Цветущий Омут Конохи. Книга вторая: Ростки

Отступление

      Темуджин, чудом уцелевший ребёнок из уничтоженной деревни, в своей жизни испытал многое. И ужасы войны, и ненависть противников утопии, и насмешки тех, кто был уверен: мир без войн невозможен.       Но в такой дурацкой ситуации оказался впервые.       Он сидел связанный, без доспехов, которые исчезли в неизвестном направлении. Перед лицом скакал странный мальчик с разрисованными щеками и задавал дурацкие вопросы. Стоило шевельнуться, как верёвки впивались в тело, а синяк под рёбрами отдавался глухой болью.       Конечно, можно было бы призвать мощь камня Гелеля, разорвать верёвки в клочки, вырубить этого нелепого мальчишку с усами-полосками…       Но… этот парень. С совершенно дурацким прозвищем — не именем даже! — «Костяшка». В странной рубахе, подпоясанной толстым тряпичным канатом. С подведёнными глазами, точками на лбу, чёрным ошейником и колокольчиком в волосах. Он мог бы показаться не менее нелепым, чем мальчишка-с-усами — в глупой одежде, с разрисованным лицом, рождённый в этом богом забытом, отсталом краю, где даже в море до сих пор выходили на утлых деревянных лодках…       И с таким же взглядом.       Взглядом человека, у которого есть нечто большее, чем он сам. Человека, познавшего веру — настоящую, позволяющую не сомневаться и не отступать. Взглядом того, кто будет идти до конца во имя того, во что верит… В кого верит.       Темуджин не мог ошибиться: слишком часто он видел такой взгляд. В зеркале, в размытом отражении собственной латной перчатки, в плоскости меча перед ударом…       Такой же взгляд, как у него самого.       Перед глазами всё скакал мальчишка с полосатыми щеками — что за любовь у местных к рисункам на лицах? Эти усики что-то значат? — задавал вопросы, пытался от него что-то добиться, но… Он не понимал главного: веры.       Как будто можно в его возрасте полностью понять планы такого мудрого человека, как Хайдо-сама. Темуджин сам их не всегда понимал, но… Также он не понимал, как работает половина оборудования на корабле — и это не мешало ему такое оборудование использовать. Пусть он не может охватить и понять всё величие плана Хайдо-сама. Зато он может приложить все силы к тому, чтобы исполнить свою роль в этом плане.       К тому, чтобы быть мечом Хайдо-сама. Хорошим. Надёжным. Верным.       В том парне Темуджин видел такой же меч.       Более того, этот меч уже был силён — в то время как самому Темуджину потребовалось немало времени, чтобы стать действительно полезным Хайдо-сама.       Если удастся его уговорить…       Хоть бы удалось!       Эти мысли помогали не слишком обращать внимание на трещащего, словно сорока, мальчишку — и, видимо, он это всё-таки понял. Потому что наконец замолчал, махнул рукой и убежал в кусты. Темуджин слабо улыбнулся: явно же где-то рядом их база, которую ему не хотят показывать. Но при этом всё время убегают в одну и ту же сторону, выдавая если не место, то как минимум направление.       Дальнейшие мысли прервал вернувшийся… Костяшка. Темуджин даже мысленно не хотел называть его так — но другого имени ему не назвали.       Пришёл, сел прямо на землю. Молча.       — Ты же понимаешь, что я прав, — подал голос Темуджин спустя минуту тишины. — Эти двое… они даже не понимают, что такое настоящее служение.       Короткий взгляд искоса.       — Моё тело и верность принадлежат Орочимару-саме.       — Но разве он не будет рад получить не очередных последователей, а единомышленника? Равного? — Темуджин невольно подался вперёд, заставляя веревки снова впиться в тело. — Ты ведь можешь проверить. Убедиться, что Хайдо-сама действительно велик. Что у него много общего с твоим господином.       Парень дёрнул плечом: как будто бы раздражённо, но без настоящего раздражения. Словно прислушивался к чему-то, а Темуджин ему мешал. И можно было бы решить, что он специально уклоняется от разговора, потому что не может решить или даже не хочет решать…       Но Темуджин был уверен: дело не в этом. Клинок не колеблется, когда приходит время разить, а подчиняется направляющей его руке. Надо лишь убедить его, что Хайдо-сама не менее достоин направлять, чем этот «Орочимару».       — Тему-уджин! — прокатилось по лесу гулким эхом.       — Зде-есь! — отозвался он, мысленно поморщившись.       С тремя сестрицами Темуджин ладил не слишком хорошо: шумные, нахальные, видевшие в служении Хайдо-сама не возможность построить утопию, а средство для повышения собственной крутости. Но их совместимость с камнем Гелель оказалась выше, чем у остальных, — настолько, что они могли использовать его напрямую. И бойцами они всё-таки были неплохими…       Но они не понимали. Совсем.       Наверняка ему предстоит выслушать кучу насмешек из-за потерянных доспехов и того, что его вообще пришлось искать — но Костяшка говорил в том числе о «догонят». И, наверное, посчитал самого Темуджина недостаточно сильным — раз смог его вырубить. И тогда ещё трое бойцов должны сдвинуть его мнение в нужную сторону.       — Ты говорил… что нас смогут догнать. Мои… соратники, — слово далось с некоторым трудом, — уже здесь. Те двое против них не выстоят. Но ты ещё можешь к нам присоединиться.       Костяшка хмыкнул, встал на ноги. Зачем-то окинул взглядом деревья, сливающиеся в единую зелёную массу.       И с совершенно невозмутимым видом распустил верёвки. Одним движением, просто потянув где-то и заставив тугую сеть расплестись и упасть наземь. Темуджин ощутил то ли восхищение, то ли даже смутную зависть.       У этого парня действительно особая сила!       — Спасибо, — Темуджин осторожно поднялся на ноги, опасаясь, что занемевшее тело может подвести. Но верёвка действительно нигде ничего не пережала. — Я рад, что ты принял верное решение.       Костяшка хмыкнул, невозмутимо сматывая и убирая верёвку. Темуджин с трудом сдержал улыбку: они действительно похожи, он сам так же давал бы понять, что ему не нужно стороннее одобрение его решений…       — Что за херня тут происходит?! — Ранке вырвалась из леса с шумом, достойным небольшого носорога. — Нас сдёргивают с задания, потому что железные болваны подняли панику, ты не выходишь на связь… А потом оказывается, что с тобой, — тычок пальцем, — всё в порядке, зато по округе шарятся ненастоящие дети!       — Не… настоящие? — недоуменно моргнул Темуджин.       — Трупов от них не остаётся, — дополнила негодование подруги более спокойная Фугаи. — Стоило ударить посильнее, как пуф — и облачко пара.       Костяшка же этой новости ничуть не удивился. То есть знал? Знал и всё равно говорил про «могут догнать»? Или он… не хотел от них… избавляться?       Странный парень с особенной силой. Очень быстрый, быстрее даже Темуджина. С верёвками, бьющими током, хотя на ощупь в них вообще нет металла — не то что батарейки. Мог ли он… создать ненастоящих детей этой особой силой?       Словно в ответ на незаданный вопрос из-за пазухи Костяшки высунулась пушистая мордочка и приветственно цвиркнула. Кажется, хорёк? Темуджин снова моргнул, переваривая тот факт, что боец его уровня носит за пазухой мелкого пушистого зверька. И рука, которую он посчитал повреждённой, скорее всего, этого зверька придерживала, не давая пострадать в драке.       Как же человеку должно быть одиноко для такого…       — Ну? Ты собираешься хоть что-то объяснить? — недовольно фыркнула Камира.       — М? — Темуджин перевёл на неё взгляд.       — Твой братец устраивает такую панику, что оборудование чуть вразнос не пошло, — Ранке шагнула вперёд, неприятно вторгаясь в личное пространство. — Нас срывают с миссии. Чтобы мы увидели, что ты тут точишь лясы с местными?!       — У него особая сила, — Темуджин качнул головой. — И мне нужно отвести его к Хайдо-сама.       — Ксо, он опять, — Фугаи демонстративно закатила глаза.       И не меняя выражения лица — ударила. Коротко, сильно и так быстро, что сам Темуджин едва успел заметить и дёрнуться…       Костяшка, успевший подставить под удар ладонь, напряг пальцы, обхватывая кулак, вопросительно шевельнул бровями. Фугаи противно ухмыльнулась, освобождая руку.       — Стоило всё же проверить. Вдруг он тоже… ненастоящий.       Темуджин лишь усилием воли удержал руку, потянувшуюся к всё ещё ноющей челюсти. Нет уж, этого парня простым «стукнуть посильнее» не пронять. И если эхо знакомой силы Темуджину не чудится…       Хайдо-сама говорил, что сила Гелель может позволить прожить дольше. Сам Темуджин практически не изменился с тех пор, как ему вживили камень. Может ли так быть, что Костяшка намного старше, чем выглядит? Что те двое надоед — лишь призраки людей, которых он когда-то знал?       Может… может быть, и его господин — уже не существует?       — Достаточно, — Темуджин покачал головой. — Если бы он был ненастоящим, он бы не мог знать про караван.       — Караван? — нахмурилась Ранке.       — Зацепка? — прищурилась более сообразительная Камира.       — Зацепка, — кивнул Темуджин. — Лучше всего, что мы нашли до этого.       — К Хайдо-сама потащишь его сам, — поморщилась Фугаи. — Я не собираюсь плестись на базу со скоростью беременной черепахи.       Сестры волчицу поддержали, демонстративно даже рванули с места, вывернув каблуками клочья земли… Темуджин вздохнул и пошёл следом.       — Почему мы идём? — вдруг спросил Костяшка после нескольких минут молчания. — Ты не можешь бежать?       — Что? Нет, я могу…       — Тогда почему мы не бежим? — всё с тем же непрошибаемым спокойствием.       Темуджин невольно смутился. «Потому что я думал, что ты не можешь» звучало как-то глупо. Особенно в отношении человека, который подловил его именно скоростью.       — Ну… я не знаю, какую скорость ты сможешь поддерживать. И твоему зверьку может не понравиться тряска.       — Проверь. Потерпит, — коротко, по делу и не размениваясь на язвительные комментарии.       Темуджину оставалось только согласно кивнуть — и побежать, постепенно наращивая скорость. Без доспехов бежалось легче обычного — но Костяшка не отставал и даже не запыхался.       Ну и лица были у трёх сестриц, когда они их не только догнали, но и перегнали!       Темуджину очень хотелось бы, чтобы Костяшка — нет, ну должно же у него быть нормальное имя! — стал его напарником. Они ведь действительно похожи! А значит, он поймёт, не может не понять величие Хайдо-сама. Поймёт и останется!..       Из тумана проступили знакомые очертания флагмана экспедиции. Темуджин не стал сдерживать гордой улыбки: такую базу в лесочке уже не спрячешь. Да и не нужно, ведь это самая настоящая крепость, способная выдержать настоящую осаду…       Совсем не похожая ни на утлые деревянные лодочки, ни на простенькие каменные дома в той деревне.       — Пойдём, Хайдо-сама наверняка ждёт нас.       Конечно, ждёт: даже если сам Темуджин так и не связался для отчёта, три поганки наверняка не упустили возможности нажаловаться на него. Поэтому — знакомыми коридорами, мимо патрулей к лифтам и обзорному залу: Хайдо-сама наверняка там. Знакомый, сотни раз хоженый маршрут — но сейчас Темуджин смотрел на знакомые стены будто бы чуть со стороны. Оценивая, будет ли его гость впечатлён. Функционально — но много металла. В отсталых обществах ведь ценится металл и умение его обрабатывать? Лифты. И сам обзорный зал — с красивыми колоннами и узорчатым полом.       Костяшка не отреагировал на лифты — зато обзорный зал всё-таки заставил его шевельнуть бровями. Темуджин сдержал гордую улыбку. Он же говорил!       — Я вернулся, — привычно опуститься на колено и склонить голову в искреннем уважении.       — Темуджин, — мягкая улыбка, привычно согревшая сердце. — Вижу, что мы не напрасно волновались.       — Я в порядке, Хайдо-сама! — вскинуться, чувствуя, как щёки заливает горячей краской стыда.       — Не стоит, — короткий жест левой руки, заставляющий умолкнуть. Ещё один укол стыда: они не уследили, и рука Хайдо-сама пострадала. Теперь он носит перчатку, чтобы согреть вечно мёрзнущую ладонь и спрятать шрамы. — Я вижу, что это задание далось тебе нелегко. Но ты сумел найти что-то… важное?       — Да, Хайдо-сама, — подняться на ноги, повернуться к Костяшке. — Он обладает особой силой… и, кроме того, у него есть знания. О жиле Гелель и о… караване.       — Вот как? — Хайдо-сама поднялся с кресла, запустил механизм открытия обзорных окон. — Тогда ты отлично справился, Темуджин. Но… где твоя броня?       — Э-э…       — В тайнике, — невозмутимо сообщил Костяшка. — Темуджин сказал, вы стремитесь к чему-то великому?       — Стремимся, — Хайдо-сама остановился у окна, глядя на горные вершины. — Мы путешествуем здесь, чтобы построить утопию… Темуджин, можешь привести себя в порядок и взять новую броню, пока я рассказываю нашему гостю об утопии.       — Хай, Хайдо-сама! — стукнуть кулаком по груди, изо всех сил стараясь не покраснеть снова.       Так глупо всё вышло! Он настолько спешил привести Костяшку к Хайдо-сама, что даже не попросил вернуть доспех… Хорошо, что Хайдо-сама не сердится по таким мелочам…       Горячий душ помог почувствовать себя лучше и почти справиться со стыдом. Синяк под рёбрами посветлел, становясь из густо-фиолетового желтовато-зелёным. Через несколько часов от него не останется и следа. А ещё через несколько часов можно будет уже вернуться от того самого тайника и надеть привычный комплект брони, а не запасной…       Честно говоря, парадная версия его доспеха Темуджину не слишком нравилась. Слишком похожа на доспехи трёх сестриц. Ужасно глупо себя чувствуешь, занимаясь в этом обычной работой.       Может быть, поэтому он решил, что лучше будет сначала навестить брата, а не сразу возвращаться в обзорный зал. Если бы его присутствие было необходимо, Хайдо-сама не стал бы его отсылать, верно? А Макото мог пострадать…       К счастью, брат нашёлся не в лазарете, а в радиорубке. Макото всегда нравилась стройная логика механизмов, и, пожалуй, он разбирался в них гораздо лучше Темуджина. Жаль, что одной только технологией утопии было не построить и брату раз за разом приходилось возвращаться в машину с шарами…       — Привет. Ты в порядке?       — Темуджин! — Макото радостно вскинулся, оборачиваясь. — Ты всё-таки справился! О, — брат осёкся, споткнувшись взглядом о парадную броню. — Случилось что-то важное?       — Нет, я просто… повредил доспех на миссии. Ранке сказала, что это вы подняли тревогу. Спасибо.       — Я волновался, — брат смущённо почесал затылок. — И, кажется, сбил настройки всей системы. Вот, разбираюсь здесь, пока её приводят в порядок.       — И как? — для Темуджина все эти цифры и графики были тем ещё шифром, но Макото действительно понимал.       — Есть не спрогнозированный радиошум, — отозвался тот. — На засветку от месторождений не похоже: слишком слабое и слишком… близко.       — Это может быть как-то связано с жилой?       Макото с сомнением качнул головой.       — Твои сигналы с помощью энергии Гелель идут по совсем другому диапазону. Это, скорее, похоже на нашу внутреннюю связь, только по другой частоте и… слабее. Но откуда бы здесь взяться чужим портативным рациям? Особенно внутри флагмана?       — Точно, внутрь кроме меня приходил только один человек, — кивнул Темуджин. — И у него точно рации не было, он из местных… Но я уверен, ты разберёшься!       — Я постараюсь, — кивнул Макото и деловито застучал по клавишам.       Темуджин порадовался, что с братом всё в порядке, и отошёл, чтобы не мешать. Ему до сих пор было неловко, что именно ему повезло иметь такую высокую совместимость, а брату — нет.       «Хм… а что, если у местных всё-таки есть радиосвязь? — размышлял он, двигаясь по знакомым коридорам. — Костяшка… Господи, что за дурное имя… мог крепить её, например, на свою ленту на шее… Под волосами микрофон было бы совсем незаметно. Нет, бред. Местные даже электричества не знают, что уж про радио...»       Верёвка.       Верёвка, которая билась током.       У Костяшки была верёвка, которая билась током. Могла же быть и радиосвязь, нет? Нет, бред. Или?.. Не может же парень, столь похожий на него, быть?..       Темуджин ускорил шаг. Господи, он же привёл к Хайдо-сама совершенно незнакомого парня, мощного бойца с необычной силой. Привёл и оставил его без охраны! А вдруг с Хайдо-сама что-то случится? Вдруг господин этого… прости Господи… Костяшки не так хорош и не оценит идеи утопии?       А что, если он ошибся и этому парню не стоило бы доверять?       Темуджин побежал в сторону приёмного зала. Плевать, что его не звали. Плевать, что он может перебить разговор. Ну покраснеет, ну извинится. Лучше немного разочаровать Хайдо-сама, чем… чем…       Но в зале было тихо. Не по-хорошему тихо, не так, как может быть, когда молчат два дружелюбно настроенных человека.       — Хайдо-сама?       Может быть, они просто ушли куда-то? Мало ли дел или внезапно потребовавших решения вопросов может быть у такого человека, как Хайдо-сама…       …Тело, лежащее у окна, было похоже на смятую окровавленную куклу. В неудобной, неестественной позе, в измятой мантии-накидке, которую Темуджин даже не сразу узнал. С отрубленной рукой: той самой, левой, — и широко распахнутыми в удивлении глазами.       Нет.       Нет, нет, нет, нет!       Это не может быть Хайдо-сама!!!       Он не может, не может быть мёртв!!!       И Костяшка… Взгляд метнулся по залу. Его здесь не было — ни живым, ни мёртвым. И следов борьбы, вторжения или чего-то ещё — тоже. Значит… это он?       Он, Темуджин, лично привёл на базу человека, который убил Хайдо-сама.       Привёл и оставил их наедине.       Не проследил.       Не… был рядом, когда это случилось.       Не погиб вместо.       Темуджин упал на колени прямо в лужу крови и завыл — отчаянно, срывая голос. Ткнулся лбом в искалеченное запястье, пачкаясь в крови и не замечая этого.       Не просто убил, а ещё и изуродовал тело.       Найти. Да, он его найдёт. Найдёт проклятого Костяшку, так ловко прикинувшегося другом.       И заставит пожалеть об этом.

