***
Мальчишка убегает пораньше под предлогом «мне надо забежать в общагу и забрать вещи», упорно отнекивается от предложения «подвезти», и, робко чмокнув Арсения в подставленную щеку, кольнувшую его недельной щетиной, убегает на улицу, а оттуда спешит на маршрутку. Он немного растерян сейчас, если честно, и все эти преображения в личной жизни очень сбивают и настораживают. А когда он растерян — он всегда бежит в одно место. Дверь кафе распахивается, пропуская раннего клиента, и блондинка, только что вышедшая из-за двери, ведущей на кухню, растерянно улыбнулась, заметив шатена.***
— Кать, может, тебе пора уже взять отпуск? — вздохнул Антон, нагибаясь к подруге, чтоб убрать выскользнувшую из высокого хвоста прядь белокурых волос, заправляя за ушко. — Шастун, может, тебе пора на учебу? — тем же тоном ответила она, зевая. Откинувшись на спинку дивана, девушка хлопнула себя раскрытыми ладонями по бедрам, поворачивая голову в сторону распахнувшейся двери. — Кать, ну правда, — вздохнул Антон, с жалостью в глазах глянув на блондинку. Катя и вправду чуть ли не увядала на глазах. Он знает, что она много работает, а ночами зубрит, чтоб не вылететь из универа. И он не знает, что еще может сделать для подруги, кроме как время от времени вытаскивать ее погулять в парк, куда регулярно ходил из-за просьбы Арсения, а все из-за какой-то гипертонии. Иногда он просто так забегал к ней на квартиру, целовал в щеку, передавал пакет со всякими разными сладостями и так же быстро уходил, спеша то к Арсению, то на учебу, то еще куда-нибудь… Он все время спешит. И иногда сам не знает, зачем. Вся жизнь впереди, да?.. Когда на пороге кафе появляется следующий посетитель, Антон от неожиданности приоткрывает рот, и чай, который он не успел проглотить, тонкой струйкой начал капать на футболку. А Добровольский что здесь забыл в учебное время?! Катя, до этого отошедшая к барной стойке, чтоб уточнить что-то у бариста, доброжелательно машет рукой мужчине, который расплывается в улыбке. Повесив на крючок пиджак, он подходит к девушке, чтоб приобнять и чмокнуть в щеку, а та хихикает, отмахиваясь от щекотных касаний. Она показывает пальчиком в сторону стола, за которым сидит оказавшийся в максимально неловком положении Антон, накрывшийся карточкой с меню и медленно сползающий под стол. Улыбка Добровольского спадает, и он, поджав губы, что-то шепчет ей на ухо, после чего разворачивается и идет в сторону Шастуна. — Здравствуйте, — пискнул мальчик, подбираясь и садясь прямо. Павел Алексеевич, на миг приподняв уголки губ в короткой улыбке, протягивает руку, которую Шастун с непривычки не сразу пожимает. — Привет, — кивает мужчина, присаживаясь напротив. — Я ничего не видел?.. — предполагает юноша, прокашлявшись. — А ты смышленый, — похвалил его Добровольский, оглянувшись и чуть ли не на месте подпрыгнув, когда позади раздается «Твой кофе» от подошедшей со спины Кати. — Спасибо, — шепнул он, глянув на светловолосую девчонку. Она машет на себя рукой, жестом призывая Шастуна пойти с ней. — Досвиданияоченьсильно, — слитно щебечет парень, подскакивая и ракетой вылетая из-за стола, только бы скорее свалить. Во-первых — это, мать его, Добровольский. Во-вторых, он сейчас должен быть на первой паре, а не в кафе. В-третьих, он должен вести политоло… что? Я прогуливаю твою пару, но ты тоже прогуливаешь свою пару?.. Ошибка 404. — И что это? — шипит Шастун, склоняясь к уху подруги. — Это Паша, — пожала плечами девушка, переведя взгляд на идущего рядом юношу. — Ты, блять, его меньше недели знаешь! Он мой препод