Любовь всегда прекрасна и желанна, особенно, когда она нежданна.

Первым желанием Плисецкого было, конечно, оттолкнуть Кацуки, попутно задвинув ему коленкой между ног, но почему-то тело отреагировало по-другому. С ужасом для себя он почувствовал, как кровь приливает к тем местам, к которым не должна приливать. «Чёртова физиология», - ругнулся про себя Плисецкий, снимая с плеча рюкзак и пытаясь им как-то прикрыть естественные реакции своего организма, - «Нужно успокоиться, они всего лишь играют со мной, но победителем всё равно буду Я!» - Сегодня что, какой-то праздник, что ты притащил Кацудона домой? – спросил Юрий, проходя мимо японца в гостиную и заваливаясь с ногами на диван, так и не выпуская спортивного рюкзака из рук. От его внимания не ускользнуло, что Виктор с Юри переглянулись между собой, после чего Никифоров произнёс: - Всего лишь субботний вечер, но в наших силах сделать его волшебным. - А-а-а, так это просто от недотраха, так бы и говорил, а ещё лучше – предупредил, я бы зашёл по пути в аптеку, купил себе беруши… - Ой, я не знал, что ты любишь заниматься этим в берушах, - Виктор с озадаченным выражением на лице посмотрел на Плисецкого, в который уже раз заставляя его мозг кипеть от множества мыслей. - Этим?! О чём ты вообще подумал, долбаный извращенец?! «Кажется, Виктор совсем чокнулся, раз говорит мне подобные вещи, да ещё и при Кацудоне». - Всего лишь о том же, о чём и ты, - Никифоров хитро с прищуром посмотрел на Плисецкого, указывая пальцем куда-то в район его пупка. – Или ты будешь отрицать, что с самого начала прячешь от нас свой стоя.. - Захлопнись! – Юрий вскочил, сжимая руки в кулаки, в глазах стояла ничем не прикрытая злость. - Виктор, ты ставишь Юрио-куна в слишком неловкое положение, - Кацуки, стоявший в стороне и молчавший до этого, подошёл к Никифорову, кладя ладонь ему на плечо. – Мы не должны ни к чему его принуждать, тем более, он всё ещё ребенок. - Это кто тут ребёнок?! – Плисецкий продолжал извергать из себя злобные флюиды, но ни один, ни другой не реагировали на это. Виктор повернулся к Кацуки, наклоняясь и что-то шепча ему на ухо, словно Плисецкого сейчас и вовсе не было в комнате. - Он сказал такое? – Юри немного делано удивился, выслушав Виктора. – Это так в духе Юрио-куна. - Всё! Я не намерен больше терпеть ваш трёп, - Плисецкий поднял с пола рюкзак и решительным шагом направился в свою комнату. - Приятных снов! – с добродушной улыбкой пожелал ему напоследок Виктор, помахав рукой. Отчего-то Юрий подумал, что Никифоров его непременно остановит, но тот даже не сдвинулся с места. В глазах вдруг предательски защипало, но он поспешно утёр лицо рукавом. И на что он только надеялся? О чём думал, соглашаясь на эти тренировки? Он завоюет золото Олимпиады и без Виктора и его ручной свинки, докажет, что с его чувствами тоже надо считаться. «Завтра же сваливаю обратно в Питер», - подумал Плисецкий, плашмя падая на кровать и утыкаясь лицом в подушку. Они назвали его ребенком, да кто им дал такое право?! Он давно уже вышел из этого возраста. «Тоже мне взрослые, или быть взрослым – это трахать себе подобных?!» Невольно в голове возникли воспоминания о том сексе, что он увидел, подсматривая на свою беду за Виктором и Юри. Рука предательски потянулась к шортам. Прикрыв глаза, Плисецкий коснулся своего члена, обхватывая головку, ощущая, как возбуждение начинает накрывать его при мысли об обнажённом и ласкающем себя Кацуки. Стоп! Почему это должен быть именно Кацудон? Почему, онанируя сейчас, он думает не о пышногрудой блондинке из порножурнала, а представляет себе этого япошку? «Чёрт! Я и сам чокнулся, наверно». Юрий резко сел на кровати, обхватывая голову руками. - Надо сходить на кухню, налить себе молока, - прошептал в темноту Плисецкий, поднимаясь и выходя из комнаты. На первом этаже было также темно, как и на лестнице, отчего Юрий решил, что