Liz Austen: как стать Воробушком

Сиротский приют напоминает детский сад и школу в одном флаконе. Дети помладше играют в группах, за которыми смотрят воспитатели, с детьми от шести лет и старше занимаются преподаватели. Завтрак, обед и ужин, а также внеклассное время дети проводят вместе. Они могут посещать небольшую приютскую библиотеку, играть в игровой комнате или рисовать в детской. В приюте, где жила Лиз, под одной крышей с подопечными сосуществовали десять воспитателей, три кухарки, две уборщицы (они же прачки) и директор. Некоторые воспитатели жили в стенах приюта, другие же работали посменно. У каждого взрослого в стенах приюта был свой любимчик, каждый воспитатель опекал своего ребенка, часто подкармливая или заступаясь за него или нее перед другими воспитателями. Таким детям все прощалось, обычно их чаще других удавалось пристроить. Воспитатели гордились, когда еще один ребенок покидал приют и уезжал с новыми родителями, но особую гордость они испытывали тогда, когда из всей толпы детей выбирали именно их любимчика. Из-за здравой рассудительности и проницательности, бескомпромиссности и серьезности, не присущей детям, ни один воспитатель так и не полюбил Лиз. Для них девочка была замкнутым, нелюдимым существом, видевшим их собственные пороки. Другие дети не замечали небрежности или грубости, прощали обиды, а Лиз все запоминала. Девочка понимала, что взрослые, обучающие детей, видят в детях обузу, для них приют был работой, личных привязанностей здесь быть не могло. Воспитатели не любили детей, они лишь питали симпатию к ним и не более. Тогда почему она, Лиз, должна привязываться к ним? За Лиз никто не заступался. Однако когда в приюте появлялись новые пары, ищущие себе ребенка, воспитатели всегда указывали на девочку. Случалось, что потенциальные родители сами задавали вопросы о маленькой рыженькой девочке с зелеными глазами и лицом, усыпанным веснушками, тогда одна из воспитательниц отзывалась «о-о-о, это замечательный ребенок! Она немного боится новых людей, но если вы сумеете найти к ней подход, она станет замечательной дочерью!». После таких слов все пары жаждали познакомиться с этим ребенком, веря в то, что именно они могут подарить ему семью. Снова и снова Лиз приходила на собеседования, и каждый раз устраивала такую сцену, после которой потенциальные родители сбегали из приюта, больше не возвращаясь. После первых подобных сцен воспитатели поняли: девочка не хочет быть удочеренной. Причин они не знали, не понимали и не хотели понять, они лишь хотели избавиться от Лиз и все. А эти детские своенравные выходки лишали их такой возможности, поэтому служили еще одним поводом для холодной неприязни.

***

После случившегося в автобусе прошло несколько дней. Лиз, восторженная и окрыленная своим открытием, держалась в отдалении от воспитательниц, боясь, что те разрушат ее внутренний оживший мир. В душе ребенка зародилась мечта, поселилась надежда, сулившая прекрасное, почти волшебное, будущее — музыка, сцена и любовь целой толпы незнакомцев… Сердце девочки рвалось к этой любви, но и понимало, что до нее еще очень далеко. Поэтому Лиз бережно спрятала в потаенном уголке своего сердца мечту, решила оберегать ее и ждать, когда ей представится случай себя показать. Одно она знала точно — у нее есть талант, голос, который может вырвать ее из этого вечно холодного мира серости пустоты. Только с помощью таланта, а не с помощью удочерения, она может покинуть стены приюта. После разговора с водителем прошла пара дней. Лиз сидела в столовой, гоняя по тарелке остывшую слизкую фасолину. Мысли ее блуждали в будущем, которое девочка сама придумала: свет софитов, длинное платье в пол, сотни глаз, устремленных в ее сторону, оркестр; начинает играть музыка и Лиз поет: Le ciel bleu sur nous peut sʼeffondrer Et la terre peut bien s'écrouler — Эй, Остин, ты что там под нос бормочешь? — раздался голос воспитательницы за спиной девочки. — Ничего, мэм, — вздрогнув, ответила Лиз. — Мадам Арлен, — поправила ее женщина, — сколько раз тебе повторять, что «мэм» уместно в английском языке, но никак не во французском? Хотя с кем я говорю? Ты дважды два не знаешь, сколько будет. — Четыре… — робко произнесла девочка. — Так, ты не дерзи мне! Доедай завтрак и мигом в класс! Женщина, недовольно фыркнув, отправилась к выходу, в дверях столкнувшись с другой, более