вообще, эй!.. — в ответ она снова пожимает плечами и как-то довольно улыбается. — Шкура, как ты это делаешь?! Нельзя так быстро сходиться с людьми! — возмущенным полушепотом вопит Шастун, получая тычок в бок за «Шкуру». — Можно, если не тупить, — цокнула языком Катя, присаживаясь на высокий стул у барной стойки. Антон же просто встал рядом, нервно постукивая ногой. — Да он тебя в щеку поцеловал! — вновь негодует юноша. — Я его полгода знаю, и он меня ни разу… Да блять, не в этом смысле! Да Катя! — девушка откровенно смеется, даже не пытается прикрыть это, и чуть ли не с жалостью смотрит на собеседника. — И он тебя что?.. В щечку не целовал? — хихикает она. — Ой, да отъебись, — фырчит парень, на миг глянув на Павла Алексеевича, сидящего к ним спиной. — Счастья вам с вашим Павлом Алексеевичем, — в шутку бросает он, получив ее снисходительный взгляд в ответ. Так обычно смотрят на людей, которые пытались пошутить, но не получилось, а молчать вроде как неловко, человек же старался. — Я-то свое счастье найду, а как твое?.. — интригующе вопрошает блондинка, отстукивая ритм кончиками ногтей о барную стойку. — В плане?.. — тряхнул головой Шастун, упустив мысль диалога. — Да Господи, было уже, нет? — вздохнула Катя, глянув на в край растерявшегося студента. — Что было?.. — хлопает глазами мальчишка, недоверчиво сощурившись. — Девственник мой хороший, ты все еще девственник? — уже прямым текстом спрашивает девушка, легко пихнув его в плечо, а то че он сидит и молчит тут, совсем совесть потерял. Мальчишка покрывается легким смущенным румянцем, и Катя смеется, между истеричными смешками вставляя что-то про «а я думала, он шутит…», «ты реально краснеешь…», «сколько тебе лет-то…». — Да ну отстань, — буркнул смутившийся Антон, опустив голову. — Не было и не было. — Ну котеночек, ну ты обиделся, что ли? — стараясь скрыть улыбку, спрашивает она, вытягивая руку, чтоб погладить друга за ушком. — Ну и ничего страшного, всего-то не было в восемнадцать… — прыснув в конце, она отворачивается, чтоб не смотреть на это обиженное личико. — У тебя у самой-то во сколько было? — лучшая защита — это нападение. Так держать, Шастун! — В шестнадцать, — честно сознается девушка, отчего парень смотрит на нее широко раскрытыми глазами. Спрашивать, с мальчиком или с девочкой, почему-то не хочется. — Тош, шутки шутками, конечно, но твой Арс — давно не подросток, ему-то, наверное, капец как хочется… Да тебя он хочет, Господи, что непонятного, — глядя за стремительно меняющимся выражением лица собеседника, полностью развивает свою мысль девушка. — Да и ты не школьник, чтоб так ломаться… — Да я как-то… — замялся шатен, неуверенно пожимая плечами. — Ты своего парня точно хорошо видел? Это ж валить и трахать, валить и трахать, Антон! Еще и препод, никаких ролевых придумывать не надо… всему тебя учить, — вздыхает она, махнув рукой Паше, когда он обернулся на нее. — Все, давай, малой, быка за рога, Арса за яйца, смотри, не перепутай! — Катя, блин! — отмахивается Шастун, аж съежившись от неловкости темы. — Беги уже, — хихикнула Катя, напоследок чмокнув его где-то в районе шеи, не дотянувшись до лица.***