Виктор с Кацуки или в ванной, или успели как-то бесшумно (что уже само по себе удивительно) подняться к себе. Это ему было только на руку, если хоть одна из его догадок окажется верной. Сейчас, чувствуя в душе смятение, а в штанах потихоньку сходящее на нет возбуждение, ему совсем не хотелось опять наткнуться на эту парочку, занимающуюся не пойми чем. Осторожно двигаясь в темноте, Плисецкий открыл дверь кухни, заходя и включая свет. - Ай! Этот резкий возглас заставил блондина повернуть голову в сторону кухонного стола и встретиться взглядом со слегка ошалевшими глазами теплого карего оттенка. - Э-э-э… Это вы, ну ладно, не отвлекайтесь, я лишь молоко возьму и уйду, - словно на автопилоте безэмоционально проговорил Плисецкий, стараясь не смотреть на распластанного на столе полуголого Виктора и нависающего над ним Кацуки. На таком же точно автопилоте он прошёл к холодильнику, достал бутылку с белой жидкостью, закрыл холодильник, выключил свет и вышел в коридор. И только тогда его отпустило, и он как безвольная кукла осел на пол, смотря в стенку напротив широко распахнутыми глазами. За дверью кухни послышалось какое-то движение. Но вместо того, чтобы уйти, Плисецкий зажал руками уши, выпуская молоко из рук, продолжая сидеть на полу. «Почему?! Почему?! Почему всё так происходит?!» - казалось, голова сейчас расколется на части, как пять минут назад раскололось его сердце. В глазах уже немилосердно щипало, но гордость никак не хотела отдавать его во власть эмоций, до тех пор, пока из кухни не послышался долгий протяжный стон, который приглушенным эхом раздался в зажатых ладонями ушах. Ему ведь не послышалось? Это точно стонал Виктор, скорее всего извиваясь в эту самую минуту в объятиях, будь он неладен, Кацудона. Будь они оба неладны! Не в силах пошевелиться, раздавленный неожиданно своими же чувствами, наконец-то, забывший про гордость, Юрий Плисецкий расплакался как ребенок, не замечая, как дверь кухни открылась и в темноте коридора выросла чья-то высокая фигура. Этот кто-то подошёл к нему, опускаясь на колени, нежным движением руки убирая с его лица волосы и зачёсывая пальцами прядь за ухо. Сухие губы коснулись скул, поочередно стирая поцелуями слёзы с его лица. - Юрио-кун, ты такой дурачок, - с улыбкой произнёс Кацуки, опаляя дыханием его щеку и целуя теперь в висок. -А? Эй! – нескольких секунд Плисецкому хватило, чтобы прийти в себя и понять, что Кацудон его сейчас нагло домогается, да ещё и обзывается. – Сам ты дур… Но дальнейшие слова потонули в нечленораздельном мычании, потому что Юри просто-напросто заткнул несносного блондина поцелуем. Не сопротивляясь больше, он приоткрыл рот, касаясь языком языка Кацуки, лаская неумело, но со всей пылкостью, на которую был способен. Румянец против воли прилил к лицу Юрия, а руки с силой сжали футболку Юри на спине, словно заявляя своё право на этого человека. Кацуки целовал его, целовал так, что если бы он стоял, то упал бы, как подкошенный. В груди уже не хватало воздуха, а Юри продолжал свою сладостную пытку, сплетая их языки и издавая довольно непристойные звуки. - А-ах, - только и смог выдавить из себя Плисецкий, когда Кацуки отстранился, чтобы перевести сбившееся дыхание. Он и сам дышал с трудом, продолжая сжимать тонкую ткань футболки. - Ты очень дорог нам с Виктором, - прошептал Юри, но отчего-то этот шёпот был подобен оглушительному крику, отдаваясь в голове, унося все сомнения прочь. – Позволь нам доказать тебе это? Еле заметный кивок был ответом, правда, Плисецкий всё же попытался отвести взгляд, чтобы наткнуться им на Виктора, который тоже вышел из кухни, растирая ладонями поясницу. - Моя спина… - проныл он, тихо постанывая. И тут до Юрия дошло, чем был вызван это протяжный стон. Осознав это, он не смог сдержать смеха. - А-ха-ха-ха, неужели радикулит добрался и до тебя, старик Никифоров… а-ха-ха… - Ничего смешного