31 июля 1988 года
— Лиз, задержись на минуточку, — попросила Изабель девочку. Только что закончился урок музыки, на котором блистали выбранные для конкурса девочки. И Лиз, и Натали воодушевленно пели, стараясь перепеть друг друга. Вот уже больше месяца девочки вносили элемент соревнования во все, чем занимались. Это происходило само собой, говорила Лиз, не в силах сознаться в настоящих мотивах, движимых ею. Девочка не хотела казаться отстающей, неуспевающей, быть хоть в чем-то хуже своих соперников, поэтому она так рьяно готовилась к занятиям, разучивала новые песни, почти с остервенением играла на фортепиано, стараясь освоить как можно больше перед своим отъездом. Совсем недавно в приют пришло письмо, в котором говорилось о том, что за неделю до начала шоу Нат и Лиз должны быть доставлены в Париж. Кроме этого, вместе с ними должны быть привезены их повседневные вещи, пара нарядных костюмов, необходимые документы и учебники. С начала сентября дети будут жить в большой студии, напоминающей дом. Там им предстоит готовиться к концертам, а также посещать обычные школьные занятия в первой половине дня. За всей их жизнью будут следить телезрители, которым предстоит голосовать за своих любимцев, решая тем самым их судьбы. Каждая неделя будет завершаться вечерним концертом на TF1, где дети будут исполнять поставленные за неделю номера. В конце вечера один из детей будет покидать шоу. Название шоу уже было выбрано и, по словам Изабель, афиши были повсюду. Узнав об этом, Лиз принялась усердно готовиться. К чему? Она сама толком не знала… Просто взялась за учебу, за фортепиано, принялась петь, где только можно. Свободная минутка между уроками? — Лиз поет. Лестничный пролет между вторым и первым этажами? — Лиз распевается. Любую возможность она использовала, чтобы стать лучше, быть максимально подготовленной к любому исходу и требованию. Сегодня на уроке музыки Лиз пела эмоциональнее, сильнее и громче, чем прежде, считая, что так она звучит лучше всего. Она повторяла интонацию Эдит Пиаф, ее пресловутое «р» и казалась себе настоящим профессионалом. После занятия девочку окликнула Изабель. — Что-то не так? — с улыбкой спросила Лиз. Изабель подождала, пока все дети покинут класс. — Мне кажется, ты переусердствуешь, — обеспокоенно сказала девушка. — Я стараюсь стать лучше, занимаюсь… я… — растерялась Лиз. — Я тебя не обвиняю, — примирительно ответила Изабель. — Просто ты так стараешься! Слишком, понимаешь? — Нет, — искренне ответила девочка. Изабель вздохнула. — Ты так громко пела последнюю песню, что совсем забыла о том, какой смысл она несет. И эти жесты… Лиз, не всегда много значит хорошо. Не всегда громко — есть лучше всех. — Но я не понимаю… Мне казалось, что вышло отлично. — Это не так, — мягко ответила Изабель. — Ты подражала Пиаф. Это хорошо, но если ты хочешь стать самодостаточным артистом, тебе нужно показать какая ты есть. — Что значит самодостаточный? — уточнила Лиз, сморщив носик. — Это значит, быть запоминающимся артистом с собственными изюминками. Не копируй известных певиц, покажи, что скрыто в тебе, — девушка подошла к Лиз и взяла ее за руку. — Когда поешь, всегда представляй, что бы ты испытывала, случись эта история с тобой. Примеряй слова, как примеряешь платье каждое утро. Пропускай через себя то, что не испытывала ранее, или же пусть основой для эмоций послужит то, что когда-то ты сама испытывала. Понимаешь? — Кажется, да… — неуверенно ответила девочка. — Используй свой жизненный опыт и черпай эмоции изнутри, пропуская через себя смысл песни. Не подражай Эдит или кому-то еще. Она великая потому, что никто до нее так не пел. Подумай, что тебя может выделить из толпы, и тоже станешь великой. Лиз с трепетом посмотрела на воспитательницу. — Изабель, думаешь, я