Зимнее путешествие

Остаток дня и большую часть следующего Джорах старался держаться от Дейенерис подальше. Впрочем, Медвежий чертог был для этого слишком мал, к тому же по опыту бесчисленных размолвок с Линессой Джорах знал, что если избегать друг друга, ничего хорошего не выйдет. Если так и вариться в собственном соку, к тому моменту, когда ему все-таки придется снова заговорить с Дейенерис, его раны будут слишком болезненны, а бурлящий внутри него гнев может вырваться наружу. Он боялся, что так и случится, когда дойдет до дела. Неужели будет опять как в Миэрине, когда мы не могли разговаривать друг с другом без криков и ссор? Он пробирался сквозь снег на задний двор, чтобы наколоть дров. Мейдж, ее дочери и сын Алисанны составили ему компанию, и, похоже, у женщин не нашлось другого занятия, кроме как поговорить о его ранах. - Ты бы хоть показал ее кому-нибудь, - сказала Али, глядя на его правую руку. Костяшки пальцев были ободраны почти до мяса; Джорах содрал с них кожу, когда сдуру ударил кулаком о дерево. Он быстро натянул перчатку, проворчав, что привык сам заниматься своими ранами – если это необходимо. Ему тут же некстати вспомнились прикосновения нежных рук Дейенерис, когда она промывала и перевязывала рану на его бедре, нанесенную аракхом Квото. - Сам себе их наносишь, сам и лечишь? – спросила Мейдж. Она спокойно смотрела на него из-под густых бровей и длинной седеющей челки, ища его взгляда так же настойчиво, как Дейенерис избегала его за обедом. Королева ела мало и, быстро завершив трапезу, тут же попросила Джорель поупражняться с ней на мечах. Джорах слышал звон стали – если бы он захотел, то мог бы увидеть, как они сражаются. Но он повернулся к Дейенерис и Джори спиной, поставил полено на колоду для колки дров и поднял топор. Стиснув зубы, Джорах крепко сжал рукоять, и ободранные пальцы тут же заныли. Он бы с радостью взял в руки меч, позвал на учебный двор кого-нибудь из дотракийцев и выбросил из головы все мысли: у него всегда прояснялось в голове от пения стали. Иногда Джорах менялся с дотракийцами оружием, а пару раз ему даже удалось уговорить их надеть доспехи. Он опустил топор, и тот вошел в дерево, как нож в масло. Никакой радости. - Я не просил идти со мной, - прорычал Джорах, обращаясь к тетке. Он сам вызвался помочь по хозяйству; ему просто необходимо было занять себя какой-нибудь работой. – Есть на этом проклятом острове хоть один уголок, где можно отдохнуть от женщин? - Нет. - Если бы Нед был постарше, ты мог бы пойти с ним на охоту или на рыбалку, - сказала Али, кивнув в сторону мальчика. Тот, выпутавшись из складок ее плаща, подбирал разлетевшиеся от удара топора щепки. Лира поставила перед Джорахом еще одно полено. - Ты всегда так делал, когда у нас начинались лунные дни, - с усмешкой сказала она. - ХВАТИТ! – Джорах с силой опустил топор. Вспышка его гнева только развеселила медведиц; они решили, что это обычная мужская реакция на женские дела, – и отчасти так оно и было. В те времена, о которых вспоминали Али и Лира, Джорах уходил на охоту с юным Галбартом Гловером, братом Эрены, который некоторое время был его оруженосцем. Джораху не хотелось думать о тех днях, так же как и о том, что произошло вчера. Переводя дух, он повернулся спиной к женщинам и тут же увидел за деревьями учебный двор. Разумеется, Дейенерис уже позабыла все, чему ее учили. Джорах крепко сжал рукоять топора (раненые пальцы снова пронзила боль), стараясь не вспоминать о том, как стоял позади нее, держа ее запястье, и показывал, как правильно делать замах. Джорель даже не думает о том, чтобы поправить ее, даже если и видит ошибки, - что вряд ли, учитывая, как