не вижу, - произнёс Виктор, наблюдая за мини-истерикой Плисецкого. – А за старика ты ещё ответишь. После чего дёрнул того на себя, заключая Юрия в свои объятия. Смех моментально прекратился, по телу прошла дрожь. Виктор же только чарующе улыбнулся, одним ловким движением подхватывая Плисецкого на руки, прижимая его к своему обнажённому торсу. - Подождите, вы что удумали?! – крикнул Юрий, брыкаясь в бесполезных попытках вновь принять вертикальное положение. – Так только невест носят! - А ещё особо сексуальных и буйных мальчиков, - Никифоров подмигнул ему, удобнее перехватывая Юрия под коленками. Лестницу они преодолели практически без приключений, ведь оба понимали, что падение может закончиться весьма плачевно, поэтому Виктор был более, чем осторожен, преодолевая в темноте ступенька за ступенькой. И к тому времени, когда они добрались до второго этажа, Юрий смирился уже со своей участью, хотя внешне никак не хотел выдавать своего волнения, а ещё больше возбуждения. Наверху их ждал Кацуки, который успел скинуть с большой двухспальной кровати покрывало и отбросить его на пол. В комнате горел лишь ночник, создавая приятный полумрак. - Я оставлю вас ненадолго одних, чтобы принять душ, - произнёс Виктор, ставя Юрия на пол и вновь исчезая в коридоре. - Чистюля хренов, - пробормотал Плисецкий, ощущая взявшееся откуда-то смущение. - Просто он хочет, чтобы ты расслабился и привык к нам, - Юри взял его за руку, подводя к кровати и мягко усаживая. Как завороженный Юрий наблюдал за Кацуки. Тот слегка раздвинул его ноги, упираясь руками о постель, нависая над ним и буквально прожигая взглядом. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга; в зеленых глазах плескался коктейль из страха и желания, приправленного дерзостью, в карих же читалась жгучая страсть, та самая, которую до этого Юрий мог видеть только на льду. Но в тоже время в глубине потемневших глаз читались теплота и надёжность. - Ты очень красивый, - прошептал Юри, проведя ладонью по щеке Плисецкого, оставляя мимолётный поцелуй в его волосах и опускаясь на колени. Чувствуя, с каким трепетом Кацуки целует его, блондин опять зарделся, опуская голову. «Ну же, не закрывайся от меня», - подумал Юри, потянувшись к мягким губам Плисецкого, чтобы увлечь его с нежный поцелуй. Он так не был похож на тот откровенный и страстный, который произошёл у дверей кухни, что Юрий неожиданно сам потянулся навстречу, обнимая Кацуки за шею, утопая сейчас в удовольствии. Время опять замедлило свой бег, как тогда на пляже. Не отдавая отчёта в своих действиях, Юрий и сам уже подставлял своё тело под поцелуи, такие обжигающие, что казалось, они способны спалить его волю дотла. Скорее по инерции, он позволил повалить себя на спину, кожей ощущая контраст между горячими прикосновениями Юри и холодом чистых простыней. Это немного остудило его, проясняя сознание. Приоткрыв глаза, Юрий увидел, как Кацуки тоже переместился на кровать, снимая с себя футболку и оставаясь в одних лишь темных боксёрах, которые плотно обтягивали его тело, не скрывая того факта, что он успел возбудиться, хотя, чего греха таить, Плисецкий тоже ощущал приятную тяжесть внизу живота. Замечая, куда смотрит Юрий, Кацуки решил действовать более смело. Ведомая им рука легла на небольшой бугорок, плавно проведя по нему. На секунду Плисецкий дёрнулся, но позволил Юри и дальше ласкать себя с помощью его руки. Ощущения были новыми и неожиданно приятными, особенно, когда он увидел реакцию брюнета на эти прикосновения. Отбросив стыд, Плисецкий оттянул резинку боксёров, высвобождая возбуждённую плоть Кацуки. Тот поспешно стянул с них обоих мешающие им сейчас детали одежды, выпрямляясь и стоя теперь на коленях, зажимая ими бёдра Плисецкого и возвышаясь над ним, откидывая голову слегка назад. Эта поза была настолько соблазнительна, что Юрий не удержался и провёл левой рукой по