще с минуту прежде, чем начать адекватно мыслить… хорошо, ладно, не адекватно, но мыслить. В какой-то момент он хочет отослать в ответ фотографию красных ягодиц с неярко выраженными кровоподтеками, и прикрепить подпись «А мне с этим что?!», но вовремя опомнился, потому что, ну, это правда слишком. Он не знает, должен ли обижаться на Арсения после произошедшего, но приходит к выводу, что все же, эм, нет, потому что, ну… он как бы просто не имеет на такую роскошь права после всего, что было. И, если бы не преподаватель философии, перевернувший жизнь с ног на голову — кто бы знал, где сейчас оказался Шастун. Такой уютный, заботливый, добрый, а вместе с тем суровый и строгий… У Антона в голове не укладывается, как многогранен может быть один человек. Антон Ш. Шарфики всегда в моде. Арсений читает и не отвечает. А Антон разрывается между «я сделал что-то не то», «он не хочет со мной общаться» и «кажется, он злится». Но спустя почти десять минут самобичевания на телефон приходит фото Арсения в половину роста, по пояс, и он держит в руках два шарфа — клетчатый сине-изумрудный, монотонно-черный, а третий, накинутый на шею, приглушенного бордового цвета, напоминающего крепкое вино по оттенку. И емкая подпись: «какой?» Антон Ш. Голубой. Арсений С. Шалун ;) Антон Ш. О_О Просто красивый цвет! Арсений С. Охотно верю. ;) Антон находит в себе силы побороть желание отослать в ответ пикчу «рукалицо». Арсений-в-душе-мне-пять-лет-Сергеевич. Утром следующего дня Антон идти в универ даже не планировал, но желание увидеть Арсения Сергеевича в шарфе, а еще лучше — без него, чтоб вдоволь насладиться реакцией на оставленную метку, манит его, и он решается прийти хотя бы на первую пару. И, да, спать на животе — это не так удобно, как казалось изначально. — Доброе, кхм, утро, — прокашлялся Антон, изумленно приоткрыв рот и захлопав длинными ресницами, когда Арсений Сергеевич, до этого расписывающийся в каком-то журнале, выпрямляется и оборачивается к нему лицом. Они пересекаются до начала пар, у актового зала. И, Боже, Антон с одной стороны как бы, ну, не писается кипятком от мужчин, но он вправду впечатлен настолько, что у него, кажется, весь рот заполняется слюной. — Привет, — с ухмылочкой отзывается преподаватель, ловя на себе завороженный взгляд. С утра он долго мучился, подбирая одежду под шарф, Господи, да, он как девчонка-подросток искал пути сочетания цветов. Но был вполне себе горд собой! — Вы… вам, — пытается сформулировать свою мысль Антон, тряхнув головой, заставляя себя «очнуться» от наваждения. Он… хочет смотреть на него еще. Черные узкие брюки, собранные складками, начиная от щиколоток и до ступни, где оканчивались и переходили в темные замшевые ботинки на внутренней шнуровке, что выглядело, словно нить опоясывает шлевки и завязывается изнутри, не имея внешнего окончания. Это странно, что Антон смотрит сначала вниз, а потом поднимает взгляд вверх, он просто немного растерялся и по жизни немного (очень сильно) такой Антон, что пора бы это имя сделать термином: Антон — невезучий, часто тупящий подвид человека, не умеющего собирать свои слюни в кулак при взгляде на идеально одетого человека своего пола. Вновь тряхнув головой, мальчишка возвращается к созерцанию темно-синей рубашки с черными пуговицами, а сверху ее прикрывает пиджак, подобранный под оттенок брюк. Заканчивается это искусство, а по-другому охарактеризовать Арсения было сложно, темно-голубым, почти синим, шарфом, аккуратно обвернутым вокруг шеи, и так подходящим к озорным глазам мужчины. — Я..? — вынуждает его преподаватель закончить фразу, щелкая пальцами перед носом. Он уже в открытую смеется, ловя на себе полный желания (или ему показалось?) взгляд. — Такой садюга, — вдруг рушит всю идиллию Антон. Так как что?.. Правильно: Антон — это подвид человека… Арсений начинает хохотать еще громче, похлопав его по плечу. — Америку ты мне не открыл, конечно… — улыбается он, следуя за мальчишкой в гардеробную, наблюдая, как тот стягивает с себя верхнюю одежду. — Между прочим, это было непедагогично, и я могу пожаловаться, и тогда вас уволят, — насупился Шастун. Он обещал себе не обижаться, но ему почему-то так неловко, что он хоть как-то пытается отвести от себя взгляд Арсения Сергеевича, уж очень откровенно рассматривающего его. — Что «это»? — ухмыляется преподаватель, убрав руки в карманы и присев на край стойки. Сука, а я так из-за тебя не могу. — Ну это, — заливается краской юноша, вынуждая голубоглазого брюнета закусить губу и прижать ко рту большой и указательный пальцы, чтоб хоть как-то замаскировать свой смех. — Ты так мило краснеешь, — делает ему комплимент (?) Арсений, выходя в коридор, откуда они вдвоем двинулись