Уставший Шастун плюхнулся на кресло в холле университета и покосился на часы. До элективного курса по философии оставалось пятнадцать минут. При всей любви к Арсению, он не готов встать прямо сейчас и плестись четыре этажа по лестнице, ведь лифт, хоть и находился где-то там… или вот здесь… в общем, если верить легендам, он был, но уже года два как сломан. — Ну и пожалуйста, и не хотелось мне… — бурчит под нос парень, все же подобравшись и, забрав с собой свою бренную тушку, поплелся по лестничным пролетам. До звонка три, два, один… — Радость моя! — только открывается дверь в кабинет, с порога слышит Антон, ошалело глянув на невероятно довольного чем-то преподавателя философии. Парень неловко смотрит в сторону зашушукавшейся аудитории. Людей было немного, человек пятнадцать, и все довольно близко к кафедре, даже первые парты, никогда не пользовавшиеся популярностью, были обжиты и уютно обставлены пеналами, тетрадями и едой. Четвертая пара, ну. — Да-а-а, Арсений Сергеевич? — поведя бровью, неуверенно тянет Шастун, переминаясь с ноги на ногу у порога. — А чего это мы опаздываем? Самый смелый, что ли? — расправив плечи и убрав руки в карманы, с легкой полуулыбкой продолжает мужчина, делая пару шагов вперед по кафедре. Антон сглатывает ком в горле. Вот ты меня сегодня не пустишь на пару, а я тебе завтрак спалю. — Пять минут как я уже начал лекцию, Шастун, — дразнит его Арсений, присев на край учительского стола и сложив руки на груди, глядя на студента. Засос поставлю, будешь ходить у меня красивый. — Ну, чего молчишь?.. — склонив голову вбок, добавляет Попов. Студенты лениво наблюдают за потасовкой, распластавшись на партах, кто-то тупо играет в телефон или переписывается. — Лавандой оботрусь, будешь слюни на меня пускать… — задумчиво прикидывает Антон, немного увлекшись и говоря это пусть и тихо, но вслух… Арсений вздергивает брови, даже рот приоткрыв от такой наглости. Некоторые студенты с интересом вытянули шеи, поглядывая на развернувшееся действо. Преподаватель быстрым шагом приближается к мальчишке, чуть в стену его не впечатав, и склоняется довольно низко, рычащим шепотом произнося: — Дома поговорим. На место, сейчас же, — для эффектности даже вздернул за шкирку, подталкивая в нужном направлении. — Папочка, не ругайся, — нелепо хихикнул мальчик, тихо, чтоб слышал лишь Арсений, который громко выдыхает за его спиной и сжимает ладони в кулаки. Парень быстрым шагом взбирается по лестничному пролету наверх, занимая любимую вторую парту, и широко распахнутыми глазами смотрит на уже занятое место. Никита, улыбнувшись, перевел на него взгляд и жестом предложил сесть рядом. — Какого? — шепотом уточняет студент, плюхнувшись на соседний стул. — Это свободный элективный, чувак, — напоминает собеседник, ткнув Шаста в бок. Парень, цокнув языком, пихнул его в ответ. — Это философия, чувак, — тем же тоном отвечает Антон. — До моей смены еще два часа, а там дождь, — махнул рукой Никита, распластавшись на парте. — И ты пришел сюда спать? Гениально, — Антон ловит на себе недовольный взгляд Арсения. — Вторая парта! — восклицает преподаватель. — Тишину сделайте, — добавляет он, покачав головой, глядя на своего мальчика, который пожал плечами и, закрывшись тетрадкой, так, чтоб сидящий рядом Никита ничего не увидел, отправил мужчине воздушный поцелуйчик, рассмеявшись собственной шалости. — Шастун, останешься после пары, — строго добавляет Попов, возвращаясь к разложенным перед ним конспектам, зачитывая вслух очередной абзац об эпохе Просвещения в европейских странах. Спустя десять минут пары голоса не только не стихли, но и стали громче. Шастун все продолжал что-то щебетать Никите на ушко, кажется, парни обсуждали компьютерную игру, которую Антон до этого нашел на ноуте Арса, и уже стал фанатом за одну ночь, а собеседник что-то рассказывал о легендарных картах и возможности обмена одних на другие. Знаете, почему Попов все это знает? Потому что эти двое, сука, максимально