Заигрались

Он высок. Неплох собой. Совсем молод — наверное, ровесник Робби. Хорошо и стильно одет, этот Том. Сильнейший британский акцент сразу говорит о его происхождении — Джаред осознает, что в других обстоятельствах парень бы располагал к себе и даже мог бы быть ему приятен. Если бы он не был бывшим Марго. Джаред щурится: и если бы не его оскорбительный тон по отношению к Робби, совершенно не располагающий к себе. В Томе говорит уязвленное мужское самолюбие. Черт, но в Джареде тоже. «Я знал, что она с тобой трахается». Прими мои поздравления, чувак. Знание — сила. Первые два удара Лето наносит автоматически — в целях самозащиты. Мать твою, у него реально дрожат руки. Он ведь вообще, совсем не умеет драться. Такому он нигде не учился! Тем более, этот Том его на голову выше и в полтора раза шире. Да еще и на адреналине, ревнует и оскорблен. Парень поднимается, шмыгая разбитым носом и вытирая тонкую струйку крови над губой. Если бы взглядом можно было убить, Джареда уже бы изрешетили из автомата или свернули шею: Том одаряет его снисходительным взглядом, и Лето растерянно поглядывает по сторонам. Почему на этой херовой улице нет ни одной живой души? Где все люди, твою мать? — Успокоился? Том сплевывает на асфальт. Грубиян, мать его. Его голос кажется наполненным горечью и отвращением. — Еще когда имя твое увидел в сценарии, насторожился. О тебе легенды ходят, знаешь ли. Как она так быстро тебе ноги раздвинула, а? Я ее три месяца обхаживал. Не думал, что Марго такая слабенькая на п-… Первые два удара Лето нанес автоматически — третий же абсолютно спланированный и целенаправленный. Он приходится Тому в небритую щеку и часть губы. Джаред совершенно не контролирует себя и не отдает себе отчет в происходящем — его рука просто сама сжимается в кулак и со всей силы заезжает в лицо напротив. Возможно, немного неуклюже и неумело — рука немного съезжает и прорезает воздух. От силы удара Том падает спиной на асфальт. Костяшки пальцев побаливают — неверное, кулак неправильно скрутил. Лето стряхивает болезненно тянущей рукой. Все происходящее кажется ему какой-то дебильной сценой разборок из мелодрамы. Но мать твою, он не смеет оскорблять Марго — с которой, тем более, он был почти два года. Какое-то время англичанин даже не пытается встать — он просто лежит, раскинув руки, и смотрит в небо. Затем поднимается на локти. Он выглядит жалко — Джареду в какой-то миг даже становится его… жаль. Он ведь ни в чем не виноват, этот парень. Хотя и Джаред ни в чем не виноват. Черт, и Робби тоже не виновата… Мать твою, если бы он мог рассказать Тому, как это произошло, с Марго, просто своим ходом, не притянуто за уши — так, как ведь должно было случиться. Просто должно было, и никто ни в чем не виноват. — Я знаю таких, как ты. И Марго знаю хорошо. Господи, что он знает в свои двадцать пять, что? Джаред стискивает зубы: померять бы сейчас свой пульс — было бы ударов сто сорок в минуту. — И что же ты знаешь? — Знаю, что для тебя главное галочка. Девочку из Англии поимел — галочка. Девочку из России поимел — галочка. Девочку из Австралии — еще одна галочка. А Марго, она запуталась просто. Том подымается. Лето отступает на безопасное расстояние: он больше не желает этих петушиных разборок. Достаточно. Тем более, Том и так будет ходить с разбитым лицом с неделю. Следующие слова парень просто плюет, подходя практически впритык — он пытается говорить спокойно, но отчаяние и злоба так и хлещут из него. — Мы с Марго будем вместе, понял? Она запуталась просто. Я ее прощу, я не гордый — ты ведь неотразимый, Джаред Лето, с Марса, мать твою. Она не могла устоять — у нее, блин, не было ни единого шанса. Том презрительно фыркает. — Только когда тебя понесет на следующую галочку — а это случится скоро — я буду рядом — я хочу на ней жениться, понял? И детей с ней хочу. Да-да, детей, много. Марго сегодня сказала, что подумает. Как тебе, а? Она подумает, понимаешь? Просто