В путь — так вместе!

— Лёша, мне плохо… — повисая у него на шее, тянет Белов. От него пахнет дешевым вином, и Корсак морщится, сгибаясь под его тяжестью. — Вижу, — пыхтит Лёшка, пытаясь выпрямиться и перехватить Сашу поудобнее. Бросить его на произвол судьбы, конечно, нельзя, но дотащить полувменяемую тушку друга до квартиры у Алексея просто не хватит сил. А значит, придется нанимать извозчика. А значит, прощайте сэкономленные копейки. А значит, не видать ему целых незаштопанных рубашек. Что ж, чего не сделаешь ради друга?.. — Пойдём! — взывает к остаткам разума Саши Корсак и, перекинув наконец его руку себе через плечо помогает ему подняться. Ноги у Саши предательски заплетаются, и, кажется, проходит целая вечность перед тем, как они добираются до выхода из трактира. Извозчиков в округе, как назло, не наблюдается. Чертыхнувшись, Лешка помогает другу опереться на стену и с минуту размышляет: отправиться на поиски транспорта одному или пытаться доплестись до людного места с Беловым? Саша неодобрительно мычит что-то себе под нос, и, взглянув на него ещё раз, Алёша приходит к неутешительному выводу, что оставить его одного просто опасно — неизвестно, что может случиться. И дернул же его чёрт так набраться! Проклиная легкомыслие друга и всех виноделов и ушлых трактирщиков мира заодно, Корсак взваливает Белова к себе на плечи и тянет за собой. Сашка горячо дышит ему в шею и пыхтит так, будто это он тащит кого-то на спине, а не несчастный Корсак. Кое-как они добираются до соседней улицы, где ловят извозчика. Забравшись в повозку и назвав точный адрес, Алёша немного успокаивается. Белов обрушивается к нему на колени и тоже затихает, бестолково сжимая пальцами шерстяную ткань курсантской формы. Лёша, вздохнув, гладит его по спутанным кудрям. Неожиданно голова поворачивается, и из-под шапки кудрей показывается прямой и покрасневший, как у заправского выпивохи, нос. — Леха… — полузадушено стонет он. — Ой, не могу… Ой, тошнит! — Тааак! Стой! — приказывает Лёшка извозчику и, перехватив безвольно болтающегося Белова за талию, усаживает его и подталкивает к бортику повозки. Александр с минуту буравит ночь невидящим взором, а затем переваливается через край и… Корсак придерживает его за трясущиеся плечи, пока того рвёт. Извозчик оборачивается и сверкает хитрыми глазами. — Чаво, барин, перебрали? — шамкает он беззубым ртом и смеется. Корсак только машет рукой и возвращает полумертвого Белова к себе на колени, вытирает ему рот носовым платком, тихо вздыхает. Как они добираются до крохотной комнатушки, в которой квартирует Александр, Лёша предпочитает не вспоминать. В доме не обнаруживается ничего, способного облегчить страдания пьяного Белова, и Корсак всерьёз думает бежать к Оленевскому камердинеру. Но последние деньги вытребовал любопытный извозчик, а посему страдать Сашке до протрезвления и после… Алёша умывает его, раздевает и помогает улечься. Белов не возражает — он уже не способен не только связано формулировать свои мысли, но даже неодобрительно мычать. Сам Корсак, к слову, тоже уже мало на что способен — даёт о себе знать натруженная поясница. Он устало рушится на кровать Саши и на ощупь находит его руку. Белов, кажется, засыпает. По крайней мере, лежит тихо и даже не храпит. Но стоит только Алексею коснуться его руки, как глаза Саши, неожиданно полные осмысленности, распахиваются и пристально смотрят на Лёшку. Тот конфузится. — Спасибо, — шепчет Белов и, подтянув ладонь Корсака к своему лицу, касается губами её тыльной стороны. И закрывает глаза. Алёша ещё долго не решается отнять у него руку, замерев в неудобной позе.

***

— Господи, Лёша, как мне плохо… — стонет Белов с самого утра, тыкаясь носом в подушку. Будь его воля, говорит он, отрубил бы себе голову, лишь бы та так не болела. — Я не Господь, — усмехается Корсак, протягивая ему стакан с холодной водой — выпивки нет, как и денег. Белов снова стонет, но уже с оттенком благодарности, и проглатывает воду в один миг, едва не подавившись. Сбившиеся кудряшки не придают ему шарма. — Спасибо… — шепчет он, намеренно ловя руку Алёши и чуть сжимая его пальцы в своих. Его взгляд скользит по лицу Корсака, но он тут же отводит глаза и смущенно улыбается. Алёша чувствует, как скулы заливает румянец, но ничего не говорит.