Сломанное и потерянное

Вивьен неодобрительно покосилась на широкополую шляпу Коула, а затем перевела задумчивый, оценивающий взгляд на выставленное в витрине произведение искусства из шелка, перьев и кружев. По мнению новой Верховной Жрицы, перьев было многовато… однако это была ее любимая шляпная лавка, неоднократно даже удостаивавшаяся чести исполнять особые заказы мадам де Фер. А погрешности во вкусе можно простить — как-никак, они допущены не на балу императрицы. Чародейка мимолетно улыбнулась собственной шутке, взглянула на погруженного в себя Коула и, вздохнув, произнесла:  — Цветик мой, вы слишком задумчивы. Стоило бы поднять голову.  — Снова здесь, снова память; «Мама, смотри!» Смех: «Купим тебе ту милую, да?»  — Кажется, я просила вас не говорить, не подумав. — она почувствовала, как в ее голосе зазвенел лед. — Вы можете напугать достопочтенных людей.  — Да? — демон растерянно посмотрел на нее блекло-голубыми глазами. Со своей взъерошенной челкой, одеждой, висящей на нем как на вешалке и порывистыми, нервными движенями он был похож на мокрого воробья с улиц Вал-Руайо: возле Великого Собора постоянно толклись птицы, привыкшие к корму. В который раз она задалась вопросом, какого «корма» ждет Коул… но решила успокоиться. В конце концов, в этот день она хотела отдохнуть, не ее вина, если странный демон внезапно возник перед ней на улице и никак не смог объяснить, как туда попал. Все, чего удалось добиться — бормотания о помощи кому-то там.  — Я предлагаю вам сменить свою шляпу, — Вивьен вздохнула — возиться с мальчиком не хотелось, особенно в свой редкий выходной — но выбора не было. Не бросать же на дороге? Инквизитор, кажется, сильно к нему привязался… чародейка мысленно поставила себе отметку: узнать о возможных выгодах, которые может принести подобная личная помощь.  — Шляпу? — опять растерянность. — Но мне она нравится.  — Цветик мой, — произнесла Вивьен очень мягко, как обычно говорила с нуждающимися в покровительстве дворянами Орлея. — Она так потрепана, что появляться в ней на людях почти что неприлично. Мы найдем вам другую.  — Другую, — пробормотал Коул. — Хорошо. Только… чтобы была красивой.  — Она будет прекрасна, — пообещала Верховная Жрица, чувствуя странное удовлетворение и едва ли не радость. — Я обещаю. Выборы Верховной Жрицы прошли быстро, ее новое имя было объявлено, Владычицы церквей немного примолкли — и поэтому мадам де Фер сочла ситуацию достаточно стабильной, чтобы немного отдохнуть от нее. Интриги против нее были заранее обречены на провал — Церкви дорого далось безвластие — и это понимал каждый церковный служка. Но вот дел за время, прошедшее с того рокового Конклава, накопилось слишком много — только поэтому Вивьен и решила остаться в блаженном одиночестве. Теперь ее не преследовали вороны Лелианы или придворные шепотки, так что не надо было держать лицо даже наедине с собой — но она все равно держала. Привычки не теряются просто так. Изящный посох, служивший ей очень долго, пришлось оставить — Верховной Жрице не пристало носить символ магов — так что Вивьен ощущала себя немного неуютно, несмотря на то, что она шла по хорошо знакомым улицам Вал-Руайо. Демон, упорно называющий себя то человеком, то духом, не добавлял самообладания, тем более, что Вивьен хотела прогуляться и поразмышлять одна. Но привычный запах лаванды в шляпном магазине вернул ей прекрасное расположение духа. Вивьен дежурно улыбнулась знакомому продавцу, кинувшемуся к ней с быстротой хорошо вышколенного слуги. Мадам де Фер всегда ценила подобные проявления внимания — однако стоило признать, что в любой уважающей себя лавке к ней подбежали бы с такой же точно услужливостью.  — Я бы хотела приобрести шляпу для этого молодого человека, — произнесла она. Вид растрепанного, так не похожего на дворян Орлея, Коула на мгновение озадачил слугу, но он взял себя в руки почти мгновенно (хорошая школа, одобрила чародейка мысленно) и мягко улыбнулся — без подхалимства и подобострастия:  — Разумеется, Ваше Святейшество. Что вы желаете отыскать? Я к вашим услугам. ***  — Нет, — покачал головой Коул, осторожно отложив в сторону шляпу, по форме напоминающую шлем: в этот сезон подобное было очень модно, как подражание Инквизитору. — Не хочу. Вивьен видела, что он не столько расстроен — да и как демон может расстраиваться? — сколько растерян, как голубь среди павлинов. Его шляпа была простой как стог соломы и потрепанной настолько, что порой она думала, что стоит прикоснуться к ткани кончиками пальцев, как она тут же рассыпется в труху. По сравнению с ней шляпы Орлея — даже самые простые — были похожи на верх человеческой фантазии, хоть мадам де Фер, бывшая придворная чародейка императрицы, а ныне Белая Жрица понимала, что в них невозможно появиться ни на одном приеме, если, конечно, не хочешь вызвать скандала и пересудов на целый сезон. Раньше Вивьен делала так пару раз — в самом начале своего восхождения по ступенькам славы Орлея — но потом поняла, что подобная репутация может серьезно навредить в будущем. Парадокс: подобную шляпку знать помнит только сезон, а потом не сможет описать даже в общих чертах, но вот осмелившегося надеть нечто подобное на светский прием запомнят навсегда.  — Цветик мой, — сказала она с усталым вздохом. — Попробуйте вон ту. Коул послушно взял шляпу из протянутой к нему руки вышколенно улыбающегося слуги и нахлобучил на голову. Как бы мадам де Фер ни было гадко, она все-таки поднялась и поправила ее, кончиками пальцев дотронувшись до светлых, будто соломенных, волос. Шляпа ему, по мнению Вивьен, очень даже шла: светло-коричневая, широкополая, с изящно загнутыми краями и украшенная переплетением полевых и выращенных в оранжереях цветов. На ком-то другом она выглядела бы как апофеоз отвратительного вкуса, но на этом демоне… Коул смотрел на себя в зеркало с любопытством; она никогда не видела его таким, и это странно ее задело. В Круге ей говорили, что демоны прекрасно притворяются, чтобы завладеть телом мага, что они прекрасно используют эмоции и чувства людей против них самих — но Коул не выглядел как демон Гордыни на ее Истязаниях, он выглядел как… человек. Простолюдин, попавший на бал в Халамширале. Юный бард на своем первом приеме. Верховная Жрица, напомнила она себе, не теряется, тем более на людях. Так что она коротко кивнула слуге, уронила в подставленную руку несколько золотых и поднялась с мягкого, оббитого навевающей уют тканью, кресла. Оставалось только уйти, забрать Коула и отдать его Инквизитору, который — какое счастье — должен был прибыть в Вал-Руайо через пару дней, чтобы прилюдно присягнуть Солнечному Трону на верность. Но, когда она повернула голову, то обнаружила, что Коул исчез. Вивьен помнила, что Инквизитор когда-то поддался уговорам Варрика, так что Коул больше не мог внушать другим забвение — вид растерянного слуги только подтвердил это. Мадам де Фер чуть нахмурилась и, не теряя вида, вышла из лавки, ступая все так же величественно, как и обычно. Неясно, что подумает мальчик, но не так уж это и важно: времена среди знати Орлея, когда любой слуга мог унизить молодую волшебницу выдуманным рассказом, давно прошли. Демон обнаружился на улице: он укрывал от налетевшего короткого дождя маленькую девочку… той самой шляпой. Оборванка смотрела на Коула со смесью страха и любопытства, кутаясь в свои лохмотья. Мадам де Фер хотелось бы узнать, кто пустил девчонку в самую благородную часть Вал-Руайо, но она промолчала — ни к чему пугать ребенка, если демон пока не проявляет своей сущности. Дождь закончился. В воздухе пахло свежестью, и Вивьен вдыхала ее полной грудью, стоя под выкрашенным в синий и золотой — даже лавки старались угодить императрице — навесом. Коул протянул девчонке вырванный из шляпы цветок, и она убежала, светясь от счастья. Демон улыбался, смотря ей вслед, и Вивьен почему-то стало тепло, как было только в детстве, пока не обнаружилась ее сила, и с Бастьеном, который никогда не позволял себе отпустить шутку насчет ее дара. Шляпа, которую Коул опять нахлобучил на соломенные волосы, скрыв козырьком глаза, удивительно ему шла — хотя теперь Вивьен была уверена в том, что к исходу месяца на ней не останется ни одного цветка. Упомянуть об этом случае на ужине с Инквизитором, мысленно поставила галочку Верховная Жрица. И сдержала улыбку.