громко разговаривают, мешая ему читать конспект. Глубоко вздохнув, мужчина отворяет шкафчик и вынимает оттуда моток черного скотча, которым до этого второкурсники делали темные рамки на плакатах. Парни за второй партой так увлечены беседой, что не замечают ни стихшего голоса преподавателя, ни смешков со стороны аудитории, ни звука от разворачивающегося скотча. Мужчина быстро обрезает небольшую полоску и поднимается между пролетами. Антон замечает философа рядом с собой в последнее мгновение, инстинктивно оборачиваясь, и на губах тут же чувствуется что-то липкое, отчего он хочет вскрикнуть, но даже рта открыть не может, и начинает царапать подбородок в попытках отодрать непонятное нечто. — Молодые люди, вы сюда болтать пришли? — строго вопрошает Арсений Сергеевич, а зеленоглазый лишь хлопает глазами, пялясь на довольно злого препода. Он что-то мычит в полоску скотча, но ловит на себе недовольный взгляд своего парня и стихает. — Либо сейчас же расселись, либо вон из класса, — бросает он перед тем, как развернуться и двинуться обратно к кафедре. Шастун, рывком отклеив скотч и буркнув под нос «какие мы злые», двинулся к соседнему ряду, потирая раздраженную кожу вокруг губ.***
Студенты быстро «высыпаются» из помещения, оставляя аудиторию пустовать, и даже Никита, на пару секунд задержавшись, чтоб пожать руку Антону, бросился прочь из кабинета, крича при этом на весь коридор «Опаздываю!». Шастун, усмехнувшись, стал медленно спускаться вниз. Арсений сидел на своем стуле, вальяжно на нем развалившись и потирая шею. Бросив рюкзак на первую парту, парень прошел к преподавателю, нагло плюхаясь на его колени и обхватывая шею руками. Арсений Сергеевич усмехнулся, тут же кладя руку на его поясницу, прижимая плотнее, чтоб не свалился, он-то может, чудо. — Устал? — с жалостью спрашивает юноша, подавшись вперед и кладя голову на его плечо. В ответ раздается тяжелый вздох. — Чего с тобой сегодня не так? — переводит тему Попов, лениво перебирая второй рукой его светлые волосы. — В плане?.. — раздается приглушенный голос, когда парень касается губами воротника рубашки философа. — Ты какой-то… игривый, что ли, — пожал плечами Арсений, поглаживая юношу по спине, вызывая тем самым сотни мурашек вдоль всего тела. — А ты злой и вообще бука, — констатирует Шастун, отстраняясь и глядя в потускневшие голубые глаза, которые немного прищурены. — Потому что кто-то открыто хулиганит на моих парах, — улыбнулся Арсений, щелкнув парня по носу, отчего тот скривился, при этом тихо хихикая. — Не боишься, что я тебя накажу, проказник? — по-доброму улыбается преподаватель, с нежностью во взгляде рассматривая контуры лица своего болтливого мальчика. Тот сразу меняется во взгляде. — Арсений Сергеич, только не ремнем, — качает головой мальчишка, инстинктивно сжавшись. — Дурак, — цокнул мужчина. — Вставай давай, в общагу тебя отвезу, — он легонько бьет его по бедру, вынуждая подняться. — Ремнем ты не заслужил, — хмыкнул мужчина, накидывая на плечи пиджак, а после вдруг шлепает не ожидавшего этого мальчика чуть пониже спины крепкой ладонью. — Ай! Ну Арс, ну не надо! — восклицает парень, неловко поджав губы, когда мужчина, приобняв его, опускает руку на наверняка уже краснеющую ягодицу, слегка поглаживая. — Ути бозе мой, так вот как до тебя донести, чтоб на «ты» обращался, — подмечает Арсений, выходя из аудитории и придерживая дверь для Шастуна. — Ой, не, так не надо, — морщится юноша, прижавшись ближе к преподавателю. — Я сам научусь, — заверяет его юноша, часто-часто кивая головой в подтверждение своих слов.***
