Девушку для невидимки, пожалуйста

      От разговора с мальчишкой Джейкоб чувствовал... единение. Он будто взглянул на мир глазами Еноха. Обнаружил, что у них много общего. Это было приятное, лёгкое ощущение — и он никак не мог понять, откуда такая слабость. Ноги отказывались стоять, он обмяк на диване.       Да, он не чувствовал себя таким усталым с тех пор, как пытался применить свою странность! Джейкоб осёкся. Его разговор с Енохом, то, что они наконец нашли общий язык, — результат его странности?! Но он ничего не делал! Выходит, достаточно одного желания?..       Его дар — читать людские сердца! Он битый час думает, как склонить изгоев на свою сторону... когда его странность легко может помочь.       Джейк потёр замёрзшие руки. Он так устал от этого раза, может, стоило отдохнуть? Но ему не терпелось закончить начатое.       Он закрыл глаза и представил Морфо как можно подробнее: с неприятной, будто липкой усмешкой, с тусклыми глазами... его желание отсидеться за спинами… его сальные шутки...       Никакого эффекта.       Да чтоб тебя!       Джейк представлял изгоя настолько старательно, что голова разболелась. И ничего. Почему вышло с Енохом?       Как сказал мальчишка? «Если не получилось, надо лишь менять метод. Понадобится — менять ещё и ещё, пока не получим результат». Мотивирует. Но что можно поменять? Что послужило щелчком в прошлый раз?       Он ощутил уважение к Еноху.       Он захотел его понять.       Джейкоб напряг мозги. Что хорошего можно сказать о Морфо? Для начала, надо перестать называть его по кличке. Его имя... Салливан.       Он попал под амнистию. Значит, уже небезнадёжен. Другие странные прислушивались к нему. Значит, он проявил себя, как умный человек... В его словах об имбринах было много правды.       И эти его шрамы! (Даже не видя их, Джейк содрогнулся.) Такие можно получить лишь во множестве суровых боёв. А как из него выгрызли кусок?       Наверное, он... сражался на Арене? Там, где Джейк дрался с пустóтой. Это сделала пустóта? А может, это был мрачведь? Или он повздорил с кем-то из авторитетов Акра: с тварями или с амброманами?                     …Салливан бежал по грязным улицам Акра. Он старался не вступить в разбросанные вокруг помои, мусор и человеческие останки. Не из брезгливости, нет. Это могло оставить след, подсказать подонкам, куда он направился.       Морфо бежал к докам. Когда он выберется в обычный мир, сколько ему стукнет? Шестьдесят? Плевать, больше его здесь ничто не держит!       Можно помирать.       Ноги подкашивались. Он увидел вдалеке пристань, одинокую лодку, идущую к берегу. Отлично! Денег как раз хватит на перевозку. Салли рванул к берегу, но левая нога подогнулась. Он рухнул на землю, отбив бедро и руку.       Из едва затянувшихся ран хлынула кровь. Боль была адская! Но Морфо привык к Аду.       Надо выбираться. Из выживших торговцев амброзией сейчас главный Мустьер, а его люди не лезут в обычный мир: кому потом нужны дряхлые развалины. Говорят, Мустьер достаёт своих врагов хоть из-под земли… Но чем дальше от Акра, тем проще скрыться...       Пошатываясь, Салли встал и побрёл к воде.       В глубинах города раздался скрежет когтей. Жуткий рёв.       Морфо припустил, что было духу. Топот раздавался всё ближе, ближе. И спину проткнули острейшие когти.       Мир взорвался болью. Темноту улиц разодрал его крик, но Акр привычно поглотил его. Здесь привыкли к крикам.       — Фу! — раздалось за спиной.       Рёв стал бешеным, потом утих.       Морфо перекатился на спину, не обращая внимания на боль. Он увидел Карима, одного из дрессировщиков Мустьера. Карим оттаскивал мрачвежонка: маленького, но уже злобного и с огромными когтями.       Наконец, зверь послушался. Уселся у его ног, ожидая разрешения порвать, сожрать, растерзать. Карим утёр пот со лба.       — Мне жаль, что так вышло с твоим братом, Салливан. Чем вы думали, когда восстали?       Морфо промолчал.       — Вы всерьёз надеялись победить Мустьера? Не будет его — придёт другой.       Тон его был сочувствующим.       — Отпусти меня, — прохрипел Салли.       — Я бы очень этого хотел.       Карим засунул руку под куртку.       — ...Но ты же знаешь, что за это убьют меня.       Морфо прикрыл глаза. Он уже встречал Карима. Тот ни во что не ввязывался, всегда плыл по течению. Не был жесток, но и с авторитетами не спорил. И потому прожил уже сто пятьдесят лет — дольше, чем удавалось кому-либо в Акре.       — Мне сказали скормить тебя мрачведю. Но это слишком больно, — сочувственно произнёс Карим.