Сломанное и потерянное

На Арене ты всегда чувствовал себя беззащитным, беспомощным, открытым всем — как на ладони, маленькая фигурка в доспехах на черном камне; солдат из Королев, которому не стать королем. Вокруг — чужие лица, смутно знакомые, как очертания ковки в горниле печи; неузнанные, словно память твоя умерла и теперь ты можешь лишь подобно искалеченному пыльному хвататься за вечные, суровые камни стен. Ты чувствуешь себя беззащитным. Ты чувствуешь себя беспомощным. Тебе кажется, что Камень подбирается совсем близко, что ты уже поглощен черным гранитом Арены, что скоро под тобой разверзнется небытие, а потом сомкнется над твоей головой непроницаемым гранитом. И тогда все неразрубаемые узлы, переплетенные канатами золотые и стальные нити намерений, интриг, поступков, выверенных смертей — все изойдет прахом. Ты молчишь. Ты ждешь. Ты ждешь, и яркий свет над твоей головой освещает Арену как солнце наземников, выжигая нетерпение клеймом на твоей коже, закрытой доспехом. Ты молчишь — и неясный гул поднимается все выше, словно хочет подняться на поверхность и облететь все Морозные Горы. Вокруг — деширы, которые, ухмыляясь, сидят на почетных местах и ждут твоей крови, ждут благородной крови Эдукана; не Дюрана — но Белена. Мира за пределами этого черного круга для тебя больше не существует; мир растворился, исчез, испарился, как неугодные Хартии исчезают из Пыльного Города, не оставляя по себе даже мимолетной памяти. Гномы умеют забывать то, что им неугодно — и не с этим ли ты боролся, убивая отца и отправляя Дюрана на верную смерть? Тогда тебе казалось, что один выстрел берет двух нагов — но старая пословица оказалась не к месту и не ко времени; стрела вернулась, чтобы убить тебя. Мира за пределами этого круга больше нет. Позади — бледная, напуганная Рика, отчаянная, как легионер, Натия; позади трупы и трупы, устилающие Алмазные Залы, Пыльный Город и Зал Совершенных. Гражданская война смела всех разжиревших за века каст наседок и ураганом пронеслась по всем, калеча без разбора. Когда об этом слышала Натия, она ухмылялась, облизывая языком тонкие искусанные губы; а ты не знал и пытался понять — не этого ли веками хотели клейменые? Отплатить кровавой монетой, вогнать стали в горло благородным. Ты молчишь. Ты молчал, когда пыльные врывались в дома и снимали лоскуты кожи с тех, кому не повезло оказаться без защиты; тела трех сыновей Пирала Харроумонта, не успевших уйти на поверхность, уродливым букетом разместились перед входом в Алмазные Залы и провисели там несколько дней, пока их не сняла вымотанная, падающая с ног стража. Кости несчастных были обуглены, глаза вырваны, а плоть свисала мерзкими ломтями, похожими на куски тушеного нага. Ты молчал тогда, когда Рика шептала молитвы человеческому богу — Создателю — и стояла на коленях перед дешевой статуэткой. Глупо ведь было думать, что Камень может оскорбиться на такое, Белен? Не смешно ли тебе думать об этом сейчас? Ты ждешь. Ты ждал, когда же твой брат вернется, чтобы забрать то что принадлежит ему по праву: средний сын наследует вперед младшего; деширы были так напуганы и так хотели повернуть время вспять, что наплевали на все законы, ставящие Дюрана — Серого Стража — вне короны и Дома. Тебе противно, и ты сглатываешь кислый привкус ненависти и страха. Ты ждал — и твой брат пришел, словно призрак, осколок Камня, которыми матери пугают детей. Не хватает лишь отца и Триана — пусть они были бы смутными очертаниями самих себя, белой мглой, плывущей по воздуху. Тогда Дюран мог объявить себя истинным королем — и никто из обескровленного дворянства гномов не посмел бы ему возражать. Впрочем, кто будет возражать вернувшему Наковальню Пустоты Совершенному? Черный гранит разрезается прожилками серого и синего. Скоро на нем появится алое. Море чужих лиц и голосов волнуется вокруг тебя, переменчивое и текучее в противовес неторопливой, размеренной лаве, от которой становится жарко и душно в надежных доспехах. В твоих руках топор, ты отправляешься в свой последний бой, чтобы твой брат поднял твою голову над Ареной и провозгласил тебя предателем. Словно Дюран на Глубинных Тропах тогда, верно, Белен? Один против всех, обреченный на смерть, объявленный предателем — вот только он был обвинен незаслуженно. Впрочем, как знать. Как знать. Ты молчишь, пока тяжелая поступь судьбы оборачивается чеканными шагами Дюрана Эдукана. Ты ждешь, пока Совершенный смотрит на тебя глазами вечного Камня.