я ее хорошо знаю — если Марго говорит, что подумает, значит сегодня она будет спать в моих объятьях. Так что. Отвали. От нее. Джаред. Лето. Произнося каждое из последних слов, Том кривляется и больно тычет Джареда указательным пальцем в плечо. Лето немного отходит с каждым тычком — черт, он больше не хочет драться, не хочет этих, мать их, разборок с интригами. Хоть и руки чешутся опять вмазать в это наглое британское лицо — но Джаред держит себя в руках. Ты ведь старше, чувак, мудрее. Просто дай ему выплеснуть свою злость. На его бы месте… Джаред не хочет представлять себя на его месте: одна мысль о Марго с другим противна и неприятна ему. — И не пиши ей больше, а то… Джаред жалостливо ухмыляется: черт возьми, какой этот Том еще ребенок. — А то что? — Ты ее сделаешь несчастной. А вот этого Джаред не ожидает: слова почему-то досадно колют где-то в области левой подмышки. Почему это? Какого хера он это говорит? Почему это Джаред сделает ее несчастной? Что за фигню несет этот молокосос? Руки снова чешутся. Но ты ведь взрослый, чувак — на двадцать лет старше этого пацана, Джаред. Будь мудрее, дурак. — Да пошел ты в задницу, козел. Очень мудро, Джаред. Очень по-взрослому. Лето качает головой и уходит. Просто разворачивается и уходит, оставляя разозленного британца плеваться ядом на пустой улице — это слишком. Джаред бредет по мокрым канадским улицам к ожидающему водителю в каком-то ступоре. Лето смотрит на свою руку — она дрожит. Пальцы заметно дергаются, нервный тремор. Ну и денек, мать его. В машине, по дороге домой, Джаред прокручивает все случившееся: сначала Марго, в этих шортах, господи. Как он вообще сумел удержаться, чтобы не содрать их с нее там же, на месте, и не взять ее сзади в том трейлере? Тем более, она была явно не против. Этот ее аккуратный задок, эти ее неровные, несдержанные выдохи, какая горячая она была под тканью, как она хотела, бедная девочка, чтобы он ее довел прямо там, в трейлере, как потом недовольно рычала и ворчала на него, что не получила ничего. Черт… Он сказал, что… Сказал ей, что любит ее. Любит, блин. Лето обескураженно раскачивает головой. Такое простое слово — одно слово, несколько букв. Почему ему казалось, что он испытывал это раньше? Сравнивая теперь свои чувства к той же Диаз, Джареду просто смешно: чувство к Марго даже близко не стоит со всем, что у него было до этого. Возможно, он чувствовал привязанность, страсть, симпатию, еще что-то… Но точно не это. Совсем не это, что ощущает к этой смущающейся австралийской блондинке. Он скучает по ней ежесекундно. От мысли о Томе на душе становится гадко и неспокойно. Он сказал, что «знает Марго», и что «она обещала подумать». Джаред ведь ее не знает — ни ее прошлого, ни ее увлечений, ни ее привычек — черт, ничего не знает. Невозможно ведь узнать человека чуть больше, чем за неделю? Он знает только, что секс с ней умопомрачительный, и они могут заниматься этим часами. Знает, что она невероятно чувственная, открытая и искренняя с ним — он видит это в ее больших светлых глазах, стыдливо краснеющих щеках и зажатых плечах. Знает, что у нее дружная семья в Австралии. Знает, что они «вроде бы» порвали с этим бриташкой. А еще теперь знает, что Том хочет на ней жениться. И детей, мать твою, от нее хочет. Лето сам не замечает, как нервно скрепит зубами. Осознание приходит неожиданно, заставляя его резко втянуть воздух. Ведь он, Джаред… Наверное, он тоже этого от нее хочет? Вероятно, не сейчас, не в ближайшем будущем, но… Лето шлепает себя ладонью по лбу, плашмя. Черт, Джаред, попустись. Ты слишком далеко заходишь. Слишком далеко, слишком рано. Попустись. Вместо этого Джаред набирает сообщение Марго — его не попускает, даже приблизительно. Не сейчас, не после такого адреналина и не после того, как он узнал далекоидущие планы этого гребанного Тома. Интересно, он сейчас с ней? Прилетел ведь из самой Англии. Бороться надумал, рыцарь херов. «Как ты? Нужно