Abyssus Abyssum Invocat

Таким образом, решено было сделать перерыв. «На осознание», как объяснил Диппер, уже стоя на пороге и усиленно избегая хмурого взгляда демона. Тот, хоть и пообещал держаться поодаль, приглядывал за подростком круглые сутки — спасибо подаренным напоследок золотым побрякушкам, ставшими хорошими поисковыми артефактами. Билл по-прежнему не понимал, что за чертовщина творится у его мальчика в мозгах и почему его вдруг испугало то, о чём тот, безусловно, знал — не мог не знать или, по крайней мере, не догадываться. Непонимание злило, однако пришлось смириться и не путаться под ногами. Если Пайнсу нужно было подумать — пускай. За то время, что Билл в этом новом теле провёл среди людей, ему пришлось лично убить двоих, искалечить как минимум шестерых человек и замести следы после убийства пяти человек. Специфика, скажем так, работы — специальность ничуть не хуже любой другой. Этого хватило, чтобы получить примерное представление о том, как работает местная полиция, а потому Сайфер не удивился, когда Диппера на следующий день сняли прямо с уроков и отвели в кабинет директора, где его уже ждали двое безукоризненно вежливых сотрудников полиции, прибывших для допроса. Его мальчик проявил себя лучше, чем Билл мог бы ожидать — впрочем, его уже не удивляло то, как часто Диппер его поражал. Побледневший и весь напряжённый, натянутый, как струна, Пайнс, тем не менее, уверенно отрапортовал: возникло недоразумение из-за девушки, отъехали вместе в сторону той заброшки, в процессе потасовки выяснилось, что колотить его, собственно, не за что, так что разошлись спокойно — пешком добравшись до ближайшей автобусной остановки, я уехал домой, разумеется, вы можете спросить у родителей (самостоятельно наведённые ложные воспоминания всей семье), а вот — автобусный билетик, поглядите (чек из ночного магазина на молоко, холодный кофе и сигареты), а больше ничего не знаю, ничего не видел, боже, это ужасно, понятия не имею, как подобное могло произойти… В результате Сайферу почти не пришлось вмешиваться. Он только проследил, чтобы к Дипперу не выставлялось никаких претензий, и, когда убедился, что всё в порядке, окончательно отпустил ситуацию. «В порядке» начало сыпаться ближе к вечеру, когда подростка с интервалами в полчаса почти сбила машина, привязался какой-то сумасшедший бродяга, напала астральная тварь с кошмарным количеством пастей, а почти у самого дома он поскользнулся на смехотворной луже и только чудом не приземлился головой на острие зубчатой плашки в заборе. Следующую неделю Диппер пережил единственно чудом. Мелкие и не очень неприятности сыпались на него, точно из бракованного рога изобилия. Уже через день Билл, тщательно следящий за происходящим, понял, что здесь что-то нечисто, и догадался просканировать Сосновое Деревце, что привело его в последовательный ужас — в общем энергетическом фоне зияла такая выжженная брешь, что не было ничего удивительного в происходящей череде смертельно опасных неурядиц. Со своей вспышкой злости Билл эту брешь не связал. Решил, что дело может быть в чём угодно из последних событий: даже хорошо направленное немагическое проклятие со стороны одного из тех пацанов могло причинить схожий ущерб, а винить посторонних в случившемся было куда проще, нежели себя самого. Билл каждый день вливал побольше силы в охранные побрякушки и невидимой тенью ходил за Диппером чуть ли не по пятам, отводя те опасности, которые не могла ограничить защита амулетами. Оставалось только надеяться, что со дня на день проклятие выветрится, и всё станет как раньше. В школе, где о Пайнсе и без того ходили слухи самые разные, всё вскипело до полного абсурда. Половина однокашников теперь обходила подростка стороной и старалась лишний раз не смотреть ему в глаза, а половина, напротив, воспылала ещё большим, нежели прежде, интересом. Трое парней, ушедших из той заброшки достаточно рано, чтобы не попасть под раздачу, сделали, очевидно, собственные выводы, и недалеко ушли от истины: когда Стив, задержавшийся после урока в кабинете по истории, чтобы досдать учителю заданное на дом эссе, столкнулся в дверях с Пайнсом, на него жалко было смотреть. Забормотав несуразные извинения и опустив взгляд, пошедший красными пятнами парень протиснулся мимо и сиганул подальше по коридору так, что Дипперу оставалось только растерянно смотреть ему вслед. О страшной смерти четырёх молодых и здоровых парней, за которыми прежде не было замечено никаких психических отклонений, как и о присутствии на месте событий Диппера Пайнса, знали все — и мало кто сомневался, что он так или иначе приложил к этому руку.

