Сломанное и потерянное

Первое, что Себастьян делает после того, как власть в Старкхевене окончательно переходит к нему — приказывает найти отступника Андерса, который взорвал Церковь в Киркволле. Ищейки Старкхевена слушают приказ молча и срываются с места как хорошие гончие — и тогда он в последний раз ощущает нечто вроде удовольствия. Примет немного — но Себастьян сомневается, что на землях Тедаса так уж много подобных магов. В каком-то смысле Андерс уникален. Высокий, худощавый, русые волосы, мантия с перьями. Поиски не должны занять много времени. *** Через месяц возвращается первая группа, и тогда он чувствует неподдающуюся контролю ярость: да, сейчас повсюду бушует пресловутая война магов и храмовников, но, во имя Андрасте, неужто так сложно… Мысли его быстры, летают, словно чайки над Недремлющим морем: маги. Маги всегда прикрывают друг друга — демонов Хоук защищал Андерса так, словно этот убийца был едва ли не его братом. Мысли летают как чайки, но и слова не отстают от них: устроить облаву на подозревающихся в магии жителей Старкхевена, устроить показательные казни. Себастьян хорошо знает Андерса и не сомневается, что тот прибежит на крики сжигаемых заживо сородичей-змей. На секунду он ужасается своим мыслям и уже хочет отменить приказ — но вспоминает, как Церковь пеплом осыпалась на землю, невесомая и легкая, уничтоженная проклятым отступником. И глашатай зачитывает приказ о выдаче магов на главной площади. *** Как-то он слышал: маги могут принять любой облик, только вот глаза останутся прежними, как ни крути. Услышал и забыл — но воспоминание всплыло с самого дна памяти, когда он и не просил, как и положено подобным воспоминаниям. Он катает эту мысль, как шарик в ладони, вспоминает лица всех, кого встретил за день: вдруг где-то поблизости мелькнули лириумные глаза заключенного в теле убийцы демона? Вдруг он просто упустил где-то?.. Почему-то служанка, когда ее растягивают на дыбе и допрашивают, только рыдает и кричит, не желая выдавать Андерса — и не перевоплощаясь в него. Себастьян раздраженно смахивает с щеки попавшие капельки крови: маги и правда стоят друг за друга до смерти — проклятые, осужденные Создателем. …еще пятеро в камере пыток — и никакого результата. *** Его собственные глаза притягивают взгляд: отражение не дает отмахнуться. Глаза — как расплавленный лириум из гномьих тейгов, горят жутким огнем. Неужто… Себастьян в ужасе отходит от зеркала, переводит дух, ожидая, когда его отражение набросится на него — ужас сжигает изнутри, как пламя. Он — не Андерс. Нет. Нет. Мысли словно чайки — не остановить, не подбить крылья: неужто он и есть отступник? Неужто он и есть убийца? Кто из них чье отражение? Кто главнее? Кто закладывал бомбу под Церковь? Себастьян молчит и боится подойти к зеркалу, боится увидеть, как отражение ухмыльнется ему, как протянет руки вперед — и боится не суметь отойти от стекла. Может быть, и в Киркволле он целился в свое собственное отражение? Может быть, он и есть часть отступника? …в комнате принца нет зеркал. *** Он мельком видит свое отражение в стеклах, тщательно вычищенных слугами, и в эти моменты жаждет схватить себя за горло, уничтожить блеск в лириумных радужках, просто посмотреть — станет ли отражение меняться, превратится ли в Андерса, душащего себя? Пока он хозяин положения — но Себастьян отнюдь не обманывается в силе своего преимущества. Он сильнее только пока по эту сторону отражений. Может быть, Андерс и исчез там? Может… Мерриль тоже с той стороны зеркал? Не зря же она так возилась со своим куском стекла. Он едва ли не срывается в Киркволл, но вовремя останавливает себя, улавливая едва заметное сияние в глазах отражения. Конечно, оно только этого и ждет. Себастьян хмыкает: он сильнее, Андерс не дождется. …но ему все равно страшно смотреть в зеркала. *** Когда человек, называющий себя Самсоном, появляется перед ним, Себастьян не делает никаких выводов. О человеке его внешность говорит слишком мало (если только это не касается лириумных глаз), так что нет смысла придумывать мотивы, цели, методы достижения — расскажет, если хочет сотрудничать. — Мой господин предлагает вам свободу, — говорит Самсон вкрадчиво, и принц вскидывает голову, читая в глазах бывшего лириумного наркомана только абсолютную честность. Он чувствует, как двойник в отражении тревожится, как что-то внутри напрягается — а вдруг все это только обман его рассудка? Вдруг… Себастьян спокойно кивает, откидываясь на троне. *** Когда лириум — красный, не отвратительно синий — пронзает его тело, Себастьян только блаженно улыбается: в глазах больше нет лириумного неба, холодного и страшного, убившего Эльтину, превратившего Церковь в лепестки дыма. Его. Нет. Себастьян смотрит в небо, на плюющуюся зеленым Брешь, и в его груди расцветает торжество.