Зимнее путешествие

Переступая через ступеньку, Джорах тяжело поднялся по шаткой деревянной лестнице, не заботясь о том, чтобы подстраиваться под шаги Дейенерис, - на каждый его шаг приходилось два ее шага. Хотя он шел первым, он делал это по приказу королевы. Задыхаясь от усилий и гнева, она резко приказала ему идти в ее покои. Когда они добрались до ее спальни, Джорах взялся за холодную железную ручку, рывком отворил тяжелую дощатую дверь и пропустил королеву вперед. Когда Дейенерис вошла, он прошел мимо нее в комнату, и дверь с глухим стуком захлопнулась за его спиной. В скромных покоях лорда основное место занимал каменный очаг, и Джорах сразу направился к нему. Он взял два полена из охапки дров и бросил их на тлеющие угли. Сквозь треск пламени до него монотонным жужжанием донесся голос Дейенерис; у Джораха не было намерения игнорировать ее, но рука сама собой потянулась к кочерге, висящей на крючке. Он принялся ворошить поленья с большим усердием, чем требовалось для того, чтобы разжечь пламя, сосредоточенно рассматривая медведей, вырезанных на дубовой каминной доске. Линесса терпеть их не могла – она постоянно пилила его, чтобы он убрал этих медведей и заменил их более изящными изображениями, высеченными из мрамора или какого-нибудь другого дорогого камня. Когда они с Джорахом спали или занимались любовью, ей казалось, что звери смотрят на нее, как на добычу. Джорах поинтересовался у Алисанны, осталась ли Дейенерис довольна своими покоями (а ведь когда-то это были его покои), и Али ответила, что королева едва ли не с благоговением провела пальцами по резьбе и похвалила искусную работу. - Джорах, хватит. Дейенерис схватила его за запястье, не позволив в очередной раз ткнуть кочергой в огонь. Ее пальцы были холодны, как лед, но он вздрогнул от ее прикосновения, будто раскаленный уголек вылетел из камина и обжег его кожу. - Ты поклялся служить и подчиняться мне, - глухо сказала она. – Мне что, нужно приказывать, чтобы ты посмотрел на меня? - Совсем недавно вы не испытывали никаких сомнений. - Думаешь, мне было приятно позорить тебя перед твоими родными, после того как Лианна отчитала тебя? Джорах не ответил. Тишину нарушал только треск поленьев, охваченных пламенем. Он крепче сжал кочергу, хрустнув пальцами, и рука Дейенерис соскользнула с его руки. Только повесив кочергу на крючок, Джорах наконец повернулся к ней. Она сказала «позорить»; встретившись с ней взглядом, он вновь ощутил разочарование и унижение, которые испытал после их краткого поцелуя. Теперь он как никогда остро осознавал, что его изуродованное лицо вечно будет напоминать ей, почему она никогда не сможет полюбить и простить его. - Когда ваше величество изволили убежать, я понял, что вы не желаете меня видеть. Ее глаза сверкнули, в расширенных зрачках отразилось пламя. - Вы забываетесь, сир! Однако… - Дейенерис вздохнула. – Не вы один нарушаете приличия. Джорах, я понимаю, что тебе… - Нет, - процедил он сквозь зубы, крепко сжав кулаки. – Не думаю, что вы понимаете. И будь я проклят, если я когда-либо понимал вас. Вы заставили меня надеяться… Слова застряли у него в горле, так же как и два дня назад, в лесу. Он смотрел в ее фиалковые глаза в поисках ответа на вопросы, которые не смел задать, а она отвернулась и убежала, не желая, чтобы он ее видел, и не желая видеть его. - За все эти годы, - продолжил он, решив зайти с другой стороны, - разве моя любовь к вам помешала мне исполнять мой долг? Дени взглянула на Джораха, высоко подняв брови, и он тут же вспомнил, как она однажды обвинила его в том, что он не доверяет Даарио Нахарису, потому что считает его соперником за ее внимание. Его щеки запылали. Шея и спина - тоже; Джорах стоял слишком близко к огню, но он не мог отодвинуться, не толкнув Дейенерис. - Разве я когда-нибудь давал вам плохие советы? – спросил он. – Разве я когда-нибудь подвергал вас опасности? Впервые с тех пор, как Джорах повернулся к ней, Дейенерис отвела глаза. Проклятье. Он сам уличил себя собственными неуклюжими словами. Я знаю, что отравитель хотел убить моего сына, о котором донес ты. - Может быть, я и не человек чести, - сказал Джорах, расправив