Сломанное и потерянное

Гаррет Хоук, думает Кассандра, слишком уж сильно похож на дракона — отравленного скверной, мучающегося от невыносимой боли и оттого более злобного, чем бывают обычно драконы. Это его время, этот век назвали в его честь, словно кто-то давным-давно предсказал появление могущественного мага, который остановит обезумевший, захлебывающийся кровью Киркволл и усмирит разлетающийся на части Тедас. Безусловно, они с Лелианой сделали правильный выбор и сделали его как нельзя вовремя: Хоук уже хотел улизнуть из Киркволла, затеряться в горах или морях — но она схватила его, перехватила тогда, когда он уже мчался со всех ног на борт судна, готового увезти его от любой ответственности кроме ответственности за свою собственную жизнь. Хоук тогда смотрел на нее с откровенной ненавистью: ему качественно связали руки, не поколдуешь и не ударишь; он явно собирался перегрызть ей горло, подойди она чуть ближе — и потому Кассандра держалась от него на том расстоянии, какого было бы достаточно для того, чтобы вовремя вытащить клинок. Он нервно облизывал прокушенные губы и не отводил взгляда цвета холодного синего ферелденского неба. Она стояла, скрестив руки на груди и не опускала глаз.  — Вы понимаете, что вы нужны нам? — спросила Кассандра тогда; Варрик Тетрас, которого она допрашивала совсем недавно и который с удивительным упорством тратил ее время, перемешивая правду и ложь, был где-то в Киркволле и упорно искал способы вытащить лучшего друга из хватки Искателя Истины — и Кассандра знала, что он их не найдет. Варрик мог разве что упросить главу стражи Авелин Хендир и принца Старкхевена Себастьяна Веля вступиться — но когда Искатели слушали стражу и когда преданный приходил на помощь пощадившему убийцу Владычицы Церкви предателю?  — Я нужен всем, — зло выплюнул тогда Гаррет. Кровь впитывалась в дерево быстро — или так казалось в призрачном полумраке? Кассандра ждала, пока из Защитника уйдет весь разъедающий яд, пока он выдохнется под гнетом своей злости. — Но я собираюсь уйти. Вам нечего предъявить мне и нечем шантажировать. Не уверен, что мое задержание законно.  — Я была прислана сюда для того, чтобы выяснить причины произошедшего, — она сильно разозлилась тогда, едва не принялась угрожать — но выдержала. — Я выслушала Варрика Тетраса, который всеми силами уводил меня от цели; выслушаю и вас. Стоит ли упорствовать, если за это время с вашими друзьями — и вашим братом — может произойти все, что угодно? Хоук дернулся. Карвер Хоук, Серый Страж, явно был болезненной темой; чувствительной точкой, которую никак нельзя было прикрыть надежным доспехом. Кассандра не собиралась давить так сильно, но в чем-то Гаррет был прав — у них и правда не было ничего, чем они могли бы пронять его. Киркволл многое успел отобрать за семь лет.  — Чего вы хотите? — спросил он тогда. Глаза у него были синие-синие и до невозможности усталые, словно он сдавался — впервые за семь лет, полных крови, Клоаки, Нижнего Города и почетных ненужных титулов. Кассандра понизила голос:  — Чтобы вы возглавили нас. Вы сильны, вы целеустремленны, вы лидер. За вами пойдут многие — в том числе и я. Вы получите многое, потому что вы достойны этого. Я не верила в легенды о Защитнике Киркволла, считая, что они превращают истину в раздутую ложь — теперь вижу, что они многое преуменьшали. Для меня будет честью идти вслед за вами. Гаррет, пока она пела дифирамбы, равнодушно молчал, уставившись в землю и больше всего походил на приговоренного к плахе перед последним пределом. Когда она закончила, он безразлично бросил:  — Развяжите руки. Потом, потирая запястья и разминая плечи:  — Вы сами об этом просили. *** Видит Создатель, Кассандра не готова была просить о таком: новорожденную слабую Инквизицию Хоук строит так же, как Киркволл — железным кулаком и липкой кровью. Он не считается со средствами, он использует все союзы, которые может найти; все чаще Кассандра думает, что этот оскверненный дракон скоро взлетит в небо в последней агонии и ударом мощного хвоста перебьет Инквизиции с таким