Abyssus Abyssum Invocat

Спустя две недели в тёмных кругах под глазами Пайнса можно было насчитать до шестнадцати различных оттенков. Спать он просто боялся — неведомое зло, растревоженное приездом семьи, решило изводить его через кошмары. Содержание их не повторялось ни разу — но лучше от этого не становилось. Каждую ночь Диппер несколько раз умирал во сне тысячей жутких способов, включая нападение плотоядных поездов (!) и одержимых духами СВЧ-печей волнистых попугайчиков (?). Подросток спустил практически все карманные деньги на всякие справочники, досконально разобрался в теме и каждый вечер перед сном пил ненавистное тёплое молоко, по легенде помогающее заснуть, но в итоге под утро всё равно больше напоминал покойного прадеда, чем себя самого. Что удивительно, больше всего беспокойства по поводу его состояния выказал именно отец. Он довольно долго катался парамедиком на скорой помощи и потому как никто другой знал, какие последствия имеет злоупотребление депривацией сна и кофеином — к слову, кофе Пайнс хлебал литрами и в такой концентрации, что у нечаянно отпившей из его кружки Мейбл глаз дёргался часа три. Билл наблюдал за происходящим и сам до конца не мог определиться с собственными эмоциями по этому поводу. С одной стороны — мальчик вот-вот сорвался бы, а родители, пускай недостаточно чуткие и прочая, прочая, прочая лабуда далее по списку, наверняка не выдержали бы и вняли его мольбам о переезде. Дом снова опустел бы — и это вроде как было именно тем, чего демон добивался с самого первого дня, но… Но, но, но. Билл обожал эти самые «но» — нерушимая фундаментальность чего бы то ни было всегда казалась ему штукой до смерти скучной. Потому и внезапно организованный семейный совет он воспринял со смешанными чувствами. О кипише по ту сторону астрала узнал по оживлённой возне Арчи чуть поодаль. Прилетел посмотреть, что у них происходит, и недоуменно застыл прямо под потолком. Мрачный, как грозовая туча, Сосна сидел на диване и являл выражением в своём взгляде воплощённое страдание. Семья расселась возле него; на столе перед диваном стоял раскрытый ноутбук, на котором отображались в разных окошках какая-то худая и сухонькая женщина лет пятидесяти и симпатичная барышня на вид едва старше Диппера, рыжеволосая и откровенно скучающая. -…я же говорю, Анжелина, не из-за чего волноваться, — умоляюще пропищал Диппер и покосился на симпатичную рыжуху в другом окне. — Не Анжелина, а тётушка! — Поправила женщина и поджала обветренные губы. — Ты опять заставляешь всю семью беспокоиться! Позорище! Мать из-за тебя столько ночей не спала, а он, видите ли, к учебному году подготовиться хочет! Мало за тобой бегали, паршивец ты этакий, совсем себя угробить вздумал! Рыжеволосая девушка мученически вздохнула и уставилась на Диппера почти жалостливо. «Да сбрось ты уже вызов!», — взмолился подросток. От своей семьи он, конечно, ожидал всякого, но что Мейбл придёт в голову вызвать на этот народный суд Венди, его подругу в детстве, даже подумать не мог. — Позорище, — повторил Билл со вкусом, кувыркнулся в воздухе, уселся матери семейства на колени и расхохотался. Диппер был похож на забитого в угол щеночка, который уже понял, что скалить зубы в ответ на очередной пинок бесполезно и даже чревато, и теперь сдерживался изо всех сил. Очаровательное зрелище. — У меня сердце кровью обливается, — всхлипнула Оливия, — как представлю, что тебе через год уезжать… как тебя отпустить, скажи мне? Ты ведь такой несамостоятельный, ты же сам себе враг как будто… — Ма-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-ам, — заныл Диппер уже совсем по-детски. «Вы меня быстрее любой болячки угробите, нелюди». — Прекращай мамкать! — Властно оборвал его отец. — Выпрями спину, сделай нормальное лицо и выслушай, что тебе говорят люди, которым не наплевать на твоё будущее. Ты и без того болезненный ребёнок, Диппер, и если себя не жалеешь, так хоть мать свою пожалей! Мы что, так много просим? Относись к своей жизни ответственней. Нормально спи, нормально питайся, и никакого кофе больше чашки в день — это тебе ясно? — Ясно. Диппер потёр глаза — окружающим жест показался усталым, на деле же