поговорить» Ответ не приходит. Лето привозят на съемные апартаменты. Почему-то все валится из рук — Джаред весь вечер ходит по квартире, как маятник — просто ходит туда-сюда. Он ее испугал своим признанием долбанным, испугал ведь. Наверное, Марго ни черта не поверила ему: еще бы, неделю знакомы, раз перепихнулись, ну пускай два — и он уже «любит» ее. Ни одна нормальная девушка в это не поверит, Джаред. А долбанный Том небось там пудрит ей мозги тем временем. Рассказывает, какой Джаред плохой мальчик, как она нужна этому пресытившемуся женским вниманием фронтмэну только «для галочки», говорит, что хочет жениться на ней, сделать с ней четверо карапузов. Почему-то даже есть не хочется — аппетита нет совсем. Наверное, что-то нервное. Когда раздается звук сообщения, Джаред чуть не спотыкается о стул, матерится и трет ушибленную ногу. Давай, чувак, сломай ногу в разгар съемок. Сообщение оказывается от ассистентки режиссера Тэри. Лето подкатывает глаза. Твою мать, Тэри… Лето читает сообщение: завтра будут съемки в павильоне. Отлично. Наконец-то. Джаред, если честно, устал от ничегонеделанья — пора занять чем-то голову, кроме Марго Робби. Ведь именно для этого он в Торонто, чтобы играть Джокера, Короля Готэма — а не для этих гребанных душевных страданий. Которых он совсем здесь не ожидал. Буквально через секунду раздается звонок: это Шеннон. Лето озабоченно смотрит на заросшую физиономию с хитрыми глазами на экране: только этого засранца сейчас не хватало. Уж он умеет его накрутить до предела. — Да. — Здоров! Как там? — Да… Так. Завтра съемки. — Ты там, вижу, не особо напрягаешься. — Накладки получаются. Как мама? — Позвони и сам спроси. Вот говнюк. Всегда ведь таким был. — Спрошу. — Как там… э-э… боюсь даже спрашивать — вдруг опять трубку бросишь. Старшему-то брату, ай-яй-яй. — Да не брошу. Ты… прости. Дела были. — Да. Конечно. Ага. Дела были. Марго звала, небось? Пальчиком манила? Вот и начинается. Джаред просто выпаливает. — Я в каком-то дерьме, Ше. — В смысле? Не понял. Что случилось? Рассказывай, малыш. А вообще нет, стой. Дай, угадаю: Марго вернулась к британскому бойфренду. — Чего?! Откуда знаешь, что британский? — У меня есть интернет, чувак. Интернет дает знания. Черт, а Шеннон всегда отличался любознательностью. Джареду даже становится немного веселее, услышав знакомый сиплый голос этого засранца. — Так что, вернулась? — Черт его знает. Он… короче, здесь. Объявился. Мы… морды друг другу побили, немного. Вернее, я ему. Шеннон громко прыскает в трубку и смеется. — Ты шутишь, что ли? Ты гонишь, Джа? — Он первый начал. — Я не верю ушам. Ты что, в Джокера заигрался? Ты давно в паспорт смотрел? Я думал, ты эту стадию в восьмом классе прошел. — У меня никогда не было этой стадии, Ше. Он… короче, говорил всякое дерьмо… о Марго. И обо мне. Шеннон выдерживает паузу — то ли думает, то ли жует что-то — в трубке шум. — Джаред… Ты там правда, что ли? Ну… что, прям серьезно, к этой девчонке? Джаред нервно глотает. Где-то в горле давит неприятный ком, то ли осадок от сегодняшнего дня, то ли неуверенность, то ли беспокойство. Черт знает что. — Да… Наверное, я правда серьезно к этой девчонке, Шеннон. — Так она с тем порвала или нет? — Хрен его знает. Говорит, что да. А он сегодня сказал, что «Марго еще думает». — А, ага, понятно. Слушай… Ты будто совсем поглупел или что там. Или отношений давно не было. Чувак, он тебя на понт берет. Чтобы ты отстал от нее. Напиши ей, позвони ей, схвати ее там — если сейчас включишь воспитанного джентльмена Джареда Лето — улетит твоя Харли в солнечную Австралию под ручку с небритым бритишем. Блин, это я тебе должен тут советы такие давать? Ты же такое десятки раз делал — дам уводил от кавалеров. — Черт его знает, что… Я сегодня… Я сказал ей. Ну, что она мне неравнодушна. — Неравнодушна? По-моему, для девушки типа Марго Робби это равносильно «хочу тебя трахнуть еще разок, малышка, а потом посмотрим». Такие девчонки