могу… я когда-нибудь стану великой? — Если будешь помнить то, о чем я тебе только что сказала. И… не будешь манерничать, — усмехнувшись добавила она. Девочка довольно улыбнулась. — Не буду, обещаю! И я запомню, Изабель, и никогда не забуду твои слова. — Так-то лучше, — радостно ответила наставница. — Но это еще не все. — Что-то еще не так? — напряглась Лиз. — Нет, сейчас мы перейдем к приятной части нашей беседы. С днем рождения, Элизабет! - ласково произнесла Изабель. - Я для тебя кое-что приготовила. Изабель прошла мимо парт и подошла к шкафу, в котором еще недавно пряталась Лиз, отворила дверцу и достала огромную картонную коробку кремового цвета. Коробка была перевязана толстой атласной лентой. Лиз с любопытством наблюдала за тем, как ее наставница пронесла коробку над партами и поставила на учительский стол. — Совсем скоро ты уедешь, Лиз, — с волнением в голосе заговорила девушка. — Тебе предстоит выступать перед огромной аудиторией, а приличного наряда у тебя нет. Поэтому я взяла на себя смелость купить тебе пару платьев… Лиз изумленно посмотрела на Изабель. — Открой, не бойся! — произнесла девушка. Лиз дрожащими руками развязала большущий бант, убрала его в сторону и открыла коробку. Первое, что бросилось ей в глаза, был небесно-голубой лиф, усыпанный россыпью пайеток. Девочка ахнула. — Если они тебе не понравятся, я смогу вернуть их в магазин, — неловко произнесла Изабель. Лиз не могла найти слов, чтобы выразить то эмоциональное потрясение, которое испытала. Еще ни разу в жизни ей не делали подарков. Девочка подняла свои большие зеленые глаза на воспитательницу и с такой нежностью и признательностью на нее посмотрела, что у той тут же проступили слезы. — Достань его из коробки, — предложила Изабель. Лиз осторожно дотронулась до лифа и, почти не дотрагиваясь, провела ладонью по нему. Кожу приятно пощекотали пайетки. Робко девочка взялась за края лифа и потянула на себя, освобождая из картонного плена нижнюю часть платья. Фатиновая пышная юбка была чуть светлее топа, но, как и верх, переливалась едва заметными кристалликами. — Тебе нравится? — спросила девушка. Ей не нужно было задавать этот вопрос. Глаза ребенка, искренние, наполненные слезами счастья, говорили сами за себя. Лиз никогда не получала подарков, у нее просто не было друзей или семьи, которые бы помнили ее день рождения или знали, о чем она мечтает, чтобы вручить ей подарок просто невзначай обычным солнечным днем. А это проявление великодушия и дружбы, которым одарила ее Изабель, настолько тронуло ее, что Лиз просто подошла к воспитательнице и уткнулась носом в ей в свитер. — Оно волшебное, — хлюпая носом, сказала Лиз. — Это лучший подарок, который я когда-либо получала! Спасибо, Изабель! — Это еще не всё. Загляни в коробку, — довольно улыбаясь, отозвалась она. Девочка, не отпуская из рук платье, снова подошла к коробке. На дне она увидела аккуратно сложенное изумрудное платье с короткими рукавами, верх которого украшала небольшая разноцветная бабочка. Лиз, аккуратно положила первое платье на парту и потянулась ко второму в коробке. Оно было сшито из мягкого бархата, доходило до пят и струилось в руках его новой обладательницы. — Оно не такое детское, — словно оправдываясь, произнесла Изабель. — Если тебе не понравилось, можем сдать его в магазин. — Ну что ты! — обернулась к ней Лиз. — Оно еще прекрасней! Такое мягкое и в тон моим глазам! — Тебе, правда, нравится? — спросила девушка. — Не передать словами, — с чувством произнесла девочка. — Теперь я буду блистать!***