Это был вечер четверга. Антон несколько дней ходил и думал над словами Кати, смотрел на Арсения, смотрел на натянутую в районе паха ткань брюк, и понимал, что да: надо валить и трахать. То ли приближающаяся весна так на него действовала, то ли новая рубашка Попова с красивым вырезом, обтягивающая его торс, поспособствовала. Он не очень-то боялся лишиться девственности, на самом деле, правда, если первые лет семнадцать жизни он готовил себя к тому, что сам кого-то ее лишит, то сейчас просто поменялся ролями с другим мужчиной. Пока пугали лишь мысли о том, что мужчина найдет другого, ведь он-то не мальчик, секс в его жизни был, и, наверняка, хочется еще. Он и сам пару раз намекал парню на то, что пора бы, но никогда не говорил открытым текстом. Эти мысли, видимо, выбивали из Антона всю совесть… Парень стоит, опираясь на кухонную тумбу и задумчиво жует дольку апельсина, которую в него минутой ранее впихнул Арсений. Они находятся в квартире преподавателя, который почему-то именно в этот день позвал его к себе на ночевку. И, если мужчина был напряжен, то Шастун просто задумчив, и не замечал состояния философа, который именно сегодня твердо решил для себя: время раскрыть все тайны насчет поездки. — Арс, — вдруг раздается со стороны мальчишки, который поднимает голову и смотрит на преподавателя, который кивнул ему головой, как бы говоря: внемлю. — Подойди, пожалуйста, — видимо, внутри и вправду что-то переклинило, ведь он все чаще обращался к парню на «ты», и ему, блять, нравилось. Все такие ходят, Арсениесергеевичают ему, а он такой «оп!» — и просто «Арс». Легкое превосходство над другими ощущалось, да. — Ну? — ведет бровью мужчина, становясь напротив. Парень быстро, пока не передумал, перенимает его руку и резко прижимает раскрытой ладонью к своему паху. Арсений только что воздухом не подавился, открыто уставившись на своего парня, то опуская, то поднимая взгляд с руки на его лицо. Он чувствует под ладонью теплую выпуклую плоть, стремительно набухающую в штанах. — Ну как? — робкий голос вообще не вяжется с действиями зеленоглазого дьяволенка. — Гм… Э… гм… Тош… — преподаватель глубоко вдыхает и о-о-очень медленно выдыхает, все еще с неверием глядя на действия этого чертенка, когда Антон подается вперед, обхватывая руками шею Арсения, и зажимая между своими и его бедрами руку преподавателя, так и оставшуюся на ширинке. — Мне уже восемнадцать есть, — стеснительно произносит мальчик, опустив голову. Это, пожалуй, самая неловкая ситуация в жизни двадцативосьмилетнего преподавателя философии. — Мне тоже, — тут же отзывается Попов, задрав голову и прожигая взглядом потолок. — И что ты… вот прямо сейчас, да?.. — Ну… не знаю. Можно и потом, в принципе, — слышится около уха шепот мальчишки, который бесстыдно трется пахом о его руку, толкаясь бедрами навстречу. — Да что ж ты делаешь… — мужчина делает шаг назад. Парень нахмурился, закусив губу. Не понравилось? — Тош, ты хорошо подумал? — парень неопределенно качнул рукой в воздухе. — Если ты спешишь из-за меня — то я готов подождать, ладно?.. Эй, все хорошо, просто я не хочу, чтоб ты делал это из чувства обязанности или долга, ладно? Ты мне абсолютно ничего не должен, — мужчина приподнял уголки губ в легкой полуулыбке, ободряюще сжимая худое плечо парня. — Окей, — просто соглашается мальчишка, кивнув головой. — Я, наверное, переборщил… — смущенно лепечет он. — Все хорошо, — заверяет мужчина, стараясь не смотреть на округлый бугорок в штанах его юного парня, но это, знаете ли, приковывало взгляд. Да