Невинность

Сделайте вид, что вы наслаждаетесь качеством товара, потом скажите, выразив глубочайшее сожаление, что вы не можете позволить себе такую цену. Когда хозяин магазина похвалит ваш вкус, улыбнитесь, но попытайтесь сопротивляться лести. Из книги «Игра торговли»

В Солитьюд они прибыли поздней ночью, ко времени, когда убывающие Массер и Секунда повисли над шумным весёлым городом с таким неподходящим названием. Дул холодный северный ветер, предвещая зимние холода. И затихший Цицерон говорил о своём одиночестве. Дагмар слушала. Всегда слушала — не было случая, когда бы такой подход к делам подвёл её. Зайдя в таверну «Смеющаяся крыса» с промозглой улицы, где ледяной ветер морозил до костей, — нет, не привычную к родному климату Дагмар, но теплолюбивого имперца, следующего за ней по пятам, — они примостились в углу. Жестом подозвав трактирщика, Дагмар заказала нордского мёда, жалея, что Огненное вино в трактирах не в ходу: её спутник побледнел от мороза, только на щеках расцвели тусклые алые пятна.  — Как согреешься, сходим на площадь, а завтра пойдём в Коллегию Бардов, там нас ждёт заказчик, — поделилась девушка планом, отпивая из пивной кружки горячительный напиток.  — З-з-зачем на площадь? — выстучал зубами Цицерон, теснее заворачиваясь в тёплый плащ. — Цицерону так зябко. Зябко! Скайрим холодный-холоднёшенький! Ай! Проклятая осень! Дагмар флегматично усмехнулась и сделала ещё один приличный глоток.  — Это ещё только середина месяца Начала Морозов, брат мой, — с удовольствием припугнула она товарища. — Сегодня праздник. Развлечёмся, раз мы здесь.  — Так мило! — Цицерон, наконец, перестал трястись, согревшись. — Слышащая пытается потешить Цицерона? Мне больше нравится, гм, резать. Может, тогда мы убьём кого-нибудь? Дагмар рассмеялась и ничего не ответила. В конце концов, кому не нравится убивать — тот в Братстве вряд ли может надолго задержаться. Только вот тянуть за собой кровавый след до самого места свершения и обратно влекло за собой потенциальные проблемы для Братства — Пенитус Окулатус ещё в городе. И Дагмар тревожилась тому, что личная охрана Императора до сих пор не уезжает после смерти последнего. Цицерон замолчал, уткнулся острым носом в кружку с медовухой. Дагмар тоже молчала, задумчиво скользя взглядом по посетителям. Большое количество народа в таверне объяснялось еженедельным празднеством с сожжением чучела Олафа Одноглазого, и, не будь она такой уставшей, она бы даже рассказала Цицерону о том, как город возобновил традицию. Один из присутствующих поймал её взгляд и немедля направился к их столику. Альтмер, с холёным лицом и въевшимся в кровь высокомерием во взгляде — сразу видно мелкую аристократическую иноземную сошку. Да и к тому же в изрядном подпитии. Даже странно, что его тут ещё никто не прихлопнул.  — Заказать тебе вина, моя дивная ледяная королева? — альтмер втиснулся между ними совершенно непринуждённо, в его жёлтых глазах сверкали тёплая благосклонность и интерес. Дагмар не имела ничего против других рас, да и сам альтмер явно был дружелюбен, так что она в ответ пожала плечами и опустила на стол пустую кружку. Цицерон встрепенулся, с любопытством оглядел незнакомца, нехорошо прищурился и кинул вопросительный взгляд на Слышащую. Та лишь улыбнулась уголками губ и едва заметно качнула головой, давая понять своему напарнику, что всё в порядке.  — Моё имя — Лоннвил, — продолжил не заметивший их быстрых переглядок эльф. Он величаво махнул в сторону трактирной стойки желтоватыми длинными пальцами. Дагмар проследила за его жестом.  — Дагмар, — представилась девушка, когда Лоннвил снова повернулся к ней. Цицерон внимательно наблюдал, чуть склонив голову набок. Виний-старший отправил к ним своего сына Сорекса, парень, узнав симпатичную ему нордку, нежно улыбнулся ей и взял заказ. Дагмар видела, что он хотел бы с ней поговорить, но всё не решался. Она даже смутно догадывалась, что нравится ему — но сама не считала, что ей пора замуж. Амулет Мары так и лежал на дне рюкзака неиспользованным.  — Да, про тебя я наслышан, — надменно продолжил Лоннвил, отвлекая её от раздумий. — Многое о тебе говорят в Скайримских землях, но что из этого истина?  — Ровно половина, — в тон усмехнулась в ответ нордка.  — Знаешь, опасные девушки в моём вкусе, — продолжал альтмер, близко наклоняясь к ней и опуская руку ей на плечо. — Я большой оригинал, как ты могла заметить. Культура нордов мне интересна, в отличие от… прочих существ, населяющих наш мир, вы — маленький человеческий народец, поражаете меня своей несгибаемостью. Цицерон заёрзал на стуле, прерывисто вздохнул.  — Цицерон передумал. Веришь? Я согласен пойти на площадь! — быстро заговорил он, сдавленно хихикая. — Слышащая хотела что-то мне показать? Цицерон согласен, давай уйдём. Альтмер смерил его неприязненным взглядом.  — С тех пор как имперские собаки, — медленно сказал он, формально беседуя с Дагмар, но на деле лишь пытаясь уязвить странного «соперника», — попали под пяту Талморского Доминиона, прошло достаточно времени, чтобы научиться держать язык за зубами, когда говорят хозяева. Глаза шута потемнели от злости. Приторная улыбка мелькнула на его губах, и ничего хорошего она на самом деле не обещала.  — У тебя ко мне какое-то дело? — непринуждённо поинтересовалась Дагмар, кидая предупреждающий взгляд на своего товарища и жестом прося его подождать. Цицерон принял, наклонил голову, зло прищуриваясь.  — Побеседовать с такой пленительной дамой само по себе дело номер один, — уголками губ улыбнулся Лоннвил, самодовольно выгибая бровь. Дагмар молчала. Дагмар ждала.  — Но кое-что действительно найдётся, — продолжил Лоннвил, посылая очередной неприязненный взгляд её напарнику. — Только мы должны остаться вдвоём… если ты понимаешь о чём я, моя милая. Цицерон вскочил, едва не толкнув подошедшего к ним Сорекса с двумя кружками пенного эля.  — Проклятый альмер оскорбляет Слышащую своими грязными помыслами, — ядовито зашипел шут. — Альтмер не нравится Цицерону, может, чикнуть альтмера — и дело с концом? Обрадовавшись собственной идее, шут захихикал, притягивая к себе раздражённый взгляд нового собутыльника Дагмар.  — Разрезать от уха до самого брюха! — громко завопил он. Некоторые люди обернулись на его резковатый, интонационно-насыщенный голос.  — Даже не думай, — нордка допустила в голос изрядную толику льда и, осушив кружку, вновь обратилась к собеседнику. — Тогда встретимся позже. Я сейчас занята. Лоннвил с досадой пожал плечами и убрал руку:  — Если ты предпочитаешь эту компанию, — он презрительно кивнул на шута, готового в любой момент выхватить Бритву Мерунеса из ножен, — могла бы сразу так и сказать. *** На улице, казалось, стало ещё холоднее. Теперь, когда яркий костюм Цицерона был скрыт под тёмной тяжёлой тканью плаща с меховой подложкой, странная парочка легко затерялась в цветастой и пьяной толпе. Несмотря на холод, шут выглядел вполне довольным, крутил головой по сторонам и тихо напевал под нос, словно забыв о недавней стычке с Лоннвилом. На