Прошел месяц. До отъезда Натали и Лиз оставалась неделя. Девочки большую часть времени не обращали друг на друга внимания, занимаясь своими делами. Весь приют разделился на две части: одни болели за Нат, другие — за Лиз. Этими другими была Изабель и пара детей чуть младше самой Лиз. Остальной приют ставил на победу Натали, считая, что и талантом, и красотой та превосходит соперницу. Несмотря на то, что дети не враждовали, их соперничество иногда переходило границы. Неделей ранее Нат подбросила в кровать Лиз дохлую крысу, в ответ девочка измазала стул конкурентки клеем. Через пару дней Нат ответила на это жвачкой в волосах, а Лиз пришлось налить кетчуп в любимые туфли Нат. Соперничество набирало обороты. К нему привлекались все новые и новые люди (со стороны Нат, конечно же, ведь Изабель ни за что не согласилась бы помогать Лиз, да еще бы и отругала как следует). После завтрака Лиз направилась в музыкальный класс. Изабель вчера уехала к матери на юбилей их с отцом свадьбы, но оставила девочке ключи, чтобы та не теряла день. Лиз открыла дверь кабинета и сразу села за фортепиано. Пальцы с уже привычной легкостью побежали по клавишам. Девочка заиграла «La vie en rose» и не заметила, как в класс зашло несколько людей. Через мгновение ее схватили за руки и оттащили к парте. Лиз увидела нападающих и не стала кричать. Натали подговорила двух ребят из старшей группы, чтобы те подержали девочку, а сама достала из ранца электрическую лампочку. — Знаешь, что я сейчас сделаю? — смеясь, спросила она. — Нат, это уже не смешно, — сказала Лиз. — Одно дело мелко пакостить, но ты можешь навредить моему здоровью. — От лампочки ничего не будет. Ну, отвезут тебя в больницу, достанут лампочку, зато ты эти полчаса будешь думать, что не хорошо портить чужие вещи. — Но ты первая начала! — разозлено воскликнула Лиз. — Но я не портила твои любимые вещи! — крикнула в ответ Нат. — Я не знала… — Лиз дернулась, отчего хватка парней усилилась. — Вот сейчас и узнаешь. Нат стала медленно подходить к Лиз. Девочка несколько раз попыталась вырваться, но сильные парни крепко ее держали, больно выворачивая запястья. — Не надо, Натали, — попросила девочка. — У тебя будут неприятности. — Ты мне угрожаешь? — Нет, я просто говорю, что у взрослых появятся вопросы. Не сама же я засунула лампочку в рот. — А ты скажи, что это сделала я. Тебе все равно не поверят. Видишь ли, Элизабет, тебя здесь не любят. Как и в прошлом приюте… Бедняжка. Одна мадемуазель Атталь что-то видит в тебе. Думаю, скоро и она от тебя отвернется. Лиз предприняла новую попытку вырваться. Злость закипала внутри, слова Нат задели ее. — Ну что ж, приступим? — Нат подошла к своей жертве. Лиз отвернула в сторону голову. — Поверни голову и открой рот, — издевательски произнесла девочка. — Больно не будет. По крайней мере, если сделаешь все добровольно. Лиз не отреагировала. — Мальчики, поверните ее голову, — скомандовала Нат. Один из парней больно сжал челюсть Лиз и силой развернул ее лицо к девочке. Лиз пыталась вырваться, но пальцы парня сжимались сильнее, нанося нестерпимую боль. — Открой ротик, дорогая, — глумилась над девочкой Нат. Лиз не знала, куда деваться. Ее прижали к стенке. Ей казалось, что выхода у нее нет: впереди ее ждут насмешки и позорная поездка в травмпункт. Эта мысль взбесила девочку. Внутри нее проснулась ярость, кричащая «Не сдавайся! Борись!». Лиз сердито посмотрела на Нат. — Только подойти ко мне, — угрожающе произнесла она. — Что же ты сделаешь? — спросила девочка и рассмеялась. Лиз бросила взгляд на лампочку в руках Нат и подумала о том, как было бы здорово, взорвись она в ее руках. Хлопок — лампочка разлетелась в руках девочки. Нат испуганно попятилась. Лиз от неожиданности вздрогнула. — Как она..? — не понимающе спросила Нат. — Она просто взорвалась, — констатировал факт один из парней. — Хм… ничего… Ничего, — ободряюще сказала девочка. — У меня еще одна есть! Нат полезла к себе в сумочку и достала новую