Девушку для невидимки, пожалуйста

Серый пиджак пронёсся по коридору и как раз успел к завтраку. Его можно было понять: сегодня к детям присоединилась директриса. — Мистер Наллингс! Юные джентельмены бегают исключительно на занятиях атлетикой. Когда вы в следующий раз решите укрепить своё здоровье, надеюсь, вы наденете спортивный костюм. — Извините, мисс Сапсан. Мисс Сапсан выжидающе смотрела на него — взглядом настолько пристальным, что Джейку показалось, будто директрисса и вправду видит Милларда. — Нет, мисс Сапсан. Хью ничего не писал. Все вздохнули. Хью пообещал, что отправит письмо с первой же почты. Но дни шли, а вестей от него не было. — А Нора? — прервала молчание Оливия. — Она прислала фото? — Лучше! Она прислала справочник по семиотике! — возбуждённо воскликнул Миллард. — Но фото тоже, да... Енох фыркнул, но промолчал. Гораций пообещал рассказать Еноху о его девушке, если тот хотя бы пять дней не будет никого доставать. И не поддавался на провокации, угрозы и жалобы. И Енох пытался. Скрежеща зубами, корча рожи и закатывая глаза, всё же он изо всех сил старался не говорить гадостей. Но пять дней ни разу не выдержал. — Можно я посмотрю? — Ух ты, а можно я? — Красивая. — А что у неё на шее? На лице Еноха была видна мучительная гордыня. Но она проиграла. Ангельским голосом Енох попросил: — Могу и я посмотреть, пожалуйста? При мисс Сапсан отказать столь вежливой просьбе было невозможно. Миллард молча передал ему фото... И мальчишка сорвался. — Это что, крест?! Серьёзно? Католический крест? Она психованная, что ли? Да кто из странных верит в бога?! От меткого броска справочник по семиотике пересёк столовую и впечатался Еноху в лицо. — Три дня, — ободряюще произнёс Гораций. — На этот раз почти получилось. На лице Еноха промелькнули пятиэтажные ругательства. Но вслух он ничего не сказал, лишь стал крайне аккуратно резать бифштекс столовым ножом. Будто представлял под ножом чью-то шею. — Мистер Наллингс! — пришла в себя от изумления мисс Сапсан. — Что вы себе позволяете? Кто учил вас бросаться предметами во время еды?! А вы, мистер О’Коннор, почему высказываетесь в подобном тоне о юной леди?.. — она обвела всех учеников тяжёлым взглядом. — А ведь я не ела с вами всего три дня... Вы меня очень огорчили. Джейкоба всегда поражало, как она ухитряется произнести «Вы меня огорчили» тоном «Сейчас я тебя вскрою, а печень скормлю крокодилу». Следующие десять минут царило молчание. — В Дьявольском Акре опять был пожар, — бросил Енох. — Много странных погибло? — поддержала разговор Эмма. — Человек пять. — Как жаль всех этих людей... — Бронвин прижала руку к сердцу, не замечая, что с вилки в её руке капает подлива. — Они живут в такой нищете и злобе... неужели ничего нельзя сделать? Джейкоб поёжился, вспоминая Дьявольский Акр. Вряд ли эти люди были заинтересованы в спасении. Наркоманы, бойцы, грабители... с другой стороны, были там и другие. Он вспомнил женщин, шивших одежду из рванья. Надо бы что-то сделать, конечно... Надо бы и с амброманами разобраться... Но кто может взять это на себя? Совет имбрин? Совет имбрин, похоже, страшит только законопослушных странных, а может, и вовсе только детей. Что они могут сделать против бездушных ублюдков? Если бы могли, то не задерживали бы детей в искусственном детстве, а вели бы их на войну. Нужен кто-то... холоднее, жёстче. Может, Сергей Андропов бы справился... жаль, что он исчез. «Столько людей исчезло... хоть бы с ними всё было в порядке. Сергей, Хью, Фиона... — почему-то пришло в голову: Сэм и Эсме, — какая глупость, уж с ними-то точно не будет... ещё бы пустóту свою вспомнил». Джейкоб вздрогнул и после завтрака ноги сами вынесли его к Панпетликуму. Он часто возвращался сюда, как преступник на место преступления, причём, испытывая схожие чувства. Его пустóта давно была мертва. Она была нужна только чтобы запустить и разогнать машину, а дальше уже не использовалась — прямо как стартёр в автомобиле. Разве что стартёры не умирают в диких мучениях и с ужасными воплями... Джейк пытался разговаривать с ней на её языке... убеждал, что ей не больно... метался по комнате, пытаясь запустить обезболивающий газ — и чуть не сошёл с ума, пока искал его, а потом оказалось, что никакой газ не может затмить эту боль... А затем всё было кончено. Только чёрная слизь растекалась из камеры. Джейк ударил по камере кулаком. Это было одним из самых тяжёлых воспоминаний, страшнее даже смерти дедушки. «Спокойно. Спокойно. Отрицание. Гнев. Торг. Депрессия. Принятие. Ты на стадии депрессии, значит, осталось немного. Спокойно, Джейкоб. Ты бы не смог ничего сделать. Тихо. Так было надо». В этом была ирония: Джейкоба спасали сеансы доктора Голана. Он вспоминал встречу за встречей и повторял себе сказанное поддельным (или настоящим?) психиатром. Хоть тварь и пыталась подтолкнуть его к определённым выводам и действиям, но теорию излагала правильно. «Хорошо, допустим, выжила твоя пустóта. И вышла живой из клетки. Дальше что? Вот она стоит напротив тебя, измученная и послушная... ты её успокаиваешь... а потом говоришь: „А пойдём-ка прогуляемся к обрыву“? И что, тебе было бы легче, если бы ты лично её убил? Или ты хотел оставить её жить? А кормил бы ты её чем?» Джейкоб всё понимал. Диснеевская смерть! Добрый герой побеждает злодея и стоит перед дилеммой: убить его он не может, он же добрый. А отпустить его нельзя — он продолжит убивать. Тут-то на помощь и приходят высокие обрывы, кипящая лава... и безумные изобретатели Панпетликумов. Когда Джейкоб немного пришёл в себя, он вернулся в гостинную. Судя по тому, что в воздухе висели учебник по семиотике и фотография Норы — там был Миллард. В кресле напротив расположился Енох. Он был ничем не занят, лишь щурясь глядел в сторону Милларда. Фото качнулось в сторону Джейкоба. — Она такая взрослая!.. — Наверное, позже попала в петлю. Но ты можешь нагнать её в реальном мире. Ты-то не стареешь. Миллард вздохнул. — Конечно... могу... но зачем я ей? — Потому что ты порядочный, умный и добрый, — без запинки ответил Джейкоб. Он не заметил, когда сзади подошёл Енох, и вздрогнул, едва тот заявил: — С этой фотографией что-то не так. — Конечно, с ней что-то не так, — процедил Миллард. — Она же странная. Но Енох отложил сарказм. Он глядел на фото недоумевающе, склоняя голову то к одному, то к другому плечу. — Нет, правда. Я не подкалываю. Дело даже не в кресте, хотя это реально стрёмно. Но её лицо... с ним что-то не так. Дай мне фотку на пару часов, и я пойму, что именно. — С каких это пор ты специалист по фотографии? — Я специалист по обману. И это фото... — ...Ты никогда не увидишь, — закончил Миллард. Невидимка убрал фотографию в книгу. — Если даже она что-то скрыла, я узнаю это от неё самой.