плоскому животу, пока правая продолжала водить по члену Кацуки. В отличие от секса с девушкой, сейчас Плисецкий был более уверен в себе, зная, где и как ласкать, чтобы сделать Юри приятно. Это было даже более естественно для него. Ускоряя темп, провести ладонью по яичкам, чуть сжимая их, замереть на мгновение, снова возвращаясь к истекающей от смазки головке и оттягивая крайнюю плоть. Кацуки и не думал, что Юрий окажется таким умелым любовником. Чувствуя приближающийся оргазм, он зажал рот кулаком, изливаясь на живот Плисецкого. Оба не заметили в пылу страсти, что в комнате они уже не одни. Виктор зашёл как раз тогда, когда Кацуки оседлал малыша Юрио. «Это остаётся твоей любимой позой, да?» - подумал Никифоров, не отводя полного похоти взгляда от накачанных ягодиц Юри. Собственное возбуждение медленно, но верно распространялось по телу, выметая из головы все мысли, кроме мысли о горячем сексе. И стоило Кацуки кончить, Виктор в ту же секунду присоединился к ним на кровати, подползая к Юрию и слизывая сперму с его живота. Плисецкий ахнул, почувствовав это прикосновение, напрягая мышцы пресса и задерживая дыхание. Но следующее действие Виктора поразило Юрия ещё больше. Слизав белёсую полоску с его горячей кожи, Никифоров приподнялся, хватая Кацуки за волосы на затылке и притягивая к себе для поцелуя. Это выглядело так пошло: их ласкающие друг друга языки, рука Кацуки, сжимающая упругую задницу Виктора, нарастающие обоюдные стоны, что Плисецкий возбудился ещё сильнее, тоже требуя разрядки. Приподнявшись на локтях, он оставил влажный поцелуй на бедре Виктора, отвлекая, таким образом, на себя внимание. - Ой, малыш Юрио тоже хочет кончить, - хриплым голосом произнёс Никифоров и, не дожидаясь возражений, наклонился, целуя Плисецкого в губы. Тот прикрыл глаза, охотно отвечая на поцелуй, но вдруг они вновь распахнулись, когда Юрий почувствовал, как чей-то язык облизывает головку его стоящего колом члена. А в следующую секунду Юрий просто задохнулся от наслаждения, понимая, что рот Юри вобрал почти полностью его изнывающую от желания плоть, чуть прикусывая и посасывая. Виктор уже успел переключиться на шею и грудь, оставляя там небольшие засосы, которые завтра расползутся на бледной коже багровыми пятнами. Теперь ничто не мешало Плисецкому стонать почти безостановочно, всхлипывая и двигая бёдрами навстречу умелому рту Юри. Раздвинув ноги в коленях пошире, насколько позволяла его довольно неплохая растяжка, Юрий кончил прямо в рот Кацуки, не сдерживая громкого стона и сотрясаясь всем телом. Но Юри не проглотил сперму, а, слегка приподняв его зад и раздвинув ягодицы, вылил её на маленькое колечко мышц ануса, распределяя языком. - Твою мать! – процедил Плисецкий, понимая, что задумал Кацуки. - Это офигенно приятно, не правда ли? – спросил его Виктор, меняясь с Кацуки местами и умело проталкивая в узкий проход указательный палец, смазанный лубрикантом. Вскрик, ещё один, больше похожий на рык, а потом вновь сладостный стон. Не зная, куда деть руки, Плисецкий судорожно водил ими по простыням, сминая их. К члену опять начала приливать кровь. Видя, что Юрий уже достаточно разработан, Виктор перевернул его на живот, ставя в позу «догги стайл», чуть раздвигая при этом ему ноги. Ощущая дрожь в коленях, Юрий упёрся ладонями в высокое деревянное изголовье кровати, невольно отклячивая попу. Наклонившись вперёд, Виктор провёл языком по спине Плисецкого, прошептав: - У тебя есть право выбора. Даже сквозь пелену возбуждения и страсти, Юрий расслышал его и с шумом выдохнул. - Что, правда?! Вы не оставили мне выбора, чёртовы извращенцы, - он ещё пытался храбриться и огрызаться, хотя так хотелось испытать сейчас наслаждение, пусть для этого и нужно подставить Виктору свой зад. Хотя, стоп! Что там Виктор говорил о выборе… - Я хочу, чтобы это был Юри, - произнёс Плисецкий, переводя взгляд на