Обрати на меня внимание

      В один момент ты осознаешь, что погиб. Люди привыкли утверждать, что человек за жизнь умирает единожды. Вообще-то, нет. Разве что физически. Морально он способен умирать десятки, сотни, тысячи раз. Так почему, сколько бы этих смертей не было, каждый раз больно, как в первый?..       Пустой взгляд устремлен в потолок, а руки сложены по швам вдоль тела. Антон редко моргает, почти не подавая признаков жизни, но в голове кипит работа фантазии, мыслей, рассуждений, и все вместе образует такую густую кашу, что в висках пульсирует головная боль, и немного тянет блевать. Или это не от мозгового штурма…       На порезы наложен кусок марли, пропитанный антисептиком, и сверху ключица туго обмотана эластичным бинтом. Где-то за дверью слышны перешептывания, копошение, и… детский говор. Антон вздрагивает, когда улавливает по-настоящему детское, сказанное девочкой лет 3-4, «папа, а это блатик?..». Она забавно не выговаривает «р», но… Антону вообще ни разу не весело. В какой-то момент он даже ловит себя на мысли, что ему жаль, что он приперся к отцу, ворвался в жизнь его новой семьи и не знает, что ему говорить и будут ли они вообще беседовать. Лучше бы дождался на вокзале первого поезда. Или заказал бы такси — дорого, но быстро. И сдох бы по дороге, — учтиво подсказывает подсознание.       Раздается приглушенный стук о дверной деревянный косяк. Антон резко переводит свой взгляд на проем и воздух замирает в груди, а из горла доносится едва уловимый сиплый выдох. Он так сильно изменился. Так сильно. Я… будто не знаю его.       Темные волосы, с пробивающейся в них сединой, располневший контур лица, нижняя часть которого обрамлена густой щетиной. Усталые темно-болотные глаза, чуть искривленные в подобии приветливой улыбки губы. Антон неловко взмахнул рукой, совсем немного приподняв ее над кроватью, а отец, восприняв это за разрешение, прошел в комнату и прикрыл за собой дверь. — Антон… — Я… Голоса раздаются одновременно, и оба затихают, разрешая продолжать свою мысль, и неловкая тишина снова окутывает комнату. Юноша повторяет жест рукой, как бы отдав право говорить первым. Мужчина кивает головой, настаивая на том, чтоб продолжал именно Антон. — Новая семья, да? — произносит он первое, что приходит в голову, не сдержав легкой ухмылки в конце. Казалось, что произносить эти слова вслух будет не так больно, но сил посмотреть отцу в глаза он не находит, и возводит взгляд к потолку. — Антон, давай не… — юноша прерывает его, сам того не замечая. — Не будем? — парень явно хочет что-то добавить, но лишь поджимает губы, пока не наговорил глупостей, за которые придется отдуваться. — Говоришь так, словно сам от матери не отрекся, — звучит как-то резко и обидно. Он бы рассказал, как сильно желал добиться расположения самого родного в этом мире человека парой часов ранее, но кому это здесь, в новой семье отца, интересно. — Что, правда хотел, чтоб я остался? — и замолкает, словно осознав, что сказал глупость. — Ты ненавидел меня, — припоминает ему Антон, приподнимаясь на локтях и принимая положение сидя. — За что? — и взгляд детский, такой загнанный, обиженный и отчаянный, что становится больно почти физически. — Это бред, Антон, — отмахивается мужчина, но парень явно не доволен ответом. Он ведет языком вдоль искусанных губ прежде, чем продолжать: — Ты бил меня головой о стену, запирал в комнате и… — Хватит! — резко останавливает его мужчина. — Я помню, не нужно, — чуть сдержаннее произносит он, отводя взгляд и пальцами одной руки оглаживая другую. — Мне жаль, если тебе хочется знать, — Антон молча качает головой и отводит взгляд на стену, отворачиваясь от мужчины и стараясь не выдать нахлынувшие эмоции. Он хотел избежать одного тяжелого разговора и напросился на другой. Браво. — Проехали, — выдавливает он из себя, хотя по голосу ясно, что ни черта не «проехали». — Что с плечом? — Антон мысленно поправляет его, про себя произнося слово «ключица». Хотя он и плечо, кажется, задел. — Уверен, что хочешь знать? — юноша прокашлялся, непроизвольно накрывая правой рукой место на кофте, под которым находилась повязка. Участок тела отзывается саднящей, но сильно приглушенной болью. Почти приятной. — Уже нет, — неуверенная ухмылка сквозь голос. Антон неуверенно кладет руку на плечо отца, и тут же одергивает, словно испугавшись, что вообще решился его коснуться. — Я очень устал, — находится парень, устраиваясь полубоком на кровати. — Понял, — легко соглашается мужчина, выпрямляясь и направляясь к двери. Он приглушает свет, но перед тем, как закрыть за собой дверь, все же роняет тихое «рад, что ты приехал», и у Антона в груди разливается смесь из странных и непонятных ему самому чувств. Ну же, ты должен был меня выгнать. Ты не должен быть рад меня видеть. Почему ты просто не ненавидишь меня снова?..       Натягивая пижамные штаны, вынутые из спортивной сумки, лежавшей рядом, парень продолжает размышлять о том, что он такой встречи не достоин. Когда тебя ненавидят — это просто и понятно, а когда, кажется, может быть, даже любят спустя столько лет — это не то, к чему ты готов. Антон просто ждет, когда его снова бросят, но если долго оттягивать этот момент — будет слишком больно. Опять. Когда я стал таким недоверчивым?..