***

Марлен рано начала понимать, что сорвала нехилый куш в генетической лотерее. Как и в большинстве американцев, в ней было смешано большое количество кровей, но сильнее всего она благодарила индейцев, от которых ей достались густые волосы интересного угольного оттенка и чуть раскосые, чёрные же глаза. По совести говоря, глядя в зеркало, она не совсем понимала тех, кто закидывал её на день всех влюблённых бесполезными картонками мерзкого розового цвета. Но подобное отношение окружающих давало определённые преимущества — например, некоторые поблажки со стороны падкого на красоту школьного мира. Эфемерные бонусы, однако, не перекрывали куда более очевидных минусов. Внешности и вычурному имени надо было соответствовать. От таких, как Марлен, люди ждали чуть больше, чем от прочих, следовательно, и работы над собой требовалось в большем объёме — к своим неполным восемнадцати девушка успела обзавестись неврозом и регулярными мигренями. Завышенные ожидания окружающих ещё никого не делали счастливее. Больная влюблённость Ника стала последним гвоздём в крышку воображаемого гроба. Заявлять о преследовании было как-то глупо, но когда человек продолжает навязываться спустя сорок шестое «нет», ситуация принимает не совсем приятный оборот. «Наверное, я страшный человек», — подумала Марлен, когда безукоризненно вежливый полицейский в кабинете директора сообщил ей, что Николас ОʼКоннор трагически погиб. Разумеется, она ничего не знала о его смерти — и где-то в глубине души обрадовалась, что всё закончилось, пускай и таким жутким образом. Наверное, если бы нечто подобное случилось с Диппером Пайнсом, она бы заплакала и, возможно, рыдала ещё месяц. Теперь, когда придурок стал мёртвым придурком, девушка наконец-то могла заняться личной жизнью, не опасаясь, что какого-нибудь хорошего парня, с которым она перекинулась парой слов, найдут избитым на окраине города. Сложно описать словами то удивление и радость, когда Диппер первым пригласил её в кино на вечерний сеанс — пускай даже ей было не суждено узнать, что его причины оставались куда менее милыми, чем улыбка. А Диппер всего лишь хотел укусить от того пирога, за который едва не поплатился жизнью.