довольно крупное мужское достоинство Никифорова. Всё-таки японцы отличались здесь большей скромностью размеров. - Мы так и думали, - ответил Никифоров, загадочно улыбаясь. Плисецкому отчего-то не понравилась эта улыбка, а когда Виктор оторвал его руки от изголовья, протискиваясь и усаживаясь перед ним на подушки и разводя ноги, тот наконец-то понял, в какую ловушку угодил. Теперь ему ничего не оставалось, как положить руки на плечи Никифорова и смотреть ему в лицо, пока Кацуки будет… или... - Я, конечно, рискую, что ты его откусишь, - сексуальным шёпотом произнёс Виктор, ведя ладонями от плеч до груди и наклоняя голову Плисецкого к своей промежности. – Но ты сам сделал этот выбор. - Я тебя ненавижу! – в очередной раз процедил Юрий, но в последний момент злобное рычание переросло во всхлип, когда Кацуки, обнимая его, зашёл сразу на всю длину. – А-а-а… По телу от пяток до кончиков волос прошла волна жара, но этого было катастрофически мало. - Ещё… пожалуйста, - неожиданно простонал Плисецкий, вонзая ногти в кожу Виктора. Тот чуть скривился, но не подал вида, что ему больно или неприятно. Наоборот, он протянул руку, успокаивающе гладя Юрио по спине. С каждым толчком Кацуки напускная злость превращалась в чистое наслаждение, затуманивая разум и обостряя чувства. Поэтому, когда язык Плисецкого прошёлся от головки к уздечке его члена, облизывая, Виктор тоже не смог сдержать стона удовлетворения. И пускай, ритм был сбит, а Плисецкий не мог брать так глубоко, как того хотелось бы, но один вид его такого податливого и красивого, делающего ему минет, готов был заставить Виктора кончить. Ведь, если поначалу, движения его языка были хаотичными, а движения рта немного нервными, под конец Юрий, и правда, сосал с явным удовольствием. Ощущая скорую разрядку, Виктор мягко, но настойчиво отстранил Плисецкого, кончая. Несколько капель всё же попали на лицо и шею Юрия, который соблазнительно выгнулся, закусывая нижнюю губу и тоже изливаясь. Они оба тяжело дышали. Зелёного цвета глаза всё ещё были поддёрнуты поволокой желания, которое выплеснулось мгновение назад, принося во всё тело приятную истому. - Иди сюда, - позвал ласково Виктор, обхватывая ладонями лицо Юрия и стирая большими подушечками пальцев следы своего оргазма. Пожалуй, сейчас Плисецкий выглядел по-настоящему беззащитным и юным. Повинуясь внезапному порыву, он протянул руки, обнимая Виктора за шею, сам целуя его в губы, судорожно сжимая кольцо мышц, когда Кацуки завершающим толчком, последним из них пришёл к разрядке. Наверное, нужно было сходить теперь в ванную, смыть пот и сперму, перестелить постель, но у всех трёх просто не осталось на это сил. Без сил упав на кровать, Кацуки крепко обнял Плисецкого, которого с другой стороны прижал к своей груди Виктор. - Где-то здесь, кажется, лежало покрывало, - уставшим голосом произнёс Никифоров, потянувшись. - Мне жарко, - пробубнил Плисецкий, удобнее устраиваясь в объятиях Юри, который первым из них успел отдаться во власть Морфея. - Раз ты отнял у меня тепло Юри, я имею полное право хотя бы на покрывалко, - ответил ему Виктор, находя всё-таки несчастный кусок ткани и обматываясь им, с толикой зависти смотря, как его любимый Кацуки прижимается к Плисецкому. - Это всё потому, что я неотразим, - с нотками превосходства произнёс Юрий, хватая край покрывала и вынуждая Виктора вернуться в постель. - Хорошо, мы проверим это завтра, когда ты выйдешь на лёд, - поддел его Никифоров, ложась-таки рядом и с блаженством прикрывая глаза, зная, что Юрий не решится побеспокоить сон Юри. Так и вышло. Тот лишь фыркнул с пренебрежением, по-хозяйски закидывая одну ногу на Виктора. - Доброй ночи, - его голос прозвучал настолько тихо, что можно было подумать, будто тишину комнаты так ничего и не нарушило, но Виктор всё равно услышал, улыбаясь в ответ на это пожелание, прежде чем тоже провалиться в сон.