***

      Антон порывается уехать с самого утра, но Марина, новая жена его отца, готовит слишком вкусные завтраки и рассказывает слишком интересные истории. Они говорят, наверное, все утро, и, вау, Антон впечатлен, когда узнает, что отец часто говорил о нем. — Мы долго не решались завести детей, он так боялся, что это все испортит, — Марина активно размахивает надкусанным бубликом в правой руке, другой поднося чашку с чаем ко рту. Женщина выглядит максимально уютно в махровом халате и с небрежно завязанным пучком на голове. — Не представляю, как ты его убедила, — выдавливает из себя улыбку Антон, надевая бублик на свой палец и сверяясь, как это смотрится. Что же, кольца, однозначно, идут ему куда больше, чем хлебобулочные изделия. — Проткнула презерватив, — легко сознается она со шкодливой улыбкой. Антон даже чаем поперхнулся. — Да ладно, многие так делают, — Антон думает, что будет аккуратнее выбирать себе девушку, потому что, ну, он не против детей, но против незапланированного потомства.       Это странно — осознавать, что у тебя есть четырехлетняя сестра и годовалый брат. Очень, очень странно, если честно. Антон просто сидит напротив маленькой девочки и с прищуром смотрит в ее заинтересованные зеленые глаза, пока она внезапно не щелкает его пальцем по носу. — Хей, — фыркает Антон, от неожиданности отстраняясь назад. — Я не Хей, а Лиза, — насупилась девочка, сложив ручки на груди. — Хуиза, — шепотом произносит юноша, и тут же накрывает рот ладонью. Не материтесь при детях. Ни-ког-да. Все маты, названные в их присутствии, будут использованы против вас.