***

      — Кимимаро, твоя очередь.       Кагуя встал, повёл плечами. Усмехнулся в сторону моего дерева.       И одним движением распустил на Темуджине верёвки.       Э-э-э-э?       Я что-то упустила? Они как-то договорились, пока мы с Наруто отвлеклись?       Сектантская солидарность прям реально существует?       Я потрясла головой. Да ну, бред. Логичнее уж предположить тогда, что Орочимару имел какую-то информацию об этой самой утопии — или камне Гелеля, кстати — и дал Кимимаро соответствующие инструкции на такой случай.       Но… Кимимаро знал, где я. Точнее, даже не так. Он дал понять, что знает. И только после этого снял верёвки. Знал, что я его вижу, и дал мне понять, что знает.       То есть действовал демонстративно.       Вопрос — зачем?!       Я сжала переносицу пальцами. Так, спокойно. Вдохнуть, выдохнуть, постараться увидеть ситуацию как бы со стороны.       Дано: неожиданное поведение Кимимаро. Варианты? Много, но наиболее вероятных всё-таки два. Кагуя действительно сменил сторону, а сделал это демонстративно, потому что не считает нас способными хоть как-то помешать. Или же Костяшка решил, что грех отказываться, когда тебя горят желанием отвести не то что на базу противника, а прямо-таки к главному гаду. Ну и, опять же, сделал это именно на виду, чтобы потом не возникало всяких ненужных вопросов.       Проблема в том, что однозначно отбросить первый вариант я не могу. Может, этот камень Гелеля — какая-нибудь невероятно крутая штука, которая интересует Орочимару не меньше шарингана, ну.       Девицы в бронелифчиках наконец добрались до своего мальчика в беде и теперь бурно негодовали по поводу «ненастоящих детей». Интересно, их больше возмущает обман, невозможность набить морду или то, что приглянувшаяся заколка оказалась тоже «ненастоящей»?       И кстати, очень уж хорошо их слышно. Слишком хорошо для такого расстояния.       Кагуя не отжал тангетку?       Вроде бы аргумент в пользу второго варианта, но…       Кимимаро — не шпион. Он — боец категории «сам себе армия». Он офицер Орочимару — то есть человек, способный привести к послушанию и даже дисциплине отряд талантливых отморозков. Вот будь это Кабуто, я бы не сомневалась ни минуты, даже попытайся он меня вполне всерьёз грохнуть. Мне ли его не понимать? Но Кимимаро… с Кимимаро сложнее.       Кто знает, какие инструкции дал ему Орочимару. Кто знает, как именно он их понял.       В одном уверена точно: это не «забывчивость». Человек, настолько педантичный в упаковке пленников, не будет косячить по таким мелочам.       Зато запросто может завалить те же агентурные задачи типа внедрения: достаточно вспомнить, как он детей допрашивать пытался.       Ксо, что ж так сложно-то?!       Задавать вопросы сейчас бесполезно: даже если гоп-компания в доспехах и прощёлкала его гарнитуру, разговоры с невидимым собеседником — плохая идея. Три девицы-сестрицы, конечно, рванули вперёд, но мало ли. Вдруг у Темуджина всё-таки есть предел некритичного восприятия реальности?       — Следую за вами, — негромко, так, чтобы даже в наушнике это было едва слышно.       Показалось или Кимимаро чуть заметно кивнул?.. В любом случае от гарнитуры он не избавился.       И даже не пытался ни атаковать меня, ни как-то сбить со следа. А ведь мог, и далеко не факт, что я смогла бы удрать, как от девиц. Во-первых, скорость реакции у него была тупо выше, во-вторых, Кагуя-то как раз шиноби и как минимум классические уловки знает. И про теневых клонов наверняка понял: всё же не первый день с Наруто знаком.       Впрочем… не буду совсем уж откидывать вариант, что он заманивает меня на базу предполагаемого противника, чтобы сдать уже там и тем самым заработать себе дополнительные плюсы. Но отведу на него процентов пять… хорошо, сделаю реверанс паранойе: семь из ста. Всё-таки Кагуя из тех, кто предпочитает радикальное решение проблем хитрым планам.       Хотя сейчас он проявлял просто чудеса выдержки. Скорость-то у сектантов, может, и тянула на среднюю шинобячью, но вот всё остальное… Во-первых, они бежали по земле. Во-вторых — топали, пыхтели, брякали доспехами… короче, производили кучу шума. В таких условиях более-менее тренированный ниндзя может внаглую идти верхними путями чуть ли не у них над головой — и то не заметят.       В-третьих… они бежали по земле, да. Девицы так ещё в доспехах и на каблуках. По-моему, эти адские железяки даже на камнях оставляли бы следы, не то что в подлеске или на чисто грунтовой тропинке. Это не верхние пути, где сначала надо определить высоту и примерный маршрут, а потом ещё попытаться обнаружить на коре следы от довольно упругих сандалий, да-а…       Так что выход из леса на относительно открытое пространство мою задачу не то чтобы усложнил. Тем более что день уже клонился к вечеру — сумерки, от воды в многочисленных ущельях начал подниматься туман… Пришлось немного приотстать, чтобы в поле зрения не маячить — но и всё. Главное, в этой дымке не наскочить на какой-нибудь патруль раньше, чем на базу.       Но осторожничала я напрасно. Не заметить ЭТО было бы очень затруднительно. Огромная, огроменная просто штуковина: навскидку даже выше скалы Хокаге, и это не считая странной мачты на крыше! Неизвестная штука даже здесь, среди гор и ущелий, впечатляла размерами. А ещё примерно на юг от громадины тянулась натуральная просека. Я что-то подобное видела, только когда Орочимару в Лесу Смерти жахнул техникой Фуутона. Но там всё-таки деревья покрошило, а тут…       Просека шла прямо через горы. Усыпанная щебнем и дроблёным камнем, хорошенько утрамбованная сверху весом громадины. Я прищурила левый глаз. К западу от Рек у нас Суна, на севере — Аме, а за ним Страна Земли. Значит, к югу — побережье.       То есть штуковина теоретически откуда-то доплыла до побережья, а оттуда своим ходом добралась сюда. Прямо через скалы. Оставляя за собой удобный коридор-просеку.       Этой бы штукой да дороги прокладывать! Прямые, широкие, по самым коротким и удобным для караванов маршрутам…       Ну, зато понятно, откуда у них скрипт вырезать всех свидетелей. От таких новостей любое Скрытое Селение на уши встанет. Кстати, а вот прямо сейчас и напишу в Коноху про громадину, а то мало ли когда будет следующая свободная минутка…       — Эй, народ, что у вас там происходит? — радостный голос Наруто в ухе заставил вздрогнуть и чуть не выронить связную карту. — Вы где вообще? А то я тут караван нашёл, а никого нет! И рация шипит… Короче, тащите хорька, сдадим его, а потом пойдём бить этих злюк! А то дедок-караванщик такой вредина, вообще не верит мне, что мы их Неруги нашли!       Упс.       — Неругуи, Наруто, хорька зовут Неругуи. Уболтай их там пока, я попробую забрать хорька у Кимимаро.       — А Костяшка что, не отдаёт? Ему так понравился? А кошки ему нравятся или только хорьки?!       Да дай же ты мне слово вставить, речевой пулемёт, ну.       — Нет, Кимимаро просто сейчас на вражеской базе. Вместе с хорьком. А я снаружи.       Секунда тишины…       — Эй, вы что, без меня всех побеждать собрались?! Я тоже хочу своё приключение! Могли бы и меня позвать!! Так вообще нечестно!!!       — Я заберу хорька, и мы поменяемся. Успеешь ещё по базе полазить.       — Точно? — голос Узумаки был полон подозрений.       — Обещаю. Попроси караван пока не уходить далеко от деревни, чтобы я вас могла найти, — рискованно, конечно, но наши рации далеко не бьют. А скорость бега хоть шиноби, хоть этих бронированных на порядок выше, чем у гружённых повозок с товаром.       — Ха-ай, Сакура-чан! — Наруто не то чтобы горел энтузиазмом, но всё равно не знал, куда бежать, так что поневоле должен был дождаться моего возвращения.       Чую, караванщикам достанется много, много бухтежа по поводу такой жизненной несправедливости. Ну, зато время скоротают.       Так… база-база-база. Здоровенный вход прямо по центру — видимо, парадный. Откидной пандус с одного из боков, вокруг которого шарахаются уже знакомые големы. Можно было бы попробовать и там проскочить, но… Всё-таки слишком рискованно. Да и у такой махины всевозможных ходов, технических коридоров и прочей радости диверсанта должно хватать. Чисто в силу конструкции. Вон, на самом верху вообще что-то похожее на обзорную галерею маячит. Так что плащ из сумки, на плащ Хенге под цвет скал — и поползли повыше, искать подходящую дырку.       Пробраться внутрь удалось без особых сложностей. И чем дальше, тем больше я убеждалась, что эта штука из мест, где шиноби не то что нет — про них вообще не слышали. Ну не строят, ну не строят здесь так! В мире, где высокоуровневые бойцы запросто меняют ландшафт, девочка-подросток, не особо напрягаясь, устраивает лесоповал на пару гектаров, а старый бабник может в случае проблем призвать жабу размером с гору, не слишком рационально строить на прочность. Ту же Коноху каждые 10-15 лет пытаются раскатать по брёвнышку — и ребятам калибра Кьюби или Орочимару глубоко однофигственно, деревянный дом ломать или каменный.       От деревянных зато потом завалы проще разбирать. И отстраивать быстрее.       Да, эта громадина мощная, да, стены у неё бронированные — но даже если не брать в расчёт джонинов-эсок, она уязвимая. Большая, медленная, негерметичная. Наверняка имеющая мощный двигатель и резервуары с топливом, как бы не большую часть объёма составляющие. А взрывпечати — распространённая, массовая, а главное — сравнительно дешёвая штука. Даже я могу устроить здесь серьёзных проблем и с неплохими шансами обездвижить крепость. Профессионал типа Ируки-сенсея вполне справится и с тем, чтобы её развалить. Кто-то из мощных стихийников может раздолбать и без вспомогательных средств: в Реках раздолье дотонщикам и суйтонщикам. А попытайся эту штуку всерьёз использовать в боевых действиях — тут же найдутся в запасниках и запечатывающие свитки, и наработки для мощных ловушек, и ещё тысяча и один способ угробить бандуру. Так что военная ценность у неё так себе.       А вот горнопроходческий комплекс… Какие можно было бы дороги сделать!       Ползти между переплетениями каких-то труб было несложно, но ужасно пыльно, так что я перебралась на потолок. Потолки тут высокие, так что даже если и оставлю какие-то следы, будет не слишком заметно. Да и в целом люди редко таращатся на потолок. Так что изображать человека-паука, прикрываясь Хенге, куда безопаснее, чем пытаться ползти по воздуховоду. Во-первых, труба достаточного размера может оказаться каким-нибудь пароотводчиком или вообще сточным каналом, и незадачливого диверсанта может браво запечь прямо в ней. А ещё вентиляцию обычно рассчитывают на вес, ну, воздуха. А не пусть юных и тощих, но шпионок.       Да и трубы, чем бы они ни были, могут проходить далеко не через каждое помещение. А потолки есть везде. Правда, так приходится из помещения в помещение перебираться с помощью дверей… но тут мне, как ни странно, помогли те самые големы. Они шатались не только снаружи, но и внутри своей крепости, а заметить меня на потолке они не могли, даже начни я нагло бегать в полный рост: у них головы физически не способны к запрокидыванию. Так, следуя за големами, я и выбралась в… лабораторию? Машинное отделение?       С ходу понять, что это за помещение, не удалось. Большое, опутанное трубами. С центральным механизмом, похожим на жутковатый торшер: переплетение труб и проводов, торчащие «цоколи» «лампочек». Даже типа «лампочки» на этих цоколях были — довольно крупные светящиеся сферы, вокруг которых были ещё стеклянные сферы побольше.       А внутри эти стеклянных сфер лежали человеческие тела.       Примерно в одной позе, обхватив руками светящиеся шары. В одинаковой одежде. Примерно одного возраста и комплекции.       То ли мёртвые, то ли погружённые в кому.       Мда… может, тут и нет огромных баков с горючим. Может, эта штука катается на какой-нибудь некромантии. Вырезал свидетелей, заодно и топлива поднабрал… а, нет. Это не двигатель, это фабрика големов. Я пронаблюдала, как жидкость из нескольких шаров с детьми слилась в высокие колбы, где прямо на глазах сформировался эмбрион. И как этот эмбрион с такой же пугающей скоростью выкатился из колбы, подрос и покрылся доспехами.       Дела-а-а… Надеюсь, количество активных големов ограничено хотя бы «операторами» в шарах: всё же «обрыв управления» в захваченных нами тушах был очень заметен. А то такая скорость восполнения каких-никаких, но боевых единиц…       Всё это очень, очень дурно пахнет.       Зал генерации големов я постаралась покинуть побыстрее: мало ли какие сенсорные системы могут быть в этой «точке респавна». Не хватало ещё спалиться на каком-нибудь глупом косяке. Особенно когда основная цель вылазки — найти чёртова хорька. Исследовать-то базу можно и позже, а вот удерживать Наруто вдали от приключений долго не получится. Чревато тем, что братишка сам рванёт на их поиски.       Так, нижние этажи тут явно технические, а вот сверху, помнится, была какая-то обзорная галерея. Будем надеяться, что там же находится и какой-нибудь штаб, в котором будет если не сам Кимимаро, то хотя бы информация о том, где его искать. А то спросить по рации было бы можно, но…       — А чего у вас происходит? А вы уже нашли недосаму? А когда вы хорька принесёте? А вы же не будете его бить без меня? А давайте я клонов пригоню? А вы где находитесь? А караванщик тако-о-ой жулик! И ездовые страусы у него вредные!.. А ещё!..       …но вставить хоть пару слов в трескотню Наруто было нереальным. Особенно если учесть, что караванщик ляпнул что-то о компенсации за просрочку хорька. Братец и так был на взводе, потому что всё интересное происходило где-то далеко и без него, а тут ещё такое покушение на честно заработанную награду… Ну, ещё не заработанную, но Наруто как адепта великой капибарыни возмущал сам факт. Настолько, что он умудрялся одновременно забивать всю линию и переругиваться с караванщиком.       Так что пришлось действовать методом тыка, стараясь выбирать залы с потолками повыше и отделкой побогаче. Если технические коридоры переходят в отделанный мрамором холл, это же значит, что я выбралась в представительскую зону? Ещё и лифты, а главное — лифтовую шахту можно было проследить снаружи почти до самого верха.       Идеально, если умеешь лазать по стенам не хуже пауков.       Интересно, этот лифт у них потому, что в середине громадины нет ничего полезного, или чтобы большое начальство не запыхалось? Судя по натуральному трону в зале с панорамными окнами — таки второе. Судя по человеку, сидящему на этом троне, — тоже. Немолодой, грузный, с одутловатым лицом и в мешковатой одежде, то ли скрадывающей фигуру, то ли скрывающей всё те же грузность и полноту.       Но главное — Кимимаро! Кимимаро, который тоже был тут и вроде как разговаривал с обитателем трона. Хорошо, теперь бы улучить момент и забрать у него хорька…       Я осторожно перебралась за ближайшую колонну и упёрлась коленкой в декоративный выступ. Чакра чакрой, но если тут настроили таких удобных украшалок — почему бы и не воспользоваться?       До Наруто наконец дошло, что на его вопросы никто не ответит, если он так и будет занимать линию. Бесконечная трескотня в наушнике стихла. Фух. Временами я забываю, каким утомительным он может быть.       — Значит, ты военный? — мужик на троне типа задумчиво потёр рукой подбородок.       Я невольно поморщилась. Неприятный он. Какой-то аж приторный. Сидит весь такой благостный-благостный, книжку на коленях держит, смотрит понимающе-всепрощающе, как будто весь такой из себя добрый дедушка… Только вся эта благостность отдаёт фальшью. Даже если не знать про вырезанную деревню, всё равно отдаёт. Как будто пытались натянуть образ, которому не слишком соответствуют. Или… я прищурилась. Да, этот благостный взгляд не сочетался с общей мимической маской. И улыбка должна пролегать немного по-другому…       Конечно, хорошему лидеру не обязательно быть приятным человеком, а политику так и вовсе противопоказано, но… Это ж насколько Кимимаро их заинтересовал, что Хайдо-недосама лично перед ним спектакль корчит? Я даже разочарована, что ли.       — Да, я шиноби, — кивнул Кагуя.       — Кому ты служишь?       — Моё тело и моя верность принадлежат Орочимару-саме.       — Кха-кха-кха!       Хайдо закашлялся весьма натурально, но продолжительно. И как-то очень уж вовремя. Чего это он? Разве что…       — В каком смысле, кха, тело?       — Во всех, — Кимимаро был невозмутим и непоколебим.       О да, он подумал именно об этом. Я изо всех сил зажала рот руками, чтобы предательский смешок не вырвался наружу. Как говорится, каждый думает в меру своей испорченности, и не зная, кто такой Орочимару, действительно можно подумать всякого… Но вот то, что Хайдо подумал именно о том, о чём подумал, а не решил, что это просто такая фигура речи, — тоже характеризует его, и характеризует неприятно.       Интересно, а Кимимаро понял, в чём причина этого кашля? По макушке было не разобрать, но и в эмпатическом поле он не фонил. С другой стороны, чего ему смущаться? Человек, воспитанный Орочимару с малых лет, должен иметь непрошибаемый иммунитет к двусмысленностям. Змеиный саннин отбивает стыд, совесть и чувство приличия примерно так же, как медшкола.       — Кха-кха, прошу прощения, — Хайдо, наконец, взял себя в руки. — Я, кха, уже старый человек и плохо, кха-кха, переношу путешествия.       Да поняли мы, поняли, что ты старый извращенец и Орочимару в такие же записал. Поди, и бронелифчики — творение именно твоего сумрачного авторства.       — Возможно, стоит принять лекарства? — Кимимаро всё ещё был невозмутим.       На таком уровне, когда окружающих уже начинают терзать сомнения — действительно настолько незамутнённый или всё-таки издевается?       — Нет-нет. Сейчас пройдёт. Кха-кха. Так значит, Орочимару — правитель этих земель?       — Последователи Орочимару-сама есть во многих странах. И во всех странах знают его имя.       Ай, какой толстый намёк на толстые же обстоятельства. И почему мы раньше Кагую ни на какие переговоры не засылали? Прелесть же наблюдать за этим со стороны.       — Мы прибыли издалека, — Хайдо встал с трона, заставив свой плащ практически скрыть фигуру, прошёлся к окну. — Очень издалека и не знакомы с вашими… традициями.       Взгляд вернулся к Кимимаро, скользнул по заколкам, ярко-алым точкам на лбу. Задержался на джуине между ключицами, опустился к сандалиям с торчащими пальцами….       «Не ржать! — скомандовала я себе. — Не ржать, операцию запорешь!»       — Это заметно, — Кимимаро нисколько не смутился, будто его каждый день так разглядывают. — Да, Орочимару-сама имеет большое влияние на этих землях. Вы хотите сотрудничать?       — Друзья никогда не помешают, не так ли? — Хайдо наконец справился с неприличными подозрениями, и его голос стал мягким и текучим.       — Сильные союзники ценны, — прозвучало с некоторым сомнением.       То ли Кагуя полагал, что Орочимару-сама достаточно крут и без всяких там союзников, то ли обоснованно подозревал, что вот эти на роль сильных союзников не годятся. Как минимум по меркам змеиного саннина, которого все пять Великих Селений и один очень обиженный марионеточник S-класса уже сколько лет выловить не могли.       — Какая у твоего господина цель? Возможно, у нас есть общие интересы?       — Темуджин сказал, что вы хотите устроить утопию.       — Да, хочу, — Хайдо снова перевёл взгляд в окно. — Мир без войн и конфликтов… Но он может выглядеть по-разному, в зависимости от того, кто его строит… а кто ему сопротивляется. Твоего господина интересует мир?       — Не особо, — Кимимаро пожал плечами.       — Война?       — Тоже не очень.       — Власть?       — Её достаточно.       — Тогда что?       — Знания. Орочимару-сама хочет собрать все знания мира.       — О, — Хайдо разулыбался. — Тогда нам будет, о чём поговорить. Я могу предложить все знания моего континента.       Континента?! Так, ну в явление с побережья это укладывается… Но другой континент! Это же информационная бомба!..       Или нет. Что-то крутится в голове, какой-то краешек мысли, но ухватить его никак не могу. Если и слышала, то совсем краем уха, может, даже в чужом разговоре. Ладно, потом вспомню.       — Не думаю, что вы можете рассказать что-то интересное Орочимару-саме, — Кимимаро усмехнулся уголком рта.       — Юности свойственны поспешные суждения, — голос Хайдо вроде журчал добродушным снисхождением взрослого, но вот лицо… Благостное выражение стало ещё больше похоже на кое-как натянутую маску, будто Хайдо изо всех сил сдерживался, чтобы не перекоситься от ярости.       Какие мы обидчивые, однако.       — Разве твоему господину не будет интересно, как строить такие крепости? — плавный, неторопливый жест, призванный проникнуться величием тронного зала…       Кимимаро огляделся, пожал плечами.       — Орочимару-сама предпочитает более эффективную трату ресурсов.       Я тоже огляделась. Ну да, кроме стрёмной некромантии в подвале, ничего такого интересного здесь не было. Да и то, в стрёмной некромантии Орочимару кому угодно фору даст.       Хм… Хайдо отошёл к окну, а его книга осталась лежать на подлокотнике. Обложка толстая и потёртая, видно, что ей немало лет. Да и гладил он её очень уж привычным жестом — в отличие от всего остального, он не вызывал диссонанса. Хм… рискованно, конечно, но почему бы и нет? Кимимаро так удачно отвлёк Хайдо. Прокинуть нить, потихоньку стащить книгу с подлокотника за спинку трона. Поднапрячься, оплести обложку нитями максимально плотно, изменить цвет… Вот теперь можно и к себе утащить.       Если это окажется какая-то иностранная порнушка — подарю Какаши чисто из вредности.       — Трата? — Хайдо фыркнул. — Вы настолько ограничены в ресурсах?       — Хм?..       Кимимаро вопросительно шевельнул бровью, но Хайдо уже понесло.       — Впрочем, чего ещё ждать от отсталых дикарей. Никто из вас не смог воспользоваться тем, что было у вас под носом!       Да серьёзно? Ты ещё погогочи. Давай, «мва-ха-ха» в лучших традициях главных гадов и тёмных властелинов. Ей-ками, от челодлани меня удержало только то, что руки были заняты книгой.       — Сила Гелель по праву принадлежит нам! И мы заберём эту силу!       Хайдо ударил — резко, стремительно. Слишком быстро для благостного старичка, которого изображал. Я невольно дёрнулась, чуть не свалившись со своего насеста от неожиданности. Кимимаро… как я уже говорила, у него скорость реакции выше. Он ушёл от атаки с некоторой даже ленцой, переступив ровно настолько, чтобы его не задело.       — Твой господин может так? — лицо Хайдо исказилось гримасой превосходства, и вот она выглядела нисколько не фальшиво.       — «Так»? — Кагуя поднял брови в вежливом недоумении. — Орочимару-сама гораздо выше элементарных навыков.       Я закусила кулак. Может ли Орочимару кого-нибудь внезапно стукнуть, ы-ы-ы. Комментарий: «Обычно он предпочитает кого-нибудь внезапно кусать», — пришлось в себя чуть ли не заталкивать.       Хайдо буквально зарычал, снова ударил. И снова правой. Так поставили или там под перчаткой что-то есть? Кимимаро всё так же чуть лениво принял удар на блок.       — Что?.. — а вот Хайдо крепости нашего Костяшки явно удивился.       Руку отбил или не ожидал, что кто-то может так запросто поймать его удар?       — Как заметил даже Темуджин, у меня есть особая сила, — самую малость издевательски напомнил Кимимаро.       Хайдо пыхнул яростью настолько, что чувствовалось даже с потолка. Кажется, он достаточно трезво оценивал интеллектуальные способности своего подчинённого, чтобы такое сравнение ему не польстило.       Пыхнул, отскочил, вскинул руку. Невольно дёрнулся, когда из-под рубашки Кимимаро с верещанием метнулся хорёк, целя в лицо противнику. Дёрнулся — и какая-то то ли техника, то ли просто вспышка энергии вместо Кагуи попала прямо в зверька.       Попала, отшвырнула в стену и заставила стечь на пол безвольной тряпкой. Кимимаро полыхнул ледяной яростью: ему помешали выполнить миссию! Даже если это дурацкая миссия с хорьком… особенно если это дурацкая миссия с хорьком.       А я изо всех сил вцепилась в свой насест, надеясь, что это поможет. Что я не свалюсь под ноги раздраконенных противников. В стену… как тряпку…       Только не хорька, меня.       Я стремительно проваливалась в холодный и тёмный колодец прошлой жизни — и в этот раз у меня не было выбора между реальностью и воспоминаниями.              Мне было пятнадцать зим.       Я была щуплой, длинноногой, жилистой. Много тренировалась. Искала осколки запрещённой для простых людей магии, заучивала их до ломоты в пальцах — а потом разминала пальцы и учила ещё. Путешествовала — если так можно назвать короткие походы по округе. Мне было слишком мало лет, чтобы заработать достаточно денег, а бродяжки… Бродяжек в утопии нет.       Как нет больных, глупых, сумасшедших, уродливых и просто невезучих. Тех, кто не вписывается, хочет заниматься чем-то непривычным и «неправильным».       Тех, кто считает неправильным сам мир вокруг.       Я могла уходить совсем недалеко и ненадолго: всего несколько дней. Большего не мог дать даже образ мечтательницы, постоянно витающей в облаках. Таким в утопии жить можно: ведь когда все счастливы, неудивительно, что отдельные счастливцы могут убрести куда-то, потому что «там такие красивые бабочки!».       Но даже этого — хватало.       Я говорила. С детьми на улицах, женщинами, улыбки которых не находили отражения в глазах. С мужчинами и подростками. Со степенно оглаживающими бороды отцами семейств: немощных стариков в утопии тоже не было.       Говорила шёпотом за плотно закрытыми дверями. Говорила легкомысленно, позволяя спрятать боль за шутками и намёками.       Слушала.       Слушала то, о чём боялись говорить. О чём временами опасно было даже думать.       То, о чём было уже невыносимо молчать: столько оно зрело, разбухало внутри. Настолько невыносимо, что оно прорывалось, выплёскивалось на первого же, кто готов был услышать, — даже если это вчерашний ребёнок.       Их было много, этих историй. Как кто-то заболел. Как полюбил другого и пытался развестись — полюбовно, без трагедий и обмана. Кто-то кого-то потерял. Как мечталось о дальних странах и неизведанных землях. Как слишком плохо учился, потому что интересным было что-то совсем другое.       Как исчезали осмелившиеся даже не угрожать — задуматься о том, что утопия не так уж хороша.       Их было много — выживших. Спрятавшихся и спрятанных, затаившихся, научившихся соответствовать карамельным идеалам утопии. Прячущих по шкафам своих скелетов. Когда воображаемых, а когда и вполне настоящих — как та девочка с родимым пятном на полщеки. Мать защищала её изо всех сил, прятала от всего мира… даже не знаю, почему она решилась доверить эту тайну именно мне. Почему познакомила меня с ней — диковатой, с трудом подбирающей слова и восторженно ощупывавшей вышивку на рубахе. Она не видела солнца, не гуляла по траве. Собирала сушёные цветы и рассказывала о них так восторженно, что слёзы наворачивались на глаза.       Я обещала ей принести ещё — такие, которых не было в её коллекции. Из глубины леса, оттуда, где каждый год загоралось кострище ведунов. Куда не доходили ни княжеские маги, ни их железные истуканы. Некрасивые, часто калечные, измученные частым голодом и суровыми зимами — им не было места в Варнати, их убили бы при первой же возможности… Многие не переживали морозов — но кострище зажигалось каждый год.       Их было много — несчастий. В любом месте. У любого человека. От крестьян самой захолустной деревушки до столичных франтов. Не помню, встречались ли мне те, кто был действительно всем доволен. У каждого была история-которую-не-рассказывают. У каждого были причины ненавидеть эту лживую систему.       Каждый считал, что только у него.       Что остальные счастливы, что проблема только в них. Это они неправильные, раз несчастны в утопии.       Варнати, самая счастливая страна в мире. Воплощённый рай, где нет голода, болезней и нуждающихся.       Мне было пятнадцать, когда это случилось.       Обильные дожди размыли землю, и оползень накрыл собой одну из крупных дорог. А ещё — все поля, лежавшие между горой и той дорогой. Дорогу расчистили быстро, силами магов и тех самых железяк. Поля… говорили, что часть полей всё-таки уцелела. Что великий князь отправил помощь и голода не будет. Что даже налоги повышать не нужно: хватит и тех запасов, что есть, в утопии ведь не может не хватать запасов.       Много чего говорили.       Только я уже не верила.       Я пошла в ту деревню: налегке, в нарядной юбке. Улыбаясь встречным патрулям из огромных железяк и беспечно болтая о тётушке, пригласившей меня на праздник урожая. Питаясь подножным кормом, заходя на хутора только по необходимости. Спустя неделю я выменяла юбку на штаны травницы и высветлила волосы, как будто они выгорели на солнце. Дорога… дорога всё ещё шла в нужную мне сторону. Только идти по ней не хотелось.       Лес в этих местах был диким, клочковатым, зажатым между горными отрогами и лоскутками возделанной земли. Но меня учили ведуны — и я не боялась. В этом лесу водились только звери. Кострище же… да, оно было глубоко в лесу. Считалось, что «мясные танки» туда просто не доходят.       На самом деле они оттуда не возвращались.       Это простому человеку почти невозможно справиться с большой железякой, которая сильней, быстрей и не чувствует боли. Созданное магией магии же и подвластно.       Мне повезло: у меня была магия. У меня были крупицы знаний — достаточно, чтобы победить и даже уничтожить одного «мясного танка». У меня было много, очень много тренировок.       Обычных зверей я нисколько не боялась. Что они сделают маленькой, но сильной ведьме?       А потом я дошла до деревни.       Чудовищное месиво на месте праздничной площади. Издевательски уцелевшая цветочная гирлянда, изломанные, смятые тела, лужи крови. Тошнотворный запах, уже начавшие кружить над трупами мухи. Трупы, трупы, трупы… кажется, среди обломков лежало всё население этой деревни. Все те, кто пришёл на праздник, кто наряжался и вплетал цветы в волосы, доставал из сундуков расшитые рубахи и яркие накидки…       Пылающие, плюющиеся искрами дома. Они не то что не потухли — даже не прогорели толком.       Это случилось совсем недавно. Те… кто сотворил такое… недалеко.       Если бы я пошла по дороге, я бы с ними столкнулась.       Я… ничего бы не смогла сделать. Даже если бы пришла раньше. Я могу справиться с одной злобной-железкой, но не с отрядом. Не в одиночку. Не против взрослых магов.       Но это… так же нельзя.       Я стояла и смотрела, не в силах отвести взгляд от бывшей площади. От испачканных ленточек и взрытой земли, от жирных мух и размётанных снопов: праздник урожая, они собирались праздновать сбор урожая, хоть тот был и не ахти… Стояла, пока отскочивший уголёк не ожёг руку, заставляя очнуться.       Огонь. Эти нелюди оставили огонь. Даже не дождались, пока высокое пламя опадёт — просто подожгли все и ушли. Может… загореться что-то ещё. Лес рядом. И трава… по сухой траве огонь может погнать ветром. До соседней деревни. До ещё одних полей.       До ещё одного «налоги повышать не нужно».       Так нельзя.       Найти ведро — помятое, но целое. Кое-как достать воду из наполовину заваленного колодца.       Нельзя — так.       Закусить губу, с размаху выплёскивая эту воду на горящий дом. Подхватывая эту воду магией, стараясь растянуть, накрыть ей как можно больше огня.       Нель. Зя. Метрономом в висках, вместе с зашкаливающим пульсом, вместе с очередным ведром воды, вместе с ещё одной каплей магии.       Так нельзя!!!       В себя я пришла от зубов, прихвативших плечо. Волки. Те самые, которых я не встретила в лесу — и которые вышли на запах крови, когда потух пугающий их огонь. Пока ещё опасливые: тот, который примерялся ко мне, отскочил, стоило пошевелиться. Наверное, стоило бы отогнать их от тел. Может быть, у меня бы даже получилось что-то. Спугнуть зверьё, похоронить убитых по-человечески…       Только не волки всё это натворили.       Зато на волков так удобно будет списать мёртвых. На волков, лесной пожар, немыслимую и глупую случайность… Которую, конечно же, никто не вспомнит при князе: ведь это может его огорчить, а в утопии нет несчастных. Охотники проредят серую братию, зерно, если его вывезли, пойдёт в столичные запасники, землю со временем заселят, а поля — распашут…       Всего лишь ещё одна история-которую-не-рассказывают.       Ещё одна бессмысленная, несправедливая и ненужная жестокость.       Я долго просидела у ближайшей речки, смывая грязь, гарь и кровь. Магия почти не слушалась, но мне нужно было привести себя в порядок. Нужно было выглядеть... Выглядеть приличной девушкой: чистой, опрятной и с заколками в косе. Которая просто идёт по своим делам, а не выбралась из вырезанной деревни.       Я дошла до столицы. Стучала в двери, говорила, убеждала. Пыталась донести, что люди в своей боли не одиноки. Что утопия в Варнати если и существует, то только для князя. Что маги вовсе не непобедимы — нужно просто биться с ними не в одиночку. Что эта жестокость так или иначе затронула каждого.       Но мне не поверили. Люди слишком привыкли прятать свою боль, чувствовать свою поломанность, неправильность — и просто не смогли поверить, что неправильность не в них. Они были готовы поделиться этой болью, даже рискуя раскрыться — но не поверить, что все остальные тоже несчастны.       Что лжива и порочна сама утопия.       Я пыталась достучаться. Говорить спокойно и взвешено, подбирая слова и аргументы. Кричать, почти срываясь на слёзы. Убеждать. Продавливать.       Но мне было всего пятнадцать, и мне не поверили.       Зато меня заметили. Пока ещё только как глупую смутьянку, шатающуюся по столице и баламутящую людей. Но и это было опасно. Нужно было уходить, забиться в самую глушь, спрятаться… Снова стать рассеянной мечтательницей-с-бабочками, дать забыться этой истории.       Нужно, но я не могла.       Не могла просто так сдаться и признать, что совсем-совсем ничего не могу сделать.       Я украла еду — много, чтобы восстановилось не только тело, но и магия. Я украла краски.       И пробралась в княжьи палаты.       Высокие, светлые, с яркой черепичной крышей и переливающимися на солнце витражами. Возвышающиеся на холме, будто воплощённая сказка.       Так хорошо заметные и с торговой площади, и с улочек по другому берегу реки.       Мне нужно было, чтобы меня заметили не только те, кто опасны, — и я писала огромными кривыми буквами прямо по этой сказочной красоте. Карабкаясь по стенам, помогая себе магией и отводя глаза. С весёлой яростью покрывая это воплощение утопии своими каракулями, которые завтра увидит весь город. Только нужно действительно большую надпись, нужно со всех сторон, чтобы не успели понять, не успели спрятать.       Ночь клонилась к рассвету, небо светлело, а пальцы немели от усталости. Последние буквы, всего несколько минут — нельзя бросать надпись незаконченной, это будет выглядеть, будто меня спугнул патруль.       Нет, я хотела сделать всё по-другому. Совсем по-другому. Хватит всего одного железного болвана — и с одним-то я справлюсь!       Вспышка в забрало, захлестнуть верёвкой запястье, дождаться рывка и позволить ему увести меня в сторону. Перекатиться за спину, дёрнуть верёвку уже самой, повисая на ней всем весом. Спутать ноги, толкнуть — магией, самой мне не хватит сил свалить такую орясину. Выгнуть, чтобы доспех замкнул сам себя, затянуть узлы. Навалиться на тушу, сдвигая её к стене — красноречивой точкой к моей надписи.       Свидетельством того, что справиться возможно.       Выпрямиться, вытирая пот со лба.       И ощутить чужую магию, только когда она смела меня с места сокрушительным ударом.       По… водырь…       Меня вмазало в стену — так, что, кажется, каждая косточка раскрошилась в пыль. Так, что моё тело окровавленной тряпкой прилипло к золотистому мрамору.       Боль… но…       Наступал рассвет.       Я умирала.       И я не справилась.

