Сломанное и потерянное

— Ну надо же, — Морриган улыбается — и яд едва ли не капает с ее сжатых в узкую полоску губ. — Серый Страж. Давно не виделись. Элисса пожимает плечами, чувствуя, как все леденеет внутри: если ведьма расскажет о том, что она здесь, все пойдет прахом. Лелиана откопает ее даже из туннелей Глубинных Троп, пойдет, как натасканная собака по следу — и все ради того, чтобы задать один-единственный вопрос: «Зачем?» Глаза у Лелианы в этот миг будут спокойными и холодными, как море — и точно так же утянут Элиссу на дно, барахтаться среди водорослей и быть кормом нелепо разевающим рот рыбам. Или нет: может, девочка-бард возобладает в Лелиане, и она расплачется. От одной мысли становится смешно. Но Элисса не улыбается — смотрит на Морриган затравленным зверем, выпрямляет спину, как подобает тейрне, и кладет руки на рукояти зачарованных кинжалов. Ведьма не осмелится напасть на нее — слишком мало расстояние, слишком быстра Серый Страж; Морриган упадет с перерезанным горлом, едва первое слово заклятья сорвется с ее губ. Но это еще не все, отмечает Элисса, переводя взгляд с ведьмы на мальчика, цепляющегося тонкими пальцами за юбку Морриган, состоящую из сотен ремешков. Вряд ли это та же, что Морриган носила во времена Пятого Мора, хотя — кто знает? — Так это он? — спокойно уточняет она, понимая, что могла бы и не спрашивать. Тяжелые, угрюмые черты Логейна прорезаются в ребенке, словно взрезая мягкие линии, и Элиссе становится тошно. Да, Логейн давным-давно мертв — напоролся на засаду, организованную самой Кусланд — но даже отраженные в мальчике глаза предателя вгрызаются ей в душу. — Верно, — взгляд Морриган держит ее на расстоянии не хуже слов или магии. Ей становится весело: надо же, болотная ведьма, презирающая всех и вся, заботится о своем сыне. Знала бы Флемет — наверняка покаталась бы со смеху. — Он может мне помочь? — Смотря лишь, что ты ищешь. Должна назвать ты. — Лекарство от Зова, — говорит Элисса хрипло, и слова обжигают ей горло не хуже, чем кровь порождений тьмы на Посвящении. Она чувствует старую боль так, словно это произошло вчера -и пусть Остагар все еще заметен снегом, пусть тела павших в той битве истлели и обратились в скелеты — ничто не вырвет прохладный вечер перед проклятым сражением из ее воспоминаний; в тот вечер она еще верила в то, что Кайлан накажет предателя Хоу, что осталось совсем чуть-чуть до того момента, когда Хайевер будет отомщен. Оставалось и правда недолго, только вот все пришлось делать ей самой. — И мир содрогнется, — у мальчика голос мягкий и певучий. — И магия вернется на круги. Тогда, с приливом, ты найдешь то, что ищешь. — Прилив? — Элисса теряется. Она никогда не понимала магии, как бы ей ни пытались объяснять — что Винн, что Андерс безо всякого результата убили на нее несколько недель; для нее скрытая в Тени сила всегда была загадкой, хитро запечатанной шкатулкой, и потому сейчас ей почти что страшно. — Боги, что ходили по земле, когда она не была землей; когда мир оборачивался воздухом и огнем, — продолжает бормотать мальчик, чуть покачиваясь — как когда-то Морриган в кровавом трансе в замке Редклифф. — Боги вернутся и скажут свое слово. — А лекарство? — она кусает губы, сплетает пальцы с вырезанными на рукояти линиями изящного рисунка. — Лекарство для меня? У мальчика пустые глаза. Ее трясет — то ли от холода, то ли от волнения. Тишина вокруг врезается в уши тонкой спицей. — Лекарство! — Элисса хищно наклоняется вперед, но Морриган выставляет руку властным, не терпящим возражений жестом; уже приготовившаяся к броску Элисса резко выдыхает. — Ты говорила, — она щурит глаза, сталкиваясь взглядом с Морриган. — Что это будет ребенок с душою бога древнего. Так почему он не может помочь мне? — Он помог, — возражает ведьма холодно. — И, к слову, когда-то помогла ты мне — договорившись с матушкой и мне сказав, что ты ее убила. Наполовину выполнила просьбу ты мою: ведь гримуар ты отдала. Тебе я возвращаю половину оказанной услуги. Элисса молчит, ее язык будто прилипает к нёбу. Тоскливое, загнанное чувство поднимается удушливой волной обиды и ярости — и она вспыхивает, уже не заботясь о последствиях, о том, что будет, если их услышат — пусть это будет хоть Лелиана: — Половину услуги? Да ты ничего мне не сказала! Твоих загадок хватит на целую жизнь, а я и так наполовину мертва! — Киран, — глаза ведьмы неуловимо теплеют, когда она треплет сына по голове. — Сказал тебе, чего стоит ждать. Но не сказал, куда идти и что же делать. Половина услуги, Серый Страж. Элисса сглатывает ком горечи, который застревает в горле острым лезвием. Руки лежат на рукоятках кинжалов — дрожащие от страха, боли и обиды. По укромному уголку сада, который не виден из башни, гуляет холодный ветер, кусая ее за уже нечувствительную шею. — Что ж, — Морриган чуть хмурится. — Могу тебе сказать одно: все произойдет совсем скоро. Не больше года ждать осталось. — И что произойдет? — Мир рухнет. *** Элисса уходит из Скайхолда поздней ночью, как вор, прокравшийся в чужой дом и трясущийся, что его вот-вот схватят. Она убивает двоих — обойти слишком уж наблюдательных парней из деревни не получилось, а значит, годятся любые средства. Элисса уходит — но Скайхолд дышит ей в спину безжизненным ледяным дыханием, и она, сцепив зубы, пытается перестать думать о словах Морриган. Но их сила припечатывает ее к земле, отчего Элисса, пройдя всего несколько лиг и отойдя от дороги, без сил опускается на хрусткий снег. Мир расстилается перед ней. Она не видит толком, но знает, где находится Редклифф, озеро Каленхад и устремленная в небо Башня Круга. Она знает и, касаясь лбом таящих от тепла ее тела снежинок, простирает руки в безмолвной молитве Андрасте.