— Я тебя выручу.       Он достал из куртки револьвер. Морфо отполз на шаг назад.       Мрачвежонок оскалился. Карим прицелился. Из последних сил Салли оттолкнулся; он соскользнул в реку, на ходу переворачиваясь лицом к воде. В раны хлынула ледяная мутно-зелёная жижа.       В последнюю секунду мрачведь клацнул зубами, выгрызая из спины кусок плоти. Салли заорал, а потом загрёб ещё быстрее. Он рвался к лодке. Если бы только он мог подумать, понял бы, что беспомощного подвозить не станут. Деньги? Отберут и выкинут обратно в воду. Таков Акр.       Но логика отказала, когда мир стал сплошной болью. Салли ткнулся в борт. Вынырнул, ухватился за фигуру на носу лодки: деревянная змея или ещё какая-то тварь. Но мокрые руки соскользнули, и он ушёл обратно в вонючую реку.       Лодочник за шкирку вытащил его из воды. Последним, что парень видел, были его длинные белые пальцы.              Салливан пришёл в себя через пару дней. Он лежал на скамье в покосившемся деревянном домишке. Из окна врывались крики чаек, запах мусора и водорослей.       Тело было обмотано бинтами. Боль пронзала спину, но он хотя бы не терял сознание.       Заскрипели половицы, и к лавке подошёл тот самый лодочник, что его спас. Спас? Кто-то в Акре спас незнакомого человека?! Тут уж ожидай полной дряни...       — Очнулся? Я думал, ты решил остаться в небытие.       Перед глазами всё плыло. Лодочник казался нереальным: огромная колышущаяся фигура в чёрном капюшоне.       — Почему ты… меня вытащил? Чего ты… хочешь?       Лодочник не ответил. Салли показалось, что когда он приблизился, в доме стало холоднее. А может, это было из-за раны.       Мужчина заметил тоном, больше подходящим для светского раута:       — Я тебя знаю. Салливан, верно? У тебя ещё брат... белобрысая малявка.       — Нет у меня брата, — выдохнул Морфо. — Его убили.       Лодочник прицокнул от неожиданности.       — Жаль. Как жаль. Хороший был мальчик. Всё время о тебе говорил. Частенько вертелся у нас на пристани.       Салливан зажмурил глаза. Молчи! Молчи, пустóты тебя сожри.       От его слов всплывали воспоминания о последних днях. И — амброзия залей этот мир! — он бы предпочёл не помнить. А мужчина продолжил:       — Поговаривают, кто-то осмелился на мятеж. Ворвались к торговцам амброзией, перебили чуть ли не всех этих подонков. Да только без толку… всё равно ребят достали. Их головы сейчас выставили на площади. Слышал об этом?       Салливан распахнул тусклые от амброзии глаза.       — Нет.       Все они мертвы. Джонатан, Эстен, Клык…       Том, Ёж, Лаура…       Робин… Алим… Дана…       — Ну да, — лодочник хмыкнул, — ты не слышал.       Морфо держал глаза крепко зажмуренными, не выпуская наружу слёзы.       Саул. Оса. Редди. Смерч. Дмитрий. Грег. Клара.       Лодочник прошёлся по дому, пару раз вздохнул. Наконец остановился у стола, перебирая засохшие травы и пузырьки.       — Зови меня Хароном. Можешь оставаться, пока не полегчает. Бунтовать против торговцев амброзией — достойно моего уважения.       Салли старался избавиться от голоса лодочника, но тот сотрясал дом, вворачивался в виски.       — Да, да, парень, я тебе помогу. Это место давно стало немытым гальюном¹. Оно и раньше не золотом было покрыто, но с тех пор как стали готовить амброзию… Вы смелые ребята. Глупые, но смелые.       Морфо услышал волчий рык, и рвался он из его груди.       — За что ты хвалишь? Ничего не изменилось! Все они умерли зря! Зря! Надо было сидеть и не высовываться, мы могли бы жить ещё десятки лет!       Он отбросил одеяло и вскочил с кровати. Дом перед глазами качнулся, перевернулся и померк.              А Джейкоб смотрел, как Морфо восстанавливается. Харон помог ему залечить раны. Прятал, пока тогдашние торговцы амброзией не передавили друг друга. Когда Акр возглавили новые подонки, восстание уже давно забылось.       Потом их дороги разошлись. Но до тех пор Харон и Морфо успели помочь каждому из вменяемых изгоев. Некоторые из них всё равно умирали — в Дьявольском Акре умирали часто и мучительно — но многих Джейк узнал. Это их выбрали имбрины, это они сейчас жили в петле.              Джейкоб очнулся без сил и долго тряс головой, пытаясь понять, в каком он времени и месте. Опять сработала его странность? Ну конечно, что ещё! И какая пустóта дёрнула его ей пользоваться? А… точно… он хотел узнать, как убедить изгоев помочь…       И что он узнал?       Что Морфо дружил с Хароном?       Да если бы тут был Харон, они бы первым к нему обратились!       «Моя странность, наверное, самая бесполезная в мире».