***

Свидание, впрочем, не задалось с самого начала. Поднимаясь по ступенькам кинотеатра, благо тот находился совсем недалеко от дома Марлен, Пайнс оступился и, если бы девушка не поддержала его за плечо, запросто мог бы сломать себе шею. Падение удалось смягчить хотя бы тем, что рухнул Пайнс прямиком на Марлен, одновременно с этим от души заехав ей локтем по лицу. Девушка, впрочем, не утратила жизнерадостного настроя. — Ничего страшного, — хихикнула она, прижимая бумажный платок к разбитой губе, пока жутко расстроенный Диппер не знал, куда деваться, и виновато косился прямо на её сплошь разодранные колготки. — Серьёзно, не переживай! Всякое случается. Мне и не больно совсем. …на середине сеанса Диппер подавился попкорном и, пока судорожно пытался откашляться от вставшей в горле крошки, нечаянно залил платье своей спутницы сладкой газировкой. Последующая прогулка в парке прошла бы почти душевно и приятно для них обоих, если бы спустя полчаса с небольшим Диппер, отшатнувшись от невесть откуда выехавшего не по специальной дорожке велосипедиста, не рухнул в ледяное озеро и за руку утащил девушку за собой. …отогреваться зашли в ближайшее ночное кафе. Выпросили у официантки пару подогретых полотенец, и, откровенно говоря, Диппер всё равно чувствовал себя довольным: Марлен реагировала на всё происходящее удивительно легко, сама жалась к нему под одним широким полотенцем, смеялась над шутками, шутила сама и философски отнеслась даже к тому, что официантка, разнося кофе, облила их обоих горячим напитком. Чуть позже она и вовсе предложила после кафе хорошенько высушиться у неё — мол, её дом ближе, братья в последнее время ночуют невесть где, а отец на ночном дежурстве… Если бы Диппер не опрокинул стоящую на столе свечку и не поджёг скатерть, свисающую Марлен до самых коленок, свидание можно было бы считать почти удавшимся. — БЛЯДЬ! — Заорал Пайнс и, не раздумывая, окатил спутницу водой из ближайшей вазы. Но тонкий капрон уже успел расплавиться и намертво прилипнуть к бёдрам. Девушка заскулила от дикой боли, вскакивая на ноги и тут же оседая на пол. Того, как загорелись его собственные джинсы, Диппер уже не заметил. …домой он припёрся только поздним вечером. Голодный, злой и с прожжёными дырами на штанах. Ни слова не говоря домашним, поднялся к себе и повалился на кровать, размышляя о том, какого чёрта вообще происходит. Билл заявился к нему парой часов спустя: как раз в тот момент, когда подавившийся ополаскивателем для рта парень синел, отчаянно кашляя, на полу в ванной комнате. — Сосёныш! — Заорал треугольник, когда Диппера удалось-таки привести в норму. — Сосёныш, нам срочно надо поговорить! — Очень удачное время, — прохрипел подросток, смаргивая выступившие на глазах слёзы. Билл погладил его по волосам чёрной полупрозрачной лапкой. Учитывая, что они не виделись лично уже больше недели, он успел порядком соскучиться. — Айда ко мне? — Мне сыкотно выходить из дома. — Прямо отсюда и перетащим. — «Ты будешь орать и драться. Родителей переполошишь». — Со мной не страшно. — Страшно со всеми, и с тобой в том числе. Билл, это же что-то… магическое, да? Билл покаянно вздохнул и тут же крепко обвил Пайнса удлинившимися ручонками — чтобы тот, когда осознает, не сумел заехать ему в глаз. — Лично мой косяк, — покаянно признался он. — Я сначала не понимал, а после сегодняшнего, как увидел, что с вами творилось… короче говоря, копнул глубже и всё разложил по полочкам. Мне будет спокойнее, если ты пока останешься со мной. — Так, — гавкнул подросток, грозно нахмурился. — Я чего-то не знаю? — Слушай, мне типа очень-очень жаль и всё такое, но я могу это исправить, точнее, помочь переждать, так что давай мы не будем нервничать и просто… — Билл. — Моя любимая Соснулька, — попробовал смягчить ситуацию Билл, изобразив глазом заискивающую улыбку. — Билл, блядь, Сайфер. Немедленно… Договорить он не успел — Билл перенёс их обоих к себе в квартиру и тут же от греха подальше попытался смыться к потолку — но мальчишка, поймав его за ногу, бесцеремонно притянул обратно. Сайфер испустил ещё один горестный вздох. — Я