трудом выстроенный хребет. Что может запуганная, незаметная Тревельян со своей уникальной Меткой? Кассандра видит, с каким теплом и с какой слепотой она следует за рычащим на нее Хоуком; она смотрит на то, как девочка наивно предлагает ему всю себя — и как Хоук с отвращением отказывается. Кассандра думает, что имя Гаррета прекрасно ему подходит: в рокочущем переливе ей чудится что-то мрачно-кунарийское — и не поверишь, что его мать была аристократкой из Вольной Марки.; или имя выбирал отец-отступник? Она не знает и не спрашивает — вполне достаточно и того, что Хоук мечется по всему Тедасу, шипя и рыча, как взбесившийся дракон, не стоит еще и доставать его глупыми вопросами. Хоук находит всех, кого нужно, и едва ли не силком притаскивает их в Инквизицию; он превращает Убежище в серьезный штаб, с которым сложно не считаться. Под его началом их непонятная и кажущаяся поначалу бредовой затея с лихвой окупает все возможные вложения — и, право слово, не его вина в том, что кое-что не в силах Гаррета Хоука. Скорее, обвинить в этом можно лишь Создателя. Во время нападения Хоук остается рядом с белой, как меловой пласт, Тревельян, глаза которой от страха превращаются в круглые плошки. Она цепляется за свой посох как за последнюю соломинку, пока Хоук по-драконьи скалится в изуродованное лицо того, кого странный парнишка Коул называет Старшим. Кассандра, рассматривая далекий сход лавины, подбадривая беженцев и помогая упавшим, не сомневается в двух вещах: Первое, Гаррет Хоук жив и скоро к ним вернется, волоча на плече их символ по имени Малис Тревельян. Второе, Гаррет Хоук найдет Инквизиции новую крепость — лучше и величественнее прежней. *** Обе догадки, конечно, верны. *** Скайхолд — по сути, всего лишь груда покинутых камней и ничего больше. Эту груду нужно обжить, обеспечить, согреть — и этим занимается не Гаррет Хоук. Гаррет лишь достает все необходимое — и Кассандра помогает ему в этом, не щадя себя. Они боевые товарищи, напарники, спутники — но не больше; Хоук на все предложения остальных сблизиться отвечает драконьим шипением и вырывающимся из пальцев огнем. Порой Кассандра даже жалеет: Варрик пару раз ронял фразы, по которым можно предположить, насколько же Хоук был близок со своими киркволлскими друзьями; остается удивляться тому, как ироничный Защитник превратился в озлобленного Инквизитора. Остальные перебрасываются фразами, шутками, историями — но Хоук вечно в отдалении, вечно в тени, словно свет костра противен ему. Он по-прежнему скалится — но все меньше, словно Инквизиция выпивает из него все соки; словно совсем скоро от него останется только пустая оболочка. Малис же, напротив, будто шире распрямляет плечи и выше поднимает голову. Гаррет смотрит на Тревельян с меньшим отвращением, а Кассандра с недоумением обнаруживает запрятанную в зашуганной девчонке из Круга смелость, которая, однако, не становится кровавым безумием, а обращается в несгибаемую твердость сильверитовых доспехов. Лелиана скупо улыбается, наблюдая за ней, Жозефина доверяет Тревельян некоторые переговоры, а Каллен, кажется, влюбляется все сильнее и сильнее — но Кассандра не берется об этом судить. Ее беспокоит Хоук — и беспокоит больше, чем мог бы простой абстрактный отступник из Ферелдена, чудом и собственной волей взлетевший на самый верх. Она пытается поговорить, но Хоук равнодушно отмахивается от нее, как от надоедливой мухи: где теперь положение дознавателя и допрашиваемого? Как же давно он отбросил эту роль, думает она. *** Однажды, когда он уходит на разведку во Внутренних Землях, Кассандра находит его у ледяного ручья — в обычной рубашке и штанах; Хоуку не нужно оружие, чтобы убивать. Он сжимает в руках флягу с пойлом Быка и равнодушно наблюдает за тем, как вода плавно обтекает его тело и за тем, как перестают гнутся и начинают синеть его пальцы. Она кидается его вытаскивать — утонет спьяну или подхватит лихорадку — но он смотрит на нее холодными потускневшими глазами, и она наконец-то понимает, какого дракона ей напоминает Гаррет Хоук. Дракона с переломанными крыльями.