девушки поглощены разговором. Болтают. Неужели они не могут заняться каким-нибудь женским делом вроде вышивания и оставить мечи мужчинам? Нет, не могут. Джорах раздраженно фыркнул, и фигуры девушек тут же скрылись в облаке серебристого пара. Даже если бы королева не заняла учебный двор для своего единоличного пользования, вряд ли ему удалось бы выманить дотракийцев из теплого чертога. Принеся клятву верности Дейенерис, кровные всадники Дейенерис ко многому смогли приспособиться – не шляться без дела, не насиловать, не убивать без причины, - но к холоду им привыкнуть так и не удалось. Впрочем, подумал Джорах, если бы Ирри вышла наружу, даже суровый климат Медвежьего острова не удержал бы Ракхаро в доме. Парень ни разу не появился в крошечной комнатушке, которую занимали Джорах, Чхого и Агго, и, судя по лукавым полусонным взглядам, которыми Ракхаро обменивался со служанкой во время завтрака, ночью он не нес стражу у покоев кхалиси. Ракхаро был не единственным, кому не спалось. Редко выдавалась ночь, когда Джораху удавалось поспать больше пары часов, – его терзали кошмары: иногда ему снилось раскаленное докрасна клеймо, приближающееся к его лицу, а чаще всего – вздымающееся ввысь пламя погребального костра кхала Дрого (огонь, все время огонь). Однако прошлой ночью он ворочался без сна на устеленном шкурами узком ложе, думая о том, что в это самое время другой мужчина познает мягкость и тепло женского тела, и эти мысли влекли за собой нежеланные воспоминания. Снова и снова он вспоминал, как она ткнулась лицом в его руку, и он бережно прижал ладонь к ее щеке, жалея, что на нем рукавицы… как ее губы коснулись его губ, осторожно раздвигая их, и он ощутил тепло ее дыхания… Но самое главное – то, что он увидел (или ему так показалось) в ее глазах, когда она взглянула на него, прежде чем поцеловать. Не в первый раз Джорах видел в глазах Дейенерис лишь то, что хотел увидеть. Та же безрассудная надежда заставила его поцеловать ее тогда, на «Балерионе». В его памяти навечно запечатлелось воспоминание о том, как он обнимал ее, - его ладонь удобно легла ей на поясницу, пальцы вжались в ложбинки между ребрами, а ее соски, тесно прижатые к его кожаной куртке, превратились в твердые розовые бутоны. Она с готовностью раскрыла губы навстречу его поцелую, и это заставило его поверить, что он может зайти дальше. К счастью, на этот раз он не был столь охвачен безумием, чтобы еще больше усугубить свое унижение, но во всем остальном все произошло точно так же, как на «Балерионе». И, как в тот раз, он первым прервал поцелуй. Неужели она не понимает, чего мне это стоило? По крайней мере, в прошлый раз она смогла посмотреть ему в глаза. А сейчас просто сбежала, отвергнув его раз и навсегда. Ярость, которую Джорах вчера выместил на дереве, вскипела в нем с новой силой. Он замахнулся и с такой силой ударил топором по полену, что оно раскололось на две половинки, которые разлетелись в разные стороны. Женщины отшатнулись, Алисанна крепко схватила маленького Неда за плечи, закрывая его от обломков. - Видимо, сейчас не самый подходящий момент, но я все равно скажу. Тебе нужно по-мужски поговорить с тощим дотракийцем, - сказала она. - С Чхого? О чем? – По правде говоря, Джорах был рад, что Али отвлекла его от мрачных мыслей, но радость была недолгой. - Джори услышала свое имя, когда этот тощий болтал с высоким красавчиком, - сказала Мейдж. - Ракхаро. – Джорах не собирался произносить имя своего юного друга со злобой, но упоминание о его красоте – тем более из уст Мейдж – опять обратило его мысли к тому, что происходит между кровным всадником и служанкой королевы. – И что они