площади жгли чучело короля Олафа — свистящие и улюлюкающие норды мерно гудели, распивая горячительный хмель, грустные стражники с завистливой тоской несли свой караул, а торговцы шумно и весело выкрикивали предложения. Дагмар подхватила бутылочку пряного вина с одной из полок и откупорила её. Сегодня ещё можно расслабиться. Цицерон жаловался на многолюдность и холод, но от вина стоически отказывался, — от выпитой кружки медовухи у него блестели глаза, и речь, обычно и так довольно торопливая, несколько ускорилась. Дагмар понимающе ухмылялась, но посмеиваться вслух над имперской «стойкостью» не стала. Она молча отпивала глоток за глотком, облокотившись рукой на верного спутника, в то время как Цицерон практически не закрывал рта.  —…ах, Цицерон скучает по нашей милой Матушке. Ей нужна, ммм… забота. И как прекрасно, что мы нашли Слышащую. Милую-милую Дагмар. Ту, что может постичь её голос… её нежный, лепечущий шёпот… жаль, что Матушка не выбрала Цицерона. О, он способен оценить всю глубину, всю иронию! Смешно! Цицерон выполнил свою работу! Цицерон больше не нужен… нет, я не злюсь… нет… Дагмар начинало это надоедать. Горячительный хмель разливался по венам, щекоча и побуждая на хулиганство. Повернувшись, она ткнулась носом куда-то в скулу и зашептала прямо в ухо:  — Верно, брат мой: голос нашей Нечестивой Матроны минует слух и попадает прямо в сердце, ранит, как яркий ядовитый паслён и успокаивает, как агония смерти. Утешительный и нежный, её шёпот пробирает до самых костей. Она говорит — моё бедное дитя… и принимает в свои объятия. Имперец дрогнул, и она продолжила, не замечая, что голос достиг пика ласковой интимности:  — Тебе холодно, Цицерон?  — Нет… нет… — хрипловато пробормотал он едва слышно и, забрав из её рук бутылку, продолжил чуть громче и веселее. — Слышащая слишком много пьёт. Теряет бдительность — кто-то, хех, да, кто-то может вонзить свой кинжал в её незащищённую спину.  — Кто-то тогда очень поплатится за свою ошибку. Но, что ж, тогда вернёмся, — расслабленно предложила она, хлопая его по спине и отпуская. — Вернёмся в таверну. Завтра непростой день. В таверне по прежнему было шумно, горел тёплый очаг и домашний жар разморил вернувшуюся с улицы Дагмар. Отряхнувшись от снега, она прошла нетвёрдой походкой внутрь и огляделась. Вместо Корпула за стойкой дежурил его сын Сорекс, увидев нордку, он тепло улыбнулся ей.  — У тебя такой вид, будто ты хотел поговорить со мной, — заметила она другу, заказав у него ещё одну, последнюю на сегодня кружку, но тот лишь с улыбкой покачал головой.  — Я-то готов, — парень пожал плечами и почесал затылок, — но рано пока, вижу. Эх, хорошая ты девчонка, тут даже говорить нечего. Только вот… тот странный человечек, который с тобой ходит, он тебе кто?  — Напарник, — хмыкнула она, понимая, что всё же не ошиблась в оценке причин для разговора. — Раз тем для разговора у тебя нет, я буду в своей комнате, если меня кто спросит. Дагмар собиралась было уйти наверх, но шум со стороны веселящихся гуляк отвлёк её, потому что в числе прочих, смеющихся и улюлюкающих голосов она узнала резкие раздражённые ноты голоса Цицерона.  — …напрасно альтмер унижает бедного Цицерона, — голос её спутника снизился до опасно-бархатистого низкого шёпота, когда Дагмар подошла к ним.  — Мы идём наверх, — остановила она его, флегматично игнорируя затеявшего склоку Лоннвила. Цицерон замолк и бросил в её сторону недовольный взгляд.  — Цицерон подчинится, — зашипел он едва слышно, — пока что.