Узы белого волка

Уставший Мика сидел на диване, наблюдая за Герольдом и Домиником, которые разрисовывали на полу большое полотно. Альфа с удовольствием учил пятидесятилетнего сынишку рисовать и читать, что тому очень нравилось. Огромный интерес у мальчика вызывали цветы. Изящные лепестки красочного оттенка и тонкие стебли, крепкие по натуре. Доминик разглядывал иллюстрации, зарисовывал и старался запомнить название каждого представителя флоры, хотя в жизни ему довелось их увидеть лишь раз. Несмотря на уговоры Герольда, Мика отказывался отпускать Доминика за пределы деревни, ему казалось, что вот-вот нагрянет стая Церберов и отберёт у него сына. Так Доминик и жил, словно крошечный зимний фей, среди снега и холодов, в мире девственно белого и, редко, чёрного. Мика с завистью смотрел на семьи, в которых волчата впервые становились на лапы. Все их шрамы и ранки, полученные за детство затягивались, не оставляя после себя и следа. Они начинали различать друг друга по запахам и полу, находя друзей среди тех, кто пах притягательнее. Кому повезло, смогли найти свою истинную пару уже сейчас, пусть и не осознавая этого. Доминик тоже приобрёл запах. Мучительно тонкий и слабый аромат сливок. Маленькие альфы редко чуяли его, но вот ребята постарше присматривались к очаровательному омеге, несмотря на его неведение в отношении волков. С годами Доминик становился только краше. Отец его приходил в деревню Ветра всё чаще и оставался в ней всё дольше. Волки его стаи совсем наплевали на вожака, а муж слёг с лихорадкой, за ним приглядывал Старейшина, дав альфе хорошую возможность уходить на неограниченный срок. Именно поэтому сейчас он жил с Микой и растил Доминика. Деревня Ветра стала для альфы вторым домом, где его ждала любящая семья. Он охотился на равнинах и в лесах у подножия гор, собирал для Доминика цветы, рисовал пейзажи, показывая природу за пределами снега и просто жил там, куда всегда тянулась душа. А в деревне Цербера было неспокойно. Альфы нервничали и понимали, что им нужен новый вожак. Герман, прослышав слухи о близящемся поединке с его отцом за должность вожака, решил во что бы то ни стало одержать верх, хотя и Говард, брат Герольда, не отставал. Будучи почти точной копией брата, альфа затеял грандиозное представление с участием стаи Дикий клык. Он решил убить двух зайцев одним ударом, показать свою силу и заодно избавиться от конкурентной стаи, которая, по его мнению, грозила захватить весь лес. Амбициозные планы дяди не укрылись от Германа, но он решил не оповещать отца о надвигающемся бунте, а поучаствовать в заговоре наравне с Говардом. Уже спустя пару дней волки Цербера чёрной тучей заполонили лес и окружили деревню Клыка. И как низка и отвратительна была их тактика. Мерзавцы нападали исподтишка, ловили слабых и рвали их. Несчастные омеги, безумные альфы не щадили их. Та ненависть, что снедала Цербера всё это время вылилась на Клык. И тогда чёрный вожак Клыка бросился в битву с, как он считал, лирым вожаком Цербера. Но Говард не стал испытывать свои силы, он взял в заложники омегу чёрного вожака. Шантаж, и, вот он, решительный момент. Черноволосый альфа стоит, раскинув руки, не сводя несчастных с мужа глаз. И крик омеги тонет в вое мерзких морд. Они в крови купаются, неся прекрасному блондину боль и смерть. И смех разносится, ведь Говард победил. Герман не отстал, помучил он и сына чёрного вожака. Ведь на глазах брюнетистого мальчишки убил он двух маленьких омег, что тот любил и Лучиками ласково прозвал. В один день семьи не стало. В один день стая пала, а Говард вышел победителем, но ненадолго. Коварный, отвратный отпрыск брата убил его исподтишка. Какая ирония, умереть от того, чем промышлял сам. Роковой день для Клыка и Говарда, стал триумфальным днём становления Германа на посту вожака Цепного цербера. Герольд не скоро узнал о переменах в стае Цербера, а о несчастье Клыка и вовсе не ведал. Передать бразды правления сыну альфа был не против, ведь теперь он мог спокойно покидать стаю и жить там, где хотелось. Когда Доминику уже исполнилось сто двадцать лет, муж Герольда не выдержал давления и сошёл с ума. После лихорадки он потерял возможность иметь детей, что стало первым ударом. Муж, которого он всё это время избегал, ушёл из дома и пропадает неизвестно где. Сыновья больше не обращают на него внимания, совершенно игнорируют, получая навыки убийц. Но последней каплей стал сладкий запах чужого омеги и знакомый, но одновременно новый оттенок сливок, который пропитал Герольда, а тот без стеснения заявился в дом. Таких криков деревня Церберов не слышала никогда. Ижен был неумолим, он рвал и метал то в одном обличье, то в другом. Несколько раз он ранил Герольда, когда тот с болью в глазах пытался его успокоить. Но какой пыткой были для омеги объятия его альфы, пахнущего другим. Он требовал объяснений и вместе с тем не желал ничего слушать. И тогда Герольд впервые в жизни ударил омегу, своего омегу, мужа. Он