молодой, воспитательницей. — Мадам Арлен, мадемуазель Остин вызывает директор, — произнесла она. — Зачем, позвольте спросить? — Причины я не знаю, мне было лишь велено… — взволнованно затараторила молоденькая девушка. — Ладно, пусть идет, — перебила ее более опытная коллега. Лиз, наблюдающая всю сцену со стороны, быстро отнесла поднос в мойку и отправилась вслед за молодой воспитательницей. Девочка шла молча, глядя себе под ноги и гадая, зачем ее позвал директор. Последние несколько дней она не шалила, не попадала в неприятности, никому ничего плохого не делала. Дойдя до директорского кабинета, молодая воспитательница постучала в дверь. Услышав дежурное «войдите», она открыла дверь и пропустила Лиз вперед. Девочка затопталась в нерешительности на месте, но все же переступила порог, оказавшись в небольшой, плохо освещенной, комнатке, заставленной массивной старой мебелью и покрывшейся пылью грудой документации. Зайдя внутрь, Лиз сразу сообразила, зачем ее позвали — в двух креслах перед директорским столом сидела чета Савар. Мари ласково посмотрела на девочку, а ее муж расплылся в счастливой улыбке. — Мадемуазель Остин, — начал директор, — Элизабет… Присядь на минутку. Лиз насторожилась и осталась на месте. — Здравствуй, Лиз, — с теплотой в голосе произнесла женщина. — Давайте, сначала я изложу суть вопроса, — деловито произнес мсье Перрен. — Лиз, присядь, пожалуйста. Лиз медленно прошла к стулу, стоящему рядом с креслами гостей и села, опасливо поглядывая то на директора, то на мужчину и женщину. — Лиз, мсье и мадам Савар приехали в наш приют, чтобы выбрать одного из детей и удочерить. Или усыновить. В прошлый раз они присматривались к детям, а сегодня захотели пообщаться с тобой. — Зачем, мсье директор? — напугано спросила девочка. — Чтобы узнать тебя поближе, — ответил мсье Савар. — Я оставлю вас ненадолго, поговорите, — произнес директор. — Лиз, веди себя хорошо и отвечай на вопросы, которые будут задавать тебе гости. Лиз промолчала, со страхом провожая уходящего директора. Дверь за ним захлопнулась, девочка осталась наедине с четой Савар. — Лиз, я могу к тебе так обращаться? — неловко спросила Мари Савар. Лиз кивнула. — Не бойся нас. Ты очень понравилась мне и Рику… точнее, мне… Это неважно. Мы бы хотели тебя узнать. Лиз молча слушала женщину. — Ну что же, — волнуясь, произнесла Мари. — Тебе нравится играть в саду? Лиз кивнула. — Будет лучше, если ты будешь нам отвечать, — мягко попросил Рик. — Да, мсье, — робко ответила Лиз. — Тебе нравятся собаки? — чуть живее спросила женщина. — Да, мадам. — У нас дома живут две собаки: лабрадор Рики и овчарка Рекс, — улыбаясь, сказала Мари. — Они очень любят играть в нашем саду. Лиз молча смотрела на женщину. — Лиз, чем тебе нравится заниматься? — спросил Рик. — Я люблю играть с Ами, — просто ответила Лиз. — Ами — это твоя игрушка? — не поняла женщина. — Амели. Она моя лучшая подружка, — сказала девочка, впервые улыбнувшись. — Скажи, ты бы хотела жить с нами? — спросила Мари и аккуратно добавив: — Без Ами… Лиз отрицательно замотала головой. — Просто… — пыталась подобрать слова Мари. — Дело в том… — опередил ее Рик, — что мы хотим удочерить тебя. Ты бы хотела стать нашей дочкой? Лиз испуганно смотрела то на мужчину, то на женщину. — Перестань, ты пугаешь ее, — шикнула на мужа Мари, а затем, повернувшись, обратилась к Лиз: — Мы бы хотели подружиться с тобой, узнать тебя лучше и рассказать больше о себе. Ты дашь нам шанс попытаться это сделать? Лиз нахмурилась. Она молча смотрела на мужчину и женщину, о чем-то думая, а потом спросила: — Вы — моя мама? Вопрос поставил женщину в тупик. — Я… я бы хотела ею стать, — нашлась она, что ответить. — Вы — моя мама? — снова спросила Лиз. — Настоящая? — Ты имеешь в виду, дала ли я тебе жизнь? — Лиз молча смотрела на женщину. — Нет, это сделала другая женщина. Она… хм… оставила тебя здесь, чтобы дать возможность другой… мне стать твоей мамой. — А почему вы не заведете своего настоящего ребенка? — Этот вопрос неуместен, — ощетинился Рик. — Постой, — успокоила его Мари. — Я не могу завести ребенка. Мое тело не позволяет мне это сделать, — ответила она девочке. — Оно сломалось? — спросила Лиз. — Да, — улыбаясь сквозь слезы, ответила Мари, — сломалось. Но ты можешь его починить, если станешь нашей дочкой. — Не могу. У меня уже есть мама, — просто и рассудительно