Сломанное и потерянное

Алистер растерянно смотрит на Сайнор, когда та с наслаждением, смакуя каждое слово, говорит о том, что она хочет сделать. Алистер не понимает, почему, ведь такое слишком уж… подло? Впрочем, Кусланд не отличается особым благородством, несмотря на происхождение, которое не упустит случая упомянуть. Она всегда представляется как тейрна Сайнор Кусланд — Хайевер лежит в руинах, но Алистер уверен, что она не позволит этому оставаться так слишком долго. — Слушай, — он раздраженно трет шею, смотрит на нее как мабари на добычу. — Он предатель, Сайнор! Так нельзя! — Кто сказал? — скалится Кусланд, и он с раздражением смотрит в бесцветные глаза — холодные и злые. Хочется потрясти проклятую девку, вбить ей в голову, что все это неправильно, что это такая несусветная чушь, что она должна отказаться от своих слов. Однако Сайнор никогда никого не слушает, необходимо что-то более весомое, чем кулаки. Алистер предпринимает отчаянную попытку, молясь, чтобы его голос звучал как можно более разумно: — Сайнор, он нам не нужен, понимаешь?! Нас трое — четверо, если считать Риордана! А Логейн… неужели ты так быстро забыла Остагар? Ты еле выжила! Вспомни, как Флемет и Морриган, — имя язвительной ведьмы он почти что выплевывает. — Выхаживали тебя! — Все верно, — ледяной взгляд обжигает душу Алистера ужасом. Будь это мужчина, было бы проще, наверное. Будь это какой-нибудь Айдан, все было бы иначе — уж опыт споров с прямолинейными до крайности есть, пусть он и не понимает до конца, почему выдуманный только что Айдан был бы именно таким. Но у Алистера нет никакого Айдана — да даже в воображении его лица и голоса нет — поэтому надо спорить с непонятной и мрачной Сайнор. — Хорошо, — он трет переносицу. — Но подумай о том, что нас могут выгнать из Ферелдена, как тогда, после Софии Драйден. Принять в свои ряды предателя? Убийцу короля? Работорговца? Сайнор поджимает губы, и по ее лицу пробегает тень сомнения. Долю секунды Алистер думает, что все-таки убедил ее, но потом Кусланд вскидывает голову и ядовито усмехается: — Интересно, — шипит она злобно. — Откуда же такие умные мысли? Не от Мильтенры ли? Упоминание Табрис огорошивает его как пощечина, и Страж судорожно сглатывает, сдерживая рвущиеся с языка оскорбления: тогда уж, выведенный из равновесия, он не сможет ни в чем убедить Сайнор. Надо держаться. — Не от нее, — цедит Алистер, у него подрагивают пальцы. Конечно, Кусланд это замечает — не может не замечать — но в глазах ее почему-то проскальзывает тень уважения. — Я все решила, — хоронит она все надежды одной фразой. — Логейн пройдет через Посвящение. Завтра утром. Вы с Табрис должны быть. Разумеется, не в том дело, что Кусланд надо ощущать поддержку своего Ордена — просто надо продемонстрировать всем баннам, эрлам, да и королеве, которые будут ждать в тронном зале, что Серые Стражи едины. — Ты… — Алистер глубоко вдыхает и медленно выдыхает, чтобы не ляпнуть чего сгоряча. — Я был о тебе лучшего мнения. — А я о тебе худшего, — кривит губы Сайнор. — Иди к Мильтенре. Постарайтесь выспаться. Алистер щурит глаза, думая, что зря они с Табрис не скрывали свои отношения от Кусланд — неизвестно, что та решит сделать с этим знанием. Например, воспоминания, которыми Огрен так опрометчиво поделился с Сайнор, стали хорошим поводом для издевок — и смерти от лап порождений тьмы. Порой Алистер думает: может быть, Кусланд тоже порождение, только какое-нибудь особенное, замаскированное? Эмиссары ведь умеют колдовать, так почему бы им не суметь создать хорошую иллюзию? Люди не могут быть такими, как Сайнор. Во всяком случае, Алистер в это не верит. — Знаешь, — внезапно говорит она и устало прикрывает глаза. — На самом деле нас всего двое, Алистер. Нас двое, понимаешь? Он растерянно смотрит на Кусланд, которая в первый раз