говорили о ней? - Они болтали по-дотракийски, - сказала Лира, загадочно сверкнув глазами. – Поэтому ты и должен с ним поговорить. Выясни, о чем они там трепались. - Джорель думает, что Ракхаро пошутил, потому что Чхого покраснел, - добавила Мейдж. Поскольку женщины оставили все попытки помогать ему, Джорах наклонился за следующим поленом. К нему подбежал Нед, пытаясь приподнять длинное полено с другого конца. Так вот почему Чхого вчера наблюдал за поединком? Он смотрел не на королеву, а на медведицу. Джорах нахмурился. Мало мне одного влюбленного дотракийца, теперь еще и второй, к тому же вздыхающий не по кому-нибудь, а по моей двоюродной сестре. - Звучит как бабьи сплетни. – Он взял полено за один конец и с помощью малыша Неда поставил его на колоду. – Спросите служанок. - Мы спросили, - ответила Али. Судя по ее виду, предложение Джораха рассердило ее, и она раздумывает, не дать ли ему хорошего пинка. – Они только хихикают, и больше ничего. - Ты уж разговори их, кузен, - сказала Лира. – Мы тоже хотим посмеяться над Джори.

***

- Что у Джораха с рукой? Дени занималась с Джорель с самого полудня, но только сейчас Джори собралась поговорить о чем-то помимо правил боя на мечах. - Не знаю, - солгала Дени. Она слишком хорошо знала своего рыцаря и отлично понимала, что произошло и почему со вчерашнего дня он так холоден и молчалив. Она чувствовала себя полной дурой из-за того, что своими руками разрушила непринужденность, которую им так долго пришлось восстанавливать после Миэрина. Я так и не изменилась – все та же глупая девчонка, которая действует очертя голову, не думая. Именно из-за этого рухнуло ее правление в заливе Работорговцев – она позволила себе увлечься заведомо ненадежным человеком, и в результате три города оказались залитыми кровью. Неужели я так ничему и не научилась? Теперь, как и тогда, ей страстно хотелось поговорить со своим советником, своей правой рукой, своим старым другом. Но она опять оттолкнула его. Может быть, и не стоит так беспокоиться, – в прежние времена им приходилось переживать и гораздо худшие моменты, – но сейчас Джорах намеренно избегал ее, и это было совсем на него не похоже. Он вел себя так всего один раз, несколько лет назад. Было ошибкой поставить его в охрану, – королева все еще не допускала Джораха на военные советы, - но ей хотелось, чтобы при допросе пленных Ланнистеров с ней были все рыцари Королевской гвардии. Когда пленники рассказали, что случилось с Роббом Старком и его соратниками в Близнецах, Джорах вышел прочь, не говоря ни слова, и на этот раз Дени предпочла закрыть глаза на нарушение приличий. Позже, в тот же день, она пришла к нему в палатку. Джорах сидел в углу, словно каменный. - На их месте должен быть я, - без вступления произнес он. – Это я должен был отправиться на войну, когда Старк созвал знамена. Я бросил их, и им пришлось воевать вместо меня… - Последние слова прозвучали глухо, через силу. Дени осторожно приблизилась к нему. - Но ты ведь в то время сражался за меня. – Ее рыцарь не ответил. Дени казалось, что его должно утешить напоминание о том, как сильно он был ей нужен, и она почувствовала себя уязвленной, увидев по его лицу, что ее слова не принесли ему облегчения. – Ты предпочел бы, чтобы я погибла от руки отравителя или в Красной пустыне, зато твои родные остались бы в живых? Джорах стукнул кулаком по столу. - Довольно! – громко сказал он. Потрясенная его вспышкой, Дени отступила, а Джорах встал, возвышаясь над ней. – Вы отлично знаете, я не променял бы вашу жизнь ни на помилование, ни на остров, ни на что другое. Я делал все, что было в моих силах, чтобы доказать это. Я проливал кровь и