на второй этаж, где у Антона скоро начиналась физ-ра. — А вы так себе флиртуете, — закусывает губу мальчишка, сам же смущаясь вырвавшихся слов. Это что это, я вслух сказал, что ли? — Да что ты знаешь о флирте? — фыркает Арсений, легко пихая его в плечо, отчего Тоша ойкает, делая резкий шаг вправо. — Ничего, — горестно, но честно вздыхает он, пряча руки в карманы толстовки. Ему неловко, что он идет в обычной такой одежде — толстовка, джинсы с потертостями, и темные высокие кеды, когда рядом идет столь идеальный Арсений Сергеевич. — Вот сейчас ты должен сказать мне, что у тебя даже не было первого поцелуя, и расплакаться в плечо, — шутя, говорит Арсений, а Антон словно получает удар по ребрам, и резко выдыхает, вздрагивая. — Ну не было, и что тут такого… — мямлит он, низко опустив голову. —… и я… Что? Подожди, ты сейчас серьезно? — мужчина даже остановился от неожиданности, но восстановил шаг, нагоняя ушедшего вперед по лестнице Шастуна, и положил руку на его плечо, чуть притормаживая. — Вот только не нужно стебаться, — обиженно поджимает губы Антон, смахивая руку и выходя, наконец, на лестничную площадку, откуда заворачивает в коридор, ведущий в спортзал. — Ну хочешь, я тебе помогу! — слышится веселый голос преподавателя за спиной. — Ну просил же без стеба! — не оборачиваясь, бросает юноша, а в спину летит короткий смешок. — Многое теряешь, — не удерживается Арсений, стараясь не подкалывать, но, блять, не целоваться в восемнадцать? Антон вообще с этой планеты? В ответ ему посылают многозначительный и неприличный жест рукой, не оборачиваясь, а преподаватель даже пропускает мимо эту грубость.***
Антон кое-как играет в волейбол, чаще всех уходя на скамью запасных, и становился рядом с ней, насупившись и сложив руки на груди. Гребаный Арсений Сергеевич с его жесткими методами воспитания. — Тош, ты чего не садишься? — одергивает его Алина, резко потянув на себя. От неожиданности парень не успевает схватиться за опору и плюхается задницей на лавку, тут же взвыв от боли и закусив до крови губу. — Ой, — смешно реагирует девочка, аккуратненько так отсаживаясь подальше. — Ты чего? — находясь на безопасном расстоянии, решается спросить она. Скуля, парень подрывается с места и молча уходит в раздевалку. Хватит с него и его несчастной задницы физкультуры на сегодня. И он правда ушел бы, но… — Павла Алексеевича сегодня нет, но домой вас никто не отпустит, — гаденько улыбается Арсений Сергеевич, подходя к столпившимся у кабинета политологии студентам. Антон в это время проходит мимо, собираясь сваливать домой, когда на его предплечье ложится рука преподавателя. Или ему послышалось, или какая-то девочка из толпы взвизгнула, прижимая руки ко рту. — Проведем с вами веселую философию, — говорит он, так и не разжимая хватки. Поток студентов следует к лестнице, а Антон непонимающе ведет бровью, когда его продолжают сжимать в крепком захвате. — Радость моя, куда собрался? — низко рычит мужчина, почти на самое ухо, так близко, что его опаляет горячее дыхание. — Уже, видимо, никуда, — вздыхает Шастун, и лишь сейчас хватка пропадает. — Умница, — потрепал еще по щеке преподаватель, разворачиваясь и направляясь вслед за студентами. — Ой, а вам так идет! — игриво произносит одна из учениц, на что мужчина подмигивает ей и что-то шепчет. Антон зло сжимает ладони в кулаки. Эти студентки совсем совесть потеряли!***
Антон останавливается у своей парты и гипнотизирует ее взглядом. Он медленно кладет сумку на соседнее сидение и продолжает стоять столбом, изредка хлопая ресницами. — Антон, сядь уже, — ухмыляется с кафедры Арсений Сергеевич, наслаждаясь выражением лица Шастуна. Мальчишка прокашлялся и сделал крохотный шажок к парте. — Мне тебя силой усаживать? — ухмыляется преподаватель, присев на край своего стола и сложив руки на груди. Студенты начинают обращать на их словесную перепалку все больше внимания. — Арсений Сергеевич, а почему вы в шарфе? Тепло же! — вдруг произносит Антон, в свою очередь наслаждаясь тем, как растерялся на миг мужчина. — Да! Тепло ведь в классе, — подливает масла в огонь сидящая на третьем ряду девушка, до этого увлеченно заплетающая из своих волос косичку. — Горло болит, — прокашлявшись, выдает мужчина, проходясь языком по губам. — Да неужели… — довольно тихо вздыхает Антон, все еще стоя на своих двух. — Да сядь уже! — как-то нервно выкрикивает Арсений, для большего эффекта ударяя рукой по столу. — Да все уже поняли, что у вас там… — голос Арсения в следующий миг звучит серьезно и даже с какой-то агрессией: — Шастун, либо сел — либо вон из аудитории! — и помещение погружается в тишину. Мальчишка обиженно поджимает губы, хватает сумку и вылетает вон из кабинета.