подросток вытер выступившие на глазах злые слёзы. — Я, пожалуй, пойду, — вздохнула рыжеволосая девушка, кажется, не менее зло, и сбросила вызов, даже не попрощавшись. Мейбл, явно недовольная жестким тоном отца, недовольно покосилась в его сторону и взяла брата за руку. — Мы ведь правда беспокоимся о тебе, братишка. Ты в последнее время выглядишь совсем паршиво. Руки трясутся, всё из них валится… это никуда не годится, правда? Билл усмехнулся. Происходящее даже ему казалось не столько забавным, сколько раздражающим — удивительно, как у его Соснового Деревца до сих пор шарики за ролики не заехали. — Я понимаю, — пропел Диппер тоном, в котором пониманием даже не пахло — только бесконечное желание если не убивать, то хотя бы калечить. Сайфер с удовольствием принюхался к его гневу. А ведь какой чудной всё-таки пацан! И сны у него такие — сплошное удовольствие в них копошиться. И эмоции эти — в ту же кучку. Питер Пайнс вздохнул. — Пообещай, Диппер, что возьмёшься за ум. Дай мне своё честное мужское слово. — Честное слово, — кивнул подросток и уже было собрался подняться на ноги, как Мейбл одёрнула его: — А попрощаться с тётушкой? Женщина на экране, очевидно недовольная тем, что про неё позабыли, поджала губы и протянула: — Ну что вы, это необязательно. Диппер наверняка очень занят. Уже достигнувший состояния куража, Диппер улыбнулся искренне и с такой подкупающей открытостью, что сердце родственницы дрогнуло. — Спасибо за заботу, тётушка. Я правда ценю твоё мнение, ты всегда помогала мне дельным советом! — «Особенно тем, который про чистку кармы уксусом и вегетарианством». — Спасибо, что нашла время поговорить. Я тороплюсь, потому что больше не хочу отвлекать тебя от дел в общине. Билл наблюдал за ним едва ли не с искренней гордостью. Он не ошибся: мальчишка невероятно, просто чертовски хорош! Любоваться и любоваться; пожалуй, даже жаль, что скоро съедет — если, конечно, ещё раньше не скопытится от нервов или посаженного сердца. Вслед за Диппером он улетел в спальню. Сосна так и полыхал напряжением, которому не было выхода. Кажется, поднеси к нему незажженную спичку — вспыхнет. В свою комнату Диппер забежал только за сигаретами, а потом, специально громко щёлкнув замком — мол, болезненный мальчик отдыхает, не беспокойте — тихонько выскользнул из дома и отправился в убогое подобие леса рядом с кладбищем. Демон только и сделал, что проводил его любопытным взглядом. Останавливать, само собой, не стал — вместо этого пустил по зеркалу на стене очередную тонкую трещину, развалился на постели и прикрыл глаз, проваливаясь в медитативное состояние: регулярный контакт с материальным уровнем порядком исчерпывал запасы сил. Ему, пожалуй, всё сильнее хотелось поговорить с мальчишкой напрямую. Глаза в глаз, так сказать. Посмотреть на его реакцию, оценить поведение при личной встрече… было бы круто, вот правда.

***

…а на следующий день малый семейный совет собрался снова. Оливия лучилась гордостью — удалось списать лишнюю баночку феназепама. — Ты же пил его, когда лежал в больнице, — улыбнулась она, встряхивая оранжевую упаковку. Таблетки звонко запрыгали по ярким стенкам. — Тебе помогало. Витающий неподалёку Сайфер только поморщился. Колеса он не любил — с его точки зрения люди под ними становились откровенно скучными. Живое человеческое мышление нравилось ему гораздо больше. Диппер, тем не менее, явно приободрился. Было бы из-за чего. Если бы его дражайшие родственники знали о блоке банок с энергетиком, притащенных домой тайком в отцовской спортивной сумке всего час назад, наверняка не улыбались бы так тепло. — Пить, сынок, будешь под моим контролем, — одним махом разрушила все надежды сына Оливия. — Либо под контролем Мейбл. Мейбл, до этого беззаботно потягивающая апельсиновый сок с порубленными мармеладными мишками, удивлённо икнула. — Вот только Мейбл к этому приплетать не надо! — Запротестовал Пайнс, прекрасно помнивший, как сестра дежурила у его палаты. Билл его полностью поддерживал. Он ещё не забыл ту ночь, когда попытался вместо снов Диппера проникнуть в сновидения его сестры. Даже сейчас, подумав об этом, демон невольно поёжился. Обсуждение, между