***

      Липкие объятия не просто близкой, а уже случившейся смерти неохотно разжались, выпуская меня из воспоминаний. Но, как и совсем недавно после удара девицы в бронелифчике, разум очнулся раньше, чем тело. Я успела ощутить, что падаю — но и только. Разве что у самого пола удалось кое-как сгруппироваться, чтобы не отшибить себе примерно всё.       И не напороться на костяной штырь, прижатый Кимимаро почти к моему горлу.       — Ты чего? — я осторожно отвела его руку чуть в сторону, поднялась на ноги.       — А ты чего? — Кагуя раздражённо втянул кость куда-то вглубь своего организма. — Ещё бы под удар спрыгнула.       — Я за хорьком пришла, — сжать руки в кулаки, пытаясь спрятать всё ещё подрагивающие пальцы. — Я же говорила.       — Но я тебя не заметил.       — Может, потому, что я скрывалась? — теперь раздражённо зыркнула уже я.       Кимимаро тихо хмыкнул, отступил на шаг. Взгляд, правда, отводить не спешил. Я стиснула переносицу пальцами, пытаясь восстановить последние события перед провалом. Что-то про стену и хорька…       — Сколько это будет продолжаться? — внезапный вопрос сбил с почти пойманной мысли.       — Что продолжаться?       — Твои приступы. После которых ты будто пытаешься вспомнить, кто ты есть, — Кагуя охотно пояснил.       Я закусила губу, от души надеясь, что хотя бы не краснею. Если даже не слишком хорошо знающий меня Кимимаро заметил, то что говорить про того же Наруто. Наверное, от вопросов меня спасло только то, что все флешбэки произошли очень сжато. Буквально в… да, точно. Всё это прорывающееся прошлое уложилось в один день.       В очень, очень длинный день, который даже ещё не закончился.       — Это какая-то болезнь? — продолжил Кимимаро, не дождавшись ответа.       Но, что меня удивило — он не пытался давить. Скорее смотрел… с сочувствием?       Конечно, Кагуя на собственной шкуре знает, как это, когда предаёт собственное тело. Но того, что ему хватит эмпатии экстраполировать этот свой опыт на меня… не ожидала, честно.       — Не… совсем. Это… скорее, последствия ментальной техники, — я сжала пальцами виски. Пальцы всё ещё подрагивали, но были холодными, и от этого становилось легче.       — Тогда почему ты согласилась на миссию? — всё также без осуждения, прохладно-спокойно.       — Так раньше никогда не было, — я всё-таки смогла унять дрожь в руках.       Ну же, вдох, выдох. Я жива, я дышу, я куноичи, я Сакура.       Я не одна против всего мира.       — Это лечится?       — Нет, — я до сих пор не знаю, из-за чего всё случилось. Но… — Но, думаю, это был последний раз.       Я уже умерла, и дальше в этой истории уже не о чем рассказывать. Да и дважды по одному триггеру меня не накрывало.       Кимимаро коротко кивнул, принимая информацию к сведению, и… и всё. Ни презрительного фырка, ни комментариев о том, что такого командира, как я, в Ото бы сожрали…       Я… чего-то не учитываю? Или всё это время неправильно оценивала его характер? Ему просто всё равно или он, наоборот, слишком хорошо понимает?       — Ты уже можешь использовать медтехники?       Прикрыть глаза, пустить по кейракукей импульс чакры…       — Да.       — Вылечить. Законсервировать, — Кимимаро протянул мне хорька в одной руке и отрубленную ладонь в другой.       Интересный расклад. Хорька я помню, а…       — Это откуда?       — Хайдо. В ней какая-то штука. Не хочу запечатывать, — Кагуя был привычно немногословен.       Быстро он… Так, думаю, с рукой за пару минут ничего не случится, поэтому начнём с хорька.       Как ни странно, зверёк был ещё жив. Да, дышал с тяжёлыми хрипами, да, шерсть припятнало кровью и даже на ощупь у него было сломано несколько костей, но… Он, вообще-то, под технику попал. Я выпустила с правой ладони нити, оплетая хрупкое тельце, активировала на левой классический Шосен…       Так, сломаны несколько рёбер… ушиб левого бока, трещина в позвоночнике, стремительно нарастающий отёк лёгких, возможно, попавшая в них кровь: у меня слишком мало ветеринарного опыта, чтобы сказать точно.       Но достаточно, чтобы понять: организм этого зверька отличается от обычного хорька. Он… крепче и более живучий тоже. Чем-то похоже на зверей-спутников: ещё не уровня нинкенов Инузука или призывных псов Хатаке, но уже примерно как у белочки, которую мы притащили из Леса Смерти. Только у белочки мутация организма происходила под влиянием внешних факторов: специфического и очень высокого фона чакры в творении сумрачного похмелья Шодай, — а тут будто бы имелось какое-то гнездо изменений, центр, от которого они расходились по всему тельцу…       — Ты пахнешь как Орочимару-сама, — негромкий голос над самым ухом заставил невольно вздрогнуть и чуть не запороть сращивание маленьких рёбер.       Я сердито зыркнула на него. Нашёл, блин, время поделиться наблюдением, что у змеиного саннина может быть такой же шампунь!       — Его ты тоже обнюхивал?       Кимимаро как-то неуловимо пожал плечами.       — От него тоже иногда пахнет смертью.       — Удивительно, что только иногда, — огрызнулась я. Так, теперь использовать полую нить как капельницу и вывести жидкость из лёгких… — Мне казалось, в лабораториях Ото хватает трупов.       — Трупы пахнут не так, — серьезно сообщил Кагуя. — И убийцы тоже. Это… другая смерть.       Ага, это когда ты по всем канонам умер, но из природной вредности всё равно выкарабкался обратно и показал фак всем, включая смерть-с-косой и местного старикана-Шинигами.       Ксо.       А ведь Орочимару действительно может пахнуть — так. Не как труп и не как убийца, а как опытный воскрешенец. И, скорее всего, даже не «пахнуть». Это ощущение сродни ки, просто с другим окрасом… Видимо, Кимимаро доводилось быть рядом вскоре после его перерождений. Или же рана от Шинигами «фонила» похоже…       Тц, как не вовремя у него прорезались не задокументированные сенсорные способности!       — Ты умирала?       Я вскинула голову, собираясь рявкнуть, чтобы он прекратил меня уже отвлекать… и осеклась. Кагуя смотрел даже не сочувственно, а почти застенчиво. И веяло от него чем-то, похожим на смутную… ностальгию?       Неизлечимые болезни, запах смерти-не-смерти, неведомая херня, происходящая с окружающими — это и в самом деле похоже на Ото. На место, которое, как ни крути, было для Кимимаро домом. Куда лучшим, чем клетка в подземельях родного клана. Это рисовые медвежата казались чужеродными и непонятными, а недоумершие мертвецы и разбор кого-нибудь на запчасти — норма жизни.       — Можно и так сказать. В той… ментальной технике. Всё, не отвлекай.       Кимимаро кивнул, отступая на пару шагов. Так, ушиб… пройтись техникой по мягким тканям, снимая отёки. Дойти до предполагаемого «гнезда», в котором ничего, похожего на источник мутации, не оказалось. Странно… да и реакция на чакру странная. Вроде бы не такая, как у людей, с ней не взаимодействующих, но совершенно точно и не похожая на таковую у чакропользователей.       Ладно, позже разберусь. Пока что достаточно того, что зверёк жив, относительно здоров и мирно спит, а его чересчур шустрая регенерация работает в штатном режиме. Теперь рука. Что там Кимимаро в ней не хотел запечатывать?       О.       Зеленоватый камень с голубыми завитушками-иризациями был имплантирован то ли в перчатку без пальцев, то ли сразу вместе с этой перчаткой — в руку. И пульсировал, через равные периоды посылая волну энергии — совсем как у Темуджина, когда его имплант пытался выбить введённую в организм чакру.       Значит, камень, да? Учтём…       Энергия текла к запястью, натыкалась на разрез и, судя по всему, пыталась его регенерировать. Мощности для этого не хватало, заложенных в камень алгоритмов тоже: глупая магия… чакра не осознавала, что тут надо целое тело растить, и плескалась от силы сантиметров на пять от места разреза. Для раны внутри организма этого могло бы и хватить, а вот с отделённой частью уже не срабатывало.       В принципе, есть техники, которые позволяют сохранить органы в целости между вытаскиванием из организма, запечатыванием и пересадкой новому реципиенту. Но, во-первых, я их ещё толком не знаю, а во-вторых… думаю, с этим камешком хватит и менее специализированного варианта. Я навертела вокруг руки нитей, по сути, замыкая циркуляцию энергии камня и не давая ей рассеиваться в пространстве. Не тот уровень сложности, которым я держала Какеру-хейка, но так и здесь мне нужно сохранить только одну кисть руки, а не имитировать работу нескольких внутренних органов.       — Держи, — я протянула Кимимаро его трофей. — Если подновлять технику, нормально продержится и без консервантов. Главное, обратно к трупаку не подноси, прирастёт.       Кимимаро кивнул и деловито спрятал куда-то конечность.       — Зачистка? — предложил Кагуя.       — М-м-м, возможно, — наклониться, подобрать хорька. — Нужно только сначала…       Я осеклась. Ну конечно! Вот почему его реакция на чакру показалась мне знакомой! Реакция как у Темуджина, очаг мутации — как в руке Хайдо-недосамы… кстати, а у Темуджина таких явно заметных изменений тканей не было: меньше проходил с камнем или более адаптирован к нему изначально?       Короче, структура вживления явно одна и та же, разница из-за реципиента, а не самой методики. Значит… Так, где хорька-то об стену шваркнуло? Здесь? Да, похоже. Не то. Не то…       Ага!       Я наклонилась, подбирая с пола осколок такого же зеленовато-синего камешка. Может быть, хорёк когда-то проглотил его или что-нибудь в этом роде — но пока больше похоже на то, что неизвестный экспериментатор решил повысить живучесть своего питомца. Или тренировался на хорьках, прежде чем перейти ко всяким недокрасавчикам. Как бы то ни было, именно этот осколок спас Неругуи, хоть его и буквально вышибло из зверька ударом об стену.       А ещё этим экспериментатором не был так стремительно выпиленный Кимимаро Хайдо.       — Отставить зачистку, — я подняла осколок на уровень груди, демонстрируя его Кагуе. — У меня только что появилось много вопросов к каравану.

***

      Выбраться из металлической крепости получилось даже проще, чем пробраться в неё: я просто прокинула нити чакры от обзорной галереи до ближайшей скалы и вытащила по ним Кимимаро. Запихнуть в сумку книгу Хайдо и то сложнее оказалось. Даже обидно как-то: я так старалась утащить её незаметно, а по итогу можно было бы и просто взять. Но ладно уж, не будем отменять экспроприацию и оставлять её на троне. Стащила так стащила.       До разрушенной деревни мы добрались быстро: крепость и так остановилась не так чтобы далеко, а с учётом того, что мы шли верхними путями и перемахивали ущелья на всё тех же нитях чакры, так и вовсе рядом.       Но интересно, что Кимимаро сам потребовал не обходить ущелья, а перелетать их на нитях. Всё-таки это моя техника, и так входить в зону чужого контроля у шиноби не особо принято. Особенно — вне экстренной ситуации, когда небольшая потеря времени допустима… Ему так надоел хорёк или короткой вспышки даже не понимания — сходства — оказалось достаточно, чтобы что-то изменилось?       Подумаю об этом, но позже: а то есть риск, что Наруто всё-таки убежит самостоятельно искать свои недополученные приключения. Он и так весь извёлся.       — Неругуи-чан! — сухонький старичок с длинной седой бородкой метнулся к хорьку, мирно дрыхнущему у Кимимаро на руках. — Что вы с ним сделали, изверги?       Ага, это, видимо и есть наш заказчик. Как там его? Ка… точно, Кахико.       — С Неругуи всё в порядке, — я кивнула Кагуе, чтобы отдал зверька хозяевам. — Но куда более интересный вопрос: что с ним делали вы, Кахико-сан.       Старичок нахмурился, прижал хорька к груди.       — Неругуи-чан путешествует с нашим караваном уже много лет! Никто из нас не причинит ему вреда!       — Много, много лет… гораздо дольше, чем может прожить обычный хорёк, верно? — я невинно улыбнулась.       — Не понимаю, о чём вы, — Кахико-сан дёрнулся, как будто я у него этого хорька отобрать хочу. После того, как мы целый день пытаемся от зверька избавиться, ну-ну. — Забирайте свои деньги! Так уж и быть, не стану заявлять о том, что вы опоздали!       Наруто с шумом набрал воздуха в лёгкие, готовясь разразиться гневной тирадой… и замер, надутый как воздушный шарик, когда Кимимаро положил руку ему на плечо и слегка сжал пальцы. В эмпатическом поле от Кагуи веяло легким любопытством и… ожиданием? Предвкушением?       Кажется, он тоже умел получать удовольствие от разводок на информацию в чужом исполнении.       — Ну, если вы так уверены… — я пожала плечами и вытащила свиток. — Подтвердите, пожалуйста, выполнение нами миссии.       Старикан, пыхтя от возмущения, приложил личную печать в нужном поле. Ещё более гневно пыхтя, сунул мне в руки мешочек с деньгами.       Я аккуратно скатала свиток. Убрала его в подсумок вместе с деньгами. Улыбнулась.       Наруто за спиной затаил дыхание.       — Довольны? — казалось, еще немного, и старик пустит пар из ушей. — Тогда убирайтесь.       — Непременно. У нас, знаете ли, внезапно оказалось очень много дел, — прикрыть глаза, сделать улыбку пугающе-нежной. — Но сначала… не расскажете ли нам, когда Неругуи-чан обзавёлся этим милым сувениром во лбу?       Я подняла пальцы с зажатыми между ними осколком камня.       — И что такое камень Гелель?       Я двигалась очень плавно, говорила мягко. Неудивительно, что гражданский старик пропустил момент, когда я оказалась близко, так близко, что шарахнуться ему было уже некуда. И спрятать дёрнувшиеся зрачки, подскочивший пульс и залившую лицо смертельную бледность он уже не мог.       Как интересно. На вид камешек он не узнал, а вот названия испугался.       — Я-я… не понимаю… о чём вы, — Кахико-сан всё же попытался, но, кажется, и сам понял, что звучит неубедительно. — И прекратите… прекратите жаться ко мне!       — Вы знаете, что это, — я говорила негромко, почти на грани шёпота. — Знаете и смертельно боитесь, что мы узнаем тоже. Потому что это источник силы. Потому что он может нарушить сложившийся баланс, а вы пережили Третью великую войну шиноби и не хотите повторения.       Хмыкнуть. Отстраниться, позволяя замершему старику хотя бы вдохнуть.       — Вот только вы не того боитесь.       — Что… Да что ты можешь знать! — возмутился он.       Я на секунду прикрыла глаза, выпрямила спину и позволила себе… в одном далёком и не слишком счастливом мире это называлось «развернуть ауру». В другом — показать Тень. Напротив старика стояла не девочка-подросток, не будущая целительница и не милая красавица с канзаши в волосах. Сейчас на него смотрела та, кому уже приходилось убивать. Терять и отпускать то, что дорого. Выживать… и не выживать.       Я знала, что кажусь сейчас старше — точнее, утратившей возраст. Что черты лица стали жёстче, а за моими плечами чудится присутствие: опасное, готовое вздыбиться и поглотить собой. Что голос стал глуше — и его словно присыпало пеплом смертельной усталости.       — Я знаю, что чужаки уже пришли за вашей тайной. Что они вырезали деревню — и на одной деревне они не остановятся. Мы живём здесь. Они — нет. И если нам выгоднее сохранение равновесия, то им плевать. Им отчаянно нужна эта сила.       Шаг.       — Хотите, чтобы они нашли камни Гелель первыми?       Старик вздрогнул. Сглотнул, прижимая к груди хорька.       — Н-нет… Но жилу нельзя так просто найти! Даже в книге Гелеля нет точного места! — он и в самом деле выглядел испуганным, но не так, как пару минут назад.       — Зато в книге есть инструкция, как эти камни использовать, верно? — я усмехнулась.       Не такая уж сложная схема: разбить опасное знание на части. Те, кто знают, где тайник, не смогут воспользоваться его содержимым; те, кто мог бы его использовать, не знают, где искать. Хотя, похоже, какие-то подсказки в книге всё же были: не зря же наши одоспешенные не-товарищи вломились именно в Реки. Да и Темуджин что-то упоминал о «камень где-то здесь». По мнению его недосамы, конечно, но всё-таки.       — Камень Гелель — это чудовищная сила! — теперь вперёд подался старик, лихорадочно блестя глазами. — Никто не знает, из чего он был сделан… но его сила была так велика, что наши предки создали огромную империю. Плоды, созревающие за ночь, лекарства, способные справиться почти с любой болезнью… и эта империя пала, когда люди начали сражаться ради силы Гелель. Когда стали использовать камни Гелель, чтобы уничтожить друг друга. Империя пала пугающе быстро… и выжило лишь несколько юнцов, которые запечатали Гелель, поклявшись никогда больше не восстанавливать его.       Я со вздохом сжала пальцами переносицу. Аура свернулась сама собой: слишком уж я выпала из нужного настроения. Серьёзно? Какие-то древние товарищи нашли некую мощную штуку, устроили с её помощью рай на земле, потом передрались за то, кто в этом раю будет главный, попутно раздолбав всё к хвостам биджу — но виноват, разумеется, артефакт, которым долбанули по собственным территориям, а не придурки, которые его активировали. Похоже на классическую легенду о золотом веке, когда всё было хорошо, а потом как-то стало плохо непонятно почему, если все такие хорошие.       Нет, желание спрятать мощное оружие я понять могу. Но серьёзно, они думают, у гакурезато в загашниках нет ничего пострашнее джинчурики?       — То есть камень Гелель не ядовит по своей сути, не сводит с ума, не уничтожает ничего по умолчанию — наоборот, позволяет развивать медицину и делать земли более плодородными, — подытожила я, не отпуская переносицу. — Империя была уничтожена в результате междоусобицы, где каждому хотелось доказать, что это он тут самый умный и достоин трона… или какие там у вас были регалии власти. Но при этом проблема конечно же в камне и только в нём.       — Из-за силы Гелель на месте плодородных земель теперь пустыня! Эта сила вне человеческого понимания! — вскинулся Кахико.       И зреющие за одну ночь фрукты вместе с истощением земель — если они, конечно, были — тут совсем ни при чём, ага.       — Биджу тоже вне человеческого понимания, — огрызнулась я. — Но их успешно поделили между Селениями и даже в бою не особо используют. И никому. Не сдался. Новый. Биджу!       Медленные, демонстративные даже хлопки со стороны заставили старика испугано дёрнуться.       — Хорошая работа, чуунин, — кивнул мне незнакомый шиноби с хитаем Конохи. — Думаю, дальше мы справимся лучше.       А вот и обещанная подмога. А они нашли нас быстрее, чем я ожидала. Видимо, ориентировались на разрушенную деревню… Надо сказать, вовремя: с удовольствием уступлю им право повыедать мозги упрямому старику. А то со всей этой кутерьмой я изрядно устала, да и биджева книга, утащенная у Хайдо, так и норовила ткнуться уголком в бок. Хорошо, хоть миссию с хорьком закрыли…       Стоп. Книга?!       Доставала я свой трофей с нехорошими предчувствиями. В другой ситуации я бы первая усомнилась: спонтанно прихватить именно квестово-значимый предмет — то ещё совпадение, но…       Откуда-то же эти пришельцы узнали про «Гелель». И Хайдо-недосама наверняка не просто так с книгой не расставался. Только никто не планировал, что Кимимаро этого недосаму походя прихлопнет и руку с камешком унесёт.       А я унесу книгу, мда.       Я наугад пролистала несколько страниц. Как минимум язык в книге использовался знакомый. Этого стоило ожидать: поняли же мы Темуджина, да и тех тройняшек с каблучищами. Опять же, если верить старику-караванщику, книга была как минимум с нашего материка. Но — и вот тут уже начинались проблемы — книга была старой. Достаточно старой, чтобы иероглифы ещё оставались читаемы, но уже вызывали сомнения в своём толковании. Начертания отдельных символов с годами менялись слабо, это да. А вот значение и использование слов — ещё как. Та же «кровавая руда» в зависимости от времени и места может с равной вероятностью означать залежи железа, красные скалы, месторождения каких-нибудь красных же камней или вообще выработки, печально известные большим количеством смертей среди добытчиков. Без хотя бы примерного знания контекста не угадаешь.       Впору пожалеть, что Хайдо-недосама отбегался с концами. Что-то я сильно сомневаюсь, что тот же Темуджин в курсе навигационных изысканий собственного начальства.       Но всё-таки, книга та или не та? По паре страниц не поймёшь, а читать долго и вдумчиво… Я перевернула страничку и замерла. Язык изменялся со временем, устойчивые выражения зависели от местности, а термины и сокращения — от школы. В конце концов, я просто не была специалистом: ни в археологии, ни по конкретной культуре.       Но чтобы опознать схему энергетических потоков при вживлении условного «ядра», моих знаний уже вполне хватало. Человеческая анатомия, искажения чакры, по которым меня натаскивала Тсунаде-сенсей после того, как я влипла в корпус ветеранов…       Не просто схемы — подробные пошаговые инструкции. И развёртка вариантов вживления в зависимости от уровня толерантности реципиента к энергии вживляемого «ядра». Ха, а у Темуджина сродство с камешком сильно выше, чем было у Хайдо: одни из восьми «Врат» против кисти руки, да еще с буферным материалом...       Посмеялась бы, да только чем дальше я листала, тем больше мне становилось не до смеха.       Книга оказалась полна схем. Чисто текст занимал от силы десяток страниц в начале: видимо, этого хватило, чтобы рассказать историю нахождения «Гелель» и застращать на соблюдение техники безопасности. А вот дальше… Чем дальше, тем больше вживление камня выглядело задачкой для учеников: потренироваться перед допуском к по-настоящему серьёзным вопросам. Начать с того, что «Гелель» был? было? вовсе не минералом, а источником энергии. Как я поняла, камни Гелель — это только кристалл, заряженный определённым типом энергии. Тем самым «Гелель», да, но, в принципе, их можно было бы наполнить и чем-то другим. Сначала добывали именно эти кристаллы, из-за пребывания в аномалии раскачавшие вместительность, но потом дорылись и до самой жилы. И скрупулёзно записали в книжечке, как заряжать этой энергией чуть ли не любой носитель, от чакропроводящего металла до запечатывающего свитка.       А на следующих страницах были схемы фильтрующих построений. Да, по непонятному принципу, да, в неизвестных символах и формулах — но с достаточно понятно прорисованными диаграммами мутаций. Высокое сродство с источником энергии позволяло использовать её чуть ли не напрямую, сродство следующего уровня вызывало мутации, приспосабливающие организм к использованию хотя бы какой-то из граней силы. Сродство ниже определённого уровня должно было вызывать слишком сильные изменения, чтобы организм мог с ним справиться…       И в самом деле похоже на джуин Орочимару — только вот приведённая в самом начале схема вживления «ядра» строилась так, чтобы организм с уровнем сродства ниже критического просто не мог за него «зацепиться». Не смерть подопытного, а не прижившаяся имплантация. Невольно возникло желание книжечку спрятать куда подальше: за возможность резко наращивать мощность бойцов без летальных исходов гакурезато действительно могут передраться. Особенно если источник действительно где-то на территории Страны Рек и не иссяк за эти годы…       Я перевернула страницу и невольно сглотнула. Наращивание силы бойцов? Использование в качестве оружия? А озеленение пустынь на уровне «здесь прошёл Шодай и вырастил лес» не хотите? Всё в тех же схемах, с педантично прописанным соотношением неизвестных мне энергетических единиц зарядки камня на площадь воздействия. С несколькими строчками формул, которые, кажется, должны были обеспечить уменьшение территории за счёт долговременности воздействия или наоборот — больший охват с ослаблением эффекта.       Того и гляди, правдой окажется байка о плодах, созревающих за ночь — если вбухать сотню единиц Гелель в одну точку… Перенаправление энергии, очищение энергии, накопление энергии и сохранение её в отдельных «ядрах»-аккумуляторах. Массовое использование «ядер»-камней буквально для всего: от войны до сельского хозяйства.       Я скользнула взглядом по рисунку чего-то, чудовищно похожего на управляющий комплекс, и захлопнула книгу. Во рту пересохло, сердце колотилось так, словно я снова переведалась с тремя сестрицами-гопницами.       Можно… что? Уничтожить книгу, оставив «Гелель» непонятной и не особо кому-то нужной старой легендой. Можно спрятать её и отдать Тсунаде-сенсей. Изучить описанные технологии, адаптировать их под чакру, разработать собственный вариант джуина: с боевой трансформой, но без чудовищной смертности и ментальных техник. Если источник Гелель ещё существует, возможность озеленения пустыни станет весомой картой в политическом раскладе с Суной: помнится, когда-то они меняли биджу на плодородные земли.       Много чего можно. Только… я до боли сжала пальцы на корешке книги. Только очередное нарушение сложившегося баланса действительно не приведёт ни к чему хорошему. Суна и так ослаблена после Третьей войны и недавнего нападения на Коноху… вот только и Коноха сейчас далеко не на пике силы. Может статься, что Лист окажется не в состоянии проглотить такой кусок.       А ещё оставались отряды чужаков, которые искали источник, не считаясь со средствами и потерями — и гарантировать, что информация не уйдёт от них, не мог никто. Я поднялась на ноги. Шагнула к команде подмоги, которая всё это время продолжала трясти караванщика на информацию. На секунду прикрыла глаза.       — Джонин-сан, — окликнуть, подождать пока лидер команды обернётся. — Если источник Гелель запечатан на уровне, описанном в этой книге, его энергия сравнима с биджу. И… эта энергия более совместима с людьми.       — Тц, — мужчина досадливо нахмурился. — Этого только не хватало!       — Откуда…. Откуда у тебя книга Гелеля?! — караванщик аж позеленел, увидев обложку.       — От тех самых людей, которые вырезают деревни в поисках информации, — огрызнулась я. — Чужеземцы ищут источник. И они умеют запечатывать его силу в людей. Но… если верить этой книге, источник можно использовать, чтобы оживить пустыню.       Джонин длинно, с присвистом выдохнул сквозь зубы. Ему очень хотелось выругаться, но мои слова уже слышало слишком много людей, включая его собственных подчинённых, мой отряд и караван.       Я умерла меньше часа назад. Умерла в мире, для которого обыденностью было молчать, даже захлёбываясь чёрным отчаянием и болью. Мне… нужно было ощутить, что здесь не Варнати. Что незримая удавка всеобщего молчания больше не стягивает горло.       Мужчина с силой потёр лоб, ещё раз длинно, с присвистом выдохнул.       — Нана, свяжись с Конохой. Нам нужен запрос на пересечение границы и кто-то, чьих полномочий хватит на переговоры с Суной. Источник на их территории.       — А? — старик-караванщик недоуменно моргнул. Видимо, об этом он ещё прямо не говорил… точнее, думал, что не говорил.       Всё-таки в работе с гражданскими умение играть в холодно-горячо на банальной наблюдательности работает куда лучше, чем классические методы полевого допроса.       — У нас есть, — остановила я собравшуюся за ближайший камень девушку с растрёпанным русым хвостиком. Она явно не собиралась демонстрировать переговорные карты при посторонних. — Мы запросили разрешение на пересечение границы после первого контакта с противником.       — Давно?       — Несколько часов назад.       Джонин скривился.       — «Под ответственность патруля»?       Я кивнула. Такой ответ значил, что уламывать пограничников нас пропустить придётся самостоятельно — но зато политического обострения из-за вторжения на чужую территорию быть не должно. Так себе вариант, но будем честны: нормально согласовать переход границы в ближайшие сутки нереально, даже если Суна будет обеими руками «за». Пока почтовая птица долетит до Суны, пока там обсудят запрос, пока оповестят те самые пограничные патрули…       — Тц… Нана, всё равно пошли уточнение, что ситуация обострилась. И запрос на уполномоченного дипломата.       — Хай, Акира-семпай!       — И запрос на прямую связь с Годайме, — снова влезла я.       — Не слишком круто берёшь? — джонин вопросительно вздёрнул брови.       — Имею право, — пожать плечами. — Сенсей знает, что по пустякам я её не потревожу.       — Сенсе-ей? — удивился третий член команды. — Ты Харуно, что ли?       — Харуно Сакура, — чуть наклонить голову в подобии вежливого приветствия.       — Мияси Нобу, — кивнул в ответ парень. — Я думал, ты старше.       — Получила чуунина в первый год после выпуска, — пожать плечами.       — Круто! Я вот только с третьего раза смог сдать.       — Один и тот же экзамен только с третьего раза? — фыркнул Наруто.       — Эй, задания, вообще-то, каждый год разные! — возмутился Нобу.       Парень явно был настроен поболтать, Наруто рад был зацепиться языками… А я — я заметила кое-что странное. Кимимаро, маячивший за спиной привычно-молчаливой тенью, сдвинулся вбок. Странным было даже не то, что он хотел отойти от внезапно взбурлившей социальной жизни. Странным было то, как он делал.       Просто… это же Кагуя. Он и на чужой базе будет ходить так, будто имеет полное право требовать доклада у всех патрулей. Всё время так ходит. Если бы он хотел просто отойти — развернулся бы и отошёл, нисколько не заботясь, что там о нём подумают. А сейчас… чес-слово, это выглядело так, будто он пытается сдвинуться к развесистому, пышному кусту, ну… незаметно? Типа, я вообще не был заинтересован, но вот так получилось, что этот куст оказался рядом и загородил меня ветками.       Наверное, только озадаченность от того, насколько неуклюже это получалось у отчаянного перфекциониста Кагуи, не дало мне дёрнуться в первый момент — а потом мозги наконец-то заработали в полную мощность.       Кимимаро явно пытается скрыться из виду — причём не демонстративно уйти, а как бы незаметно спрятаться. И это… это очень похоже на то, как отходила за камешек Нана, отправляя сообщение в Коноху. Но она могла сделать это официально, а Кагуя… Кагуя хотел сделать что-то, что считал не слишком приемлемым и невозможным к демонстрации ни нам, ни команде подмоги.       Сообщить… Орочимару?       Первым порывом было окликнуть Кагую. Не дать ему уйти с глаз и сделать… что он там собирался. Но… а смысл? Во-первых, я не смогу следить за ним постоянно. Не отправит своё сообщение прямо сейчас — отправит через полчаса, час или во время ночного дежурства. Не буду же я с ним в туалет ходить, ну серьёзно. Во-вторых… Если Кимимаро решит, что ему вот прям надо сделать это вот прямо сейчас — мы же его не остановим. Не поручусь за команду Акиры-тайчо, мало ли какой у них уровень, но нас с Наруто пошедший на прорыв Кагуя уложит. Может быть, не фатально, но и помешать ему мы не сможем. Да и вопить что-то вроде «держите выкормыша Орочимару» — очень плохая идея, когда ты с этим «выкормышем» пришёл и нормально общался до этого момента.       Я нарочито-шумно вздохнула и тоже переступила — так, чтобы встать на условной линии взгляда между джонином-Акирой и кустом, на который нацелился Кагуя. Иди уже, призывай змейку… или что ты там хотел.       Взгляд Кимимаро царапнул между лопатками острым, напряжённым вниманием. И пропал, спрятался, как клинок в ножны. Кагуя понял: а что тут было не понять, когда я загородила его от чужого взгляда, а сама демонстративно разглядываю верхушки деревьев.       Я медленно перевела дыхание, по-прежнему цепляясь взглядом за соседнее дерево. Хоть бы Тсунаде-сенсей ответила поскорее. Если с Кимимаро у меня ещё есть какие-то шансы вырулить, то сам Белый Змей явно вне моей компетенции.