плечи, - но я человек слова. «Это ведь девиз моего дома, не так ли?» - подумал он. Какая злая ирония. Здесь я стою. Хотя ни его родные, ни его королева никогда его не простят. - Если вы хотите, чтобы я служил вам, ваше величество, не заставляйте меня надеяться, что я имею право на большее. Дейенерис резко вздохнула, и ее грудь приподнялась под корсажем. Ее щеки заалели под стать шерстяному платью. - Все равно, - зловещим шепотом произнесла она, - это не дает тебе права сердиться, уходить без позволения или иным образом проявлять неуважение в присутствии моих подданных. Ты же знаешь, насколько ненадежна моя власть над королевством. Она подошла ближе, и ее тяжелые юбки с шуршанием коснулись его сапог. Джорах не мог отступить; он стоял, плотно прижавшись икрами к краю камина. - Я готова взять на себя вину за случившееся, Джорах, однако тебе не помешало бы проявить немного покорности. Или ты забыл Миэрин? - Подземная клоака этого города оставила неизгладимые воспоминания в моей памяти. В своих кошмарах Джорах часто видел эти подземелья: он брел по пояс в нечистотах, огромная белесая ящерица обвивала его своими кольцами, утягивая под воду, и он просыпался, задыхаясь от смрада. - А что до покорности, - прорычал он, уже не заботясь ни о словах, ни об интонации. – Меня держали в цепях, избивали, заклеймили каленым железом. Вам хотелось бы, чтобы я пал еще ниже? Я склонил колени перед вами. Или я должен был, словно пес, приползти на брюхе и, скуля, лебезить и извиняться? Джорах даже не замечал, что делает, пока не почувствовал под большими пальцами тонкие ключицы Дейенерис и не осознал, что держит ее за плечи. Она вся напряглась, и, ощутив ее сопротивление, он слегка встряхнул ее вместо того, чтобы отпустить. - Неужели я никогда не смогу заслужить ваше прощение, так же как и вашу любовь? - Ты же знаешь, я ничего подобного не желаю! Но… - Дейенерис вдруг перестала сопротивляться; Джорах ослабил хватку, но она даже не попыталась стряхнуть с себя его руки. Нахмурившись, королева взглянула на него, и Джораху показалось, что она скорее разочарована, чем разгневана. – Ты мог бы попросить прощения. Хотя бы один раз. Несколько мгновений Джорах молча смотрел на нее. - Уверен, в словах не было нужды… Разве я не давал вам понять, что прошу прощения? - А разве я не давала тебе понять, что простила тебя? – с печальной улыбкой сказала Дейенерис. – И что я… Королева подняла изящную руку в неосознанном, привычном, почти инстинктивном жесте. «Она любит тебя уже давно, - вспомнились ему слова Джорель, - но только теперь она начала осознавать это». Джорах склонил голову, словно пытаясь противиться ее пальцам, нежно гладящим его обезображенную щеку, но он больше не мог избегать прикосновений Дейенерис, так же, как не мог закрывать глаза на правду: происходящее между ними – нечто большее, чем случайный поцелуй в лесу. Или на корабле. Слова. С тех пор как он вернулся к ней в Миэрин, больше всего он ждал, когда же с губ Дейенерис слетят заветные слова. «Как же я не догадался, что она ждет от меня того же?» - подумал Джорах, не сводя глаз с ее губ. И в этот миг Дейенерис прижалась губами к его губам. Она обняла его за шею, притянув ближе к себе, а ее язычок проник к нему в рот. Джорах ответил на поцелуй, и на мгновение все вокруг словно исчезло. Дейенерис тесно прижалась к нему грудью, и он почувствовал напряжение в бриджах. Крепко взяв ее за руки, Джорах отстранил ее от себя. - Я не могу надеяться, Дейенерис… - Надейся. – Она вновь прильнула к нему, слегка прикусив его нижнюю губу. – Твоя королева приказывает тебе. Дейенерис снова коснулась языком его губ, и Джорах раскрылся ей навстречу, отдавшись ее пламени. Однако он не был настолько поглощен страстью, чтобы забыть о настоящем пламени, полыхающем у него за спиной. Его руки соскользнули с ее плеч на тонкую талию; тесно прижав ее к себе, Джорах отошел вместе с ней подальше от очага. Дейенерис решила еще больше улучшить их положение: воспользовавшись тем, что Джорах не только расслабился от ее поцелуев, но еще и слегка потерял равновесие, запнувшись о ковер перед камином, она схватила его за рубашку и заставила опуститься на