пот ради вас, я стоял на коленях и, словно пес, умолял вас поверить мне. Довольно. – Он крепко схватил ее за руку, крепче, чем сам того хотел. – Не нужно меня допрашивать, Дейенерис. Не сегодня. Должно быть, в тот момент она выглядела испуганной, потому что, встретив ее взгляд, он тут же отпустил ее и сделал шаг назад. Дени вышла из палатки, а Джорах остался сидеть, закрыв лицо руками. В течение следующих нескольких дней он упорно избегал смотреть ей в глаза, но, впрочем, после очередной битвы слегка оправился… внезапно Дени почувствовала себя виноватой из-за того, что они с Джори заняли учебный двор. Ноющее ощущение в животе только усилилось, когда Джорель уткнула кончик меча в землю, отказываясь принимать ответ Дени. - Простите меня, ваше величество, но мне кажется, вы знаете. Может быть, у меня недостаточно умения, чтобы отражать удары меча, но, по крайней мере, я могу отражать словесные выпады. - Я уже сказала, ты можешь называть меня по имени. - Не меняйте тему… Дейенерис. Нет, похоже, не могу. Вздохнув, Дени принялась рассказывать о том, что произошло вчера в лесу. Джорель вовсе не выглядела удивленной. Неужели все настолько очевидно? Какая же я завоевательница, если не могу скрыть от едва знакомой женщины такую малость, как поцелуй? - Но почему же вы убежали? - Не знаю. – Может быть, Дени знала ответ на этот вопрос, а может, и нет, но в любом случае, она не могла бы объяснить это ни Джорель, ни даже Арианне. Если и есть человек, которому она могла бы довериться, это сир Джорах, но теперь пройдут дни, а может, и недели, прежде чем он согласится вновь с ней заговорить. - Вы любите его? - Я… я не… все гораздо сложнее. - Неужели? Откуда мне знать? Оба ее брака были заключены из политических соображений, ее попытка взять себе возлюбленного закончилась позорным провалом… откуда ей знать, почему она до сих пор верит человеку, которого считала предателем, почему она долгие годы была уверена, что не желает его, однако всю прошлую ночь грезила о его жарких поцелуях? «То, что я раньше принимала за любовь, на деле оказывалось мимолетным увлечением, если не сказать хуже», - подумала Дени. Вместо ответа она сделала выпад, целясь Джори в плечо. Девушка не сразу отбила удар – должно быть, из вежливости. - Легче, Дейенерис. Это меч, а не топор. Следующие несколько минут, будто забыв об этом разговоре, Джори лишь лениво отбивала удар за ударом и иногда делала замечания по ходу боя. Дени с облегчением позволила себе забыться под звон стали, однако вскоре ее наставница отступила, чтобы перевести дух, и снова заговорила: - Знаете, Джорах все нам рассказал. Интересно, что именно. Джораху есть что рассказать, но слишком мало такого, о чем он мог бы без стыда поведать своим родным. - Знаю, вы думаете, он предал вас, но могу вам точно сказать, любая из нас поступила бы точно так же, чтобы вернуться на Медвежий остров. Все мы сделали бы то же самое. Особенно если бы это означало защитить королевство от дочери Безумного короля. Ни один человек в Вестеросе – ни один! - не осмеливался назвать Дейенерис дочерью Безумного короля. По крайней мере, в глаза. Дени просто потеряла дар речи от такой дерзости, но Джорель на этом не остановилась: - Вы должны понимать, как много значите для него, Дейенерис. Он оставил нас и покинул Вестерос, чтобы избежать меча Неда Старка. Он оставил свою жену и покинул Лисс, чтобы избежать рабского клейма. А что он сделал, когда вы прогнали его и пригрозили отрубить голову, если он вернется? Он все равно вернулся ко мне. Дени никогда не думала об этом в таком ключе, и открывшаяся перед ней истина поразила ее до глубины души. - Тирион… лорд Тирион