***

      К границе бежали молча. Говорливый Нобу остался с караваном: присмотреть на случай появления чужаков и скоординировать другие отряды. В Реках, оказывается, довольно много команд бегало, Акира со своими товарищами просто оказались ближе остальных. Кто-то пойдёт за нами в Суну, кто-то возьмёт под наблюдение железную крепость…       Я бежала и думала над разговором с Тсунаде-сенсей. К счастью, у неё были карты из моей экспериментальной партии: из тех, что позволяли не просто общаться шифром, а полноценно переписываться. Так что определённую конфиденциальность разговора можно было гарантировать — а значит, и писать прямо, а не намёками.       Новость об утечке информации к Орочимару Годайме не обрадовала — но и не так чтобы сильно огорчила. Всё-таки она смотрела на ситуацию шире меня.       «Даже если эта книга не бредни какого-нибудь сумасшедшего, источник нужно найти, распечатать и заставить работать. Биджу далеко не сразу научились хоть как-то использовать. Участие учёного уровня Орочимару нам бы даже пригодилось…»       «Предлагаете привлечь его к исследованиям?»       «Вообще-то, я собиралась отправить к вам Джирайю… Но твой вариант выглядит даже перспективнее».       «Прошу прощения?»       «Делай то, что у тебя получается лучше всего, ученица».       «Э… собирать трофеи? Но я не могу забрать Орочимару-сана в Коноху в качестве трофея!»       «Не можешь предотвратить — возглавь! — отрезала Годайме. — Подтверждение полномочий передам тебе с Джирайей».       Оставалось только уныло вздохнуть и нарисовать не менее унылое «хай». Нет, ну Кимимаро в некотором роде мой косяк — но эй, задача была поставлена «чтобы не ударил в спину на миссии», а не «чтобы думать забыл об Орочимару и проникся Волей Огня». Нечестно бросать меня на баррикады переговоров с человеком, у которого внутреннего хомяка и внутреннюю же жабу давно сожрал откормленный удав размером с Манду. Что я ему предложу-то, ну?       Хотя… зависит от того, какие полномочия мне Тсунаде-сенсей выпишет. Если достаточно широкие, то можно будет и поторговаться.       Да и, если так подумать, вряд ли Орочимару явится лично. Максимум — пошлёт кого-нибудь из офицеров, а то и вовсе обойдётся связью с Кимимаро — а это совсем другой уровень переговоров. Это я и правда могу потянуть. Особенно с Джирайей-то за спиной. Он, скорее всего, будет договариваться с Суной — но сам факт его присутствия уже сильно меняет ситуацию… Аж захотелось руки потереть с коварным кухихиканьем.       Ксо, сенсей слишком хорошо меня знает!       Так вот, до границы мы добежали. Точнее, как до границы — до места, где она примерно должна быть. Какие-то межевые камни стояли на дорогах и караванных путях, ещё можно было ориентироваться по приметным скалам и прочим особенностям рельефа… но мы-то бежали напрямик, а местность вокруг в целом из тех самых скал состояла. Прокладкой же демаркационной линии в глухомани шиноби не заморачивались. В общем, граница была где-то здесь, а вот где именно…       А ещё вокруг никого не было. То ли все патрули действительно гуляли где-то ещё, то ли не спешили обнаруживать свое присутствие.       — Тц. И как нам искать патруль? — скривился Акира.       — А давайте позовём? — радостно предложил Наруто.       И тут же, не дожидаясь ответа, завопил во всё горло:       — Эй! Патрули-и-и! Выходите! Э-э-эй! Кто-нибудь! Гаара!       Словно в ответ на его слова, песок под ногами зашуршал и пополз в стороны. Вполне естественно выглядящий холмик слева-спереди поднялся песчаной волной, вздыбился — и опал, открывая несколько фигур, укутанных в ткань по самые уши.       Да ладно.       Да ла-адно!       — Как ты узнал, что я здесь? — прохладно поинтересовался Сабаку, опуская тканевую маску.       — А я не знал, я просто из ваших только тебя по имени помню! — всё так же радостно сообщил Наруто.       Напрягшийся за спиной джонин: всё-таки репутация у Гаары та ещё, — с присвистом выдохнул сквозь зубы. Ну, да, Наруто такой.       — Круто, что тут правда ты оказался! — Узумаки тем временем доскакал до Гаары и беззастенчиво загрёб его в обнимашки.       От шиноби Суны повеяло лёгким ужасом. Гаара недоуменно моргнул, но песком Наруто всё-таки не стукнул.       — Рада тебя видеть, — я тоже улыбнулась, подходя и протягивая руки. Сабаку величественно позволил себя ещё раз обнять.       Кто-то под тканевой маской нервно икнул, ещё двое сложили «кай» в надежде на хитрое гендзюцу.       — Вы не рассчитываете, что я к вам присоединюсь? — Кимимаро скрестил руки на груди, показывая, что его с места и упряжкой не сдвинут.       — Не, вы ж с Гаарой пока не дружите, — отмахнулся Наруто. — Куда вам обниматься?       Обнимать Гаару оказалось… странно. Плотно спрессованная песчаная броня на ощупь была чуть шероховатой и твёрдой, тепло и запах тела не пропускала. Только что чакрой фонила — но если не знать всей истории, вполне можно принять Гаару за какую-нибудь марионетку.       Интересно, а он сам что-нибудь ощущает? Напрягаться от обнимашек точно не напрягается, это я через эмпатию могу считать даже при полностью отсечённой информации о движениях мышц и мимики.       — Что Конохе нужно на границе? — Канкуро вынырнул не из бывшего песчаного холмика, а откуда-то со стороны.       Ну, он-то нами уже закалённый, так что к тисканию Гаары отнёсся философски.       — Найти аномалию в приграничной территории, — вперёд выдвинулся наш джонин.       — Хм? — Канкуро умудрился одним звуком передать весь скепсис.       — Мы отправили запрос, но пока есть только согласование под ответственность патруля.       — Ну так ждите, — марионеточник пожал плечами. — Или эта ваша аномалия отрастит хвост и убежит?       — Источник Гелель не какой-то жалкий биджу! — возмущённо возопил караванщик из-за наших спин.       Он-то тут откуда?!       — Нобу-кун? — с нажимом поинтересовался Акира-тайчо, глядя на подчинённого. Который вроде как остался приглядывать за караваном.       Парень нисколько не смутился, поставил старика на землю и пожал плечами:       — Хорёк побежал за вами, Кахико-сан инициировал новую миссию по его поимке, — словно в подтверждение его слов из-за пазухи караванщика с радостным стрекотанием высунулся хорёк.       — И ты принял миссию, игнорируя предыдущие инструкции? — Акира просверлил подчиненного недовольным взглядом. — К тому же, хорька вы догнали явно раньше.       — Ну, ещё он обещал показать, где точно нужное место, — белозубо ухмыльнулся Нобу.       — И ты поверил? — джонин скрестил руки на груди.       — Нет, конечно! Но не пропускать же было всё самое интересное. К каравану как раз подошла команда Тоширо-семпая, так что я передал им все инструкции. Да и какая-то информация у него всё-таки есть, а хорёк хорошо идёт по следу.       — Хорёк?! — кажется, у Акиры-тайчо дернулся глаз.       — Ага! — Нобу явно ничего не смущало.       Даже то, что помянутый хорёк вывернулся из рук караванщика и стремительно проскакал к Кимимаро. Под рубашку. Кагуя дёрнулся, пытаясь выгнать юркого зверька наружу, Узумаки восхищённо заржал. Я вздохнула: а ведь только недавно от хорька отвязались, а.       — Так почему мы должны вас пропустить? — спокойно поинтересовался Гаара, всё также стоя практически вплотную ко мне.       Я вздохнула.       — Думаю, вы уже в курсе, что по Рекам шарахается кто-то… посторонний?       Сабаку задумчиво кивнул. Канкуро нахмурился.       — И что?       — Они ищут определённое место. Примерно в этом районе. И они не из гакурезато.       — Тогда они не доставят проблем, — марионеточник фыркнул.       — И не из элементных стран.       Канкуро подозрительно прищурился. С его гримом реальные эмоции разобрать сложно — да и никогда нельзя быть уверенным, что перед тобой не марионетка под Хенге — но сейчас он даже не пытался их скрывать.       — А что? — вернула я ему его же реплику.       — Металлические доспехи, медленные, но сильные, боль и проникающие удары игнорируют? — всё тем же вымороженно-спокойным голосом поинтересовался Гаара.       — Мясные клоны, — я опустила ресницы в подтверждении.       — Подожди, клоны? — удивился Канкуро. — Но они же не исчезают от повреждений!       — Или неизвестная разновидность марионеток. Голем, — пожала плечами я. — Когда мы захватили нескольких, им оборвали управляющую связь.       — Вы смогли захватить их живьём? Наши даже выведенных из строя забрали с собой в воду.       — В воду? — недоуменно моргнул Наруто.       — Атаковали с моря, — лаконично сообщил Гаара. — Большим отрядом, несколько кораблей… очертания незнакомые. Когда получили отпор, быстро отступили, забрав все тела, и начали бить по площадям.       И тут ты со своей песчаной защитой оказался как нельзя более кстати. То-то твой отряд всё ещё напряжён, но твои действия не оспаривает.       — Нам повезло больше, — пожать плечами. — Наш отряд занимался разведкой. Зато в нём были офицеры.       — Хм? — Канкуро делано-незаинтересовано перевел на меня взгляд.       — Выглядят более человечно. По уровню сил выше, но не запредельно. Могут иметь способности типа кеккей генкай, — в ответ на любезность Гаары тоже не стала зажимать информацию. — Были молнии, звуковая атака и хороший уровень тай.       Джинчурики Шукаку кивнул, принимая информацию к сведению.       — Хотите устроить засаду в месте назначения?       — Скорее, проверить, стоило ли это место того, чтобы тащиться настолько издалека. Поверь, спрятать их базу не получится.       — Вы нашли их базу? — Канкуро хищно подобрался.       — Переход через границу и помощь с поиском аномалии? — я с невинной улыбкой качнула перед его лицом картой.       Марионеточник замер на несколько секунд. Метнулся взглядом к младшему брату. Видимо, даже что-то считал по его невозмутимой маске — может быть, хотя бы то, что Гаара не в настроении прямо сейчас закатывать всех присутствующих в песчаный гроб. Поморщился.       — Тц. Ладно, давай.       На карте мы уже отметили несколько точек: те аномалии или странные места, информация о которых была у нас. Одной так вообще Кимимаро поделился. Но они были довольно далеко от границы, да и всё-таки в Реках, в то время как джонин утверждал, что нужное место уже в зоне влияния Суны.       Канкуро летящими движениями нанёс на карту новые метки. Довольно много, и что особенно неудобно — разбросанные практически вдоль всей границы Рек и Ветра.       — И просто нежилые развалины отметь, — попросила я.       Если источник и правда до сих пор запечатан, он может и не фонить особо. Канкуро хмыкнул, но добавил ещё несколько меток.       — Вот про эти ничего не знаю, — тычок пальцем в россыпь точек на северо-западе. — Предупреждали туда не соваться, но сам не был. Возле Аме что-то было, но в последнюю войну всё разнесли Дотоном. Так, иногда прорывается кислотный туман, но и всё, — палец скользнул по отметкам горной гряды восточнее. — Здесь… — марионеточник усмехнулся. — Если что и было, откапывать придётся долго. Гаара в прошлом месяце загнал там банду работорговцев.       Пх. И, видимо, надёжно завалил всё тоннами песка. Мелкого, сыпучего, пустынного песка.       — А что там, пещеры были?       — Ага. Были.       — Хм… — Акира перехватил карту, повернулся, чтобы отметки было лучше видно. В том числе так удобно притащенному караванщику. — Значит, семь вариантов, из них два расположены совсем рядом… Начнём с них? Или всё-таки отсюда? — палец медленно скользнул к следующей отметке на карте.       Я задумчиво покусала губу.       — Вы бывали в этих местах?       Один из шиноби Суны покосился на Гаару, осторожно кивнул. Я сложила печать, развернула над ладонями простенькую иллюзию.       — Где-нибудь есть архитектура, похожая на это?       Я всего лишь воспроизвела управляющий зал из книги: её саму показывать всё-таки не хотелось, — но караванщик буквально захлебнулся вздохом.       — Вы… вы не понимаете, с какими силами собираетесь играть!       — Но как раз собираемся понять, — пожать плечами, свернуть иллюзию. — Изучить, разобраться, если будет нужно — обезвредить. Закапывать то, что может рвануть, в надежде, что оно всё-таки не рванёт, довольно глупо.       Шиноби всё так же молча указал на четыре места. И ещё одно, из не отмеченных Канкуро раньше. Ну, логично, если была целая империя, то и развалин от неё должно было остаться сильно больше одного экземпляра.       — А что здесь? — я заинтересовалась новой точкой.       — Просто развалины. Искажений чакры нет.       Хм…       — Давайте как раз с них и начнём? Источник ведь должен быть запечатан.       — Разделимся? — Наруто только что не подпрыгивал на месте от нетерпения.       — И отпустить вас шариться без присмотра? — вскинул брови Канкуро.       — Ну, попробовать стоило, — хмыкнул Нобу. — Далеко дотуда бежать?       — К утру можно успеть. Но я бы не советовал соваться в здешнюю пустыню ночью.       Судя по тому, как наш джонин поморщился, но не возразил даже словом — основания для такого заявления у суновцев были. Ну, или он просто не хотел ссориться с патрулем, запарывая уже вроде бы согласованный проход на чужую территорию.       — Тогда пробежим до заката, сколько успеем, и продолжим утром. Нобу, — короткий кивок в сторону караванщика. — Следи, чтобы он не отстал.       — Но, семпай!       — Сам вызвался, — с явным удовольствием отбрил его Акира. — Обратно к каравану тащить его уже поздно.       — Ха-ай, — уныло отозвался парень, взваливая старика на закорки.       А хорёк так и остался у Кимимаро. К полному огорчению законного хозяина.

***

      Бежать с патрулём оказалось… удобно. Разумеется, не все пограничники отправились с нами: несколько человек осталось всё же присматривать за, собственно, границей. Возможно, куда больше, чем мы видели. Нам же в провожатые достались Гаара, Канкуро и тот не назвавшийся шиноби, который отмечал развалины на карте. По большей части он и прокладывал маршрут: братья Сабаку, видимо, должны были обеспечивать хотя бы относительный баланс сил. Неплохой марионеточник и Гаара Песчаного Водопада — хороший аргумент, чтобы даже самые горячие головы подумали, прежде чем творить глупости.       Судя по моим ощущениям, бежали мы примерно в нужную сторону, но далеко не по прямой. То ли огибали местечковые секреты, то ли такой маршрут на самом деле был быстрее и безопаснее… Главное, что к закату мы выбежали к вполне себе удобной стоянке. Несколько камней, неплохо прикрывающие от ветра, площадка с кострищем, даже небольшой запас дров. Песок, конечно, всё равно засыпался буквально во всё, но было гораздо лучше, чем если бы мы остановились прямо на барханах.       Костерок всё-таки развели, пусть маленький и в ямке, чтобы меньше просматривался со стороны. Не столько даже, чтобы подогреть пайки, сколько ради того, чтобы караванщик не замёрз. Мы-то могли и просто чакру по телу погонять, а гражданский, да ещё и старик… Ночи в пустыне холодны, а ему и так нелегко далось путешествие на спине бегущего шиноби. Хотя — я втихую прокинула пару нитей — никакого особого ущерба здоровью он не заработал. Видимо, сказалась привычка к кочевой жизни. Так, растрясло слегка — зато и заводить шарманку о «вы не знаете, с чем связываетесь» не спешит. Вот и хорошо. Можно спокойно поужинать, восполнить потраченную на переход чакру в легкой медитации, позалипать на крохотные язычки пламени…       Кабуто выступил из темноты за спиной Кимимаро бесшумно, но так самоуверенно, что впору было решить: сейчас он шпионит в Суне и бегал с каким-нибудь докладом. Тем более что хитая хоть с каким-нибудь символом Якуши не надел. Кагуя его, кстати, тоже заранее не заметил: плечи на секунду напряглись, сдвинулись… и опали, расслабляясь полностью, с лёгким довольным выдохом.       Э-э? У них же вроде так себе отношения были?       — Приветствую, — на губах Якуши змеилась тонкая, совершенно орочимаровская улыбка. — У меня тут миссия поблизости была, и вдруг знакомые лица. Дай, думаю, уточню, не нужна ли помощь.       — Ага, поблизости, — фыркнул Наруто, но этим и ограничился.       Кабуто даже не стал реагировать на его слова — только опустился на песок за спиной Кимимаро, приобнимая того за плечи. А Кагуя даже не подумал напрягаться — хотя бы инстинктивно, от самого факта вторжения в личное пространство. Наоборот, расслабился ещё больше, буквально откидываясь назад — как раз, чтобы опереться спиной на лучшего шпиона Белого Змея.       Чего-то я определённо не понимаю. Что за кинковые обнимашки? Где ревность, соперничество за место лучшего змеёныша, вот это всё?       — Смотрю, тебе пошло на пользу новое назначение, — руки Кабуто съехали с плеч к ключицам, так, что он почти повис на Кимимаро. — Мышечную массу набрал, — пальцы правой почти ласкающим движением переступили выше, к шее, — ток чакры ровнее. Даже румянец появился, — левая рука расслабленно скользнула в вырез рубашки. — Ответственно лечишься и хорошо питаешься?       — Да, — Кимимаро чуть изменил позу, окончательно откидываясь на грудь Кабуто и открывая тому полный доступ к груди и шее.       Я с трудом сдержалась от закатывания глаз. Ладно, Кабуто превратил приветственную диагностику в целое представление: шикарный, кстати, контроль над «мистикой», зелёным между пальцами только разок блеснуло, и то слабенько. Но Кагуя-то ему почему подыгрывает?       Или это его типа месть за хорька и рисовых медвежат?       Но кого он тут шокировать собрался-то? Сдавленный сип донёсся только со стороны караванщика, остальные так и сидели в делано-невозмутимых позах. С одной стороны, Кабуто сразу поставил себя как знакомый и имеющий право здесь быть, а Кимимаро своими реакциями подтвердил. С другой — Якуши безошибочно пришёл как раз на стоянку, да ещё и через ночь, чего даже местные стараются не делать.       Интересно, он по джуину пеленговался или по карте всех ночных стоянок в окрестностях?       Так или иначе, но смущаться и отводить глаза никто не спешил: наоборот, пристально следили за каждым движением подозрительного пришельца.       Ну, если не считать хорька. Неругуи недовольным верещанием выразил своё мнение о всяких посторонних руках за пазухой Кимимаро и попытался цапнуть Якуши за палец.       — Смотрю, ты даже питомца завел, — Кабуто руку отдёрнул, но облапывать Кагую в целом не прекратил. Ну да, лёгкие лёгкими, а я бы на его месте ещё кости проверила и по общему тонусу организма пробежалась…       — Смотрю, ты в удивительно благодушном настроении, — голос у Кимимаро тоже был довольный и расслабленный. Пожалуй, таких интонаций я у него за всё время в Конохе и не слышала. — Новый материал или хорошая партия подопытных?       — Ну что ты сразу о делах… — Кабуто надулся, укладывая подбородок ему на плечо. — Может, я просто рад тебя видеть, м?..       Караванщик наконец-то прокашлялся и, не встретив понимания, начал отползать подальше от этих двоих. Неужели опасался, что Кабуто переключится со своими обнимашками на него?       — Да-да, какое совпадение, — хмыкнул Кимимаро. — Что чем дальше и дольше у меня миссия, тем больше ты меня любишь. Ревнивая ты змеища.       Я замерла, пытаясь уловить, что не так. Чем царапнули последние фразы.       Это… была подначка? Беззлобная такая, дружеская подначка. Почти с такими же интонациями, с которыми Саске бросает своё «уссуратонкачи». С поправкой на собеседника, конечно, но…       Я потёрла висок. Аура мерсского Змея, который строит коварные-коварные планы, осыпалась, и я осознала, что смотрю на двух друзей-соперников. Которые, конечно, могут цеплять друг друга и даже пакостить по мелочи — и которые самозабвенно подшучивают над окружающими, потому что у тех прикольно перекашивает лица.       Аура коварного-коварного Орочимару, даже в туалет ходящего не иначе, как во исполнение злодейских планов, опала — и Кимимаро оказался… нормальным. По шинобячьим меркам, конечно, но именно что нормальным. Не машиной для убийства, не терминатором, натасканным на выполнение единственной программы. Ответственным, аккуратным, исполнительным человеком. Достаточно хорошо социализированным, чтобы обижаться на утилитарное отношение с нашей стороны. С заботливостью, которая полезла из него, как только он увидел что-то действительно общее. С интересами помимо «Орочимару-сама» и даже чувством юмора. Да что там говорить, он носит в волосах тот самый колокольчик с командного испытания. Не демонстративно, умудряясь не звенеть им на каждом шагу — но ведь носит же.       Да, приоритеты у нас разные и жизненные цели тоже… но это-то как раз понятно. Я бы скорей удивилась, окажись они у нас одинаковыми. А так… С учётом того, сколько ему в жизни досталось, Кагуя демонстрирует потрясающую психическую целостность и стабильность. Он за всё время в Конохе ни с кем не сцепился во имя Орочимару-самы. И согласился играть по нашим правилам, предъявляя потом претензии именно за их несоблюдение, а не за то, что мы не спешим проникаться восхищением к змеиному саннину.       Нормальный. Психический здоровый настолько, насколько вообще может быть парень-сирота из страны, раздираемой гражданской войной.       Эта мысль настолько выбивалась из привычных рамок, что у меня аж зубы заныли. Уж от кого-кого, но от змеёнышей Орочимару психического здоровья не ожидаешь. Они со своим «Орочимару-сама» и «отдать тело» кажутся долбанутыми сектантами с промытыми мозгами, и хорошо, если без использования ментальных техник.       Но…       Здесь и сейчас верность до смерти — совершенно нормальная и само собой разумеющаяся вещь. Шиноби рискуют своей жизнью на каждой миссии. Да, гакурезато стараются подбирать их по уровню, но никто не может гарантировать, что самый обычный выход ещё почти учебной команды не обернётся катастрофой, запечатанным сотню лет назад чудовищем или встречей с нукенином сильно выше по уровню. С любой миссии есть риск не вернуться. Для любого шиноби. И в случае кризиса могут послать прямо на смерть, прямо сказав об этом, — и нормальной считается реакция: «Да, конечно. Сколько нужно продержаться?»       Любое объединение шиноби требует такой верности: будь то банда, клан или деревня. Просто в Отогакуре к рискам помереть на поле боя с мечом наголо добавляется возможность стать донором всего тела. Хотелось бы сказать, что это другое, но…       И то, и другое — просто смерть ради людей, которых ты считаешь своими. Ради того, что ты считаешь достойным таких жертв и такой защиты.       Я с усилием потёрла лоб. И ведь ни Орочимару, ни его последователи даже не пытались что-то скрывать. Просто… общались как привыкли: в неподражаемом стиле змеиного саннина, когда не поймёшь, где угрозы, а где уже подкаты и деловые предложения. С набором внутренних шуток, от которых окружающих так смешно коробит.       Пожалуй, действительно забавно, что именно постулат «моя верность и тело принадлежат Орочимару-сама» вызывает столько воплей о коварном-коварном саннине, который всех использует — у людей, которые по факту находятся в той же ситуации.       — Кабуто! — Наруто наконец-то осознал наличие новой жертвы. — Привет! А как там Саске?       — А то ты не знаешь, — Якуши ухмыльнулся.       — Конечно, не знаю! К вам даже письма не ходят! — Наруто не смутился ни на миг. — А как он там? А вы его не сильно обижаете? Чуть-чуть можно, а то совсем засранцем станет! А он техники крутые изучает?! А сильно круче стал? Прям сильно-сильно? А не заболел? Вон у вас один простуженный уже есть, вы что, в стране Снега базируетесь? А вы своим змеиным шуточкам его учите? Ты же знаешь, что вы очень об этом пожалеете, да? А он ведь по нам скучает, да? Да? А почему ты молчишь? Это типа секретная информация, да? Да? Да?       Кабуто смотрел с лицом человека, который на своём веку узнал придурков больше, чем Наруто может сделать клонов. Который этих придурков регулярно организовывает.       Но атмосфера двусмысленно тискающихся змеят была безнадёжно испорчена.       — Нет. Не секретная, — коротко отозвался Кабуто.       — Но?..       — Но ты мне слова вставить не даёшь.       Наруто надулся. Я с трудом сдержала смешок. Какая неожиданная, а главное, всё время повторяющаяся помеха в коммуникации!       — В порядке твой Учиха. Не болеет, ест нормально. Изучает киндзюцу, категорически просел по боевым навыкам, но открыл в себе мелкий садизм. Обижает всю базу сам, с переменным успехом.       — Киндзюцу? — Наруто вскинулся. — А это разве не опасно?!       — Да я вот тоже думаю, что не доживёт до конца срока, — покивал Кабуто. — Но ты у него попробуй отбери.       — Да ну тебя с твоими шуточками! А привет передашь? Передашь? Передашь ведь? — Узумаки не вставая из сидячего положения умудрился наползти на Кабуто почти вплотную.       — Могу даже поцелуйчик, — Якуши снова змеино усмехнулся.       Испугал создателя Ойроке пошлыми намёками.       — Ви-и-и! — Наруто с радостным воплем повис на его шее. — Вот прям так! Крепко-крепко! И чуть потискать!       — Понял, — Кабуто продолжал ухмыляться.       Кажется, Саске ждало много троллинга на этот счёт… но я си-ильно сомневаюсь, что игра будет идти в одни ворота. Сам Учиха мог бы высокомерно игнорировать, но вот его Ями… Я сцедила очередной смешок в кулак и сделала себе мысленную пометку хорошенько просканировать Наруто: Кабуто мог прицепить на него что-нибудь чисто потому, что мог.       — А, ещё один вопрос! — Узумаки отцепился.       — Может, перейдём уже к делу? — сделал попытку сменить тему Кабуто.       — Я быстро, обещаю! Вот есть такая ментальная техника, которая помогает представить себя на месте другого человека и предугадать его действия.       — Так, — Кабуто почти незаметно, но всё-таки напрягся.       — Я с её помощью искал хорька…       — Хорька? — почётный шпион всех и вся невольно поперхнулся.       Где-то за пределами круга почти синхронно булькнул караванщик. Прокинула к нему лечебную нить — не хватало ещё, чтобы его там удар хватил от возмущения.       Или чтобы он ушёл и заблудился.       — Хорька! И вот я набросил на себя такое Хенге для лучшего понимания, — Наруто с хлопком превратился в свою оранжевую хорьковерсию с чёрными носочками. — Это ведь был очень важный и любимый хорёк, раз за ним аж шиноби послали. И его должны были гладить!       — Ты обещал быстро, — напомнил Кабуто.       — Так я об этом и спрашиваю! Если бы я попросил меня-хорька погладить, чисто для лучшего вживания в роль… ты бы погладил?       — Конечно, Наруто-кун, — Кабуто справился с удивлением и снова принял вид коварной-коварной змеищи.       — Во-о-от! А он не погладил!!! — Наруто обвиняюще ткнул пальцем в Кагую.       — Ай-яй, Кимимаро, — Якуши снова навалился на плечи Костяшки. — Что ж ты сурово отказал?       — И как я должен был понять, что это не дурь полная, а реальная техника? — Кимимаро досадливо дёрнул плечом.       — Никак, — пожал плечами Кабуто. — Это же Коноха.       — Вот именно! — Кимимаро самым настоящим образом надулся. — Он даже не менталист! Откуда он вообще может знать что-то подобное?       — Хм… действительно. Наруто-кун, откуда ты узнал технику?       — Сакура-чан научила! — до безобразия радостно и всё ещё не скинув Хенге хорька. Неругуи уже начал подозрительно принюхиваться к конкуренту.       — А, ну если Сакура-чан. Тогда понятно.       Что тебе, блин, понятно, хотелось бы знать...       Суновцы напротив следили за этим цирком с изрядно кислыми лицами. Наши шиноби тоже были не в восторге, но честно старались не палиться, что они вот этого мутного типа не знают и с собой не вызывали.       — Что, он тоже идёт с нами? — сварливо поинтересовался Канкуро.       — Ну, если ты сможешь его выгнать, — я пожала плечами. — И гарантировать, что он не идёт следом, просто на глаза не показывается…       Марионеточник досадливо цыкнул, но развивать тему не стал. Если Кабуто нашёл одну-единственную стоянку в ночной пустыне и не привёл на хвосте пограничные патрули — что ему мешает точно так же найти нас уже в нужной точке? Так он хотя бы под условным присмотром будет. Акира-джонин смерил меня внимательным взглядом, но говорить ничего не стал. В конце концов, была личная связь с Тсунаде, было неизвестно сколько команд в Реках — мог среди них затесаться и одиночный агент. А Кабуто как-то не стал начинать знакомство с «Привет, я правая рука Орочимару». Но объяснять его присутствие рано или поздно придётся…       Будем надеяться, что поздно.       И что это получится спихнуть на подтянувшегося Джирайю.

