Удивительные приключения, произошедшие на фоне войны 1... года

      И действительно, Охотники из города на следующий же день скрылись. Казалось, можно было бы наконец вдохнуть воздух полной грудью, но нет, нельзя. Билиус встал очень рано, настолько рано, что это еще считалось поздно, иными словами, сон его покинул посреди ночи.       Не понимая, от чего его тело решило бодрствовать, учитель прошелся по комнатам учеников, затушил свечу у Науса, который уже уснул на столе, так что вновь пришлось его укладывать на кровать, поправил одеяло Яза и прочел черновые записи Акус по поводу Нолии.       Не найдя, куда еще зайти, он лишь вздохнул, взял книгу поскучнее и стал читать, надеясь, что медленное течение повествования и тяжелый слог автора вновь его усыпят. Увы, даже это не помогло. Один из воронов мрачно на него посмотрел и каркнул.       — Тоже не спится, друг?       Ворон вновь каркнул. Билиус обреченно вздохнул и подошел к окну. Ночь выдалась легкой, звездной и на удивление тихой. Царила живая тишина. Легкие шорохи не мешали, были естественны, отчасти и были сами этой тишиной.       — Брат говорит, что мне надо провести обряд посвящения в боги. Так решил Суд Богов, и они настаивают, что это должна быть Акус. Но я не уверен, что она готова. Что думаешь, друг?       Бессонный как его хозяин ворон сделал движение крыльями, как человек разводит руками. Вероятно, сам ворон не был уверен в готовности девушки к посвящению. Бог вздохнул.       — И ты не знаешь. Меня пугает то, что если я проведу обряд слишком рано, то велика вероятность, что она умрет. Тогда я фактически стану убийцей, но я не хочу этого… хотя кто этого хочет, если его ничто не вынуждает?       Трехглазый вздохнул. Ворон, думая, как помочь хозяину, сел ему на плечо. На вопросительный взгляд Билиуса ворон приобнял его крылом.       — Думаешь, стоит довериться?       Ворон кивнул.       — А если рано?       Ворон, движением головы и легким пожиманием крыльев будто ответил: «На то воля Суда Богов». Учитель прикрыл глаза и смирился.       Тем временем не спалось и нашему не очень давнему, но знакомому Индиго. Он сидел на стуле у открытого окна и скучающим взглядом смотрел на улицу. По воле судьбы Билиус и Индиго смотрели по направлению друг друга, правда, об этом не знали.       Индиго был мрачнее грозовой тучи. Смотря угрожающе на мир из-под рано поседевших бровей, он будто бросал всему вызов в бессильной злобе. Его подчиненные наиболее тихо собирали вещи, дабы едва рассвет тронет небо уже быть в пути. Около двери послышался шорох, Индиго быстро потянулся к маске, лежавшей на столе и надел ее. Вошла Рения. Бог зашипел:       — Сколько раз повторять? Не сметь входить в мою комнату без разрешения.       Был он страшен, но девушка почему-то осталась холодна и лишь спросила:       — Почему вы прячете лицо?       — Потому что вы, жалкие смертные, видеть лицо бога недостойны.       — Да? А вот ваши братья, Билиус и Ирэго, не прячут лиц, хотя они тоже боги. И больше вам скажу. Вы бог изгнанный, Билиус, хоть и изгнан, но это скорее формально, а Ирэго до сих пор является богом. Вычислить вас не могут, так что вы… скрываете уродство, — девушка победоносно усмехнулась.       Но ее триумф длился недолго. Слегка зарычав, Индиго вскочил с места и пальцами вцепился в горло девушки. От леденящего прикосновения она содрогнулась и испуганно посмотрела в его глаза.       — Что? Думаешь, так просто можно надо мной издеваться? Так смотри!       И Индиго сорвал с себя маску. Пользуясь случаем, опишем его лицо. Будучи не таким уж и старым, а скорее молодым, он был уже седым. Очень бледная кожа отдавала голубизной. Глаза его были настолько темными, что можно смело их было назвать черными. И скрывать он мог только две приметы. Первое — шрам, проходящий почти через все лицо через правый глаз. Второе — метка бога на лбу, которая была похожа на схематическую татуировку глаза.       Рения вцепилась в руку Индиго, силясь высвободиться, ведь от руки бога исходил леденящий, будто могильный морозец, чувство не из приятных. Кое-как совладав с собой, Индиго отпустил Рядовую и безучастно посмотрел, как она упала на пол. Надев маску, он вновь сел у окна и сказал спокойно:       — Зачем ты пришла?       — Уж явно не становиться трупом.       — Говори, — голос человека с меткой стал повелевающим.       — Все готово.       — Отлично. Отправляемся через час.       — Почему?       — Потому что я так сказал.       Рения скрылась. Индиго подождал немного, снял маску и закрыл лицо руками. Побыв один минут десять, он вновь кинул взгляд на город, о чем-то подумал и усмехнулся. Откинувшись на спинку стула, он погрузился в дрему.       Билиус почувствовал, что его тело соизволило захотеть спать, чему был несказанно рад. Уснув, бог увидел сон, где оказался в темной комнате и невольно подумал: «Вот же…» В темноте был виден силуэт в длинных одеждах.       — Что ж, Билиус, можешь радоваться, мне тебя ставит в пример моя же ученица. И да, прости за такое место встречи, ничего более радостного и светлого мне на ум не приходит. Да и тебе освещение не режет глаза, а быть точнее, третий, — раздался приторный усмехающийся голос, говоривший медленно.       — Индиго?       — Ты прав, братец.       — Принесла тебя нелегкая.       — Значит, Ирэго можно с тобой так связываться, а мне нет? Польщен, польщен, конечно же, в кавычках.       -… прости. Для чего ты со мной связался?       Вокруг все немного посветлело. Появилась ночная лужайка, скамья, дорожка, речка. Индиго сел на лавку, снимая маску, и предложил Билиусу сесть рядом. Трехглазый принял такое странное предложение и снял повязку.       — Для чего? Соскучился.       — Что?       — Так и знал, что удивишься. И да, поздравляю, ты пока побеждаешь, я уезжаю через… сорок минут. Итак, у нас есть полчаса.       — На что?       — Не пойми неправильно, — Индиго заложил руки за голову и стал смотреть вдаль, щурясь. — Сегодня Рения упоминала мне тебя, и я подумал: «Ага, Билиус»… И вдруг понял, что думаю о мести, о мести…, а кому я мщу? Я, обиженный изгнанный, мщу попавшемуся под руку такому же изгнанному… нет, не такому же, но все же. А когда-то мы хорошо общались, хотя теперь я даже забываю, что ты мой брат. У людей это раньше ой как ценилось. Мне сложно это объяснить, но да, я соскучился. И знаешь, что я понял?       Индиго посмотрел на Билиуса, приподняв брови. Трехглазый лишь вопросительно кивнул, тогда его брат продолжил:       — Я устал. Устал, и все тут. Я мечусь по свету в бессильной злобе, собрал даже Охотников, когда узнал, что ты тоже изгнан… А для чего? Посмотри на них!       При этом Индиго махнул рукой, показывая на воображаемых «них», в его воображении стоявших полукругом и продолжил:       — Скажешь, они меня любят, готовы за меня жизнь отдать, следуют тому, что я приказываю добровольно и горя желанием? Нет! Они меня не любят. Они со мной только до тех пор, пока им это выгодно. Знаешь, что сегодня Рения сделала? Она назвала меня уродом. Просто назвала меня уродом. Ну разве я урод? Нет, я урод, но…       — Но если бы она тебя любила, то этого не сказала бы.       Индиго грустно кивнул головой. Билиус не понимал, почему его брат, по вине которого мертвы двое его учеников, так спокойно с ним сейчас говорит. Вернее, он не понимал, почему он с ним говорит. Но было в этом разговоре что-то важное. Для них обоих. Человек с меткой тем временем продолжал:       — Я понял только одно. Я не могу так больше. Хотя что еще делать? Не пойми меня неправильно, я не буду просить тебя меня простить. После двух убийств это бессмысленно и полный абсурд. Единственное, что я хочу, чтобы это кончилось, так что, если мы еще встретимся, не важно, где и когда… просто окончи это. Парой ударов шпагой. Или какое ты предпочитаешь оружие?       Индиго второй раз за весь разговор посмотрел на Билиуса и протянул ему руку. Трехглазый как-то странно усмехнулся и пожал брату руку.       — Я не в обиде.       — Но ведь…       — Во-первых, убийство совершил все же не ты. Это не значит, что я не люблю своих учеников. Но они до сих пор со мной. В записях, в памяти… как бы это не звучало заезженно, но в сердце.       — Ты достоин лучшей участи, братец.       — Тебе пора. Если не хочешь опоздать на сорок пять секунд.       — Как всегда, пунктуален.       Билиус проснулся и долго смотрел в сторону дома, где остановился Индиго. Его же брат, проснувшись, некоторое время улыбался, но потом почему-то по его щекам под надетой маской потекли слезы горечи. Садясь в повозку, он кинул прощальный взгляд в сторону дома Билиуса и всю дорогу оставался недвижим, о чем-то думая. Ученики не говорили с ним, им было все равно. Рения тихо усмехалась, считая, что Индиго задумчив по ее вине, что для нее было триумфом.