отшвырнул его к стене и прижал за горло так, что вместо криков раздались сдавленные сипы. С яростью альфа смотрел на того, кого до омерзения сильно продолжал любить. И Ижен всё понял. И запах омеги, и новый оттенок сливок говорили сами за себя. Герольд отпустил мужа и усадил в кресло так легко, словно тот стал безвольной куклой. Он оглядел комнату и устало вздохнул. Альфа заметил сыновей в дверном проёме, которые не двигались с места всё это время, и тогда стал говорить. Он рассказал о Доминике, как тот появился на свет и как продолжает жить. Объяснил, что не собирался бросать семью. Но договорить ему не дал безумный вскрик омеги, который был невыносим, столько в нём было боли. И Герольд чувствовал эту боль, он слышал отчаянный стук разбивающегося вдребезги сердца. Дальше произошло то, чего не ожидал никто, даже кровожадные сыновья альфы. Лирый волк взметнулся и вцепился в тонкое горло. Он слышал хруст и хрип, он испивал не кровь, а боль. Любимый и родной, такой несчастный, омега умирал. Жизнь в глазах Ижена угасла, похоронив безумие на самом их дне. И теперь уже альфа рыдал, обезумев от боли и горя. Своими клыками, своими словами он убил того, чьё сердце клялся защищать. И плевать было на Доминика, на Мику, он молил всех Богов, вернуть ему того, очаровательного и нежного, омегу, с которым обещал жить и в горе, и в счастье. Герман не долго горевал по папе. Заслышав о брате омеге, он вовсе выпал из реальности, и в голове крутилась одна мысль: "убить, да поскорее". Пока Витольд оплакивал Ижена, Герман обратился и с диким рыком напал на отца. Отчаявшийся альфа не стал сопротивляться, его снедала боль, что испытал омега. Рывок, и сердца стук разносится в последний раз. Пара мертва, кровь окружает их тела. Витольд шокирован и просто убит, кричит на брата, а тот одно лишь слово говорит. "Убью" - вот аргумент. Северный ветер продолжал жить. Лишь Мика и Доминик знали, что-то произошло, что-то случилось. Не может ведь отец бросить так любимого сына. Но никаких вестей нет уже двадцать лет. И меркнет память об отце в глазах Доминика. В свои сто сорок лет он живёт и радуется жизни, не зная, кто отец. Есть папа и красивая картина со странной подписью в углу. И оленья шкура, что имеет запах сливок, мила сердцу, но неведомо уму, почему. Друзей округа растворяет все тревожные мысли, а потому юный омега и вовсе забывает свое горе. Доминик и жил бы так, в неведении, если бы не роковая встреча. Лирый волк пришёл к границам снежного селения и тенью наблюдал за юным блондином. Жгучая ярость застилала его глаза, жажда убийства подступала к горлу с рычанием, но запах омеги сводил с ума, и понял лирый волк, кто его пара. Жестокий виток судьбы свёл вместе два взгляда. Дикие жёлтые глаза отразились в нежно-голубых, тогда созрел ужасный план, достойный уважения Говарда. Доминик гулял с друзьями, ни о чём не подозревая. Уже юношеский смех и милый сердцу альфа. Кроткий взгляд, касанье невзначай, блондин был робок и наивен, чем Рональд, рыжий альфа ста семидесяти лет, не преминул воспользоваться. И всё бы ничего, но цепляются глаза голубые за знакомый безумно оттенок. Лирый. И крик сам рвётся с уст, и ноги несут против воли. -Отец! - возвращение годов боли. Не отвечает ему волк, только смотрит и давит. Давит в себе порыв, зарычать, кинуться, загрызть, убить, разорвать. Омегу, брата, сокровище отца, что было ему дорже мужа. Но порыв сходит на нет, очаровательный омега в незнании обнимает лирого волка, как своего отца. -Я вовсе не твой отец, прости, - волк обратился в человека, чем заставил Доминика отпрянуть. -Кто ты? - омега оглядывает брюнета, так напоминавшего отца. -Моё имя Герман. А твоё? - альфа помогает блондину подняться. -Доминик, - он отводит глаза, краснеет. Стук сердца в груди ничем не успокоить. -Доминик, тебе нельзя так просто подбегать к незнакомцам, - рыжеволосый альфа увидел в появившемся двухсотлетнем альфе соперника и притянул омегу к себе. -Уверяю, у меня и в мыслях не было, навредить ему, - лукаво отвечает Герман, отмечая агрессию альфы. -Как ты сюда попал, в наше селение нельзя просто прийти, нужно знать дорогу, - к ним подошли и другие друзья омеги. -У меня хороший нюх, а отсюда пахло едой. -Едой и в лесу пахнет. Зачем ты пришёл? - Рональд даже рыкнул в нетерпении, он видел, что собеседник не сводит глаз с Доминика. -Я одиночка, путешествую давно, подумал, что в какой-нибудь стае найдётся рынок, чтобы пополнить запасы. И к тому же, я всё ещё в поисках пары, - он подмигнул омежкам, среди которых стоял и Доминик. -Тебе стоит убраться из нашей стаи, как можно скорее, мы не терпим присутствия чужаков. Идём, ребята, Мика будет волноваться, если Доминик не вернётся к обеду. - Рональд взял омегу за руку и повёл вглубь селения, остальные друзья тоже решили отправиться на перекус. Герман не стал больше акцентировать на себе внимание и скрылся в кустах. Тут он, наконец, хищно улыбнулся в предвкушении свершения своего жестокого плана.