***

      Ночь прошла муторно. Безмятежно спать в таких условиях и с такими соседями мог только Наруто, выставлять по трое дежурных было как-то глупо, не выставлять — неуютно. Так и сидели, по очереди проваливаясь в чуткую дрёму и вскидываясь от каждого звука.       А Наруто дрых. В Хенге огромного оранжевого хорька, что заставляло шиноби то и дело цепляться за него взглядом — и поспешно отводить глаза в сторону. Даже Гаара был за этим замечен! И только Кимимаро злорадствовал, что не ему одному приходится это терпеть.       Будить Узумаки и требовать, чтобы он вернул себе нормальный облик, почему-то никто не рискнул.       Неудивительно, что все начали собираться, как только небо на востоке чуть посветлело. Разве что караванщик тихонько бурчал под нос что-то про бешеных ниндзюков, но копаться и задерживать остальных не пытался. Видимо, понимал, что Нобу нет особой разницы, тащить его добровольно или скрутив в стратегически удобную авоську, и предпочитал ехать добровольно.       Так, проверить снаряжение, упихать трофейную книгу поглубже в сумку. Скинуть Хенге, под которым я пряталась от ночного холода. Переплести волосы, убирая выбившиеся за ночь прядки. Настроить рацию, которая ночью была в ждущем режиме — может, и пригодится в развалинах. Потыкать Наруто, чтобы прекращал уже заниматься хорькосмущением окружающих. Попрыгать на месте, проверяя, всё ли надёжно закреплено.       Вы-ы-ы-ы-ы-ы-ыу-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-уа-а-а-аы-ы-ы-ы-ы-ы!       Внезапный вой буквально ввинтился в череп, заставив невольно вскрикнуть — и вскинуть руки к ушам в попытке защититься. Рядом бахнуло, кто-то метнулся в сторону, вздыбился песок — Гаара? — а я только три секунды спустя поняла, что воем глушит из рации. То есть по площади тоже — но слабее, а меня, Наруто и Кимимаро буквально сложило, потому что эту звуковую атаку любезно транслировали нам прямо в наушник.       Да твою ж!       Сорвать наушник, отскочить. Оглядеться…       — Ты?! — уже знакомая гопница-на-каблуках дёрнулась, когда я чуть не впилилась в неё на встречном броске.       Что ж она именно по этому вектору атаковала, а?!       Пнуть противницу, снова отскочить — уже более прицельно, проваливаясь в гостеприимно-рыхлый песок Гаары. Вывалиться ему буквально под ноги.       — В синем доспехе воет, лиловая с Райтоном без печатей, — на выдохе, перекатываясь из его зоны атаки.       Сабаку чуть заметно кивнул, повёл руками, разворачивая песок широким фронтом. Канкуро уже успел раствориться где-то в суматохе. Кабуто сцепился с гопницей в зелёном и вовсю охаживал её Скальпелем Чакры, пользуясь тем, что сразу понять эффект этой подлючей техники сложно. Молчаливый суновец и Нобу отбивались от големов, пытаясь приноровиться к неудобному противнику. Нана оттеснила старика-караванщика к камню, прикрывая от шального куная.       — Ты-ы-ы-ы!       Темуджин при виде Кимимаро взвыл ничуть не хуже синей гопницы, ломанулся к нему вместе с тройкой големов…       Запнулся о метнувшегося наперерез Наруто.       — Не мешай! — попытался отшвырнуть Узумаки в сторону.       — Ещё чего! Костяшка и так половину приключений себе захапал!       Темуджин натурально зарычал, шарахнул с меча зеленоватой энергетической волной. Наруто протащило по земле, но энтузиазма ему это не убавило. Пространство вокруг заполонили разноцветные клоны — и ладно бы только разноцветные. Узумаки не поленился часть из них превратить в гигантских хорьков.       Вот же… ходячая ментальная атака массового поражения.       Чтобы совсем уж не филонить, скрутила отработанным методом одного из големов. Второго нейтрализовал Акира, остальные завязли в неумолимо засыпавшей их песчаной волне. Кажется, парочку Гаара всё-таки расплющил — и заинтересовался достаточно, чтобы паковать остальных более аккуратно. Канкуро вполне успешно теснил синюю гопницу: её звуковые атаки хоть и наносили физический ущерб, марионетке вредили куда меньше, чем живым организмам. И да, у неё натурально оказалась боевая трансформа: лицо вытянулось и обрело узнаваемо-волчьи очертания, движения ускорились…       Только вот сражение против марионеток, у которых даже отбитые части продолжали атаковать, оказалось явно не её специализацией.       Испытывая слабое дежавю, уселась на скрученном големе и подпёрла подбородок ладонью. Наруто из своей схватки устроил что-то совсем уж непотребное, но и кроме него было на что посмотреть.       Лиловая-с-молниями досталась Кимимаро. У неё тоже оказалась какая-то звериная ипостась — и то ли навык, то ли способность к созданию электрического щита. Правда, Кагую это не то чтобы смущало. В чисто физической силе он трансформе своей противницы не уступал, в скорости был как минимум наравне. А ещё костяное оружие работало против электричества лучше металлического. Кимимаро метнул пару костей-сенбонов, оценил сопротивляемость щита.       Распустил лепестки джуина на ключицах и начал пробивать чужую защиту куда успешнее.       Интересно, он для этого кости чакрой окутывает или сам удар усиливает?       — Смотрю, драться ты не собираешься, — Кабуто подтащил успешно упакованную противницу, уселся рядом.       — А надо? Парни и без меня отлично справляются, — я пожала плечами.       Боевая ипостась зелёной оказалась с крыльями, но справиться с идеальной упаковкой пленных имени Орочимару ей это не помогло. То ли Кабуто вязал её уже после трансформации, то ли эта авоська изначально рассчитывалась на ещё и не такие выбрыки.       Помолчали. Кабуто оценил габариты пленницы, уселся на выбитого Акирой голема. Помолчали. Прокинула ниточки к караванщику и нашим бойцам, убедилась, что все живы и относительно целы. Со вздохом констатировала, что Кимимаро после боя придётся загонять на профилактику: противница его толком не пробивала, зато бой под джуином высаживал ресурсы организма неприятно быстро.       Помолчали.       — Может, уже скажешь, чего хочешь? — не выдержала я.       В эмпатическом спектре его внимание ощущалось невесомой паутинкой, соскальзывающей от малейшей концентрации. Может, и не обратила бы внимания… не разверни Кабуто свою ауру вызывающего доверие хорошего парня.       — М? — Якуши вскинул на меня чуть обеспокоенный взгляд. Ни дать ни взять заботливый семпай, переживающий за молодёжь.       — Ну, не хочешь — как хочешь, — пожать плечами и снова сосредоточиться на свалке из клонов Наруто. Темуджин, конечно, нестабилен, но именно поэтому может долбануть чем-то самоубийственным.       Сидим. Молчим.       Кимимаро утанцевал противницу до полного бешенства и теперь успешно продавливал защиту. Во всяком случае, бросалась она на него чуть ли не яростнее Темуджина.       Кабуто рядом вздохнул и вытянул ноги.       — Ты очень странная куноичи, Сакура-кун, — негромко, будто размышляя вслух.       Я пожала плечами: мол, да, странная, и что с того? Шиноби через одного долбанутые.       — Сначала изучаешь ирьён… потом ментальные техники внедрения…       — Ещё скажи, что я отбираю у тебя хлеб, а у главного змея шампунь, — я покосилась на Кабуто с невольным весельем.       Тот завис на пару секунд, переваривая, что я так поименовала Орочимару. И вдруг хищно качнулся вперёд:       — Значит, мне не показалось!       Я перехватила его руку, сжала запястье.       — Не увлекайся… семпай.       — Не боишься, что что-то пойдёт не так? — хмыкнул Якуши, не спеша освобождать руку.       Наверняка считывает какие-то симптомы в прямом контакте. Ну, пусть считывает.       — Нет. Да и тебя это в любом случае не касается.       — У меня есть релевантный опыт.       — Уверен, что твой опыт соответствует? — усмехнуться уголками губ.       В глазах Кабуто мелькнула легкая тень. Видимо, хватило времени, чтобы нащупать: никаких серьёзных техник ко мне в последнее время не применялось.       — Уверена, что хочешь отказаться от помощи? — негромко и будто всерьёз предлагая именно это.       Я хмыкнула, отпуская запястье.       — Уверена, что плевать тебе на мои потенциальные риски. Ты просто хочешь проверить свою догадку.       Кабуто пожал плечами.       — Это не отменяет того, что я лучше всех разбираюсь в побочках… некоторых процессов.       — Забываешь про Тсунаде-сенсей, — отбила я аргумент.       — И ты к ней пойдёшь? — наклоненная голова, взгляд поверх стекол.       — А ты думаешь, я ещё не? — уже не скрывая, что меня искренне забавляет эта пикировка.       — Тц, — Кабуто на секунду увёл взгляд в сторону. — Договоримся?       — Смотря что предложишь, — хитро глянуть на него из-под ресниц.       — И что хочешь? — Якуши снова наклонил голову набок.       — Чтобы ты поработал почтальоном.       — Хм? — секунда озадаченности, еще один хмык и поднятые к небу глаза. — Что, хочешь Учихе посылку передать?       — И ему тоже, — не стала спорить я.       — Тоже? — соображал Кабуто всегда быстро. — Да ну нет!       — Да ну да, — я ухмылялась уже от души.       — Ты издеваешься.       — Ни капельки.       — Зачем это тебе?       — Поделишься результатами обследования — расскажу.       — Вымогательница.       — Как будто ты против.       Секунда, другая… Кабуто хмыкнул.       — Договорились. Но я не намерен ограничиваться только этим.       — Кто бы сомневался. Ты, главное, посылки передай, а не по дороге заныкай.       Якуши оскорблённо фыркнул, зашёл за спину и накрыл ладонями плечевые тенкецу — точь-в-точь, как недавно у Кимимаро. Вообще, с тем же успехом мог бы и спереди руки протянуть, но то ли привычка у него такая, то ли хотел подёргать нервы… Я хмыкнула и расслабилась, сглаживая ток чакры до почти полного покоя. Не то чтобы момент был подходящим для медитации — но так мне проще будет отследить, чтобы Кабуто не вышел за пределы оговоренной диагностики.       А то ведь он может что-нибудь прицепить чисто из природной вредности.       Так как в комментариях было много вопросов на тему «что такое заметил Кабуто», выношу объяснение сюда:       В одной из предыдущих прод говорилось, что Сакура после смерти во флешбэке начала фонить похоже на Орочимару после перерождения (вроде умерла с концами, а вроде и нет), а Кимимаро это пропалил. В принципе, это и другие шиноби ощутить могут, просто не поймут, в чём специфика. Это змеёныши натасканные на различия флёра близкой смерти у людей, работающих с трупами, убийц, недобитков-уползанцев и опытных воскрешенцев.       Собственно, Кабуто ощутил это же самое, хоть и слабее (времени-то немного прошло), и первым делом прощупал Сакуру на недавнее применение техник перерождения. Которые к ней не применялись, так что Сакура мысленно ку-хи-хикает: диагностируй на здоровье, Кабуто-кун, никакого криминала в моей тушке ты не откопаешь.

Отступление

      Мир Темуджина однажды уже был разрушен до основания. Тогда он был совсем ребёнком и не понимал толком, что происходит. Тогда ему было страшно — так страшно, что даже годы спустя он, случалось, просыпался в холодном поту из-за кошмаров. В этих кошмарах человек со змеиной улыбкой не останавливался за пару шагов от его убежища, отвлечённый чем-то, а находил его. Сон обрывался на этом: может быть, потому, что тогда Темуджин не знал, что с ним могут сделать. И боялся именно того, что его найдут.       Тогда его и впрямь нашли — но не те, кого он боялся. Хайдо-сама… Хайдо-сама помог ему справиться. Пережить разрушенный мир.       Дал цель в жизни и возможность построить свой мир заново.       И сейчас — сейчас Темуджин уже не был беспомощным ребёнком.       Сейчас он мог бы продолжить идти тем путём, которому его научил Хайдо-сама. Найти источник Гелель, построить утопию, принести мир на эти земли…       Правильные, многажды повторённые слова тонули в алом мареве ярости, густо замешанном на жгучей вине и чёрной ненависти.       Он ненавидел местных: за то, что так легко провернули свой подлый трюк. Ненавидел себя: за то, что позволил странной одежде и варварским росписям на лице застить глаза. Что упустил так много деталей, что отмахнулся от слов брата о чужих радиосигналах, что оставил Хайдо-сама наедине с чужаком, даже не прислав нескольких солдат к дверям обзорного зала…       Что оказался бесполезен, не справился, не уберёг — более того, сам привёл врага в самое сердце крепости. Врага, который потом сумел испариться оттуда бесследно, никем не замеченным…       Ярость сплеталась с болью, застывала внутри холодными глыбами. Прорывалась во взгляде так, что никто не посмел ему возразить, когда он приказал Макото отследить тот самый радиошум — который конечно же оказался уже за пределами крепости.       Никто, даже сёстры-оборотни, не оспорил его приказ выдвигаться за чужаками налегке, не дожидаясь мощной, но слишком медленной крепости.       Ледяная ярость переполняла Темуджина, вела его за собой, как остриё клинка к чужому горлу. Он почти видел его перед собой — горло проклятого Костяшки, до которого он достанет. Которое сожмёт, разорвёт, растерзает так же, как он растерзал тело Хайдо-сама…       На пути к которому — смешно сказать, — мешались «ненастоящие» дети. Такие слабые, разлетающиеся дымом чуть ли не от любого удара — и лезущие, лезущие, лезущие со всех сторон. С одинаковыми лицами, с несвязными криками, забивая поле зрения своей дурацкой разноцветной одеждой…       — Исчезни!!!       Волна энергии сорвалась с меча, развеивая сразу десяток двойников — и ничуть не приближая Темуджина к цели.       Да, с убийцей Хайдо-сама сражалась Ранке, и она сильна, она должна победить — но Темуджин хотел сам. Хотел ощутить хруст чужого горла под своими ладонями.       — Ещё чего! — гигантский рыжий хорёк метнулся в ноги, почти заставляя Темуджина запнуться.       Почему эти хорьки вообще разговаривают?       Удар, удар, удар, ещё волна энергии: больше, сильнее, выплёскивая из груди клокочущую в ней ярость, позволяя этой ярости смести всё на своём пути…       Сталкиваясь с чем-то, что смести и преодолеть не вышло.       — Расенган!       Болтливый блондин с усиками держал в ладони тихо свистящий голубой шар — и этот шар не просто держал напор силы Гелель. Он медленно, но верно продавливал её, гнул, разрывал…       Разорвал, заставив атаку расплескаться бесполезными ошмётками.       — Ненавижу!!!       — Да за что, даттебайо? — возмутился мальчишка. — За броню свою так обиделся, что ли?       Глаза Темуджина застлало алой пеленой. Броню? За броню?!       — Вы убили Хайдо-сама!       — Кого? — противник недоуменно вздёрнул брови, но увернуться от меча ему это не помешало. Как и ударить в ответ своим голубым шаром: похоже, эта гадость была достаточно стабильна, чтобы просто держать её в руке.       — Их лидера, — спокойный голос настолько не вязался с яростной схваткой, что Темуджин невольно дёрнул взглядом в ту сторону.       Говорила розоволосая — та самая, что знала об утопии. Вот только сейчас она была совсем не похожа на капризничавшую девчонку, которая наседала на Костяшку с вопросами. Как будто стала выше с их последней встречи. Как будто смотрела… снисходительно. Как будто бой вокруг никак не мог её коснуться — и незнакомый парень, положивший руки ей на плечи, только усиливал это впечатление.       Как будто связанная Камира с безжалостно вывернутыми крыльями у их ног совсем ничего не значила.       — Он хотел убедить Кимимаро, что перспективнее Орочимару-сана, — невозмутимо сообщила она. — Но не справился и атаковал, чтобы устранить свой провал радикально.       Да как… как она смеет! Как вообще может обвинять Хайдо-сама!       — Ну ещё бы, Костяшка же сектант, — согласился его противник, как будто всё это было самой логичной вещью на свете. — Его можно вербовать, только если фу-сама согласен!       Темуджин зарычал.       — Ненавижу-у-у! Ненавижу, ненавижу, уничтожу вас всех!       — И вот это твой «мир»? — неожиданно хлёстко оборвал его мальчишка с усами. — Уничтожить всё? Возненавидеть тех, кто защищался? Это твоя «утопия»? — последнее слово прозвучало с откровенным отвращением.       Он выбросил вперёд ладонь с голубым шаром — и Темуджин едва успел подставить меч, защищаясь.       — Вы убили Хайдо-сама! Изуродовали его тело!       — Говоришь, мы убили того, кто привёл вас на эти земли? — удар. — Того, кто послал вас вырезать мирную деревню? — двойник, бьющий в бок. — Того, из-за кого Коджи остался сиротой? Из-за кого у Сенго больше нет дома? — удар, удар, удар, и не сказать, какие страшнее — начавшим пульсировать голубым шаром или ногами многочисленных двойников. — Того, из-за кого Тетсуя был готов отдать всё, чтобы нанять нас — для мести?!       Очередной удар странным сгустком энергии — и меч Темуджина разлетелся осколками, а его самого протащило по земле несколько шагов.       — Я должен знать их? — Темуджин припал к земле, доставая кинжал. Не его оружие, и он не любил им пользоваться, но сейчас не время для переборчивости.       — Действительно, зачем убийце знать имена тех, кого он не добил, — мальчишка скривился и сплюнул под ноги. — Права Сакура-чан, мерзость твоя «утопия»!       — Да что ты вообще понимаешь! — Темуджин стремительно кувыркнулся и выбросил руку с кинжалом ему в живот.       Он не успеет, не успеет отмахнуться своим шаром — слишком открытая поза, слишком сильная опора на правую ногу, слишком расслабился, разбив меч…       Мальчишка с уже привычным «пуф» развеялся дымом. Темуджин зарычал, оглядываясь зверем, у которого из когтей снова вырвали добычу. Лица, лица, лица, одни и те же лица. Разноцветная одежда, хорёчьи морды, чем-то похожие на усатого мальчишку: как будто того взяли и превратили в огромного хорька, — голубые глаза, дурацкая роспись-усы…       И не понять, кто из них настоящий и есть ли он вообще.       — Вы напали первыми! — двойник в алом, будто искупавшийся в свежей крови.       — Вы вторглись, даже не пытаясь спрашивать! — огромный хорёк.       — Вы вырезали мирную деревню! — мальчишка в оранжевом, уже закрутивший новый шар.       — Вы сделали это ради поиска силы! — двойник в синем.       — Вы же не думали, что мы не будем защищаться? — насмешливо добавила розоволосая.       — Как будто вы явились сюда не за той же силой! — выкрикнул Темуджин.       Бойцы такого уровня не гуляют в глуши. И не бегают с посылками, потому что больше некому. Время таких бойцов стоит дорого.       А что может быть дороже, чем источник бесконечной силы? Чем возможность воплотить свои мечты в жизнь?       — Да мы вообще хорька искали!!! — мальчишка с шаром вскинулся, будто оскорблённый до глубины души.       Словно отвечая на его слова, сбоку заверещал мелкий зверёк. Темуджин скосил глаза: и правда хорёк. На плече проклятого Костяшки, который недовольно отряхивал потрёпанную рубашку.       Костяшки, противницу которого оплетали уже знакомые верёвки и подозрительно живой, подвижный песок.       Ранке… проиграла.       Была побеждена теми, кто в прошлый раз развеялся от одной молнии.       Их снова обманули. Заставили взъяриться, выйти из крепости, атаковать — и добровольно сунуться в ловушку. Отряд, казавшийся таким немногочисленным. Не тянущим на серьёзных бойцов — кроме Костяшки, обладающего необычной силой.       Он… ошибся. Снова.       Этой силой обладали они все.       Разной, не похожей на энергию Гелель, не повторяющейся между собой — но они могли дробить камни, оживлять песок и превращать свои тела в дым и отравленные куклы. Они… были готовы к бою.       Наверное, потому им удалось так легко отследить радиосигнал — такой слабый, не рассчитанный на дальние расстояния.       Их ждали. Их даже заманивали.       А Темуджин снова не справился.       Подвёл Хайдо-сама и даже не смог отомстить за его смерть. И теперь он привёл своих людей, тех, кто доверился ему, — на смерть. В руки тех, кто привык играть с правдой и ложью, бить на упреждение и не оставляя надежды на спасение.       Кинжал выпал из дрогнувшей руки.       Он… всех подвёл.       Он… бесполезен.