тем, постепенно подошло к своему логическому завершению, и Диппера отпустили восвояси. Большую часть суток мальчишка посвящал чтению — вот и сейчас уселся за очередную фэнтезийную книжку, а демон, по всем законам жанра уютно устроившийся у него на плече, читал вместе с ним. …о себе он дал знать только ближе к ночи. Сосна под присмотром матери проглотил таблетку и, когда все уже разошлись по спальням, отправился в ванную комнату, дверь в которую оказалась заперта. Изнутри. При том, что вся семья буквально несколькими минутами спустя закрылась в своих комнатах. Впрочем, этому могло найтись объяснение — мало ли кому взбрело в голову подняться посреди ночи, — но куда хуже было то, что за запертой дверью послышался всё тот же сдавленный и горький женский плач. — Привет с кладбища? — Пробормотал Диппер и ушёл обратно в свою комнату. И не сказать, что сильно удивился, когда все тот же плач совсем тихо раздался из-под его кровати. — Я тоже рад тебя видеть, — вздохнул мальчишка и забрался под одеяло. — Видеть, говоришь… — хмыкнул Сайфер. В следующую секунду из-под днища постели высунулась, царапая пальцами по полу, полупрозрачная чёрная человеческая рука. — БЛЯДЬ!!! — В который раз заорал Пайнс и накрылся одеялом с головой, искренне жалея о том, что не знает ни одной молитвы. Вскоре он пожалел ещё и об одеяле — потому что невидимые пальцы заскребли уже по нему, от ног поднимаясь к самому животу. Ничего лучше, чем лягнуть невидимого вторженца, подросток придумать не смог. Видимо, он всё-таки начал привыкать к окружающему пиздецу. А вот Билл, вполне последовательно отлетев от пинка с кровати и несколько раз кувыркнувшись в полете, охуел окончательно. Да какого дьявола?! Здоровенная, в половину стены, стенка с книжными полками, шкафом для одежды и отсеком для обуви рухнула на пол с таким грохотом, что остальные Пайнсы не сбежались на шум исключительно по той причине, что Билл усилием воли заставил их не просыпаться. Диппер нечаянно упал с кровати. Пользуясь ей же как баррикадой, глянул на учинённые разрушения и вдруг рассмеялся. — Сильно пнул, да? — Сильно? Да ты вообще не мог ничего подобного, ты… — Билл от возмущения лишился даже дара речи — и тут же мстительно заставил окно разлететься вдребезги. — Свежий воздух, спасибо, — крикнул Диппер, понимая, что на помощь ему никто не придёт. Если у его двери до сих пор не топчутся родственники — на минуточку, большая половина мебели в комнате завалилась — даже не проснётся никто. По-новой забравшись под одеяло, он прошипел: — Иди ты нахуй, нечисть, я спать. Сайфер много чего мог вынести — но никак не игнорирование себя любимого. Рывком стащив с пацана одеяло, он не удержался — и кинул прямо на Диппера здоровенную, с человека размером, вполне осязаемую и жутко энергозатратную иллюзию живого жука. — Я сказал, пошла на хуй!!! — Завизжал подросток, спихивая с себя какое-то многоногое существо. Билл насупился пуще прежнего. — Грубо, Сосна. Очень грубо. — И жук рассыпался на несколько десятков таких же, только мелких, хитиновых тварей. Этого Пайнс вынести уже не смог. Вскрикнул, подскочил на ноги и принялся лихорадочно стряхивать с себя иллюзорных насекомых — и опешил, когда не увидел ни на постели, ни на себе ни одного жука. Подросток так и остался лежать на полу, с истинно восточным пофигизмом уставившись в потолок, а потом стащил на пол подушку, одеяло и тихо буркнул: — Я в любом случае усну. …и ведь действительно уснул — а Билл, растерянный, так и остался парить сверху и разглядывать наливающиеся тёмным отпечатки пальцев на тощей лодыжке, которые к утру обещали стать полноценными синяками. — Не то чтобы сон тебе хоть сколько-нибудь помог, малой, — ухмыльнулся Билл. И уже привычно проскользнул в чужое сознание, сходу создавая кошмар о том, как вся семья Пайнсов, кроме непосредственно Диппера, обернулась живыми мертвецами, охочими до пожирания плоти. Во сне Диппер, которого сюжет неотвратимо вёл к необходимости собственноручно снести головы каждому из членов семьи, метался и всё пытался проснуться — но, одурманенный выпитым препаратом, сделать этого никак не мог. Зато Сайфер почти — почти — почувствовал себя отомщённым.