не это хотят услышать. Ты хочешь ее трахнуть еще разок, а потом посмотреть, что будет дальше? Или чего ты от нее хочешь? — Нет, Шеннон. Я ей сказал, что… Блин, сказал ей, что люблю. Шеннон пару секунд молчит. — Оу… Ты… Ты сказал ей это? Хм… Вот как. А она что? Господи, они как бабы. Нет, хуже: они как прыщавые малолетки. Джаред почесывает макушку: это все как-то неловко. Эти разговоры, они с Шенноном особо не обсуждали никогда таких моментов — может, потому что их и не было, таких моментов. Джареду неловко, но и радостно, что у него есть этот говорливый засранец — он единственный, с кем можно обсудить такие вопросы. — А Марго что… Она опешила. Что-то мямлить начала, не поверила сразу. А теперь на сообщения не отвечает. Да я ее понимаю. Мы-то неделю, блин, знакомы. Подумала, наверное, что мне тут просто скучно, и… — Короче, Джаред. Бери свою тощую задницу в руки и вали к ней, где она там остановилась. Ты знаешь, где? — Да, знаю, но… — Ты в последнее время какой-то… нерешительный. У тебя сейчас даже голос какой-то другой — писклявый, как у девочки. Сам себя слышишь? Скрутила она тебя, брат. Не знаю, насколько у тебя это серьезно к ней — но, похоже, она тебя действительно зацепила. Давай, собирайся и вали. Развей все сомнения нафиг. Думаю, тебе не составит труда узнать, где ее номер в отеле. Если там Том — набей ему морду еще раз. Шучу конечно. Или нет. В общем, ты понял. Да ничего он не понял. Но вдруг эта идея кажется Джареду весьма обоснованной — им действительно нужно все выяснить. Просто так продолжаться это не может — это смешно: Джаред Лето, нервно расхаживающий по съемной квартире в Торонто в течение двух часов, вздыхая, как долбанный средневековый рыцарь, и печально поглядывая на кровать, где Марго ему вчера отдавалась всю ночь и позволяла сполна наслаждаться ее телом… Твою мать, докатился. Он узнает, где ее номер — и если там будет Том, набьёт ему морду. Или не набьёт. Или все же… — Ау! Ты еще здесь? — Здесь, здесь… Я, наверное, так и сделаю. — Позвони ей еще раз для начала. — Окей. Слушай… Спасибо тебе. Я, наверное, сейчас похож на придурка. — Эх, ты всегда на него похож. Шеннон заходится каким-то жеребячьим гоготом, а Джаред уже не здесь. Он решает идти до конца. Кладет трубку и снова пишет сообщение Марго — и снова не получает ответа в течение двадцати минут. Ситуация кажется ему абсурдной и нелепой, но другого выхода Лето не видит. Черт, ведь невозможно ни на чем сконцентрироваться. Ни о чем думать. Джаред решается сделать звонок. Идут гудки. Один. Два. Три и… короткие гудки. Марго отклоняет звонок. Джаред постукивает телефоном о тумбочку. Херово дело. Но он все равно поедет. Где она там, в Томпсоне? Вот и вперед. Нахрен все. В задницу. Он ей сказал, что любит, а Марго только глазами хлопала. Сказала бы что-то — или да, или нет. Или пошел нафиг, или «ты мне тоже неравнодушен» — хотя бы это. Джаред еще раз набирает Марго, еще раз получает отбой и просто кипит. Это просто смешно. Теперь она игнорить его надумала? Лето накидывает какую-то куртку, яростно распахивает дверь — и застывает на месте: в двери стоит Марго, с поднятой рукой, готовящейся нажать на кнопку звонка. Блондинка немного приоткрывает рот и смущенно опускает руку. — О… Ты уходишь? Черт, почему она так красива? Почему, мать его? Ее светлые, немного волнистые волосы разделены на ровный пробор и просто лежат на ее плечах, выразительные голубые глаза слегка испуганы и растерянны, брови удивленно изогнуты, снова эти слегка румяные щеки… и эти губы, черт возьми, эти губы — они вишневые, слегка обкусанные, пухлые и приоткрытые. Все становится пофиг, отходит на второй план. Его Харли не улетит в Австралию под ручку с бритишем. В задницу. Джаред мгновенно обнимает девушку за плечи, прижимая ее к себе. Марго теплая, в какой-то хлопковой курточке и легком черном платье, сначала немного напряженная, но затем заметно расслабляется. Джаред затаскивает ее, сжатую