***

      Кажется, злосчастный хорёк оказался последней каплей: Темуджин выпал из модуса берсерка, выронил свой кинжал и наконец заметил, что все его бойцы или захвачены, или нейтрализованы. Лицо тут же приобрело затравленное выражение, как будто мы на них облаву по лесам устраивали и всё-таки поймали, а не наоборот.       — Не убивайте их, — хрипло, видимо, всё-таки сорвав голос в яростных воплях. — Я сдаюсь.       — Да кому ты сдался! — зло фыркнула Нана, пытаясь собрать растрепавшиеся во время драки волосы.       Темуджин дрогнул, сжал кулаки. Взгляд пыхнул было злостью, но как-то вяло: видимо, и вправду перегорел.       Ну, или Наруто можно засчитывать полную моральную победу.       — Кабуто-кун, поможешь его связать? А то Кимимаро методами вашей изумительной авоськи делиться отказался.       Якуши весело фыркнул и чуть сжал ладони на плечах.       — А что мне за это будет, Сакура-ку-у-ун?       Я невольно прыснула. Уж эту интонацию ни с чем не спутать!       — Не дотягиваешь на две ноты, семпай.       — Хм?       — Уж поверь мне, мы с Ино это «ку-у-ун» специально отрабатывали.       — И всё же?       — Я не буду писать Змею-саме, что ты испытываешь слабость к огромным хорькам и нетрадиционному использованию ментальных техник.       — Ах ты!..       Всё ещё посмеиваясь, стряхнула его руки с плеч. Отшагнула, раскидывая нити. Так, цел, цел, пара ушибов, хм, нервный срыв? А, это караванщик… О, Канкуро всё-таки приложило звуковыми атаками.       — Канкуро-кун, позволишь? — качнуть ладонями, окутанными зелёным свечением.       Марионеточник хмыкнул — и вдруг выметнул свои нити навстречу. Нити, не марионетку, и всего пару штук. Почти рефлекторно стряхнула им навстречу собственную технику — и наша чакра не просто столкнулась. Нити сцепились между собой, переплелись… Я привычно качнула сместившийся баланс чакры в сторону нужного преобразования.       Нити Канкуро зазеленели, открывая мне доступ к его травмам. Однако!       — Ты можешь перехватывать чужие нити, — не вопрос, констатация.       — Ты ведь не сопротивлялся, — я пожала плечами.       Стоит запомнить это на будущее: то, что я в принципе так могу, и то, что это не самое распространённое умение. Вспомнить хотя бы, как Кабуто бился над этим «смещением по фазе», когда я учила его джинсей но ито. Не факт, конечно, что у меня получится перехватить так уже закреплённые нити — но интересно, интересно…       — Человеческие марионетки тоже возражать не будут, — Канкуро перевёл взгляд на перепаханные барханы.       Эт-то ещё что за намёки?!       — А их хозяева? — делано-беспечно, понемногу стабилизируя его внутреннее ухо и убирая головокружение.       — Можем проверить, — грим и так сильно мешает читать мимику Канкуро, но сейчас он и вовсе активировал кирпич-но-дзюцу.       — Хм… когда всё закончится, — я всё-таки кивнула.       Зачем бы это ни было нужно самому Канкуро — я заинтересована. И совсем не против проверить, есть ли у меня шансы при встрече с Сасори отобрать у него парочку игрушек…       Но это терпит, а вот Кимимаро нужно отловить как можно быстрее, пока ещё не остыл после боя. Опять же, Кабуто рядом, поможет, если что… хотя бы и своевременным троллингом.       — Кимимаро.       Кагуя повернул голову, глянул вопросительно.       — Съешь это, — вручить ему пару пищевых пилюль, — и постой спокойно несколько минут.       Выданные мной препараты не идеальны, их даже не конкретно под Кагую делали — но пищевые пилюли содержат как минимум базовый набор необходимых веществ. Сами по себе пилюли ситуацию не исправили бы, но вот если подхватить их ирьён, если по методу Карин направить нужные вещества чакрой и ускорить их усвоение…       — Что это? — Кимимаро нахмурился на тёмные шарики в ладони.       — Пищевые пилюли.       — Зачем?       — Где я тебе посреди пустыни достану другой источник кальциферолов?       — Я не ранен, — лицо Кагуи стало ещё более хмурым.       Я вздохнула. Иногда мне кажется, что попытка героически бегать на сломанной ноге у шиноби интернациональна.       Ну, не считая Канкуро, Канкуро умница и сам сдался.       — Ты сражался против Райтона — и он видимых следов может и не оставлять. Кроме того, ты использовал джуин.       — И что?       Я вздохнула, потёрла переносицу. Ксо, почему ж всё так сложно, и главное — когда не ожидаешь?       — Ты же не думаешь, что такой прирост мощи происходит на пустом месте?       — Хн, — Кимимаро упёрся в меня упрямым взглядом. — То есть меня всё же не долечили.       Я моргнула.       — Прости, что?       — Меня вылечили не до конца, — спокойно повторил Кагуя. — Настолько, чтобы боль ушла, но я не мог сражаться в полную силу… без риска.       — Нет! — я возмущённо вскинулась. — Не в этом дело… Ксо, да Кабуто тебя просветил до самого желудка, как будто он не сказал бы, будь что-то не так.       — Моё состояние улучшилось, — Кимимаро пожал плечами. — И… у нас сложные отношения.       — Ага, то-то у вас есть ритуал приветственных обнимашек, — фыркнула я. — Да и вообще, эта язва не упустила бы возможность пройтись по чужим косякам. Так что дело правда не в этом.       — А в чём? — так же спокойно, не отрицая возможности иных объяснений. Желая разобраться.       Это даже… тронуло.       — В том, что «здоровье» — это не фиксированное состояние. Более того, даже не слишком естественное для человеческого организма.       — Что? — Кимимаро недоуменно нахмурился.       — Люди в принципе приспособлены к тому, чтобы хорошо восстанавливаться от травм и болезней. Но не к тому, чтобы не болеть вообще.       — Я… не совсем понимаю.       — Съешь пилюли, — я кивнула на шарики в ладони Кагуи. — Ну, или свои съешь, если брал.       Кимимаро медленно, будто сомневаясь, закинул пилюли в рот. Сглотнул. Я окутала руки «мистикой», со слабой улыбкой положила ладони ему на плечи — ровно на те самые тенкецу, через которые предпочитал диагностировать Кабуто.       — Люди хрупкие. Обычного камня хватит для убийства. Да что там, многие справляются и голыми руками. У нас нет ни клыков, ни когтей, человеческая кожа мягкая и плохо защищает от повреждений. Кости могут сломаться, если мы просто упадём. Скорость и сила нетренированного человека не идёт ни в какое сравнение с животными.       Кагуя нахмурился, явно не понимая, к чему я веду.       — Но зато у людей огромная приспосабливаемость, выносливость и способность к восстановлению. В некоторых племенах охотятся, просто доводя зверя до состояния, когда он не может двигаться. Люди живут в снегах и в пустынях. Строят города на воде и высекают пещеры в горах. Используют в качестве специй растения, которые защищаются от поедания резким вкусом или запахом. Человек способен не просто пережить рану, которая прикончит любого хищника. Человек сможет восстановиться после неё без потери функциональности. Даже если он не шиноби.       — Разве?       — Переломы срастаются, при этом структура кости восстанавливается практически полностью. В твоём теле происходят те же процессы, только в сотни раз быстрее.       Кимимаро опустил глаза на собственные руки, словно впервые их увидел.       — Болевой порог. Гиперактивная рубцовая ткань: шрамы не ошибка нашего организма, это его преимущество. Даже разрыв на сердце может зарасти шрамом, и сердце не перестанет биться. А уж человеческий желудок… Знаешь, если корова съест слишком сочный корм, она может умереть. Если сову кормить мясом без костей, она тоже умрет буквально за несколько дней. Если накормить неподходящей едой человека, он заработает несварение или проблюётся. Если не кормить — человек будет выживать несколько недель и даже из крайней стадии истощения способен восстановиться. Половина наших внутренних органов дублируют друг друга. Можно нормально жить с одной почкой. Можно потерять половину лёгкого — и оставшееся возьмет на себя нагрузку. Можно повредить часть мозга, и её функции будут распределены между другими нейронами. В нашем теле постоянно содержится множество вредоносных частиц. Просто в обычном состоянии телу хватает сил их подавлять.       — И как это связано… с моим состоянием? — Кагуя смотрел почти зачаровано.       Я сместила ладони ему на грудь, увеличивая площадь воздействия техники.       — Ты человек, Кимимаро. Кто бы и что ни говорил по этому поводу, но ты прежде всего человек. Твой кеккей генкай сам по себе очень травматичен. И требователен, — я слабо улыбнулась. — Все кости создаются из твоего тела. Вся регенерация происходит только на основании тех ресурсов, которые у тебя уже есть. Джуин… Он вливает в тебя энергию, позволяет расширить границы и шагнуть за пределы — но он не может создать в тебе тот строительный материал, из которого ты будешь создавать кости. Истощение, проседание по ян-компоненте, дисбаланс чакры… и куда более высокие затраты энергии на те же действия.       — Ещё… большее истощение? — почти неслышно, одними губами.       — И ещё больший дисбаланс, — кивнуть. — Та болезнь… она смогла прицепиться к тебе потому, что силы твоего тела были растрачены. Включая те, что должны были отвечать за противостояние болезни. Не удивлюсь, если примерно в это время у тебя было большое количество миссий… или сильный противник, заставляющий выкладываться в спаррингах.       Кимимаро вздрогнул. Чуть заметно, больше чакрой, чем мышцами — но я сейчас буквально распределяла вещества внутри его организма. Я была слишком… синхронизирована с ним, чтобы не заметить.       — Твои способности к восстановлению выше, чем у среднего шиноби, но они тоже не бесконечны. Можно надеяться на то, что потраченное в бою восстановится само собой — но кто сможет гарантировать, что следующая схватка не случится быстрее? Что тебе не придётся вычёрпывать себя до дна и глубже, отрывая куски уже не от сил, а от жизни?       По коже под моими руками снова прокатилась слабая дрожь. Да и смотрел он… странно, другого слова не подберу. Не получается понять даже с эмпатией — потому что фонит он тоже чем-то странным и спутанным.       — Чем это вы таким интересным заняты, м-м? — голос Кабуто за спиной почти заставил меня дёрнуться.       — Профилактикой, чем же ещё, — я убедилась, что пилюли окончательно усвоены организмом, медленно погасила технику. — Ну и немножко теорией о человеческом организме.       — Как интересно… — Кабуто ненавязчиво вклинился между мной и Кимимаро. — А мне расскажешь?       — Се-емпай, ты ведь сдавал практикумы по анатомии. Что нового я могу тебе рассказать?       — Например, то, что так заинтересовало Кагую-куна, — прозвучало почти ревниво.       — Люди круты, — так и хотелось легонько щелкнуть Якуши по носу, но я удержалась. — Даже просто люди, а шиноби круты вдвойне… но от этого не перестают быть людьми.       Кабуто чуть нахмурился, а в эмпатическом поле от него повеяло чем-то… сложным. Как будто он сам не мог толком определиться, как реагировать на мои слова.       Можно подумать, я что-то этакое сказала, ну.       Ладно, у меня тут ещё несколько человек не проверенные… Кабуто не в счёт, он если и пострадал, то успешно справится своими силами. Опять же, пленников просветить не помешает — хотя бы тех же гопниц с их трансформациями…       — Ты! Ты из главной ветви! — караванщик, успешно отсидевшийся за камнем во время боя, вдруг петухом наскочил на связанного Темуджина.       Тот дёрнулся в сторону, глядя на старика чуть ли не с большим удивлением, чем все остальные.       — Как ты мог! Выдать книгу Гелель! Выдать то, что мы защищали!       — О чём ты вообще говоришь? — Темуджин попытался отодвинуться, но электрозахомячиватель имени Орочимару таких вольностей пленникам не позволял, и парня скрутило судорогой от разряда электричества.       Хм, а Кабуто ещё и мощность разряда умеет настраивать, чтобы пленник не вырубался. Круто, однако.       — Ты привёл чужаков к жиле Гелель! Наплевал на то, к чему стремились твои предки! Твои родители!       — Мои родители мертвы! Я их даже не помню! — выкрикнул Темуджин и тут же закашлялся — сорванное горло такого поведения не одобрило.       Хм… откуда-то же Хайдо получил книгу. И почему-то поверил её содержимому. А ещё — зачем-то держал при себе Темуджина, причём не просто как бойца, а как доверенное лицо, имеющее право входить к нему без доклада. Хм…       — Вообще не помнишь? — я вклинилась между Темуджином и Кахико.       — Нет! — парень зло вскинулся.       — А сколько тебе было лет, когда они погибли?       Темуджин удивлённо моргнул.       — С-семь с половиной…       Хм. Даже если вживлённый камень притормозил физические процессы его тела — не выглядит он настолько взрослым, чтобы не помнить вообще ничего. А семь лет — уже достаточно сознательный возраст.       — Странно. Должен бы помнить.       — Тебе какое дело до этого?! — Темуджин снова дёрнулся, снова огрёб разряд от своих веревок.       Караванщик набрал побольше воздуха в лёгкие.       — Ш-ш, — я вскинула руку, прерывая его тираду. Не упустить мысль, что-то же крутится подходящее, сейчас-сейчас…       — Кабуто… Ты знаешь технику обращения времени?       — Хо-о? Почему именно Джигьяку но дзюцу? — вскинул брови Якуши.       Потому что это единственная техника такого рода, которую я навскидку вспомню, блин. Всё-таки допросные гендзюцу — не моя специализация, совсем не моя.       — Можешь предложить более подходящий вариант?       — Ты же в курсе, что для неё требуется хотя бы моральное согласие объекта? — хмыкнул Кабуто, скрещивая руки на груди.       — Думаю, Темуджин не откажется вспомнить что-нибудь о своих родителях, так что с этим проблем не возникнет.       — Обратный гипноз, вообще-то, применяется для недавних воспоминаний. Несколько дней, неделя… отчёт о прошедшей миссии, а не то, что ты предлагаешь.       — А медицина подтверждает, что вытеснение воспоминаний не уничтожает их полностью и что-то всё равно остаётся в подсознании. Иначе не было бы реакции на конкретные триггеры, — хмыкнула я.       Не уверена, что шиноби в исследовании ирьён дошли до таких тонкостей — но если что, спишу на Тсунаде. Её гемофобия яркий образчик, так сказать.       — И всё-таки мне интересно, Сакура-кун, кто и зачем рассказывает тебе о техниках АНБУ?..       «Кроме меня» хоть и не было сказано, но так явно напрашивалось, что я не удержала тихого хмыка. Хорош, как всё же хорош. Вот так, парой фраз в постороннем разговоре вывел команду Акиры-джонина к мысли, что он — АНБУ, убравший маску, чтобы не обострять ситуацию. Что красиво укладывается на действия в одиночку и выход к нашей стоянке. И ведь ещё косвенно использует мой статус ученицы Тсунаде: того и гляди, решат, что он не просто АНБУ, а личный АНБУ Хокаге.       И ведь ни единого слова в сторону тех, кого убеждает, не сказал! Хоть правда бери и учись, пока Кабуто в благосклонном настроении и даёт мастер-класс.       — У меня проект реабилитации, семпай. И для некоторых травм важно вспомнить, как именно они были получены. Во всех деталях.       Среди моих ветеранов действительно хватало бывших АНБУ. Были и те, кто знал эту технику — кто предложил её использовать, чтобы отследить состояние до начала лечения. Вот только применяли её сами, мы с Карин только записывали вытащенное из памяти.       — Хо-о? — Якуши заинтересовано склонил голову.       — Джигьяку но дзюцу работает и для воспоминаний, которым несколько лет. Так что, сможешь её применить?       Кабуто сделал вид, что размышляет над моими словами.       — Ну, если ты убедишь нашего пленника…       Я демонстративно закатила глаза, повернулась к Темуджину. Припала на колено, чтобы наши глаза были на одном уровне. Парень напрягся, закусил губу — но выражение лица у него было растерянным. Слишком уж быстро менялась ситуация вокруг него, чтобы он мог за ней уследить.       — Ты умеешь медитировать?       — А? — вот теперь Темуджин вообще выпал в осадок. Не такого вопроса он от меня ожидал, ой не такого.       — Ты зол. Растерян. Ненавидишь нас и вряд ли готов к сотрудничеству, — спокойно, серьёзно, удерживая его взгляд. — Не самое подходящее состояние для раскопок в памяти. Не хватало, чтобы тебя унесло в нервный срыв прямо под техникой.       — Что, боишься, что этого, — кивок в сторону Кабуто, — тоже заденет? — Темуджин попытался оскалиться, но как-то неубедительно.       — Скорей уж это он тебе всё, что от мозгов осталось, снесёт, — фыркнула я. — Будь ты просто отморозком, решившим вырезать мирную деревню, я бы сказала, что туда тебе и дорога… но теперь мне интересно, что это за главная ветвь.       Усмехнуться, поднимаясь. Повернуться.       — Не поделитесь, Кахико… сан, почему вы решили, что Темуджин — ваш родич?       Караванщик посмотрел на меня почти так же устало, как и недокрасавчик. Хех, не тянет старик шинобячьи ритмы жизни, ой не тянет.       — Он использовал силу Гелель.       — Не только он, — я кивнула в сторону скрученных гопниц-оборотниц.       Да, пока что я их не просветила — но уж больно их трансформации похожи на диаграммы из книги. Те, которые про более слабую совместимость с «Гелель».       — Но только ему она подчиняется полностью, — подтвердил мои догадки караванщик.       Какой всё-таки мутный дед. Камень на вид он не узнал, от названия — чуть ли не шарахнулся и откровенно запаниковал, но при этом смог понять, что Темуджин использует именно энергию Гелель, а не ту же чакру. По-хорошему, трясти бы его и трясти, но…       Надоело. Чертовски надоело это балансирование между кучей разнонаправленных интересов. Мне что, одной надо, чтобы никто не сцепился?       — Я читала, что часть вашего народа ушла за море. Вы думаете, Темуджин — их потомок?       А вот теперь караванщик удивился.       — Читала?       — Сакура-чан всегда хорошо готовится к миссиям! — радостно влез Наруто.       — Х-ха… — что-то во взгляде караванщика изменилось. Что-то изменилось в его… отношении? Мыслях? — Да. Сильнейшие из наших предков ушли за море вместе с последними кристаллами Гелель и книгой. И только их потомок мог использовать кристалл — так.       Я кивнула.       — Камень вживлён в районе Врат Смерти. Без высокой совместимости это могло бы его убить.       — Откуда ты знаешь? — вскинулся Темуджин. Снова огрёб разряд от верёвок.       Интересно, реально ли такими методами его выдрессировать до более спокойных реакций?       — Ты же был у нас в плену. Естественно, что я тебя обследовала.       Недокрасавчик озадаченно замолк. Похоже, он думал, что мы у него только доспех отобрали. Наивный… хотя не будь в команде хорошего ирьёнина, такие тонкости и впрямь узнать было бы сложно.       Я вздохнула, присела обратно.       — Сосредоточься только на фактах, Темуджин. Не на том, что ты думаешь или чувствуешь по этому поводу, а на том, что действительно произошло.       Парень озадаченно нахмурился, но дёргаться или возмущаться не стал. Уже прогресс.       — При первом столкновении мы ничего о вас не знали. Мы просто заметили дым над деревней и поэтому были готовы, когда вы атаковали, — я говорила негромко, заставляя его невольно прислушиваться к моим словам. — Да, Кимимаро не разубеждал тебя в том, что вы похожи — но и не уверял в этом. Ты сам так решил. В твою грудь вживлён кристалл Гелель, а у того, кого ты зовёшь Хайдо, была книга, описывающая способы его использования — но не то, где его можно найти. Но откуда-то он знал, что искать нужно здесь. При этом у тебя нет памяти о своём детстве и родителях, а Кахико-сан уверен, что ты из той ветви его клана, которая ушла за море.       — Хочешь убедить меня, что Хайдо-сама действовал подозрительно? — фыркнул Темуджин. — После того, как вы его убили?       — Хочу сказать, что в этой истории слишком много белых пятен, чтобы делать однозначные выводы, — я качнула головой. — Да и таких людей, как ты, бесполезно убеждать. Но просто чтобы ты знал… У Хайдо тоже был вживлён кристалл. В ту самую руку, которую Кимимаро отрезал.       — Что?! — Темуджин дёрнулся, распахнул глаза.       — Он даже мог его использовать. Чуть хорька нам своими энерговыбросами не угробил, — в стороне возмущённо взбулькнул караванщик. — Да цел ваш Неругуи, цел, я его качественно заштопала.       — Зачем ты мне всё это говоришь? — Темуджин смотрел растерянно и зло. — Чего ты вообще хочешь?       — Разобраться, — я пожала плечами. — В том, что тут происходит и что со всем этим делать. Мы могли бы вырезать вас всех и разрушить вашу передвижную громадину — но это мало что решит и совсем не будет гарантировать, что через пару-тройку лет очередную деревню не вырежет следующий отряд.       — И почему я должен помогать? — взгляд темный и больной.       — Потому что тебе это нужно не меньше, чем нам. Потому что странно, что у тебя нет воспоминаний о родителях. Потому что у нас в заложниках твои подчинённые, в конце концов. И до крепости пробежаться тоже недолго. А ты был готов сдаться сам, чтобы сберечь их жизни.       Темуджин стиснул зубы.       — Что от меня нужно?       — Не сопротивляться технике. Она работает со слишком тонкими материями, и если ты не захочешь вспоминать, ничего не получится.       Недокрасавчик недоуменно нахмурился. Ну да, ну да, странновато выдавать такую информацию тому, кого допрашиваешь.       — Вот только твои воспоминания никто, кроме тебя, не увидит. Мы не будем знать, что происходило, и повлиять на это тоже не сможем, — а вот то, что под действием техники ты сам будешь отвечать на вопросы, я уточнять пока не буду.       — Странная техника… для допроса.       Я снова пожала плечами.       — Кабуто же сказал, что она не для допросов. Так сколько лет прошло с твоих семи с половиной?       Темуджин сглотнул.       — Девять.       Я благодарно наклонила голову — и отступила, давая доступ Кабуто. Якуши кольнул меня острым взглядом, но с Темуджином заговорил в том же деловито-нейтральном ключе. Будто тот и вправду был нечаянным союзником, с которым мы распутываем сложное дело.       — Не волнуйся, это не травматично и не больно. Расслабься…       Руки Кабуто двигались мягко, тоже — почти гипнотически. Собака — Змея — Бык — Птица — Тигр. М-м-м, как же там нам объясняли в Академии? Собака чаще всего используется в техниках призыва, Змея отвечает за массовость или прочность. Тигр — финальная печать огненных дзюцу, отвечает в том числе за то, чтобы техника летела куда надо… да, точно, фокусировка. Бык мощь, Птица — летучесть. Итого призыв-массовость-мощность-лёгкость-фокусировка. Призвать все воспоминания, что есть, и сфокусироваться на нужном? Интересно…       — Сейчас ты погрузишься в свои воспоминания, — Кабуто говорил размерено, будто вписываясь словами в тик неслышимого метронома. — На день назад. На месяц. На год.       Темуджин обмяк в верёвках, взгляд расфокусировался.       — На три года. На пять. На девять лет. Ты возвращаешься к последнему дню, когда были живы твои родители. Где ты?       — Дома… — голос Темуджина звучит безжизненно и немного механически.       — Ты видишь своих родителей? Как они выглядят?       Темуджин добросовестно описал. Ну, как описал: словами ребёнка семи лет, у которого мама самая красивая, а папа самый сильный.       — Да что за херня тут происхо… — Кимимаро мгновенно заткнул очнувшуюся было оборотницу метким пинком под ребро. Планировала она или нет, а громкий звук мог сбить концентрацию.       Хотя в целом расспрос Темуджина под техникой оказался довольно скучным. Да, у его родителей была какая-то книга и светящиеся зелёные кристаллы, которые ребёнку трогать не разрешалось. Но жили они в какой-то деревне, исследований не вели: к этой теме Кабуто возвращался несколько раз, заходя через наводящие вопросы и пытаясь подцепить цепочки ассоциаций. Плюс отвечал не Темуджин текущего возраста, а тот ребёнок, воспоминания которого мы вытаскивали, что задачу только усложняло.       Кабуто тем временем дошёл до нападения на деревню. Тут тоже ничего особого понять не удалось: Темуджин, как и положено испуганному ребёнку, сидел там, где его спрятали родители, и происходящего особо-то и не видел. Только силуэты, да ещё крики. Хотя то, что была зелёная вспышка, похожая на применение энергии Гелель, Кабуто из него всё-таки вытащил.       То есть в сухом остатке имеем, что напал неизвестно кто, но откуда-то знавший про книгу и камни. Родители Темуджина спрятали ребёнка, но сами то ли не успели, то ли не захотели сбежать. Обменялись с нападавшими пафосными фразами из разряда «ты не получишь ничего, пока мы живы», попытались использовать камень, были убиты. Главный злодей из нападавших чуть не нашёл Темуджина, но на что-то отвлёкся и ушёл. К вечеру того же дня на развалины пришёл Хайдо, подобрал Темуджина и ещё несколько детей из посёлка и рассказал им красивую историю про утопию, для построения которой нужны прекрасные зелёные камни с голубой иризацией.       Ярче всего Темуджин помнил этот самый камень на чужой ладони. И описывал его так, что даже на словах хотелось залипнуть.       Интересно, что это за техника была, что он не опознал те самые «светящиеся камешки», с которыми ему не разрешали играть. И была ли это вообще техника, а не свойство самого камня, помноженное на психические защиты.       — Возвращайся, — Кабуто, слегка охрипший от долгого разговора, глотнул воды. — На четыре года вперёд. Ещё на два. На 35 месяцев. На неделю. В сейчас.       Темуджин распахнул глаза, с хрипом втянул воздух. Дёрнулся, получил свой разряд от верёвок, но, кажется, даже не заметил этого: колотило его и без Райтона будь здоров. Мда, если я так выглядела после своих провалов в прошлое, неудивительно, что Кимимаро заметил. Только и остаётся порадоваться, что крыть меня начало не посреди Конохи.       — И что нам это даёт? — поинтересовался Кабуто, недовольно отряхивая колени. — Как объект для вербовки он малоперспективен.       — Теперь мы точно знаем, что он из той генетической линии, которая наиболее совместима с «Гелель». Думаю, в печати, замкнувшей жилу, немало завязано на его кровь.       — Хм, — Кабуто скользнул взглядом по караванщику, вернулся к Темуджину. Поднял глаза на меня. — Проводник, наследник генетической линии… не ошибусь, если предположу, что ту самую книгу у Хайдо вы тоже изъяли.       — Кабуто-семпай тако-о-ой умный, — я не стала ни подтверждать, ни опровергать его догадки.       — Хорош развлекаться, — хмуро зыркнул на нас Акира. — Что будем делать дальше?       — Как что? Конечно, отправимся к этой загадочной печати, чтобы завершить такое удивительное приключение!       Знакомый хрипловатый голос заставил буквально подпрыгнуть. Он? Откуда?       — Эро-сеннин!       И главное — как давно Джирайя наблюдал за происходящим?!       