ответила девочка. — Но она же тебя бросила, — заметил Рик, ухмыльнувшись. Лиз нахмурилась и встала. В эту секунду вошел директор. — Ну как тут у вас? — с опаской спросил он. — Все хорошо, — улыбаясь, ответила мадам Савар, — ведь правда? — Нет, — просто ответила Лиз. Девочка знала, что хотела сказать, но медлила. — Я не хочу быть вашей дочерью, — робко произнесла Лиз и тут же добавила, боясь, что решимость ее подведет: — Вы — хорошие и добрые. Вашему ребенку очень повезет, но это не я. — Но… — в замешательстве произнесла Мари. — Мадемуазель Остин, покиньте кабинет, — потребовал мсье Перрен. — Извините, — стыдливо произнесла Лиз и вышла за дверь. Последним, что она услышала, были слова директора: «Простите ее. Дети такие впечатлительные! Она, вероятно, испугалась. Я уверен, она не это имела в виду». Лиз покинула кабинет директора и пошла в спальню. Еще шли занятия, поэтому там никого не было. Упав на кровать, девочка заплакала. Мадам и мсье Савар были хорошими людьми, они могли сделать девочку счастливым ребенком, подарить ей то детство и ту любовь, которых у нее не было. Лиз понимала это и чувствовала, но еще очень боялась, что ее мама, настоящая мама, вернется за ней и не найдет. Жить с таким страхом всю жизнь будет невыносимо. Вытерев слезы, Лиз пошла в класс, где проходил урок правописания. Не успев дойти до класса, она услышала, как зазвенел звонок. Миг — коридор полон детей. Тяжело вздохнув, девочка развернулась и направилась в игровую комнату. Там Лиз нашла Ами. — Плʼивет, Лиззи, — радостно произнесла девочка, а заметив раскрасневшиеся глаза, спросила: — Ты плакала? — Нет, просто ресница попала в глаз, — улыбаясь, ответила Лиз. — Как плʼошел твой улʼок? — Меня на нем не было… Я… — Мадемуазель Остин, подойдите, пожалуйста, сюда, — в дверях игровой стояла чета Савар и директор. Все дети смотрели на них. Лиз поднялась и пошла навстречу. — Лиз, детка, — ласково произнесла Мари Савар, — можно мы к тебе будем приходить? Дай нам шанс, пожалуйста, заслужить твое доверие. — Простите, я не могу, — ответила Лиз. — Но мы же… — хотел было сказать Рик. — Это смешно! — У МЕНЯ ЕСТЬ МАМА! — крикнула Лиз, топнув. — Остин, как ты себя ведешь? — гневно воскликнула воспитательница. — Она не придет за тобой. Она тебя бросила, — жестко сказал директор. Лиз заплакала, бросилась к столу, смела с него все игрушки и залезла наверх. Топая ногами, она кричала сквозь слезы: — Вы мне не нравитесь! Я никогда вас не полюблю! НИКОГДА! НИКОГДА! НИКОГДА! — Быстро слезай отсюда! — рявкнула мадам Арлен, вбежавшая в игровую. Женщина схватила девочку за локоть и сбросила со стола. От резкого движения Лиз сорвало вниз, она упала на пол и закричала от боли. Слезы полились с новой силой. — Вам лучше уйти, — попросил директор. — Я провожу вас. Мадам и мсье Савар покинули комнату. — Лиззи, тебе больно? — рядом с девочкой на пол упала Ами. Лиз не могла успокоиться, ее слезы рекой стекали по щекам, боль в руке и колене была невыносимой. — Вставай! Ну же! — крикнула в ярости мадам Арлен. — Нечего притворяться! Женщина схватила девочку за раненную руку и попыталась поднять, но Лиз еще сильнее заплакала и стала кричать. — Не тлʼогайте ее! Ей больно! — тоже заплакав, воскликнула Ами. — А ну молчать, Деко! — рявкнула на девочку женщина. — Вы злая! — сквозь слезы сказала Ами, садясь рядом с Лиз. — Мадам Арлен, по-моему, ей нужно в медпункт, — встряла в перепалку воспитательница. — Она притворяется. Пытается вызвать жалость к себе, — с ненавистью глядя на девочек, сказала мадам Арлен. — Я так не думаю. Все же давайте проверим, — опасливо попросила девушка. — Отведите ее в медпункт, — потребовала женщина. — Если она симулирует, доложите лично мне! Сказав это, мадам Арлен покинула игровую. Молодая воспитательница подошла к Лиз. — Вставай, тебе надо в медпункт. — Я пойду с тобой, — вызвалась Ами, вытирая слезы о рукав колючего платья. — Нет, ты посидишь здесь, — ответила девушка. — Мы ненадолго. Лиз помогли встать. Девочка прижала руку к груди, а второй взяла Амели за руку. — Я скоро вернусь. Дождись меня, — произнесла Лиз. Молодая воспитательница повела ее прочь из комнаты, тем самым разорвав руки девочек. Лиз обернулась и посмотрела на Ами, та стояла посреди игровой, заплаканная и грустная. В тот момент она еще не знала, что это был последний раз, когда она видела Ами в стенах приюта…