и у него самого внизу живота ощущался жар и покалывание, знакомые с подростковых лет, но не столь яркие, как тогда. Речь о билетах заходит позже, чем Арсений предполагал. Было уже довольно поздно, они оба сидели на широкой кровати, укутавшись одним одеялом. Антон рубился во всё ту же карточную игрушку на компьютере, положив ноут на живот, а Арсений лежал рядом в футболке и пижамных штанах, поглаживая парня по руке. С этим мальчиком хотелось нежничать, и он не уверен, нормально ли это. Шастун — его первое серьезное увлечение за долгие годы. — Ты, кажется, хотел мне что-то… — между делом припоминает Шастун, делая выигрышный ход и с довольным лицом откладывая ноут на прикроватную тумбочку, добившись нового уровня в игре. — Если пообещаешь не истерить, — парень легко пихнул его в бок, но мужчина не продолжил, пока юноша не кивнул, цокнув языком. — Я должен буду уехать… не знаю, насколько… — В Питер, да? — уточняет парень, а глаза Арсения непроизвольно расширяются. — Я видел билет, — сознается парень. — И ни слова мне не сказал? Антон! Я голову ломаю, как тебе сказать, а ты… ты, — мужчина негодующе всплеснул руками. — Ты вообще, блин, Шастун! — завершает он свою устрашающую тираду. — Надолго? — без предисловий спрашивает юноша. — Не знаю… — честно отзывается Попов, протягивая руки, как бы намекая, чтоб парень подполз ближе, словно стараясь сказать: я хочу полапать тебя. Шастун, выпутавшись из одеяла, кладет голову на грудь философа, устраиваясь удобнее. — Я обещал, что приеду… мама меня убьет, если не появлюсь там в конце недели. Я обещал помочь с ремонтом… — задумчиво хмурится преподаватель, откинув голову назад, смыкая руки поверх впалого живота своего мальчика. — Постараюсь как можно быстрее вернуться. Мне там тоже не медом намазано, — вздыхает Арс, склоняясь к Антону и запечатлевая легкий поцелуй на его макушке. — Ты же вернешься? — на всякий случай уточняет юноша, извиваясь в объятиях, чтоб лечь головой на его бедра. — Конечно, — почти сразу отвечает Арсений. А Антон верит. В конце концов, они прошли слишком много, чтоб он просто уехал в один конец. Конечно же, он вернется. И все у них будет хорошо. Будет?..***
Они так и засыпают вдвоем. Антон во сне перетягивает на себя все одеяло, а мужчина крепко прижимается к его спине, сминая в объятия тощее тело студента, посапывая в его макушку. Его веки дрожат, кожа довольно бледная, а на лбу видны бисеринки пота. В один момент тело буквально подбрасывает во сне, и он резко отворяет веки, глядя на окно напротив широко распахнутыми глазами. За тюлем виднеется бледная луна. Губы мужчины приоткрываются, и громкое «Еся!» срывается с них раньше, чем он успевает взять это под контроль. Антон под боком шевелится и сонно приоткрывает слипающиеся глаза. Попов выглядит безумно перепуганным. Шастун буквально сбрасывает с себя одеяло, хватаясь за плечи преподавателя и прижимая к себе, а тот лишь невесомо царапает руками воздух, тяжело дыша, не до конца осознавая, где граничат сон и явь. — Опять кошмар?.. Арс, все хорошо, — раздается успокаивающий шепот над ухом. В голове брюнета застывает картинка из сна: — Ты убьешь всех, кого любишь, — трагичным полушепотом проговаривает женский голос. Мужчина отворяет дверь в ванную, откуда он доносится, и брюнетка, чьи руки исполосованы бритвой, поднимает на него обезумевший взгляд. — Не убивай меня, Арсений. Не убивай Антона, — она склоняет голову, а он с ужасом смотрит, как кровь заливает кафель. Зрачки растворяются в белке глаза, словно они наполняются дымкой, и веки смыкаются.