Отступление

      Темуджин думал, что смирился. С тем, что не разгадал противников, попался в ловушку, проиграл. На короткое мгновение он даже успел смириться с тем, что готов сдаться. Готов принять свой разбитый на осколки мир и не пытаться отомстить — только собрать то, что ещё уцелело.       А потом всё окончательно рухнуло в бездну.       Непонятный старик, который набросился с обвинениями — не теми, которых Темуджин мог бы ожидать. Не теми, которые бросил ему в лицо мальчишка с усами на щеках. Собственная отчаянная попытка отмахнуться — и внезапно острый, будто вцепившийся в него взгляд розововолосой девчонки.       Взгляд — и слова, которых не ожидал, кажется, даже тот старик в странной шапке.       Не те слова, не те реакции, совершенно не то поведение… Темуджин мог понять притворство перед врагом, она успешно разыграла эту карту не только перед ним, но и перед сестрицами. Мог понять угрозу, обвивающую горло, словно шёлковая удавка.       Спокойный и серьёзный разговор, будто ему и впрямь хотели помочь, в это всё… не укладывался.       Темуджина невольно пробрала дрожь. Капризная девчонка, теребящая «сектанта» Костяшку. Боец, ударом голого кулака способный погнуть доспехи Ранке. «Ненастоящий ребёнок», развеявшийся облаком то ли дыма, то ли пара, спасаясь от ранения. Девушка с лицом мстительного духа, даже не сражавшаяся сама — стоявшая в самом центре недавней схватки, смотревшая с насмешливым превосходством…       Собранная и сосредоточенная специалистка, намеренная решить вставшую перед ней задачу с наименьшими сложностями для всех её участников.       И это — чуть больше, чем за сутки и две встречи.       И каждый раз — ни следа фальши. Как будто щёлк — и из глубины зелёных глаз смотрит на мир совсем другой человек. Как будто она тасует себя, как колоду карт, вытаскивая то, что считает подходящим, и небрежно отбрасывая то, что не пригодилось.       Это… пугает.       Пугает куда больше, чем бьющие током верёвки и туманные перспективы остаться в живых.       Как будто перед ним не человек, а какая-то неведомая тварь, так хорошо притворяющаяся, так легко считывающая, что нужно сказать сейчас и как себя повести, чтобы ей хотелось поверить. Даже больше: довериться. Но люди не могут так, не могут мгновенно забыть про свой гнев, про желание отомстить, сломать врага. Совершенно искренне говорить: не то чтобы ты мне нравился, но мы ведь в одной лодке, почему бы не грести вместе? Смотреть серьёзно и понимающе, будто впрямь знает, как страшно и колко быть в разрушенном мире, как хочется уцепиться хоть за что-то.       Темуджин не понимает, как этого не замечают все остальные.       Или дело в другом? В том, что им не надо замечать: они знают? Как этот парень с седыми волосами, севший перед ним на корточки и такой же сосредоточено-дружелюбный. С плавными движениями, с мягким голосом, с одним-единственным коротким взглядом в сторону розововолосой…       С размеренными словами, которые будто утягивают за собой, не топят, но приглашают мягко окунуться в воспоминания — будто в тёплую воду. Там безопасно. Ты можешь пройти. Я рядом, я выведу тебя обратно.       Темуджину бы воспротивиться, отказаться идти — но соблазн узнать что-то о родителях, увидеть их оказался слишком силён.       Откуда-то Темуджин знал, что кроме него здесь никого нет. Ему не соврали, никто и правда не увидит скрытое в его памяти. Каким-то уголком сознания, который остался от него-взрослого, он отмечал это. Кажется, даже осознавал, что голос-проводник о чём-то его спрашивает. Кажется, даже отвечал. И впитывал, впитывал, жадно цеплялся за каждую деталь, за орнаменты на одежде, за тепло пальцев и шорохи движений. Это было так сладко, и больно, и горько — но всего этого он не мог ощутить в полной мере. Неизвестная техника оказалась коварной. Он не мог изменить произошедшего, не мог даже чувствовать что-то сверх того, что чувствовал в момент воспоминаний. Всё лишнее, всё несоответствующее будто отсекалось. Убиралось за барьер, оставалось там — с голосом-проводником, с ответами на вопросы, с будущим, где всё смешалось…       А потом Темуджина позвали обратно — и всё отодвинутое, не-прожитое им-теперешним в прошлом, обрушилось на него разом.       Страх, боль, ОСОЗНАНИЕ.       Понимание того, о чём говорил парень-хорёк. Осознание, как сам Темуджин был похож на тех людей, когда-то уничтоживших его деревню и убивших родителей. Как те люди, чьи имена он даже не стал слушать, должны быть похожи на него самого.       Кажется, верёвка снова пыталась ударить его током — Темуджин не почувствовал. Его трясло от осознания того, что он натворил.       В кого превратился.       Но ведь он не к этому стремился! Хайдо-сама… почему Хайдо-сама не остановил их? Почему не остановил его?!       Ведь он не мог… не знать… не понимать…       Не мог!       Перед глазами почему-то встала усмешка человека из-под капюшона, остановившегося в нескольких шагах от убежища Темуджина. Рефреном прокатились недавние слова «таких, как ты, бесполезно переубеждать».       Сакура и седоволосый парень что-то негромко обсуждали: невозможно такие же, невозможно целые для уничтоженного полностью мира. Не… изменившиеся за то время, что Темуджин блуждал в воспоминаниях.       Не… узнавшие ничего кардинально нового.       Хотелось кричать: изо всех сил, окончательно срывая горло, позволяя телу забиться в судорогах. Кричать-кричать-кричать, расцарапывая грудь, раздирая её до самого вживлённого в неё камня, выдрать этот камень, будто это может что-то исправить….       — Конечно, отправимся к этой загадочной печати, чтобы завершить такое удивительное приключение!       Интонация, голос, слова — всё настолько не совпадало с мутной волной ненависти к себе, в которой тонул Темуджин, что невольно дёрнуло за собой.       Он даже не смог удивиться, что откуда-то тут взялся ещё один старик. Лохматый, в странной одежде и с алыми полосами на лице — будто плакал кровавыми слезами. Странный даже на фоне… местных. Замерший в явно-театральной позе, простёрший руку, как сказочный генерал, приказывающий своим солдатам спасать принцессу…       — Эро-сеннин!       Мальчишка-хорёк метнулся к старику, запрыгал вокруг, то ли бурно радуясь его присутствию, то ли возмущаясь, что тот раньше не пришёл. Несколько местных заметно нахмурились. Другие так же заметно расслабились.       Розововолосая — поклонилась с заметным уважением.       Темуджину захотелось отползти. Пусть этот старик выглядит не то как позёр, не то как сбежавший из театрального представления персонаж — он больше на это не попадётся! Если он что и понял о местных, так это то, что безумный внешний вид вообще никак не влияет на степень угрозы. И — Сакура — его — уважала!       Темуджин не хотел проверять, на что может быть способно создание, к которому розововолосая обратилась «-сама».       Правда, не то чтобы его согласия кто-то спрашивал. Старик — то ли «Джирайя», то ли «эро-сеннин» — мгновенно заполнил собой всё пространство. Громкий голос, размашистые жесты и странные позы, лохматый хвост, торчащий из-под хвоста огромный свиток… этого казалось чересчур много, ярко и громко. А ещё это закручивало и утаскивало за собой, словно течение бурной реки.       Темуджин немного пришёл в себя, когда они уже вовсю бежали по пустыне. Причём он тоже бежал — сам! Не связанный, не на чьей-то спине, как старик-караванщик, показывающий дорогу. Как так вышло, почему остальные согласились, что вообще произошло — выпало из внимания, потерялось за теми самыми картинными позами и жестами. То, что часть местных осталась на месте недавней схватки, охраняя пленных, Темуджина не утешало.       Его окружали те ещё чудовища, и только по какому-то странному стечению обстоятельств они ещё не захотели его сожрать.

***

            Появление Джирайи напрягло не только меня. Шиноби Суны такой дисбаланс в силах тоже не обрадовал. Если присоединение к отряду Кабуто ещё можно было как-то проглотить, то само присутствие одного из саннинов ломало все достигнутые договорённости. Теперь любые уступки с нашей стороны будут жестом доброй воли: в прямом столкновении песочникам не поможет даже Гаара. Сейчас Джирайя его снесёт, вообще не напрягаясь.       Да и в целом ситуация выглядела откровенно некрасиво. Сначала проход согласовали двум среднестатистическим командам. Потом к нам вышел Кабуто. Теперь вот Джирайя. Выглядело так, будто Коноха стягивает силы для решительного удара, собираясь присвоить себе… что бы там мы ни искали.       Понимал это и Джирайя. И разрулил ситуацию так быстро, что никто опомниться не успел.       Просто — вот пленники, и их не имеет смысла тащить с собой всех. Да и вообще это рискованно! Поэтому команда Акиры осталась сторожить оборотниц и захваченных големов, а молчаливый боец Суны, бывший нашим проводником, остался следить за командой Акиры. Неравноценный расклад на первый взгляд — но не стоит забывать, что мы сейчас в пустыне. Что в округе может бродить не одна и не две команды Суны. С нашей стороны оставить одну команду, да привязанную к месту, тоже риск. Тоже — доверие.       Дорогу к нужному месту нам должен был показать караванщик, которого Джирайя уболтал между делом и совершенно незаметно. К источнику шла наша команда, шли Гаара с Канкуро. Шёл Кабуто, официально вроде как охраняющий Темуджина. Темуджин тоже шёл — точнее, бежал с остекленевшим взглядом, окончательно перестав понимать, что происходит.       Подозреваю, Джирайя развязал его в первую очередь для того, чтобы у матёрых параноиков был весомый аргумент не сцепиться. А ну как сбежит или нападёт, пользуясь сумятицей?       Не то чтобы я подозревала в таких порывах кого-то из выбранных Джирайей «приключенцев» — но кто сказал, что по окрестным барханам не прячется пара-тройка неучтённых отрядов? Пограничный патруль мы так-то не заметили, пока они сами не показались. Да и вообще, должны же кого-то прислать на переговоры с Джирайей. Уж информацию о его прибытии в Суну точно отправили.       Хотя сам Джирайя явно решил никого не дожидаться: гнал он нас в весьма жёстком темпе. Ещё не до степени «язык на плечо», но поболтать на ходу уже не тянуло. Впрочем, самому саннину травить байки это ничуть не мешало — и, право слово, Наруто очень смешно пыжился, потому что влезть в разговор хотелось, а дыхалки, чтобы это сделать, не хватало.       Кабуто тоже веселился, могу ручаться.       А Джирайя… Джирайя не сбавил темп, даже когда мы добрались до места. Выстреливал кучей поручений — вроде бы правильных и логичных, — сыпал вопросами, перемежал всё это шуточками и подколками. Проверить тот коридор. Говорите, тайный механизм, Кахико-сан? Зачем идти через несколько уровней, если можно спуститься во-он на ту перемычку, у нас ведь есть верёвки? О, смотрите, какой интересный орнамент!       В какой-то момент я поймала себя на том, что привалилась к стене с такими же стеклянными глазами, как у Темуджина. Рядом озадаченно встряхивал головой Наруто. Воспитанники Орочимару держались пободрее, но тоже явно не успевали в полной мере проанализировать происходящее.       Си-илё-ё-ён Джирайя, ох силён. Чакрой он точно не пользовался — только опыт, знание психологии и, пожалуй, принципов функционирования человеческого организма. И задурил даже Гаару, которого пробить чем-то надо сильно постараться, хоть в прямом, хоть в переносном смысле.       Темуджин, кстати, для проникновения к жиле не пригодился. Всё было завязано не на кровь, а на механизмы, так что книжечка и караванщик в этом плане оказались куда более полезными. Зато тот же Кахико сболтнул, что кровью Темуджина можно активировать местную систему самоуничтожения… и, кажется, даже не заметил, что именно ляпнул. Блин, теперь ещё следить, чтобы Темуджин не поранился: мало ли где нужная печать расположена.       И, кстати, жилу не уничтожили в прошлом, хотя могли — то есть не так уж она и опасна…       Правда, посерьёзневший Джирайя был куда более весомым аргументом, чем логические выкладки. Саннин наконец-то перестал забивать эфир информационными помехами, и получилось оценить его за работой. Короткие точные команды. Кисточку, покрывающую камень вязью незнакомых фуин. Вспышки чакры, разрозненные на первый взгляд, но явно объединённые какой-то системой.       А главное — то, как сам Джирайя при этом фонил. Пока он дурачился, уловить его, заметить по-настоящему, было нереально. Насторожиться могла заставить либо прокачанная паранойя, либо вот эта невозможность зацепиться. Когда Джирайя становился серьёзен… честно, это сложно было описать. Просто как-то само собой приходило понимание, что вот этот человек охотников на свою голову пережил столько, что заселить город хватит. И проблемы решал — может, не спасения мира, но недалеко от того.       Что это просто очень взрослый, очень сильный и умный противник, который не прочь договориться вместо драки… и с которым очень, очень сложно справиться, если он решит, что бой обязателен.       — Это природная энергия, — Джирайя выпрямился. — Сильный и стабильный источник, не хуже того, что на Мьёбокузан, но другого типа. Хорошо замаскированный.       Как-то вдруг вспомнилось, что титул «сеннин», отшельник, он носит не за красивые глаза.       — И… что это значит? — осторожно уточнила я.       — Это не оружие, — саннин пожал плечами с лёгкой усмешкой. — И его довольно сложно будет превратить в серьёзное оружие.       — Как показывает их пример, не так уж сложно, — Кабуто мотнул головой в сторону Темуджина.       — Я же сказал — в серьёзное оружие, — хмыкнул Джирайя. — В сравнении с обученным сеннином их камешки — игрушка не серьёзнее куная.       Эк он хватил. «В сравнении с обученным сеннином». Сколько тех сеннинов наберётся? Хорошо, если десяток на весь мир шиноби… и хорошо, если не с того самого Рикудо считая.       — Но это место можно использовать, — Гаара не спрашивает.       — Механизмы предназначены для этого, — Джирайя не отрицает, но смотрит цепко, оценивающе.       — Природная энергия способна делать земли более плодородными? — всё тот же ровный, почти равнодушный тон.       Джирайя позволяет себе продемонстрировать удивление, но быстро приходит к нужным выводам.       — Она обладает большой мощью, но многое зависит от специфики источника. Источник Мьёбокузан справиться с пустыней тебе бы не помог. Источник, порождённый пустыней, — тоже.       Пауза.       — Но этот источник порождён не пустыней.       — То есть — возможно? — Сабаку всё так же невозмутим.       Джирайя пожимает плечами, как бы говоря, что не уполномочен делать такие выводы. Гаара поворачивается ко мне.       — Здесь написано, что да, — я касаюсь корешка книги. — Но я не знаю, насколько это правда. И методы ещё предстоит расшифровывать.       Гаара медленно кивнул. Помолчал несколько секунд.       — Что хочет Коноха за совместную работу над этим проектом?       Э? Почему ты меня-то спрашиваешь?       — Для начала Коноха хочет, чтобы проект был именно совместным, — Джирайя ненавязчиво задвинул меня за спину. — Всё-таки жила расположена на территории Казе но Куни.       — Но информация об её использовании находится в ваших руках, — отбил мяч Гаара.       Кабуто мягко подхватил меня под локоток, потянул в сторону.       — Пойдём-ка и мы пошепчемся, Сакура-кун.       — Ну, пойдём, — шагнуть вслед за ним чуть в сторону, вроде оставаясь на виду, а вроде не давая и возможности хотя бы по губам разговор прочитать.       — Какую цену ты хочешь, Сакура-кун?       — Что, вот так прямо в лоб? — я изобразила оскорблённую невинность.       Удивил, сильно удивил. Мне нужно хотя бы чуть-чуть времени, чтобы это осознать и прикинуть новую линию поведения.       — Извини, чайный набор я сегодня с собой не захватил. Так каков твой план?..       — Почему ты считаешь, что он у меня есть? — уже привычно наклонить голову набок.       — Потому что мы уже на том уровне отношений, когда бесполезно строить из себя невинную ромашку.       Я хмыкнула.       — И за что ты предлагаешь оплату?       — Доступ к изучению жилы и материалов по ней. Это очевидно. Твоя цена?       — Если уж на то пошло, у меня нет полномочий говорить за всю Коноху…       Кабуто закатил глаза:       — Ты личная ученица Хокаге, полномочий у тебя хватит за глаза. Послать же нам сообщение хватило.       — Вообще-то, это было решением Кимимаро.       — Но ты его прикрыла. Давай уже, а то я подумаю, что ты сама не знаешь, чего хочешь.       Я обиженно насупилась. Кабуто угадал: я понятия не имела, что Конохе может быть нужно от Орочимару. Пакт о ненападении с него уже стрясла Тсунаде. Что такого интересного Белый Змей может ещё предложить, я не знаю. Вообще, лично я хотела, чтобы один из лучших учёных мира шиноби работал над источником легально, под надзором и с отчётами, а не пытался её отжать интригами и кровопролитием. Помнится, были у змеиного саннина какие-то проблемы с сенмодом, который он так и не освоил — и джуин был попыткой решить эту задачу, а не наклепать себе более мощных бойцов. Так что источник и особенно информация по нему — не то, что Змей согласился бы упустить. Но не могу же я сказать Кабуто, что мне от них нужна хорошая работа и добросовестное сотрудничество!       Хм.       А почему — не могу?       — Говоришь, чего я хочу, семпай? — улыбнуться самыми уголками губ. — Долгосрочное сотрудничество. Обмен результатами исследований. Проект выращивания тела с заданными параметрами. Потянет Ото такое?       — Интересные формулировки, Сакура-кун, — Кабуто взглянул на Джирайю с Гаарой. — Сотрудничество долгосрочное. Результатами исследований обмен. Выращивание тел с заданными параметрами... Хм...       — Что, неужели не потянете?       — Вопрос в том, потянете ли вы?.. Большинство исследований требуют времени и кропотливой работы, так что долговременное сотрудничество очень желанно. Но обстановка в Конохе не отличается постоянством и никогда не отличалась. А ОБМЕН результатами исследований? Что вы сможете предложить Орочимару-сама из того, чего он сам не знал?.. Только выращивание тела выглядит достаточно конкретно и выполнимо. Это ведь ты для того, чтобы своего Учиху спасти?..       Я улыбнулась: без всяких подтекстов, широко и от души. Да, Кабуто был прав — с той информацией, которая у него была. Но с момента его ухода из Конохи столько всего произошло… Маленькие открытия нашего проекта реабилитации. Методика Карин по прямому распределению необходимых элементов. Результаты лечения Кимимаро. Связные карты. И многое, многое другое, что не вела я лично — но о чём слышала, что видела в работе, чем делились ирьёнины на дежурствах.       Разработки Тсунаде по высшей кейракуккей, наконец.       Дело не в том, что Орочимару не мог достать этой информации. Просто этих проектов было слишком много, и слишком многие из них требовали специфических познаний — чисто чтобы понять, почему это важно.       — Я начинаю сомневаться в твоей квалификации, семпа-ай. Да, специалистов по техникам воскрешения уровня твоего учителя в Конохе не осталось. Но лечить руки он всё-таки пришёл к Тсунаде-сенсей.       Кабуто фыркнул, но чуть увёл взгляд в сторону. Аргумент, который глупо оспаривать.       — Что касается выращивания тел… не спорю, это пригодилось бы, чтобы решить ситуацию с Саске ко всеобщему удовлетворению. Но ты же не думаешь, что я предложила без какой-либо основы?       — Хо? Милая юная Сакура-кохай занимается запрещёнными экспериментами?       — Не я, — моя улыбка стала ещё шире. — Они, — кивнуть в сторону Темуджина.       — Что? — Кабуто замер.       — Те големы в доспехах. Я видела, как они их создают. И это быстро. Новый голем за несколько минут. Без обязательной жертвы, с управлением оператором. С возможностью это управление оборвать.       Кабуто зыркнул на Темуджина заинтересованно. Он уже убедился, что в бою големы не представляют особой угрозы, но если разобрать технику на принципы…       — А насчёт долгосрочности, — я невинно посмотрела на потолок. — Ты прав, тут никто гарантировать ничего не сможет. Но почему бы хотя бы не постараться?       — Значит, с вашей стороны — обеспечение нашим доступа к исследованию источника. Совместный рынок обмена исследованиями. Совместный проект по выращиванию тел. Совместный пакт о неподставлении. Я всё верно понял?       Я кивнула.       — Осталось выяснить, что с вашей, семпай.       — О, ты хочешь, чтобы я предлагал варианты?       — Именно этого я и хочу. К сожалению, я не обладаю твоими разведывательными навыками, чтобы точно знать, что с вас можно стрясти. Так что положусь на честное слово.       — Какое некрасивое слово «стрясти», — Кабуто снова зыркнул на Джирайю. — Разве мы тут не все свои змеята?       — Будем. После заключения договора.       — Что же... Тогда могу предложить помощь в защите источника. Остальным Деревням крайне не понравится, что Суна с Конохой что-то откопали и не делятся с остальными.       — Хм. Ну не знаю, боевой мощи у нас и без того хватит.       — А разведывательной? Отбиться вы отобьётесь, но мало ли что противники поломают в процессе. А вот сделать так, чтобы остальные даже не думали нападать... Это несколько не ваша специализация.       — Хм. Вам это выгоднее, чтобы исследованиям не мешали.       — Ну и вам выгоднее дать Орочимару-сама доступ сразу, а не ждать, пока он сам пролезет и какой ценой. По рукам?       Можно было бы ещё поводить носом, попытаться выторговать более выгодные условия, но… Кабуто правильно подметил: либо мы работаем вместе и верим друг другу на слово, либо ничего не получится.       — По рукам, семпай.       Якуши на несколько секунд стиснул мою ладонь. Наклонил голову набок, бликуя очками.       — Не боишься?       — Чего?       — Такое доверие выходит за пределы здравого смысла.       — Когда-то за него выходил и мир между кланами, семпай.       Крохотная, почти незаметная пауза. Наклон головы в другую сторону, убирающий злодейский блик с очков.       — Можешь считать, что я тебя услышал… кохай.