в его объятьях и неловко сопящую, в квартиру, запирает дверь и обнимает ее за талию, жадно сжимает руками все ее тело, совершенно не контролируя себя — поглаживает ее спину, талию, опускается к ягодицам, одетым ранее в те развратные шорты-трусы, и легонько сжимает, ощущая теплую упругость и сразу же возбуждаясь. — Джаред… Робби, наверное, не за этим пришла — но все отходит на второй план. Джаред внезапно чувствует ее руки, блуждающие по его спине, и ее губы на своей шее — Марго целует его, краткие, отрывистые, причмокивающие поцелуи, просто бесконтрольно осыпает его ими. Робби слышимо вдыхает, пару секунд трется носом о его кожу на шее, скуле, наверняка колючей щеке и подбирается к губам. Джаред замирает в напряжении и ожидании, зажмурив глаза — он, мать твою, уже совершенно готов, двадцать долбанных секунд и ее губы на его шее, и его член упирается, требует и дрожит. Но это так приятно — эти россыпи ее мелких поцелуев по его шее, это так просто, но так интимно, и так до одури возбуждает. Когда Марго, аккуратно лаская его плечи, наконец-то подбирается к его губам, его выдержке приходит конец. Он раскрывает ее рот языком — нагло и властно. Сдирает курточку с подрагивающих плеч, где-то туманно осознавая, что вот они, черт, и поговорили. Джаред хватает девушку за талию и высаживает на деревянную тумбочку при входе, не отрываясь от ее влажного рта. Марго моментально обхватывает его ногами, проталкивая свой язык в его рот и еле слышно постанывая. Господи, это просто нереально. Джаред смутно понимает, что, наверное, каждая их встреча будет начинаться именно так. Когда Лето проникает рукой под легкое платье и сразу же, не медля, легонько потирает ее клитор через белье, Марго прерывает поцелуй и громко охает от неожиданности и удовольствия, разводя ноги немного шире. Вот он, разговор двух взрослых людей. Черт… — Джаред… Дж-… Ее щеки внезапно розовеют, наливаются горячей кровью — Джаред их целует, даже изредка покусывает, массируя ее через белье. Марго начинает быстро дышать, сбивчиво и резко, а Джаред снова вспоминает те бесстыжие шорты Харли — а затем и то, что они не закончили в трейлере. Сейчас самое время. Лето быстро стягивает девушку, услышав ее удивленное «ох», и разворачивает спиной к себе, снова проникая рукой под ее платье и продолжая наглые ласки через тонкую ткань. Марго опирается одной рукой о столик и кладет вторую ладонь поверх его ласкающей руки, поглаживая его кожу. Заправляя ее волосы за ухо, Джаред шепчет. — У нас незаконченное дело, правда? — Ч-что? — Сегодня… В трейлере. Я тебя обделил. — О господи… О… Наверное, это слишком для их второго раза — хотя, технически третьего. Но иначе он просто не может: Джаред поднимает ее правую ногу под коленку и кладет ее на тумбочку, раскрывая ее. Марго удивленно поворачивает голову и растерянно втягивает воздух. Ее рот раскрыт, лицо покраснело от возбуждения — и теперь, наверное, от стыда: девушка как-то смущенно поглядывает, облизывая губы. Помутненная голова Джареда наполняется ее тяжелым дыханием, когда он кладет руку на ее спину, немного прижимая ее к поверхности, и задирает платье. Черт, снова белый хлопок. Она его прикончит, эта девочка. — Прости меня, Марго. Я исправлюсь. Джаред отодвигает в сторону ее белье, проверяя ее готовность между розовых морщинистых складочек — черт, она готова. Она очень готова: скользкая горячая смазка моментально оказывается на его пальцах. Губы растягиваются в похотливой ухмылке: наверное, пришла уже готовой. Лето освобождает свой уже каменный член, немного дальше оттягивает хлопок трусиков и начинает сразу же проникать, внимательно наблюдая за ее лицом. — Т-ты… О, черт… Джаред… Марго взволнованно заглядывает в его глаза, обернувшись. Ее глаза открыты очень широко и смотрят так доверчиво, пока он медленно входит в нее несколькими неглубокими рывками, а затем слегка прикрываются. Он ведь скучал, как псих скучал. Робби краснеет еще больше, покусывает