Сага о застенчивой девственности и семи наемниках

Если каждый раз будем идти столько миль в день и есть такую дрянь на ночь — пора подумать о дезертирстве. Как самого наказанного, поставили на дежурство на песий час. На рассвете, когда жутко хочется спать. Тень, с уже выпрямившимся носом, только безразлично плечами пожал. Ему-то плевать. Поэтому я просто застелил лапник походным плащом и завалился спать и переваривать несъедобную, липкую кашу. Мало мне тяжелого комка в пузе. Ещё и мелкий дождик затеял на нас крапать. С некой тайной надеждой я - и, похоже, не один я - скосил глаза на нашего магика. Но тот только поерзал, устраиваясь под плащом и накрываясь с головой. Эх, жаль! Был бы он маг-погодник, прикрыл бы нас от ненастья. Но судя по моим подозрениям, с погодой Марик никак не связан. Ладно, нам не привыкать. Подумаешь, в морду прыщет. Главное на спине с разинутым ртом не спать, а то нахлебаешь полное брюхо. Эх, хорошо бы какую сараюшку, чтобы крыша над головой. Вот только где ж её взять-то? Плащ на ухо и спать. *** Сижу я, значится, за столом в своей старой избёнке. Добрая такая столешница. Прадедом справленная. Ножом до желтизны скобленая. А на ней как в самые лучшие дни. На старом щербатом блюде исходит духмяным соком снятый с вертела окорок, присыпанный давленым чесноком и рубленой зеленью. Хлебушек свежий, горбушка коричневая. Так и тянется рука её отломить. Сомятина, прозрачными кусками напластованная, мамкой по осени в щепах копченая. Про бутыль пыльную, с настоечкой ядреной, что слезу выбивает, вообще молчу. Молчу, соплю и ручонку тяну. ХЛОП! — АЙ! — Куда лапы свои жадные тянешь? — Ну бабуля! И во сне от неё покоя нет! Стоит, кулаки в боки. Квадратная. Носатая. — Тебя куда, бестолочь, посылали? — Ну ба-а-а! — Не мычи, не телок! Зачем посылали, неслух? Ответствуй! — За невестой! — пригорюнился я, убирая руки. А то можно и опять по ним схлопотать большой ложкой. — Неве-е-естой! — передразнила противная старушка. И при жизни-то была вреднючая. А уж как померла — совсем спасу не стало. — А это что валяется у тебя под боком? Никак невестушка долгожданная? Повернулся было на лавке и чуть не выбил себе глаз об острый нос. Не понял?! И лавка пропала. И дом. И, самое главное, все вкусности, от которых я так и не успел откусить ни кусочка. Зато появился у меня под самым боком сладко чмокающий тонкими губами вампир. И крайне нескромно ко мне прижимающийся. Невестушка? Бр-р-р! Вампирши, говорят, страшно красивы. И этот. Страшно. Ага. Просто страшно. Без «красив». Надо предложить ему на ночь морду заматывать. Или челюсть подвязывать. Чтобы клыки не разевал. — Да это так! Приблудилось, — застеснялся я, пытаясь отпихнуть ищущего тепла кровососа. — Ну-ну, — покачала осуждающе головой бабуся. — Забрался в такие дали. И для чего? Как был баловник, так и…. — Ладно тебе! Лучше расскажи про спутников моих. — А сам что? Рассмотреть не смог? — но глаз у неё уже загорелся. — С кого начнём? — С полководца нашего лихого! — заказал я, аккуратно снимая бледную лапку со своей груди. Сломать ему руку, что ли? Не, орать начнёт. Остальных разбудит. А я так ничего и не узнаю. — Начну лучше про того, кто ближе всех к тебе! — таинственно прошептала бабка, делая большие глаза. Замолчала. Я в нетерпении сделал глаза ещё больше, судорожно соображая, кто же из них ближе. — Про него! — хихикнул дух, тыкнув пальцем в Тень, пытающегося отжать у меня плащ и замотаться в него. Да уж. Ближе некуда. — Ославился упырёк перед свадьбой похождениями. Особенно тем, что за пару дней до неё соблазнил брата невестушки. Вот и выставил папаша, опасаясь мести со стороны неполучившихся родственников. Заодно наследства лишил и отрёкся на всякий случай. Упырёк-соблазнитель вздохнул во сне тяжко и почесал когтем кончик носа. — Так, — потерла предвкушающее ладони бабуля и крутанулась, высматривая очередную жертву своей осведомлённости. — Ага! Оборотень. У этого рассказ прост, как старый мосол. Бросил вызов главе. Еле выжил. Бежал. Бабник. С большой буквы! От того всю жизнь и страдает. — Зеленозадый. Ранили. Выжил. Пустили слух, что трусил и бежал. От того струсил. И сбежал. До сих пор бегает. — С эльфами поди и ты понял. — Младшие, — кивнул головой. — Они самые, тут и гадать нечего. Чем больше гонору, тем меньше веса в своей стае. Наплодят наследничков, а потом неугодных в расход. Вот и разбредаются они по свету в поисках лучшей доли, связанные клятвой на крови. Ненавидящие в своем высокомерии всех и каждого, но с разной долей презрения. Лгуны! Вижу я их перегляды! Особенно взгляды, которые кидает темный на светлого. Так и хочется благословить их на поход под дальние кусты. Пусть уж дракаи трахнет азраи, и всем станет легче жить! — Про дракона тоже рассказывать? — А то! — А нечего рассказывать! Пьяница, бабник, драчун и скандалист! Вот удивила. Драконы — они все такие! — А про мальчишку? — Мальца не забижай! У него и без того судьба горемычная! — пригрозили мне сухеньким, но внушительным кулачком. — Семьи нет, рода нет, заступников нет. Только вы, охломоны озабоченные, коршунами вокруг кружите! Тьфу! — Ба, ну ты чего?! Я ж даже ни в мыслях…. — Эх, — махнула рукой бабка, — да что уж! Цветочек он не цалованный! А магам, поди, знаешь, как силу раскупоривают? Вот, а у него уж все сроки прошли. Да только не подпускает никого к себе. Вот и послали его с вами. — А теперь, бабаня, внимание! Главный вопрос на повестке дня! А куда послали-то нас? — А об том тебе твой дракон по-утру расскажет! — хихикнула вредная старуха. — Пущай тебе сюрпрыз будет! Ой да на кого ж ты нас... - заныл дух, утирая ладонью сухие глаза. - Ба! - Что? - Ну?! - Не скажу! — Но…! — Цыц! Спать, неслух! — вот зараза! Щелкнула пальцами, я и уснул. Во сне уснул. Чтобы проснуться от толкания в плечо предыдущей дежурившей двойки. Да ещё в обнимку с вампиром! Жалко, что осиновый кол и чеснок только в сказках действует на кровососов. Уж я б чесночка навернул! И колышком его! Колышком! Тень сладко улыбнулся мне, щуря один глаз. Проморгался, не отрывая взгляда. Сглотнул. И медленно отодвинулся. То-то! А колышек я потом старательно всё дежурство строгал. И мило так вампиру улыбался.