***

      После короткого тура переговоров Джирайя гонял нас в хвост и гриву до самого вечера. Спасибо, хоть вглубь источника Гелель не запинывал: туда саннин полез сам. Но и без того дел хватило. Организовать будущие посты охраны, пройтись разведкой, проверяя, не завелось ли в развалинах чего-то агрессивного, составить карту самых удобных маршрутов от входа до зала управления… Лично мне досталось ещё и переписать из книги имеющуюся в ней информацию по тем самым механизмам и алгоритмам доступа. Странно, кстати, что книгу изъять даже не пытались: ни тот же Канкуро, ни сам Джирайя. Правда, и писать справку пришлось в двух экземплярах — да ещё и Кимимаро привлекать, чтобы перерисовал чертежи. У него рука твёрже, подводка мне доказательством!       Заодно воспользовалась моментом и скопировала несколько страниц для подарка Орочимару. Раз уж Кабуто согласился и Гелель так удачно подвернулся — грех не закрыть этот вопрос. Думаю, Белый Змей оценит схемы очистки природной энергии и методы повышения толерантности организма к вживлению камня Гелель… или установке джуин.       А ещё нужно было расчистить некоторые коридоры, пометить места ловушек и потенциальных осыпей, самим поиграть в минёров, перекрывая коридоры за пределами одобренных маршрутов — и желательно так, чтобы при срабатывании этих ловушек взрывы не схлопнули весь комплекс.       Короче, к вечеру даже Наруто выглядел несколько вымотавшимся, что уж говорить про остальных. Подозреваю, Гаара сохранял привычно-невозмутимый вид только потому, что у него поверх лица была маска песчаной брони.       Так что когда Джирайя наконец-то объявил отбой, я просто рухнула и заснула, кажется, ещё в полёте. Какой там спальник, какое Хенге для защиты от холода, какая паранойя из-за присутствия рядом двух джинчурики и двух воспитанников Белого Змея? Спа-а-ать, просто лечь и не шевелиться наконец!       Осознание себя возвращалось медленно. Дело было в состоянии?.. Нет, в месте. Оно не пыталось скрыться, спрятаться от чувств — но даже ясное ощущение не-где-то-и-не-нигде заставляло сознание сбоить и сомневаться.       Почему я здесь? Я ведь не… умерла?       Память отказывалась отвечать. Да, теоретически кто-то мог напасть ночью — но чтобы убить нас мгновенно, так, что никто даже не проснулся? Ладно, мы, но ведь был ещё и Джирайя, да и Кабуто я бы не стала сбрасывать со счетов. Ну и мгновенно убить что Наруто, что Кимимаро, что Гаару с его песчаной бронёй — та ещё задача.       А если не смерть — тогда почему?       Окружающее не-где-то-и-не-нигде всколыхнулось, пошло рябью изменений. Сформировало шелестяще-шуршащие образы.       Знакомство-встреча-узнавание.       Сущность. Да, то самое… пусть будет место. Всё-таки смерть? Пусть не всего отряда, но моя лично?       Усмешка-отрицание-необходимость. Встреча-сообщение-значимость.       О. То есть дело не в моём нынешнем воплощении: Сущность сама выдернула меня сюда. Но что такого срочного она хотела мне сообщить?       Что вообще может быть срочным — для неё?       В этом странном пространстве-не-пространстве у меня не было тела — но зато был опыт нахождения в нём и формирования нужных образов.       Удивление-встреча-приветствие. Вопрос-необходимость-информация?.       Не-что-то-и-не-ничто вокруг колыхнулось.       Воплощение-память-препятствие. Прошедшее-изменение-законченность.       Мои прошлые воплощения? Точнее, что-то, изменившее их результат?       Снова рябь-колыхание — и буквально вспыхнувший в сознании клубок образов. Утопия, закованные в железо «мясные танки», огромные, невыносимые бездны боли под плёнкой внешнего благополучия…       Варнати. Снова — Варнати.       Всё-таки была причина у провалов в старую память. Что-то… случилось.       Изменение-область-влияние. Развитие-увеличение-соединение.       Варнати… пришёл в домен Сущности? Недавно, точно недавно: скорее всего, когда меня начало крыть. Всё же, хоть я погибла тогда, связь с миром наверняка оставалась…       Будь у меня здесь тело — дыхание перехватило бы. Да, не так много усилий нужно, чтобы пробить плёнку на бездне скрытой боли. И резня тоже может считаться резким изменением. Только Сущность не любила брать миры — так. Пришедшее нестабильным таким и должно оставаться, чтобы не выпасть из домена — а бесконечная война требует ресурсов. Ресурсов, которые у самого мира рано или поздно заканчиваются. Хорошо, если удастся свести баланс хотя бы в ноль — но и польза домену от такого мира будет мизерной.       Значит, кому-то удалось — справиться. Разрушить утопию, не уничтожив всё остальное. В отсутствующем носу фантомно защипало, на несуществующих здесь глазах закипели слёзы…       Кто-то справился.       Интерес-желание-знание.       Я хочу узнать кто.       Веселье-лукавство-информирование.       О? Сущность с самого начала призвала меня — для этого?       Вопрос-знание-личность?       Будь Сущность более… материальна, я бы сказала, что это был смешок. Причём не направленными образами, которые я могла толковать как фразы, а, скорее, общим ощущением.       Но что её так веселит?       Личность-знание-тождество.       Ч… что.       Ты.       Но… я же умерла. Я ничего не смогла там изменить.       Снова — не фраза, а общее ощущение. Только уже не смешок, а тёплая волна, словно укрывающая собой от всех страхов.       Важность-знание-смотреть.       И меня закрутило, окуная в водоворот образов того, что составляло понятие «Варнати» сейчас — и они оказались не такими, как мне помнилось.       Огромная площадь, забитая людьми так плотно, что страже буквально — не втиснуться. Людьми, которые не скандировали лозунги, не размахивали руками. Стояли и смотрели — на прекрасный, сказочный терем, перечёркнутый кривыми линиями неаккуратной надписи. На вмятое, размазанное по стене тело, ещё недавно бывшее человеком…       …бывшее мной.       Ярко-красное, неуместное, как плевок в лицо, «ТАК НЕЛЬЗЯ» довлело над этой площадью. Пропитывало собой пугающее, неестественное молчание: не может такая толпа быть настолько тихой. А ещё эта жуткая, совершенно нечеловеческая толпа не нарушала правила. Не было запрета приходить на эту площадь. Не было запрета молчать на ней. И на княжьи палаты смотреть тоже было можно. И стража… растерялась. Непонятно было, за что наказывать толпу. Непонятно, как это сделать, когда вместо отдельных людей, полных страхов и неуверенности, стояло единое многосущное нечто.       Стояло и смотрело.       Молча.       Под этим взглядом даже отмывать стену не рисковали — что уж говорить о том, чтобы шагнуть к толпе, заговорить с ней, попытаться потеснить. Казалось, шевельнись — и это чудище на площади просто поглотит тебя, коротко и беззвучно, как упавший в воду камень.       Почему-то не шевелились даже големы, хотя вот уж у кого сроду не было ни эмоций, ни страхов. Может быть, потому, что пробрало управлявших ими магов?       Люди на площади молчали. И так же молча начали расходиться — но ощущение потусторонней жути не пропало. Словно огромная волна рассыпалась сотней ручейков — только каждый ручеёк оказался ядовит как бы не больше целой волны.       Люди уносили с собой знание, что так больше нельзя.       И… что-то произошло на площади. Что-то важное, надломившее существующий порядок вещей.       Что-то, не позволившее уничтожить ни мою надпись, ни стену, на которой она была сделана, даже колдунам.       Картины заскользили перед моими глазами, словно взметнутые ветром листья. Выходящие из своих тайников, подвалов и заповедных мест изгои. Калеки, инакомыслящие, добровольные отшельники. Сжимающий кулаки дюжий охотник, шагающий наперерез очередному голему. Дерзко вскинувшая голову булочница, протягивающая выпечку потрёпанной бродяжке с таким лицом, с которым обычно приставляют нож к чужому горлу. Глухой ропот, похожий на гул пробуждающегося вулкана: люди переставали молчать. Люди узнавали, что не только они ненавидят утопию.       Полыхнуло, как тот вулкан: резко, беспощадно и кроваво. Захлестнуло бунтом чуть ли не всю страну сразу. Так пьяняще оказалось уничтожать тех, кого боялись. Так сладко рвать удавку, впивавшуюся в горло.       Так удивительно было, что люди сумели — остановиться. Не раскручивать кровавый маховик дальше и дальше. Так странно, что камешком в этих жерновах оказалась та же самая фраза.       Так нельзя. С разными интонациями, сказанное разными людьми и в непохожих обстоятельствах. Единственное, что оставалось схожим — пропитавшая эти слова сила. Сила, родившаяся на той площади.       Сила, однажды вспыхнувшая вокруг отряда повстанцев радужной плёнкой, в которой утонули все атаки колдунов. Которую не смогли пробить големы.       Это не было магией — во всяком случае, той, которую я успела изучить в Варнати. Это не было молитвой или шаманизмом: люди не взывали к богам, небесам, стихиям. Вообще ни к кому не взывали.       Люди ставили в известность.       Я смотрела, как люди, окутанные непреложностью этого «нельзя», сметали княжьи палаты. Стражу, големов, колдунов — неотвратимо, беззвучно и непреложно. Не атакуя — просто двигаясь по площади и коридорам терема шаг за шагом. Поглощая и растворяя в себе, словно и впрямь — глупый крохотный камешек, упавший в накатывающую волну.       Заполняя собой всё — вплоть до пустой спальни и распахнутой казны. Пресветлый князь, солнце и лик утопии, сбежал, не в силах выдержать столкновения со своим творением. Может, он прихватил с собой достаточно денег и артефактов, может — успел выскочить в одной только рубахе… людей это не интересовало.       Ослепительное сияние накрыло, перемололо собой сказочно прекрасный терем, слишком роскошный для одного человека. Уничтожило его в пыль — кроме одной-единственной стены.       Той самой стены с кривой надписью, так и не поблёкшей за всё прошедшее время.       Вихрь образов поблёк, расплылся, выпуская меня обратно в пространство Сущности. Я прикрыла глаза, стараясь… осознать. Уложить в голове, что Варнати действительно изменился. Запомнить статую девочки-подростка, напряжённой, будто струна: их много было, таких статуй. Того охотника. Той булочницы.       Меня.       Одобрение-поддержка-усиление.       Да. Это условие моего контракта, я помню: чем сильнее удается изменить мир, тем больше я могу унести с собой в следующее воплощение. Но разве Варнати был изменён мной?       Символ-путь-указание. Знамя-сила-воплощение.       Моё «так нельзя» стало символом? Даже не так, знаменем. Знаменем, воплотившим в себя эту силу меняющегося мира. Указателем пути к домену, к той общности, которой принадлежала я сама, куда вернулась после гибели…       Разве возможно справиться — уже после смерти?       Веселье-подтверждение-победа. Привязка-время-изменение.       Очередное завихрение-колебание — в этот раз не укутывавшее одеялом, ощущающееся, скорее, как мягкий комок в груди.       И — знание. Не образы, которыми общалась Сущность и которые мне приходилось расшифровывать, а что-то, куда более близкое моему разуму.       Варнати пришёл в домен через пятьдесят лет после моей смерти: мир изменился с моими словами как знаменем.       Варнати не просто изменился: в этом мире зародилось нечто новое. Не магия, не молитва и не шаманизм. Что-то, что предстояло ещё изучить, проверить и осознать. Сила эмоций? Уверенность в своём праве?       Пока что это назвали «вето», и разумным на службе Сущности ещё предстояло разбираться, что это и как работает.       Где-то в самой глубине моей… сущности? души?.. мягким клубочком свернулся почти воплощённый запрет. Я… смогу его наложить. Когда иного выхода не будет. Когда я буду уверена, что так нельзя — или решу, что так нужно.       Может быть, он сработает лишь однажды. Может, останется со мной надолго и пойдёт в следующие жизни. Сейчас он подтверждение того, что я справилась. Через пятьдесят лет после собственной смерти, но справилась.       Важность-сообщение-знание. Грусть-изменение-вдохновение.       Да. Да, я хотела бы узнать об этом — и бездна с ними, с внезапными провалами в прошлое. Они были неприятны, но не катастрофичны. Я жива. Я здорова. Я куноичи, я Сакура.       Я справилась.       И я могу справиться снова.

***

      Я проснулась с глухо колотящимся сердцем. В горле стоял комок, дыхание сбивалось почти на всхлипы. Глаза жгло так, словно в них сыпанули перца.       Сейчас… сейчас надо сначала выбраться наружу: сон шиноби чуток, а желание проветриться объяснить куда проще, чем внезапную истерику посреди ночи. Подняться — держись, держись, контролируй движения, не вмажься прямо в стену или в свежепоставленную днём ловушку. Махнуть рукой караульному, надеясь, что в полумраке да вскользь выражение моего лица будет не так уж заметно.       Отойти в ночную пустыню — не настолько далеко, чтобы совсем пропасть из виду, но достаточно, чтобы понятно было только моё присутствие и ничего больше.       Упасть на холодный песок, наконец-то отпуская бьющиеся внутри тайфуны эмоций.       Меня затрясло — заколотило даже, так, что зубы застучали. Глаза наполнились слезами, из горла вырвался всхлип, переходящий в скулёж. Это было… много, запутанно, остро. Горячо так, что почти больно.       Это… осознание. Что я справилась, бездарно умерла ещё подростком в глупом порыве эмоций, который максимум должен был поколебать безупречную плёнку на поверхности утопии… И этого хватило. Хватило потому, что надпись стала последней соломинкой. Все те разговоры, все мои попытки заставить людей услышать и задуматься, встречи с волхвами у кострищ, маленькие путешествия под видом глупой мечтательницы — они не были напрасны. Они… не пропали. Пусть со стороны казалось, что мои усилия канули в никуда. Что ни на что не повлияли. Они были, они оставались — там, под удавкой всеобщего молчания. Они накапливались, эти маленькие штришки, камешки и крошки. Кусочки возможного мира без утопии.       И последнего отчаянного, глупого удара — хватило.       Узнать это было важно. Но осознать… принять полностью… впустить в себя это знание и его последствия оказалось почти больно. Ломалось то, на основе чего я привыкла выстраивать своё «я». Устраивалась в глубинах моей сущности пока ещё чуждая для этого мира сила…       Не то чтобы я не проходила через такое раньше. Каждое моё вселение о том же.       Лежать. Дышать. Смотреть на звёзды: звёзды каждый раз отличаются. А вот луна почти всегда похожа. Правда, луны сегодня не было. Новолуние, период безвременья, когда старое уже погибло и похоронено, а новое ещё не началось. Символично, что я узнала о Варнати именно сейчас… да, точно, дышать. Чувствовать, как прохладный воздух проходит через ноздри и горло. Чувствовать песок, на котором лежит моё тело, и упирающийся в бок мелкий камешек. Чувствовать, как дрожат пальцы и слёзы пытаются затекать в уши. Как прокатывающиеся по телу волны эмоций становятся мягче и постепенно затихают совсем.       Через какое-то время меня отпустило достаточно, чтобы озноб пробирал уже не от раздирающих эмоций, а просто от холода. Сесть, отряхнуть песок, прогнать по телу чакру, согреваясь… ух, нет, хорошо бы ещё и подвигаться. Видимо, я слишком долго валялась тут… ну, или выскочила в слишком растрёпанном состоянии, чтобы это не отразилось на теле. Ладно, ещё минутку — и вернусь в пещеры. Там одеяла и в принципе теплее…       — Сакура-чан?       Внезапный голос за спиной заставил буквально подпрыгнуть. Наруто, так и до сердечного приступа довести недолго! Нашёл время подкрадываться! Я крутанулась на пятках и невольно прыснула. Ну как тут злиться, когда на тебя смотрит умильная хорёчья мордочка?       — Ты чего не спишь? И почему в этом Хенге? — спросила я, невольно улыбаясь.       — Я бужу людей, смотрю им в лица и уверяю, что я им снюсь, — гордо отчитался этот мелкий пакостник. Я не сдержала ещё одного смешка. — А ты почему?       — М?       — Не спишь? — огромный хорёк наклонил голову набок и растерял всю свою дурашливость.       — Это… довольно сложно объяснить.       Мне не хотелось врать — особенно сейчас, особенно ему. Но и сказать «я из другого мира и заменила твою Сакуру-чан уже давно» тоже не могу.       — Это из-за твоих… провалов? — неожиданно осторожно спросил Наруто.       — Что?       — Провалы. Ну, как будто тебя посреди движения Саске на гендзюцу поймал, а ты сразу не поняла, скинула его или нет.       Ах ты ж! Это и правда было так заметно! Хорошо, что не в Конохе накрыло: там посторонних глаз больше. С другой стороны, может, не в бою оно не так бы бросалось в глаза…       — Да, можно и так сказать.       Хорёк проскакал вокруг меня, подтолкнул носом, побуждая говорить дальше. Пихнул ещё раз, уже под колени. Я тихо хмыкнула, села на песок, обхватывая себя за колени. Вокруг, насколько хватало взгляда, раскинулась тёмная пустыня — и безумное, потрясающее небо, усыпанное звёздами. Каждая искорка — отдельная система. Каждая искорка — чей-то мир. Каждая искорка — пылающее сердце… сколько их, непохожих друг на друга легенд про звёзды.       Сколько из них оказываются правдой для той или иной вселенной.       Хорёк снова ткнулся носом, уже мне в плечо. Я расцепила руки, закинула одну ему на шею. Вздохнула. Когда-то Наруто рассказал нам с Саске про запечатанного в нём Кьюби. Когда-то Саске рассказал нам с Наруто про Итачи и резню клана. Похоже, моя очередь.       В конце концов, в моём контракте никогда не было запрета на раскрытие себя. Я вообще могла делать что угодно — до тех пор, пока справляюсь с последствиями.       — Я… прошу тебя не рассказывать никому. Это не так, как твой секрет, но это очень… личное.       Наруто под рукой моргнул, всем своим видом выражая внимание. Видимо, и впрямь что-то чувствует: чтобы он, да молчал столько времени? Особенно когда его буквально распирает?       Я активировала диагностическую технику с левой руки и нити чакры с правой. Не хватало ещё, чтобы на Наруто висела какая-нибудь следилка от Кабуто. Или кого-нибудь ещё понесло проверить, чего это мы в пустыне толчёмся. Но нет, всё тихо… никаких поводов тянуть дальше.       — Я помню не только эту жизнь.       Хорёк под рукой заёрзал.       — Э? Это прям как тот дедулька в храме рассказывал? Сначала ты хорошая бабочка, потом человек, а если плохой человек, то потом ты дерево? И ты прям помнишь? Как бабочка и как дерево?       Я снова прыснула.       — Нет, не дерево. Наверное, это человеку очень тяжело помнить, так что я помню, как была человеком.       — Ух ты! А ты Нидайме видела, да? Поэтому он тебе так нравится?!       Я закашлялась. Наруто, блин, ты в своём репертуаре!       — Нет, не видела. Я вообще жила не здесь. Совсем не здесь.       Наруто наморщил лоб, пытаясь понять, к чему я веду. На хорёчьей морде смотрелось уморительно.       — Это были другие миры. Где-то люди вообще не умеют использовать чакру, какие-то похожи на родину Темуджина. В других умеют летать к звёздам и преодолевать огромные расстояния за пару шагов…       — Ого, — братец теснее прижался к боку. — Круто… Подожди, так если ты это помнишь — получается, ты старая? Как… как… даже старше Орочимару, да?       Я не поняла, это он сейчас на подкаты к малолеткам в лице Белого Змея намекает?       — Наруто, блин! Мне тринадцать!       — Но на самом-то деле!..       — На самом деле тринадцать. Прошлую жизнь нельзя взять с собой, как ещё один рюкзак. Ты же не помнишь, сколько раз ты всего обедал в Ичираку. Или каждый день в подробностях. Вспоминается только самое яркое. Немножко больше знаний. Немножко других знаний. Или что-то важное — настолько важное, что прямо важнее даже смерти.       — У. Ну так ведь скучно, — Наруто надулся. — Какой в этом толк тогда?       — Я могу жить настоящей жизнью, а не переживать о тех, кто остался в прошлом, — я снова обняла себя за колени. — Тебе что, совсем всё равно? Лишь бы посмеяться?       — А что, надо плакать? — удивился джинчурики. — О, а ты поэтому так круто те доспехи скрутила? Потому что знала?       Да блин. Так окажется, что мои странности заметил даже Темуджин. А такой удар по моей самооценке будет куда обиднее, чем от собратьев-шиноби!       — Да. Встречалась как-то… с похожими.       — Кру-уто! Слушай, а получается, тогда…       Наруто, подталкиваемый шилом в заднице, вскочил и снова забегал вокруг. Даже хорёчье Хенге скинул, чтобы удобнее было размахивать руками. А я смотрела и пыталась осознать. Что вот этот секрет, самая страшная тайна любого попаданца — был неважен. Что у Наруто даже подозрения не возникло, что я могу быть… ну, плохой. Кем-нибудь вроде тех нукенинов, вырезающих деревни.       Что это вообще что-то меняет.       Просто особенность. У кого-то лис в пузе, кто-то может позвоночник вытащить, кто-то сверкает читерными глазками. А Сакура-чан вот, помнит другие миры и подкатывает к Белому Змею, потому что он ближе к ней по возрасту.       Это… было здорово.       — Наруто, — окликнула я разошедшегося джинчурики.       — А?       — Есть ещё кое-что. Важное.       — Да? — Узумаки снова плюхнулся на песок.       — Мои жизни были все разными. Но каждый раз… происходит что-то… большое.       — Э?       Я покусала губы, пытаясь подобрать слова.       — Что-то, что затрагивает всех. Война, жуткая болезнь, пропажа всей воды в мире, открытие нового элемента… всегда разное, но что-то, после чего мир должен был измениться — или умереть.       — О-о-о… — протянул Наруто почти зачаровано.       — То, что я вспоминаю… это знак, что уже скоро. Через несколько… несколько лет.       — Круто! Значит, мы успеем натренироваться!       — Наруто! Я серьёзно!       — Я тоже, — обиделся Узумаки. — Сейчас от нас серьёзное могли бы и спрятать. А через несколько лет мы уже будем крутыми, сильными, теме вернётся, ты станешь джонином, а я — Хокаге… Пусть только попробуют нас в это серьёзное не пустить!       Я невольно прыснула. Приключения — это Наруто, Наруто — это приключения… нет, сбежать вы от него не сможете.       — А ещё мы сможем подружиться с кучей народа! И это твоё большое побеждать все вместе! — Узумаки снова взмахнул руками, чуть не заехав мне в нос. — И мы, и теме, и принцесса Вьюга, и Гаара, и тот тигр с корабля! Все-все! И справимся!       — Обещаешь? — вопрос сорвался с губ чуть ли не сам собой.       — Конечно, обещаю! А Узумаки Наруто всегда держит свои обещания, даттебайо!       — Ибо таков твой путь ниндзя, да-да, — я с улыбкой взъерошила ему волосы.       Потому что он — и правда справится. Все мы — справимся.       А насколько хорошо — увидим.

Отступление

      Темуджин сидел на камне и смотрел, как шиноби деловито ходят туда-сюда, переговариваются, таскают огромные грузы и вообще изо всех сил работают. За несколько дней запущенные развалины преобразились — да что там, Темуджин видел, как местные крепят породы и поднимают стены, просто сложив руки в замысловатые печати. Ранке тоже могла призывать молнии — но её молнии никогда бы не получилось использовать для того, чтобы запитать приборы. А тут… стены не разваливались. Да, порода явно перераспределялась, оставались ямы и рытвины — но сами стены получались крепкими и надёжными. Ещё бы не был надёжным, считай, монолитный камень. Камень, который под действием тех самых печатей становился послушным — хоть фигурки из него лепи. Кто-то и лепил, поднимая вместо простой стены стилизованные ладони. Или украшая своё творение жуткими мордами.       И главное — никого это не удивляло. Даже старика-караванщика.       А ещё были свитки, из которых с лёгким хлопком доставали целые штабеля ящиков и котомок. То ли призываемая непонятно откуда, то ли создаваемая прямо на месте вода. И многое, многое другое — из того, что было для местных настолько обыденным, что это не скрывалось даже от него.       От чужака, от напавшего первым, от ублюдка, вырезавшего мирную деревню…       Сложнее всего было уложить в голове, что от него — от них всех — просто отмахнулись. Допросили, конечно, вытрясли всё, что было известно о Гелель Темуджину и остальным. Да и то, кажется, Макото о его приборах расспрашивали и то дольше. Запретили самому Темуджину входить к источнику, чтобы ничего случайно не активировать.       И… и всё.       Их даже не пытали. Не пытались запугать, завербовать, раздеть до трусов, оставляя без запасов и снаряжения. Да, саму базу и основной корабль отобрали — но оставили один из десантных бортов, на который поредевшая команда вполне могла уместиться. Особенно без големов.       Зачем-то привели в порядок операторов големов: достали из шаров, подлечили, выдали какую-то еду. Это посреди пустыни-то! Даже трёх сестриц и то отпустили. Пусть розововолосая и её такой же жутковатый дружок достали имплантированные в сестриц камни Гелель — но после этого даже шрамов не осталось. И как бы ни ворчала Фугай, что эти извращенцы чуть ли не наизнанку их вывернули — сёстры остались живы, не покалечены и даже способны сражаться. Только просели в мощности.       Они все застряли посреди чужой пустыни — без привычной базы, а главное — цели, которая их сюда привела. И Темуджин… просто не знал, что делать. Что ответить на вопросительный взгляд брата — бледного, так давно не видевшего солнца и не ходившего по земле своими ногами, а не телом контролируемого голема. Хайдо-сама был мёртв. И даже если бы не был… Он допустил, чтобы Темуджин стал тем, кого он ненавидел больше всего. Более того, Хайдо-сама ему в этом потворствовал, умело подбирая оправдания на каждое сомнение, приучая закрывать глаза на «неважное». Как будто оправдания могут изменить тот факт, что он оставил детей сиротами. Темуджин доверял ему: его высоким моральным устоям, его мудрости и знаниям. Доверял, что он не допустит!..       Наверное, хорошо, что ему не досталась сила источника. Повезло, что их остановили, повезло, что у них остались их жизни, силы и даже возможность решить, куда прикладывать эти силы дальше…       Вот только, в отличие от всех этих людей со странными узорами на лицах и удивительной силой чуть ли не у каждого первого, Темуджин совершенно не знал, что делать даже со своей жизнью. Не говоря уж о тех, кто вроде как ему подчинялся. Ладно ещё сестрицы: они не пропадут и не постесняются уйти, если захотят. А остальные? Все те, кто сидел в шарах, кто, как Макото, смотрит на него с надеждой: братец Темуджин справится и защитит, как защитил нас от плена и допроса?       Защитил, ха. Просто они были не особо нужны кому-то. Источник — ещё да, а они сами оказались бесполезнее гражданского старика-караванщика.       Потому и бродил Темуджин вокруг кипящего работой лагеря, как неприкаянный призрак. Уйти? Остаться? Попытаться уплыть домой? Отстраивать разрушенную деревню? Он не мог решить и не понимал, сможет ли вообще.       На парня-хорька он наткнулся случайно. Тот почему-то не бегал в самой гуще событий, не путался под ногами гигантским хорьком, а лениво валялся в тенёчке под крупным камнем, наблюдая за чужой суетой. А может, и участвуя: Темуджин уже успел выяснить, что те самые непрочные копии, которые «ненастоящие дети», вовсе не уникальное умение. Такое же обыденное для местных, как воздвигать стены из монолитного камня чуть ли не силой воли.       Зато довольное лицо с татуировками-усами напомнило Темуджину кое о чём.       — Ты пытался что-то мне объяснить, — негромко сказал он, присаживаясь на песок рядом.       — Ась? — парень скосил на него недоумевающий голубой глаз.       — Когда мы спорили об утопии. Тогда я пытался доказать, что прав я. Но… я был не… не прав. Я хочу выслушать тебя.       Мальчик-хорёк озадаченно почесал затылок.       — Э… Ну ты даёшь, ещё б через месяц пришёл. Я ж тебе не Кабуто с этими его «ты три дня назад, рассказывай», — он пошевелил пальцами в воздухе, будто рассказывая страшилку.       Темуджин не повёлся. Костяшка, парень-сектант — ультимативная боевая единица, которая может бесшумно убить и уйти без зазрения совести. Розововолосая — разведчица и глава отряда. Она унесла с базы именно книгу Гелель, даже не зная, что это такое. Она смогла прочитать и понять книгу. Именно с её негласного одобрения командуют другие: хоть тот красноволосый парень с лицом тумбочки, управляющий песком, хоть явно более взрослый и формально минимум равный по званию командир второго отряда. Парень-хорёк… он вёл себя как просто придурок.       Что значило: он совершенно точно не просто придурок.       — И вообще, спроси у Сакуры-чан, она в этом лучше разбирается, — попытался всё-таки откосить от разговора Наруто.       — Я спрашиваю у тебя, — в конце концов, было в этом мальчишке что-то, похожее на того беловолосого лохматого старикана, который исследовал жилу — и которого слушались вообще все. Может, он его ученик? Или даже родственник?       — Ну ты хоть это. Уточни вопрос, что ли? — сдался парень-хорёк.       — Я стал тем, кого ненавижу. Как мне дальше жить? — почему-то удалось сказать это с удивившим самого Темуджина спокойствием.       — Э-э-э… Стань тем, кем ты будешь гордиться, — собеседник явно не понял трагедии.       — Вот так просто? Я один раз пытался. И посмотри, к чему это привело.       — Не, в прошлый раз ты пытался стать тем, кто сможет навалять, — хмыкнул Наруто. — Теме тоже пытался, пока Сакура-чан ему мозги не отбекренила в нужную сторону.       — Отбе-что?       — Да и вообще, подумаешь, ошибся разок. Все косячат! — проигнорировал его вопрос собеседник.       — Не думаю, что это можно назвать просто косяком.       — Да, это скорей большущая огромная лажа, — парень-хорёк согласно покивал. — Ну чо, бывает. Я один раз послушался учителя и секретный свиток спёр, а оказалось, это не экзамен был.       — И что мне теперь делать?       — Разгребать её.       Темуджин озадаченно посмотрел на паренька.       — Вот так просто?       Наруто возмущённо запыхтел.       — Вот ещё — просто! Да ты как будто ни с одной лажей в своей жизни не сталкивался!       — Нет, — спокойно признал Темуджин. — Прошлая лажа закончилась Хайдо-сама.       — А-а-а… ну тогда да, этот твой как-его-сама точно неправильно её разгребал. Лажа — она ж сложная, ваще непонятно, с какого боку за неё браться. Если всё по инструкциям делать, то получится только ещё большая лажа, прям даттебаё, какая здоровенная лажа. Как ваша ходячая крепость, во!       Темуджин невольно кивнул: и в самом деле, размером с базу-крепость.       — И как её тогда сам разгребать?       — Ты ж сам сирота из разрушенной деревни, — парень глянул на него с некоторым недоумением. — Знаешь, что таким детям нужно.       — Чтобы такого с ними никогда не случалось, — вышло тяжело и будто бы неуклюже. Потому что это — из прошлого, потому что об этом говорил и Хайдо-сама…       — Слышь, умерь свой пафос, ты ж не Учиха! — парень-хорёк снова фыркнул. — Я с теме в одной команде был, ты не дотягиваешь! И вообще, не ты первый, кто пытался переделать мир резнёй. Вон, недавно один придурок в деревне рудокопов людей заживо хоронил, если они ему не нравились.       — Я… не первый? — Темуджин сглотнул.       Думать, что он мог бы оказаться таким придурком — что он уже оказался почти таким — не хотелось.       — И не последний, — парнишка откинул голову на сложенные руки, уставился в ослепительно-синее небо. — Так что заканчивай страдать и иди разгребать. Вот.       Темуджин моргнул.       — Я… не знаю, как построить утопию.       Парень-хорёк покосился на него почти с жалостью.       — А оно тебе надо? Вот прям сейчас? Посреди пустыни, где вы даже не знаете, как воду искать? Ты б это. Начал с… как их… основ. Людей своих успокой. Убежище сделайте. А то как вы будете лажу разгребать, если все от жары передохнете?       Темуджин снова моргнул. Вот так… просто? Позаботиться о тех, кто ему доверился. Потом, когда для этого будут силы и возможности, — позаботиться о тех, кто пострадал по его вине.       Потом…       — Я понял. Спасибо.       — А что хоть понял? — парень даже сел, любопытно блестя глазами. — Я же ничего особенного не сказал.       Темуджин оглянулся на растерянную кучку своих, мотнул головой:       — А мне больше особенного и не надо.

***