медвежью шкуру. Кровать, покрытая толстой периной и застеленная мехами, была бы гораздо мягче, чем грубый ковер на полу, подумал Джорах, опускаясь на колени рядом с ней. Но если Дейенерис готова, здесь и сейчас, не стоит спорить о том, где расположиться. Хотя бы один раз. Потом для него не существовало ничего, кроме ее горячих губ, изгибов ее груди и ягодиц под его ладонями, ее пальцев, распутывающих завязки его рубахи и бридж. Покрывая лицо и тело Дейенерис жаркими поцелуями, он боролся с крючками и тесемками ее платья, лихорадочно снимая с нее одежду, мешающую ему исполнить его заветное желание – любить ее. Его сердце колотилось, кровь шумела в ушах. Наконец Дейенерис оказалась в одной лишь тонкой сорочке, сквозь которую просвечивали твердые темно-розовые соски. Хотя Джорах изнемогал от желания, он медлил. Мысли путались, но все же он чувствовал, что нужно продлить этот момент. Он боялся моргнуть, чтобы не пропустить ни одного мгновения; Дейенерис взялась крепкими белыми руками за подол сорочки, подняла его, обнажив грудь, и наконец с улыбкой стащила ее через голову. Джорах не смел вздохнуть, словно желая остановить биение сердца и течение времени. Дейенерис уселась к нему на колени и сняла с него льняную рубаху. Она разглядывала его, проводя кончиками пальцев по мускулистым рукам, плечам, груди, животу, и – Джорах не мог поверить в это – ее глаза потемнели от желания. Однако Джорах не мог назвать себя терпеливым человеком. Он долго ждал, и теперь его ожидание подошло к концу. Он не мог оторвать глаз от Дейенерис, нагой и прекрасной. Она легла на спину, и ее серебристые волосы, рассыпавшись по черной медвежьей шкуре, источали сияние. Ее глаза сияли еще ярче, и во взгляде, устремленном на него, было полное доверие. Джорах встал над ней на колени и приготовился любить свою королеву.

***

Едва он толкнулся в нее, как Дени вскрикнула от резкой боли. Сколько же времени прошло? «Несколько лет, - подсчитала Дени, - теперь я словно девственница, страдающая в первую брачную ночь». Она стиснула зубы, приготовившись к тому, что Джорах продолжит вторгаться в нее. «Скоро будет легче», - сказала она себе. Но вместо этого он приподнялся и перекатился на бок. - Прости, - выдохнула она, все еще ошеломленная своей реакцией. – Я не… Джорах поцелуем заставил ее замолчать. Он запустил левую руку в ее волосы, большим пальцем легонько касаясь ее щеки, и Дени с облегчением и смущением поняла, что он не сердится на нее. «Ты не невеста, которую продали за деньги, - напомнила она себе. – Ты уже не та девочка, которую он встретил в Пентосе». - Прости, любимая, я не подумал, - прошептал он, оторвавшись от ее губ. – Иди ко мне. Он твой рыцарь, а не твой кхал. Джорах обнял ее и крепко прижал к себе. Долгое время он лишь медленно и нежно целовал ее, позволяя ей наслаждаться близостью их тел. Дени попыталась расслабиться, и ей почти это удалось, но вдруг она ощутила под пальцами длинные выпуклые шрамы, сетью покрывающие всю его спину. Не думай об этом. Ей слишком о многом не следует думать… в попытке прогнать нежеланные мысли, Дени закинула ногу Джораху на бедро, тесно прижавшись к его мужеству. Джорах застонал, не прерывая поцелуя, и Дени невольно напряглась, ожидая, что он снова попытается войти в нее, и опасаясь новой, пусть не столь острой боли. Однако ее рыцарь, склонившись над ней, уложил ее на мягкую медвежью шкуру. На миг Дени почувствовала разочарование – и холод, ведь только что она прижималась к его теплой груди, а теперь ее тело осталось открытым, и зимний воздух неприятно холодил его, - но вскоре его язык коснулся ее отвердевших сосков, а его рука осторожно опустилась вниз, разводя ее бедра. Дени ахнула, но не от боли, ощутив, как его палец скользнул в ее лоно и принялся неспешно ласкать ее изнутри. Дорея научила ее, как ласкать мужчину и как самой получать удовольствие, однако никто и никогда не касался ее таким образом. Дени медленно выдохнула, стараясь успокоиться и не поддаваться дурманящим волнам наслаждения, но Джорах нашел самое чувствительное место и сосредоточился на нем. Прикосновение его губ к ее шее напомнило ей, что ее рыцарь лежит рядом, и