говорил мне… Джорах похитил его в Волантисе, и он думал, что тот отвезет его к Серсее в обмен на помилование. А Джорах привез его в Миэрин. Зная, что может попасть к работорговцам или встретиться с аракхом Бельваса. Джори кивнула. - Он мог вернуться домой, к нам, а вместо этого вернулся к вам. Я думала, единственное, чего он хочет, - это вновь оказаться дома… Как я могла так ошибаться? Я была ослеплена гневом, повсюду искала измену… может быть, я и вправду дочь Безумного короля. Дени внезапно захотелось заплакать, но она через силу улыбнулась. - Тебе приятно чувствовать себя умнее королевы Семи королевств? Джорель рассмеялась. - Мало кто из нас способен увидеть то, что лежит прямо перед нами, Дейенерис. Даже королеве не всегда это под силу. – Как будто стараясь подчеркнуть свою правоту, девушка сделала выпад, целясь в грудь Дени, но в кои-то веки та ухитрилась отбить ее удар. - Кстати, а ты заметила, как Чхого на тебя смотрит, - парировала королева, переходя в контратаку, как и учила ее медведица, - когда думает, что я не вижу? Щеки Джори тут же порозовели, и явно не от мороза. Она подошла к Дени и принялась сосредоточенно поправлять ее захват. Где-то это я уже видела. Похоже, не только медведица способна заводить разговор на неудобные темы. И, похоже, не только Дени терзается неразрешенными сомнениями. - Вы называете его «кровь моей крови»… Что это значит? – Девушка не сводила глаз с их клинков, но Дени видела, как важен для нее ответ. Непростой вопрос. - Кровный всадник – это как рыцарь, только… их обеты даже крепче, чем у тех, кто носит белый плащ. – Джори побледнела. Дени была бы рада прекратить объяснения, но она чувствовала, что должна сказать правду женщине, которую начала считать своей подругой. – Он – моя кровь, а я его. Наши жизни тесно связаны, и это навсегда. Он идет туда, куда и я; завоевав свой трон, я предложила всем троим освободиться от клятв и вернуться в их травяное море, и все трое отказались. Это невозможно изменить, Джори. Девушка молчала. У нее было такое же лицо, как у Джораха, когда Дени отвергла его под Юнкаем. Королева решила, что сейчас подходящий момент сделать предложение, которое она вынашивала уже несколько дней. - Но, может быть… ты могла бы поехать со мной, если захочешь. Я найду для тебя место при дворе – в качестве придворной дамы или оруженосца, учитывая твое умение владеть мечом. Уверена, леди Бриенна будет поражена, увидев еще одну мечницу, и, возможно, мой медведь будет чувствовать себя уютнее на юге, если с ним будет кто-то из его родных. Джорель вся просияла, но тут же покраснела, словно от стыда. - Это… это очень щедрое предложение, ваше величество, но я… я никогда не была при дворе… если не считать лагеря короля Робба в Речных землях, я ни разу не бывала южнее Перешейка… - Это просто предложение, Джори, а не приказ. Подумай. – Дени пыталась говорить легко и спокойно, но, положа руку на сердце, ей очень хотелось, чтобы девушка согласилась поехать с ней. При дворе так мало людей, которым королева могла доверять, и еще меньше тех, кого она могла назвать своими друзьями, разве что Арианна… и Джорах, если он простит меня. Может быть, в обществе своей кузины он сменит гнев на милость… - Я подумаю, ваше… Дейенерис. Больше они не сказали друг другу ни слова. Когда солнце начало клониться к горизонту, Джори пробормотала, что им пора идти на ужин, и Дени послушно последовала за ней в чертог. У нее снова засосало под ложечкой при мысли о том, что ей предстоит встретиться с еще одним членом дома Мормонтов, которого она незаслуженно обидела. «Еще неделя, - с горечью подумала Дени, - и вся стая медведей ополчится на меня».