назвала его по имени, в первый раз не плюется ядом в окружающих, в первый раз не цедит слова сквозь плотно сжатые губы, а говорит удивительно грустно и спокойно. — Что может, — она морщится. — Мильтенра? Она до сих пор от каждого человека шарахается, думаешь, одолеет Архидемона? Думаешь, пробьется, с ее-то попытками вечно прятаться за чужими спинами? — Ты не поймешь, — хрипло говорит он. Конечно, демонова Кусланд не поймёт — для нее мир делится на противников, которых надо убить, и союзников, которые в любой момент могут предать; она не понимает, что есть любовь, дружба, да и… Во взгляде Сайнор — тоска и отчаянность, и Алистер давится словами. Когда он уходит, она молча смотрит ему вслед. Взгляд жжет спину, как расплавленный воск, но Алистер не оборачивается: он знает, что Кусланд никогда не простит ему зрелища своей слабости. *** Они вчетвером (Риордан все пьет целебные зелья и слишком слаб) стоят в небольшой, специально отведённой королевой для Посвящения комнатке и пристально наблюдают за сумрачным Логейном, стоящим возле дверей. Алистер разочарован: в проклятой справедливости, которой нет в Тедасе, в Сайнор, которая так легко отмахнулась от призраков погибших при Остагаре, в эрлах и баннах, которые и слова не скажут поперек Стражам, в самом себе. — Ныне скверна узнает, достоин ли Логейн Мак-Тир, — негромко произносит Кусланд Логейн пересекает комнату тремя широкими шагами, бестрепетно поднимает чашу и пьет. Алистеру кажется смешным то, как просто осквернить священный ритуал, призванный стать наградой за смелость и доблесть. Достаточно всего лишь дать пройти через него человеку настолько омерзительному, что кровь порождений тьмы по сравнению с его душой — чистейший снег Морозных гор. Мильтенра сжимает его запястье горячей сухой рукой, и он сжимает ее ладонь в ответ. Эльфийка судорожно выдыхает: — Он убил хагрена. Он едва не продал моего отца. — Я знаю, — шепчет Алистер, касаясь носом острого уха. Ему жаль, но что он может сделать? Что они могут сделать? Тейрн выходит из комнаты, неся в руках священный для Стражей кубок — Создатель знает, как Алистеру хочется выбить его из рук предателя и каких сил ему стоит держаться. Мильтенра впивается в его руку с такой силой, с какой, наверное, обычно сжимает древко лука, и эта боль помогает отвлечься. Тонкий крик Аноры разрезает тишину, и он растерянно переводит взгляд на Логейна, который хрипит и катается по полу, захлебываясь сероватой пеной. Изящный кубок катится по полу прямо к ногам Сайнор, и она легко останавливает его сапогом. Поднимает над головой и провозглашает: — Орден отверг его! Алистер видит в ее глазах утоленную ненависть, видит, что она еле-еле удерживается от демоновой улыбки. Она похожая на обезумевшего Демона Желания, вызывающего только страх и отвращение. — Разве такое бывает? — шепчет Мильтенра растерянно, со смесью страха и презрения смотря на умирающего Мак-Тира. Алистер не отвечает. Он знает, что Кусланд просто не добавила ничего в кровь порождений, заставив Логейна выпить ужасный яд, что она не дала ему и шанса, позорно казнив, показав, что даже скверна не принимает его. Если получится, тейрн станет вурдалаком — и Алистер отстраненно рассуждает, получится ли. Кто-то из баннов отворачивается, когда жилы Логейна вздуваются, а глаза начинают вылезать из орбит. Но он смотрит и думает, что несмотря ни на что, Мак-Тира почему-то жаль. Никто не заслуживает подобной смерти. — Алистер, — Табрис поворачивает его голову к себе, жалобно смотрит ему в глаза. — Что?.. — Пойдем. Алистер кидает последний взгляд на Сайнор, и она дергает уголком рта, стараясь не рассмеяться в голос. Он молча качает головой и уходит. Кусланд приподнимает брови, переводит холодный взгляд на спину Мильтенры и думает, что она все-таки позволит Морриган провести свой темный ритуал.