***

      Антон задерживается в отцовском доме на удивление долго и даже, кажется, встретит новый год здесь же, в новой, так сказать, семье. Отец, Марина, Лиза и мелкий пиздюк Паша. Это «годовалое очарование» обожает ныть по поводу и без по ночам, хуярит Антона ладонью, если его просят подержать младенца на руках, и от него странно пахнет какими-то смесями и кремами. Вообще, юноша не в таком уж и восторге от детей. И в какой-то момент даже думает, что геям в этом плане проще — им можно сколько угодно прокалывать презервативы. Без последствий. Разве что венерические заболевания.       Антон отвлекается от ужина, когда телефон в кармане приятно вибрирует. Он давится своей отбивной, когда открывает новое непрочитанное сообщение. 19:43 Я купил тебе подарок, королева ;) Жаль, что не с кем встречать этот новый год. — Ав-в-в, — непроизвольно протягивает юноша, откинув вилку на край тарелки и припав взглядом к строчке «Арс» сразу над номером телефона. — Твоя девушка? — предполагает сидящий напротив отец, вызывая у Антона эффект «горящих ушей». Он что, похож на влюбленного подростка? — Неа, — отзывается он, набирая в ответ сообщение и не особо реагируя на подползшую к нему Лизу, которая и читать-то не умела, но сумела разглядеть фотографию адресата. — Кто этот дядя? — она тыкает пальчиком в иконку с изображением мужчины и автоматически активирует функцию звонка. Антон, ругаясь сквозь зубы, растерянно смотрит на идущие гудки. — Препод мой, — произносит он самое подходящее, вылетая из-за стола, ведь гудки сменяются хрипловатым и бодрым «Алло?».

***

      Антон стоит на улице, с кое-как накинутым на плечи пуховиком, и пытается вести непринужденную беседу с Арсением Сергеевичем, но почему-то внутри живота такое странное ощущение каждый раз, когда он слышит его голос. Как приятная щекотка. — Скоро возвращаешься? — Антон недолго мнется, прежде чем выдать честное: — Не знаю… — Катя вчера пыталась споить меня вином, — с какой-то детской гордостью рассказывает мужчина, а у Антона по коже пробегают мурашки, когда сквозь его голос сочится смех. — Почему «пыталась»? — пальцы непроизвольно тянутся к внутреннему карману за пачкой сигарет. — Я ее отругал и сказал, чтоб она не предлагала такое преподавателям приличных заведений, — наверняка он продолжает улыбаться, потому что… ну, Антон просто чувствует это. — Не верю, — коротко бросает парень, поджигая сигарету и поднося к губам. — Ладно, хорошо, я перенес попойку на другой день, а ты, гад, слишком хорошо меня знаешь, — снова тупая щекотка внизу живота. И вот что это такое, и куда его?.. — Ты там куришь, что ли? — видимо, тихо щелкнуть зажигалкой не получилось. — А вы слишком хорошо знаете меня, — парень выдыхает облако сизого дыма и машет рукой, развевая его. Забавно, хули. — Если бы ты был моим парнем — я запрещал бы тебе курить, — делится с ним своими мыслями Арсений, а Антон от такого заявления давится затяжкой и начинает кашлять. — А… ам… э… оу, — неловко заканчивает свою многословную речь Антон, едва не потеряв равновесие, стоя на ледяной корке. — Серьезно, бросай, это не круто, — добавляет он, вздыхая. — Мотивации не хватает, — робко отвечает мальчишка, ежась от холода и пиная носком ботинка упавшую с крыши льдинку. — Ну давай так: еще раз увижу тебя с сигаретой и… — он задумывается, придумывая продолжение, а Антон, дурак эдакий, несдержанно хихикнул, представляя себе странную фантазию: — Что, как маленького отшлепаете? — и снова хихикает, представляя, как это было бы неловко с его ростом; разложить двухметрового парня на коленках — это вам не это. — Ну вот ты сам все и придумал, — ухмылочка по-ту-сторону. — Да вы несерьезно, — Антон резко останавливается на месте и удивленно округляет глаза. Да он пошутил вообще! Как даун, конечно, но… шутка же. Он своего преподавателя знает — тот может. — Почувствуй мою мотивацию, — хохотнул мужчина, судя по звуку, шурша какими-то пакетами. — Ладно, Шаст, ты там бросай курить, бухать, всякое такое заканчивай, и с наступающим, радость моя, — м у р а ш к и. — С наступающим, Арсений Сергеевич, — он зачем-то выделяет его имя, ведь… ему нравится произносить его вслух. Звучит красиво и нежно.

***

      Отменяйте елочку и бой курантов. Не нужно мандаринов, шампанского и бенгальских огней. Антон не готов к празднику. Его тараканы уже пляшут, без музыки. Я… влюбился?