целую лампочку. Лиз, которая думала, что избежала позорной участи, вновь напряглась и принялась вырываться. Парни только крепче сжали тиски. — Попытка номер два, — довольно произнесла Нат. — Перестань! — потребовала Лиз. — Ты же видишь, у тебя не получается. — Не волнуйся, со второй такого не произойдет, — словно утешая, ответила девочка. Лиз напряглась, все ее тело вытянулось струной, мысли лихорадочно сменяли одна другую. Девочка снова взглянула на лампочку, но в этот раз она не разбилась, а засветилась, словно была подключена к электричеству. От удивления Нат вскрикнула и выронила лампочку из рук. Теперь и ее осколки лежали на полу. — Тебе везет, Остин, — угрюмо произнесла Нат. — Отпустите ее. И о том, что здесь произошло, ни слова! Парни разжали хватку и покинули кабинет. Вслед за ними, молча вышла и Натали. Оставшись наедине с собой, Лиз задумалась. Каким образом одна лампочка разлетелась вдребезги, а вторая загорелась без электричества? Ведь это невозможно. Допустим, Нат сильно сжала лампочку и та взорвалась. Бывает ли такое? И как быть с тем, что за мгновение до взрыва, она, Лиз, подумала об этом? Вторая лампочка напугала девочку еще больше. Для такого у нее просто не было объяснения. Лампочки сами собой не загораются. По ним обязательно должен проходить ток. Тогда что же это было? Групповая галлюцинация? Нет, это действительно было. Но как? Лиз задумалась. В момент, когда Нат подходила к ней со второй лампочкой, Лиз испытывала сильное напряжение во всем теле. Стоило ей взглянуть на лампочку, та будто включилась от тока. Как будто Лиз передала свое напряжение лампочке одним взглядом. Не-е-е-т, это уже полнейший бред, решила она. Просто иногда так бывает, — утешала себя Лиз, что лампочки сами по себе загораются. Производственный брак или что-то в этом роде. Удачно, что брак проявился в такой момент. Сев на парту, Лиз поняла, что ее оправдательная теория совсем не походила на правду. От этого ей стало беспокойно. — Неужели это я? — вслух произнесла она. До самого вечера Лиз так и не вернулась к занятиям, отдав все время размышлениям о случившемся. Вечером после ужина девочка вернулась в спальню и застыла на пороге. Она увидела на кровати большую кремовую коробку, открытую и растерзанную, как разорванная подушка. Заглянув внутрь Лиз, в ужасе отшатнулась — ее небесно-голубое платье было испачкано в томатном соусе. Голубые пайетки потускнели, на пышной юбке образовалось пятно размер с кратер вулкана. От отчаяния и обиды девочка разрыдалась. Их с Нат вражда перешла все границы. Если сначала было смешно, то теперь ничуточки не весело. Больнее всего было то, что Лиз сама была виновата. Она ведь знала, как любила Нат те туфельки. Все в приюте завидовали ей. Лиз забрала у нее ощущение превосходства над другими, а Нат упивалась им. Теперь в отместку за туфли Нат забрала самое ценное у Лиз — ее первый настоящий деньрождественский подарок. Зло порождает зло, — подумала девочка, — и нет ему конца. Успокоившись, Лиз подошла к кровати и медленно извлекла из коробки испачканное платье. Ее небесно-голубое платье принцессы, в котором ей предстояло блистать на сцене перед сотнями зрителей, не подлежало восстановлению, но второе платье осталось целым. С еще большим трепетом она достала изумрудный наряд из коробки и аккуратно положила его под матрас. Пусть Натали думает, что забрала у нее все, — решила Лиз. — Пусть утешится состоявшейся местью. На этом мы и закончим. Чуть позже, когда Натали вернулась в комнату, она с удивлением обнаружила мирно спящую Лиз. Не было криков и слез, не было мести и испорченных вещей, одна лишь смятая коробка с атласной лентой торчала из мусорного ведра. Испорченного платья Натали больше ни разу не видела… На этом круг мести замкнулся.