Дени, повернув голову, поцеловала его с гораздо большей страстью, чем намеревалась. Ей было приятно, что Джорах охотно ответил на ее неожиданный пыл, хотя вскоре ей пришлось, вскрикнув, прервать поцелуй, когда волна наслаждения прошла по ее телу. Воодушевленный ее реакцией, Джорах добавил второй палец и ускорил движения. Дени часто и сладко стонала, уткнувшись в его бороду, и чувственные движения ее бедер навстречу его ладони были не вполне намеренными. Второго пальца было недостаточно. Ей нужно было больше. Ей был нужен он. - Джорах, - выдохнула она. – Иди ко мне. Прошу. Ее рыцарь подчинился. Встав на колени, он осторожно навис над ней и прижался к ней бедрами. Джорах замер, мягко ткнувшись лицом в ее шею; Дени в ответ обняла его, провела кончиками пальцев по его редеющим волосам, надеясь, что он воспримет это как согласие. - О боги, Дейенерис… - вскрикнул Джорах, наконец оказавшись внутри нее. Какое волшебное ощущение – после долгих лет одиночества наконец оказаться в объятиях мужчины; разговаривать было совершенно невозможно, и Дейенерис могла лишь размеренно дышать, подавляя тихие стоны. Джорах замер, не сводя с нее глаз; его грудь бурно вздымалась. Казалось, он ожидал чего-то, но Дени уже устала ждать. От напряжения последних двух дней, последних нескольких часов ее нервы звенели, словно струны, и она боялась, что вот-вот сорвется. Она обхватила ногами его талию и прижала щиколотки к его спине, побуждая погрузиться глубже. Наконец с глухим стоном он отстранился, а когда с мучительной осторожностью вошел в нее вновь, его член касался ее так же нежно, как и руки. Вскоре они вошли в прежний бурный ритм, с которого начали. Дени отчаянно цеплялась за плечи своего рыцаря, оставляя новые шрамы поверх следов от кнута, из-за которых несколько минут назад она остановилась. Не обращая внимания на внутренний голос, который предупреждал ее – когда ты действовала, не думая, все закончилось плохо, - она отдалась ритму, забыв обо всем. Она чувствовала лишь звон своих нервов, исходящий от Джораха жар и напряжение, растущее внизу живота. Лишь потом, лежа рядом с ним и постепенно приходя в себя, Дени начала понимать странность происходящего. Девочка из Пентоса никогда не думала, что окажется в далеком холодном уголке закатного королевства, которое теперь принадлежит ей, в объятиях незнакомого рыцаря, которого она встретила во дворце кхала Дрого. Правда, она никогда не думала, что станет кхалиси, и не верила, что сможет дать жизнь каменным яйцам и завоевать королевство не для брата или сына, а для себя. «Это уж точно не самый безумный мой поступок», - подумала Дени, опустив голову на широкое плечо. Прошло некоторое время, прежде чем они пришли в себя настолько, чтобы разговаривать. Дени так много хотела сказать, но, к ее облегчению, Джорах опередил ее. - Простите меня, Дейенерис. Мне очень жаль. – Он приподнял ее подбородок и заглянул ей в глаза, запустив пальцы в ее волосы. – Я не хотел причинить вам боль. Она провела пальцами по его лицу, повторяя знакомые черты; шрам у левого уха, оставленный аракхом Квото, темное клеймо с другой стороны, высокие резкие скулы. - Я тоже. И все же они оба потерпели неудачу… но может быть, со временем раны затянутся, превратятся в тонкие линии, как шрамы на его коже. - Я хотела простить тебя тогда, в Миэрине, - прошептала она, приподнявшись на локтях и глядя на него сверху вниз. – Правда хотела. Если бы ты попросил прощения, я сразу бы тебя простила. Вместо ответа Джорах провел большим пальцем по ее щеке и нижней губе; она подалась ему навстречу, но, уклонившись от его прикосновения, нависла над ним. Его губы приоткрылись в ожидании поцелуя. - Я так по тебе скучала… Джорах притянул ее к себе, раздвинув губами ее губы. Дени хотела сказать еще что-то, но, кажется, ему уже не нужны были слова, поэтому она обвила ноги вокруг его талии и жадно ответила на поцелуй. Вскоре она почувствовала его твердость, и, оседлав своего командующего, скакала на нем, пока пламя в очаге не погасло. К утру она не помнила ничего, кроме его теплых рук. Джорах поднял ее с пола, отнес на постель, обнял, укрыв тяжелыми шкурами, и Дени провалилась в сон.