Спасибо Томасу Гамильтону

Следующие несколько дней прошли как в тумане. Джеймса сотрясала лихорадка, принося с собой непреодолимую слабость и жестокий озноб. Приступы кашля заканчивались удушьем и ощущением, что грудь вот-вот разорвется. Доктор довольно сомнительного вида то и дело навещал его и накачивал эликсирами и микстурами. На лоб ему кто-то регулярно клал холодный компресс, чтобы сдерживать лихорадку. Порой в бреду ему казалось, что рядом с ним Миранда. Она сидела подле него и держала его за руку. Иногда она что-то напевала и обтирала его лицо прохладной водой. Иногда вместо нее он, очнувшись от беспокойного сна, видел мрачного доктора с неутешительными диагнозами. Одно не менялось в его галлюцинациях — Томас. Каждый раз, когда ему, во сне или в бреду, казалось, что он просыпается, он видел рядом Томаса. Томас сидел у его постели, или стоял рядом, или мерил шагами комнату. Этот сон был у Джеймса любимым. Или, быть может, начинал он задаваться вопросом, то был не сон? Быть может, он умер в Бедламе и попал в ад, а виденье Томаса было ему ниспослано, чтобы напоминать о том, что он потерял? Да, вероятно, так оно и было: он был мертв. Он сам не знал, сказал ли он об этом вслух или же демон-искуситель, принявший обличье Томаса, прочитал его мысли. — Нет, — настойчиво сказало виденье и погладило Джеймса по лбу. — Ты не умер, любовь моя, и не умрешь. Я запрещаю тебе. Ты же помнишь, что не можешь со мной спорить, правда? Виденье старалось шутить, но в чистых голубых глазах стояли слезы. Глаза были ярче, чем помнилось Джеймсу. Слишком яркого голубого цвета, старался уверить его изнуренный лихорадкой разум, споря с теплящейся в груди надеждой. — Джеймс, ты не можешь меня покинуть, — умоляюще сказало виденье. Оно взяло Джеймса за руку и крепко ее сжало. — Только не сейчас. Не сейчас, когда я столько сделал для того, чтобы вернуть тебя. Пожалуйста, не оставляй меня. — Никогда, — проговорил Джеймс хриплым шепотом. Лицо виденья озарилось улыбкой, от которой дух захватывало в груди, и с этим зрелищем Джеймс погрузился в целительный сон.