Проклятая муза

По воле судеб, Джованни отвезли именно в ту клинику, откуда неделю назад с шумом выписался Дориан. В целом, это не было удивительным фактом. Такой уровень конфиденциальности и обслуживания обеспечивался в крайне редких случаях и оттого был наиболее ценен для знаменитостей. Диагноз модельера скрывался от общественности, как, впрочем, и сам факт недомогания. Пресс-служба Маэстро приложила титанические усилия для того, чтобы выстроить стройную "легенду" об отпуске своего начальника. К счастью, СМИ быстро заглотили "наживку" и приняли её за чистую монету. А большего и не было нужно для того, чтобы в мире моды не воцарилась паника.

***

Дорога до клиники заняла у Армана полчаса. Он отпустил водителя и решил сесть за руль сам - уж слишком щепетильной была поездка. Чем меньше людей знало о местонахождении Джованни, тем меньше было риска утечки информации. Дориан молчал всю дорогу. Француз не навязывал общение, не задавал вопросов. И даже не ворчал себе под нос что-то на родном языке, как поступал всегда, когда нервничал или был раздражён. На ум не приходили даже забористые проклятия, коими он так часто осыпал Грея. И вполне заслуженно, надо сказать. Напряжение, зависшее в салоне автомобиля, было густым и душным. Такой обычно бывает тишина, напоенная ожиданием лесного пожара. Казалось, стоит проскочить малейшей искре и кончено - пламя охватывает всё живое. Всепожирающее пламя... Именно таким пожаром была любовь Маэстро к проклятому блондину. И только уважение к Джованни заставляло Армана молчать. Молчать и везти Дориана в клинику. Потому что тот был единственным человеком, которого больному итальянцу хотелось видеть. Лишь у ворот клиники Дориан ожил, усаживаясь ровнее и всматриваясь в затылок француза. Он в который раз удивился тому факту, что Маэстро, благодаря какому-то своему магического дару, надо полагать, умудрялся собирать вокруг себя исключительно красивых людей. Арман Ассанте, к примеру, был всего лишь его личным помощником, доверенным лицом, но обладал истинно модельной внешностью. Нет, он не был слащавым мальчиком с обложки в прямом смысле этого слова, однако пропорциональности его черт, стати и выразительным синим глазам с густыми кукольными ресницами завидовали очень многие из моделей Джованни. - Что с ним произошло? - голос блондина был вызывающе спокоен. - Ты сам увидишь это, - Арман нервно выстукивал по рулю барабанную дробь, пока кованые ворота клиники открывались перед автомобилем. - Но что бы ни произошло с Джованни, знай - это твоя и только твоя вина! Если кто и сведёт его в могилу, так это ты, ублюдок! Ворота, наконец, окончательно распахнулись и француз заехал на территорию клиники. Ровная дорога, мощёная диким камнем, вела от ворот к парадной лестнице. Их уже ждали. Нужно было лишь припарковаться на мини-парковке для посетителей, коих традиционно было немного. Лощёный чёрный мерседес Армана стал здесь третьим автомобилем. Дориан первым вошёл к Джованни. Именитый модельер расположился в комфортных условиях - это была одноместная палата люксового уровня, напичканная дорогостоящей медицинской аппаратурой и по интерьеру больше похожая на президентский номер пятизвёздочного отеля. Впрочем, для Маэстро всё это не имело никакого значения. Грей ещё никогда, даже в самые худшие времена, не видел своего патрона таким... Равнодушным и сломленным. - Ты всё-таки появился, mio caro*, - итальянец не открывал глаз, но, похоже, узнал Дориана по звуку походки. Джованни был бледен и шумно дышал. Его грудь, которая тяжело вздымалась и опадала, была опутана проводами и датчиками. - Mi dispiace**, - Дориан, впавший в ступор от вида Маэстро, присел на край кровати и уложил свою ладонь поверх безвольной руки патрона. - Если бы я знал, то приехал бы раньше. - Я не хотел, чтобы кто-то узнал о моём сердечном приступе, - модельер открыл глаза и взглянул на блондина. Этот взгляд был прежним - искренним, чистым и полным безграничной любви. Любви, граничащей с поклонением. - Тем более - ты. - Non ti fidi di me, amore mio***? - Прошу, - простонал Джованни, устало прикрывая глаза. - Не говори так! Твой голос и без того сводит меня с ума... Ты лжёшь! Ты не любишь меня! - Ты мне глубоко небезразличен, - Дориан говорил без настоящих эмоций, но так, что измученный Маэстро ему поверил. Блондин умел так управлять своим голосом и его интонацией, что мог бы убедить Сатану покаяться в своих грехах. Что же тут говорить об одержимом своей проклятой Музой Творце? - Sono molto stanco****, - в голосе Джованни прозвучали нотки непролитых слёз. Он по-прежнему был отчаянно влюблён в Дориана, но всё же пытался найти в себе силы, чтобы отстоять свою честь. - Я побуду здесь, пока ты не уснёшь, - категорично проговорил Дориан и отсел в уютное кресло, стоящее неподалёку от кровати. На его лице не отражалось ни единой эмоции, впрочем, как и в голосе. * Мой дорогой (итал.) ** Мне так жаль (итал.) *** Ты не доверяешь мне, любовь моя? (итал.) **** Я очень устал (итал.)