губы, пока Джаред медленно протискивается все глубже в нее, тугую и скользкую, толкается и заполняет ее. Внезапно Марго стискивает зубы и всхлипывает, хмуря брови и жалостно ахая. Слишком глубоко, черт, слишком быстро. — Прости… — Н-нет… Все х-хорошо… Только… не так быстро. Одна его часть жаждет вбиваться в нее с бешеной скоростью, заломить ее руки за спину и овладеть ею быстро и грубо, как зверь — а вторая его часть хочет аккуратно ласкать ее, эту девушку, такую влажную и нежную. Вторая часть побеждает: после вчерашнего Марго, наверное, чувствительна, потому Лето заставляет себя умерить напор и тянется рукой к ее груди. Ткань досадно мешает, и Джаред расстегивает пару пуговиц сверху на ее платье, стягивая его с ее плеч — Марго помогает ему, высвобождая руки из рукавов. Платье оказывается на ее талии. Лето аккуратно мнет ее теплую грудь обеими руками, продолжая плавные толчки и жадно целуя ее в плечи и шею. Через пару минут он входит полностью, выходит и снова входит, обвивает ее бедра рукой и ласкает напрягшийся клитор, наслаждаясь ее безумной теснотой и несдержанными всхлипами. Эта девушка — лучшее, что было в его жизни. В данный момент он отчетливо это понимает, хоть и вместо слов любви с его губ срываются маты и какие-то пошлости. — Твою мать, детка, какая ты узкая… Марго поворачивается и хватает его за волосы, ища его губы, а найдя, целует его совершенно развратно и стонет в его рот. Ритм нарастает, Джаред уже ощущает накатывающую волну оргазма, когда Робби прижимается затылком к его лицу и встречает его толчки — в платье, скомканном на талии, в белье, сдвинутом на сторону, в белых кедах, возбужденная и такая искренняя. — Прошу, п-прошу… Джаред, прошу... Джаред смачивает палец своей слюной и растирает влагу по ее твердым соскам, защипывая их и получая громкий ответный стон, раздающийся эхом по комнате, а затем еще один, еще и еще — Марго совершенно теряется в удовольствии и вскрикивает — ее голосок становится высоким и молящим. Робби стягивает его руку вниз между ее ног. Черт, Джаред просто с ума сходит, когда она так смелеет — он сходит с ума и стремительно кончает, стоная и изливаясь, ощущая ее ритмичные сжатия и поток влаги следом за собой. Когда Лето приходит в себя, вытирая попадающие в глаза капли горячего пота, они оказываются на полу, на пушистом бежевом коврике, лежа на спине друг возле друга. Марго неровно дышит, смотря в потолок, а Джаред внезапно с ужасом осознает, что он забыл о презервативе. Его ноги резко леденеют. Мать твою, Лето. Подонок ты озабоченный. Джаред с опаской поглядывает на Марго. Он не хочет портить момент, но… — Марго… Мы забыли о… Робби поворачивается и, черт возьми, стыдливо заливается краской. Она когда-то перестанет краснеть при нем, как смущенная девственница? Хотя, пускай лучше не перестает: это одна из причин, за что он ее… полюбил. Да, именно так, парень. Научись произносить это слово. — О… Я-я… Я… Все в порядке, правда. Господи, она даже стесняется сказать, что, наверное, принимает эти женские таблетки. Джаред улыбается, как дурак, и ощущает, как по его груди разливается тепло. — Иди ко мне. Марго поворачивается на бок и прижимается обнаженной грудью к его торсу, пряча лицо в его волосах. Он же любит ее, эту девочку из Австралии, эту белобрысую, краснощекую, сладкую конфету, всегда готовую для него. Любит, мать твою, по-настоящему. Что бы это слово ни значило. Внезапная мысль о Томе, его розовых мечтах о свадьбе и детях с Марго, о том что она обещала Тому «подумать», что Том ее простит — хотя за что ее прощать, если она его отшила — омрачает его эйфорию. Лето целует девушку в нос, легонько чмокает в губы. — Теперь, может, поговорим? Марго прыскает, широко улыбается и кивает, обвивая руками его вспотевший торс. — Поговорим. Лето продолжает поглаживать мягкие светлые волосы и осыпать поцелуями ее порозовевшее лицо. Они поговорят. Через несколько минут. Обязательно поговорят.