тебя проклял, — признался он. — Нечаянно. — Ты… что сделал? Диппер зыркнул на него так грозно, что Билл невольно уменьшился в размерах — так, что теперь при желании мог бы уместиться у Пайнса на ладони. — В тот день, когда… ну, ты помнишь, в тот самый день, я был зол, и моя, скажем так, злость тебя непроизвольно задела — учитывая, что ты был для меня открыт, получилось по сути то же проклятие, — начал объяснять демон, невинно моргая длинными ресничками. — В общем, ты сейчас особенно уязвим и в усиленном режиме притягиваешь неприятности. Это временно, на самом-то деле, ещё пара дней — и всё вернётся на круги своя, но… Эй, да не смотри на меня так! Пару секунд Пайнс сверлил демона тяжёлым взглядом, будто бы даже успокоившись, а потом со всей дури заехал ему лбом в глаз. Учитывая, что Сайфер был размером с его ладонь, удар пришёлся особенно удачно — и несколько раз кувыркнувшегося в воздухе демона отшвырнуло к противоположной стене. — Я же сказал, что мне жаль! — Обиженно завопил он.  — Если решил от меня избавиться, так и скажи! — Ненормально ровным голосом ответил Диппер и сунул руки в карманы домашних штанов. Билл потёр ушибленную сторону и аккуратно подлетел ближе. — Я этого не хотел, Сосна. Понятия не имел, что так выйдет. — Понятия он не имел, — проворчал Пайнс, впрочем, мгновенно остыв. — А я чуть не помер… раз сто, наверное! — Ну, извини. Я за тобой присматривал, честно. Ничего бы не случилось. — Присматривал, говоришь? — Тихо и очень нехорошо зашипел подросток, упирая руки в бока. Билл растерялся окончательно. — Денно и нощно. Следил, не покладая рук… и глаза. А что не так? — А то, что сегодня чуть не сгорела моя возможная девушка! Если бы Сайфер был сейчас в человеческом теле, он бы непременно поперхнулся. — В-возможная кто? — Девушка, Билл! Это такие люди, которые без хуёв! Демон вопросительно моргнул. Нет, он, конечно, наблюдал за этой встречей, а перед этим сам давал Дипперу добро на всяческого рода отношения, но ведь не думал, что Сосна действительно собирается… — Я тоже могу… без хуя… — электрически продребезжал он. — Да при чём тут вообще хуи! — Крикнул Диппер. — А зачем тебе сдалась эта девка? — Смертельно оскорбившись, Сайфер скрестил руки напротив галстука-бабочки. — Да потому что я из-за неё чуть жизни не лишился! Только ради этого стоило её трахнуть! А ты. ТЫ! — Взвыл Пайнс страшным голосом. — Ты… КОЗЁЛ! — Козёл. Зато твой. — Был бы у него нос, Билл бы весьма живописно им всхлипнул — театральности ради. — Тебе здорового траха не хватает? Ты с ней встречаться хочешь? Жениться? Детей от неё хочешь, да? Да? — Билл… ты что несёшь вообще? Какие, блядь, дети?.. — А зачем тебе ещё могут быть нужны отношения с представителями твоего вида, если у тебя есть я? — Ты же сам говорил… Билл вспыхнул до такой степени, что загорелся красным. — Вот вообще ни разу не аргумент! — Ну ни хера себе! Это же сколько твои слова стоят? От переполняющих эмоций пунцовый Сайфер навернул круг под потолком. — Так зачем она тебе? — Трахнуть, — пожал плечами Диппер и повалился на диван, который Билл нечаянно спёр не откуда-то, а со свалки. Одна из пружин тут же больно впилась в жилистый зад, но вставать подросток даже не подумал. Билл покосился на него и промолчал — правда, ненадолго. «Альфа-самец, чтоб его» «Нашёлся бык-осеменитель» «Тоже мне» — Но у тебя есть я! — Есть. И это замечательно. Ты меня любишь? Билл никогда не любил действовать честно. Вот и сейчас, всё такой же миниатюрный, мерцающий и с широко раскрытым глазом, взмахнул ресничками, спикировал Сосновому Деревцу на колени и лапками-верёвочками настойчиво ухватился за его запястья. — Глупый вопрос, Сосёныш. — Ну вот и не нуди. Бесишь. — Ты мой. — Ты тоже, — Диппер, тяжело выдохнув, сдулся окончательно. Качнул головой, усмехнулся и погладил пальцем одну из мерцающих граней. Билл не ответил — он был слишком занят влюблёвыванием ни о чём не подозревающей Марлен в тихоню-однокашника с её класса по математике, который в скором времени должен был поступить в Гарвард и который тихо плакал в подушку над её фотографией вот уже пятый год.